– Подъем! – страшным голосом взревел Линард. – Подъем! К бою!
Но что-то тяжелое ударило его по руке со Щитом. Что-то неподъемно тяжелое, словно рухнувший на плечи крепостной мост. Линард успел, отскочил, вывернулся – не так легко взять старого ветерана! – но Щита Оннера в его руке больше не было. Высоко в небе распялилась мерцающая пасть портала. Из нее на землю, прямо на оброненный Линардом Щит Оннера смачно плюнуло магами. Неимоверная груда магов – все малоценное, что только было в темной армии – рухнула на Щит Оннера похоронив его под собой.
– Надежный экран для вашего знаменитого Щита, – самодовольно заявил призрак.
И тут и там были слышны крики вскакивающих бойцов. Все еще живых! Стоны раненых и – Линард знал это! – умирающих. Но еще больше было тех, что молчали.
Молчали.
Верхушка холма осветилась пронзительно-белым светом. Резким, беспощадно ярким. Он разорвал ночь, словно дешевую ткань. Разрозненные остатки армии Эруэлла растерянно метались по склонам холма.
– Все ко мне! – загремел Линард. – Все, кто живой – ко мне!!!
И тогда на залитый беспощадным сиянием холм обрушились черные маги. Они висели в воздухе, стояли на вершине холма и у подножья оного, снаружи и внутри частокола… они были везде. Их мощные защитные ауры не оставляли никакой надежды.
«Ни одного придурка с посохом, сплошь боевые жезлы!» – отметил Линард.
Впрочем, он ни секунды не сомневался, что именно под телами носителей посохов надежно погребен Щит Оннера.
– Дедушка! – пронзительный крик как ножом резанул Линарда.
Вздрогнув, он скосил глаза, но Керано уже подбегал к нему. Живой. С мечом в руке. Да еще подружка его, тоже вполне живая. Невдалеке слышался рев Герцога Седого, ответные крики его воинов, еще кого-то… Линард чуть ухмыльнулся одной стороной рта, глядя на подбегающих к нему воинов. Не все, значит погибли. Повоюем еще.
Маги качнулись, придвигаясь ближе.
– Теперь и воплотиться можно! – довольно сказал призрак.
Один взмах ресниц – и белесая пустота налилась плотью.
В ответ Линард взмахнул мечом… тщетно! Меч отскочил от невидимой но прочной магической брони.
– Так закончил свой земной путь величайший полководец Оннерского Союза! – кривляясь объявил маг. – Все, Линард… Великий Магистр велел кончать с вами. Он, как и ты, не любит терять людей попусту. Прощай. Ненавидеть тебя было захватывающим ощущением. Без него моя жизнь никогда уже не будет такой полной, такой насыщенной. Но чего не сделаешь ради победы. Прощай!
Маг поднял жезл. Линард знал, что магическая защита не расступится, пропуская смертоносное заклятие. Маг такого уровня может не жертвовать безопасностью ради нападения. Маги такого уровня защищены всегда. Их заклятья выскальзывают наружу, не нарушая защиты.
Маг улыбнулся и нанес удар. Нечто сверкающее стремительно прянуло от его жезла к телу Линарда.
– Дедушка-а! – выкрикнул Керано.
Одним прыжком он очутился рядом, рванулся – и его тело поймало смертельное заклятье, предназначавшееся Линарду. Потом он упал.
Страшно закричав, Флейта бросилась к его телу, и торопливые заклятья посыпались с ее губ. Керано лежал на спине, такой удивительно большой – и такой недвижный. Ведьма, плача, обнимала его, шепча заклятия вперемешку с тем, что обычно говорится в таких случаях, когда нет никаких слов. Ее чары мерцали над его телом, как серебристый поток, но Линард знал – напрасно. Его внука больше нет в мире живых.
Он стоял, опустив меч, глядя на мертвого Керано, и чувствовал, как постепенно обращается в камень. В этом не было никакой магии, совсем никакой. Просто когда человеку так больно, когда болит даже не душа, а то что в нее завернуто, когда так холодно, что лед кажется пламенем, когда снег обжигает ладони… тогда люди превращаются в скалы – потому что только камень может вынести такую боль.
– Боги! Какое счастье, Линард! Какая невероятная удача! – восхищенно воскликнул маг, бывший недавно призраком. – Я уже решил огорчиться, что не убил тебя одним ударом. Но, кажется, этот юноша был тебе дорог. Я сделал тебе больно! Я даже мечтать не смел, что сделаю тебе ТАК больно. Память об этом страдании разъест твое посмертие и скрасит мои часы досуга. Будет что вспомнить долгими зимними вечерами, у камина, с бокалом превосходного вина… Я счастлив, Линард! Не молчи, скажи что-нибудь перед смертью!
Линард молчал, каменея. Что ему, каменному, шелест чужих слов? Не больше, чем сухие листья на гранитной скале, все эти слова – дунет ветер и их не станет. Дунет ветер… Ветер принес соль: все еще бормотавшая над недвижным телом Керано свои бессильные заклятья Флейта осеклась и расплакалась. Не так как раньше, а громко, в голос. И слезы ее растопили остывший гранит. Потому что только слезы способны превращать камень в воду. И никакой в этом нет ворожбы. Просто такова жизнь.
Слезы расплавили камень, и Линард вновь увидел Керано, ощутил злую резкость бьющего в глаза магического света, отчаянную горечь слез девушки, а сухие листья враждебных слов стали бритвенно острыми. И маленькому слабому существу внутри него стало так больно, что оно наконец-то прекратило попытки дышать. И тогда Линард закричал. Закричал так, что земля содрогнулась от его крика, а маги, вострепетав, отшатнулись. И словно прежняя оболочка треснула вместе с этим ужасным криком, в котором страдание и ярость слились воедино, треснула – и какой-то новый, совсем новый человек, больше похожий на Бога, торопливо и страшно шагнул наружу.
Маги дрогнули и попятились.
– Керано, – прошептал Линард, и от его тихого шепота земля дрогнула тяжелей, чем от крика. – Керано, мальчик мой… ты хотел услышать хлопок одной ладонью… я отказал тебе… я… я надеюсь, что где бы ты ни был… ты сейчас слышишь меня… слушай… этот хлопок… это для тебя, малыш…
– Какая восхитительная речь! – издевательский голос мага прозвучал почти над ухом Линарда. – Браво! Ты почти напугал мою команду. Однако нам пора, так что…
Он так упивался своей победой, что не понял ничего. Совсем ничего.
Линард повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Маг осекся. Подавился концом фразы. Глаза Линарда были такими нечеловечески страшными, что маг почувствовал себя голым и беспомощным за всеми своими щитами. Он торопливо метнул в Линарда смертоносное заклятье – и промахнулся. Линард сделал шаг вперед и поднял руку. Маг попятился, споткнулся, упал, вскочил торопливо, путаясь в складках плаща…
– Встань прямо, – прозвучал тихий неумолимый голос.
Поднятая рука Линарда медленно сжалась в кулак. Маг дернулся, его тело напряглось как струна, руки растопырились в стороны. Потом глаза закатились, а из горла хлынула черная кровь. Маг упал.
– Так выглядит хлопок одной ладонью, Керано, – сказал Линард – или кто-то, все еще на него похожий.
На тело мертвого мага Линард смотрел долго. И вместе с ним стояли и смотрели все, кто был там. Все, сколько ни на есть. Люди и маги, враги и друзья, живые и мертвые. Все. Они стояли молча, не смея, не зная, как прервать это страшное молчание, тусклое как отчаянье, тяжелое, как могильная плита. Линард смотрел на убитого им мага, и в глазах его клубилась вечность. Кто знает – быть может, с точки зрения вечности он стоял совсем недолго? Быть может, он так и остался бы стоять, пламенея серым гранитом… но заплаканная ведьма решительно дернула его за рукав.
– Вы не туда смотрите! – хрипло произнесла она, и посмотрев ей в глаза, он постиг такое горе, что смог, наконец, измерить свое собственное.
Тогда он просто хлопнул в ладоши, и мертвое тело мага разлетелось вдребезги.
– А чтоб не оживал! – зло сказал он и, обернувшись к девушке, добавил – Спасибо!
А потом он шагнул к магам. И хотя они стояли со всех сторон, каждому показалось, что Линард шагнул именно к нему. Миг – и они побежали, завывая от ужаса, на ходу испепеляя друг друга в тщетных попытках выбраться из бегущей толпы. Горделивые воины улепетывали без оглядки, даже не пытаясь применить свое магическое искусство, потому что того, кто надвигался на них, заклятья уже не брали. С тихим безвредным шорохом они осыпались с его неуязвимого тела, хрустели под ногами, ни одно заклятье не могло с ним совладать. Он шел, словно Бог Войны, а за его спиной уродливой тенью кривлялась Смерть. Неминучая и лютая.
Оставшиеся в живых разведчики, воины Аргелла и гвардейцы Рионна бежали следом за ним – и ночь почернела от черных плащей убитых магов.
Однако чем гуще тьма, тем легче дышится злу. Великий Магистр со своей лучшей дружиной надвигался на Линарда, а следом за ним спешила и вся черная армия – немалая сила! И тогда Линард воздел свой меч высоко в небо и громовым голосом запел древнюю песню Оннера. «Призывание Всадника.» И Облачный Всадник откликнулся на зов – да как! В пении рогов возник он сам, огненно-золотой на фоне мглы, а вслед за ним мчалась огненная конница. Много конницы. И мечи в их руках пламенели ярче чем магические огни.
И маги не выдержали. Один за другим возникли четыре огромных портала, торопливо поглотившие остатки черной армии.
Художника разбудило незнакомое ощущение. Поразмыслив, он пришел к выводу, что это был пинок. Пинок… Пинок?! Эстен Джальн не получал пинков так давно, что успел позабыть те дивные чувства, которые пробуждает в организме упомянутое действие. Черных магов, в особенности же Великих Магистров, никто не пинает, а пнуть художника живущего в собственной картине попросту некому. Разве что Ученик мог бы, но ему это как-то не приходило в голову. И вот – на тебе! Такая неожиданность. Разлепив глаза, он разглядел пинателя – и нельзя сказать, чтоб не удивился. Скорее наоборот.
– Я не привык получать подобные знаки внимания от моих клиентов! – язвительно заявил Эстен Джальн. – Вам что, портрет разонравился?
– Да нет, портрет-то в полном порядке, – заявила Судьба. – А вот художник… дрыхнет тут, а я за него отдувайся!
– Дрыхнет?! – возмутился Эстен Джальн. – Не дрыхнет, а отдыхает от трудов праведных! И вообще… что за тон?! Нет, конечно, я все понимаю, на гениев всегда клевещут, судьба у них такая… но чтобы такое… и от такой… красавицы! – закончил он обведя восхищенным взором профессионала всю Судьбу с ног до головы.
– Когда я захочу, чтобы ты написал меня обнаженной, я сама тебе об этом скажу, – усмехнулась Судьба. – Да, и осторожнее со словом «судьба» в моем присутствии… не люблю пустопорожних святотатств. А теперь слушай. Времени у тебя мало…
– Времени? – удивился Художник. – Почему у меня мало времени?!
– Не перебивай, – нахмурилась Судьба. – Ты просил у меня за двоих, ведь так?
– Так, – насторожился Художник. – А что…
– Заткнись и слушай. Курту теперь ничто уже не угрожает. Скорей, он сам является угрозой. Счастье еще, что он такой хороший мальчик. А вот второй твой приятель, такой смешной маленький человечек… как его…
– Гном, – педантично поправил Джальн. – Он не человечек. Он гном. А зовут его Йолн Холнамуртен. А что с ним?
– Вообще-то он умер, – поморщилась Судьба. – Ты ведь начал ему помогать, так почему бросил дело на полдороге?!
– Но…
– Вот тебе и «но»! Я придержале его душу, хоть это и против правил, но если ты немедля не спасешь его тело, душе просто некуда будет вернуться.
– Где он?! – возопил Эстен Джальн, вскакивая. – Где?!
– Там же где был, полагаю, – промолвила Судьба. – Спеши, Эстен! Спеши.
– Сейчас! – рявкнул Эстен Джальн, хватая кисть. – Гений! Гений не должен умереть! Гений обязан быть бессмертным!
Одним движением кисти Эстен Джальн нарисовал портал. Шаг – и его уже не было в созданном им мире.
– И никакой он не маленький… – прошелестело в пустоте портала. – Он велик. Огромен. Вселенная – лишь пылинка с его башмаков!
Судьба усмехнулась.
– Учитель! Что случилось, Учитель?! – в распахнувшуюся дверь влетел Ученик.
Он испуганно глянул на гаснущий портал, вздрогнул, увидев Судьбу, после чего, сообразив, низко ей поклонился.
– Не шуми. Он сейчас вернется, – коротко ответила та. – И не пугайся так. Творец должен быть бесстрашен.
Эстен Джальн возник на холме, усеянном мертвыми телами. Торопясь, он запутался в собственном портале, лохмотья которого теперь свисали у него с носа и с ушей. Его вид перепугал бы любого – если бы было кого пугать… но все маги сбежали, преследуемые остатками армии Эруэлла, Флейта не замечала сейчас никого, кроме мертвого Керано, а сами мертвые никого и ничего уже не боялись.
Эстен Джальн был страшен. Торопливо продираясь из нарисованного мира в реальный, Эстен краем портала зацепил несколько сотен других миров, а потом разорванные лохмотья портала повисли на нем, переливаясь ухмылками и гримасами сотен и сотен чудовищных и чуждых обликов, странно изломанных, сплетенных и спутанных между собой. Даже самый безумный черный колдун заорал бы от ужаса при виде Джальна – но ужасаться было некому, и только бесстрастные глаза мертвых равнодушно взирали на мечущееся по склонам холма пугало… да еще комар, решивший его укусить, вдруг оторопел и с глухим стуком упал на траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61