– А еще вот это… – добавил голос.
И король вознесся на мешках с золотом.
– И это, – продолжил голос.
У ног короля воссел совет мудрецов.
– И это, – сказал голос.
Верные слуги короля, обнажив оружие, окружили мудрецов, дабы те говорили свои премудрости лишь на пользу монарху.
– И это, – рассмеялся голос.
И под горностаевой мантией короля зазвенела тонкая непробиваемая кольчуга гномьей работы – а вдруг верные слуги захотят убить своего возлюбленного монарха?
– И это, – шепнул голос. Шепнул почти нежно, словно не врагу врал, а любимой девушке сердце открывал.
И на поясе короля появился невиданный меч. Волшебный. Любые преграды рассекающий. Чтобы мог разгневанный монарх без помех убить и слуг своих, и мудрецов, и вообще кого угодно, буде придет ему в голову такая блажь.
– Вот сколько всего полагается королю дополнительно, – поведал голос. – А у тебя этого нет. Пока нет. И может никогда не быть, если ты будешь спорить попусту.
«А ты мне это все дашь. Ага. Как же.»
По мере появления войска, золота, совета мудрецов, верных слуг, меча и кольчуги тщедушный король здорово преобразился: он изрядно раздался в брюхе – не то бурдюк налился водой, не то паук налился кровью. Тощенькие плечики расправились. Тощий хрящеватый носик выдернулся орлиным клювом. В глазах блеснуло что-то такое, что Эруэлл предпочитал убивать, даже не спрашивая имени.
– Вот-вот! Ты, главное, имени не спрашивай! – торопливо обрадовался голос. – Убей, и все!
– У вас что – убийцы перевелись?! – разозлился Эруэлл.
– Этого добра всегда хватает. Но должен же ты доказать свою преданность, – заметил голос.
– Преданность чему? Великому Голору что ли?! – позлорадствовал Эруэлл.
«Ай да проговорился, гад! Нет, ну надо же! Преданность доказать… И что ты мне теперь скажешь? Чем отоврешься?»
– Нет. Ну что ты… К чему обиды? Я имею в виду, преданность идее мирного развития наших государств, – вывернулся голос.
– Убить во имя мира? – наседал Эруэлл.
«Все это, конечно, хорошо, но как бы мне проснуться?»
– Ты сам знаешь, что так бывает. И разве великое дело не стоит некоторых жертв? – ответил голос.
– А Великий Голор также идет на «некоторые жертвы»? – спросил Эруэлл.
– У нас тоже есть противники мира, – ответил голос. – Их не станет. Скоро.
«Смогу ли я проснуться, если это сон, и что мне делать, если это явь? Как бороться?»
– Логика подсказывает мне, что сами вы не в состоянии убить тех, о ком говорите, – сказал Эруэлл.
– Можем, но тебе это проще, – отозвался голос.
– Проще?
– Некоторых из них ты считаешь своими друзьями. По ошибке, конечно. У короля не может быть друзей. Только враги и подданные.
– Ах во-от как… – протянул Эруэлл. – Оч-чень любопытно. Значит, друзья. А еще кто?
– Других ты пока не знаешь. Но они станут искать твоей дружбы и помощи. Мы покажем тебе, кого следует убить и как это сделать, не вызывая подозрений.
– Никогда я не покупался на подобные предложения! – с омерзением заявил Эруэлл. – Гадость какая! Слушай ты, бесплотный, пошел прочь из моего сна!
– Не дело для Великого Короля говорить таким образом с могущественным союзником! – прогремел голос.
Кроме гнева, в голосе звенели удивление и досада. Надо же такое! Ведь все этому тупому солдафону растолковал, на пальцах, можно сказать, разъяснил, разжевал, в рот положил, в глотку пропихнул – а он не желает, видите ли! Он все это проглоченное – обратно, сволочь!
– А я и не говорю с союзником! – ответно зарычал Эруэлл. – Я говорю с мерзавцем! И лучше быть никем, чем королем, которого ты показал мне! Убирайся! Пошел вон!
– Что ж, я хотел купить тебя красиво. Как дорогую танцовщицу, – зло усмехнулся голос. – Ты сам отказался. Возможно, ты слишком умен, чтобы согласиться, а быть может, наоборот, слишком глуп. Остается взять тебя как портовую девку – грубо и решительно, а потом отказаться платить.
– Вот теперь ты говоришь то, что думаешь, – сказал Эруэлл. – Я все ждал, когда это случится. Зачем только бесплотному портовые девки?
– Смеешься? – прошипел голос. – Я покажу тебе первого, кого нужно убить. Посмеешь отказаться – умрешь, не просыпаясь!
Перед Эруэллом замаячило лицо Линарда.
– Он верит тебе, – поведал голос. – И охотно выпьет из твоих рук кубок вина. Вот этот.
Пустота сбоку от Эруэлла заворочалась. В ней образовался проем – вроде как дверь открылась. В пустоте стояло нечто, обернутое в ничто, и сизая мгла густела вокруг его вкрадчивых движений. Нечто, подобное руке, протянуло Эруэллу кубок.
Восхитительный, сияющий кубок. Он так и притягивал взор.
– Это не яд, – сообщил голос. – И твой наставник не умрет от него.
– Что же это? – спросил Эруэлл.
– Это не яд, – повторил голос. – Это лучше яда. Это вино вызывает жажду самоубийства.
– Ага. И, значит, меня никто не заподозрит, – сухо уточнил Эруэлл.
– Никто, – пообещал голос.
– И я смогу и дальше пользоваться подобным оружием? – спросил Эруэлл.
– Сколько угодно! Хоть бочку дадим! – обрадовался голос. – Ты согласен?!
– Давай свое вино, – сказал Эруэлл таким безликим голосом, что даже самый последний полудурок из рода людей заподозрил бы неладное. Увы, посланец Великой Голорской Империи был магом.
– Держи, – рука вытянулась еще дальше, а Эруэлл внезапно ощутил свое тело и смог взять протянутый кубок.
Взял.
Приладился.
Выдохнул.
И с размаху выплеснул его в то, что было лицом существа.
Икающий и захлебывающийся вопль показал, что удар достиг цели. Эруэлл запустил кубком в содрогающуюся пустоту и шагнул назад. Он двигался, жил, сражался… обретенное тело пьянило сильнее любого вина.
Он долго еще не сможет смотреть на вино. Разве что на пиво.
– Счастливого самоубийства! – бросил Эруэлл в содрогающуюся пустоту. – Вот иди и сам зарежься! Руки об тебя марать противно.
Проем в пустоте съеживался, словно скручивающаяся на огне бумага.
– Противоядия, господин! Умоляю! – донесся до Эруэлла полный ужаса вопль из проема. Видно, неведомый маг пытался умолить своего хозяина подарить ему жизнь. Однако не справившихся с заданием редко милуют. Опытное ухо разведчика уловило глухой удар и тихий стон. Не умолил.
После чего съеживающийся проем разлетелся в клочья. То, что шагнуло внутрь, казалось, состояло из одного только движения. Чудовищный вихрь катил на Эруэлла. Само время словно бы замерло, а пространство стало бесконечным. Но, конечно, это было не так. Совсем не так. Просто…
Чудовищный вихрь катил на Эруэлла.
– Умри! – ревело из глубин вихря. – Сдохни!
Эруэлл почувствовал себя песчинкой, пытающейся противостоять буре. Маленькой жалкой песчинкой. Песчинкой, которая настолько мала, что ее, собственно, и нет вовсе. Но он был не просто песчинкой. Хотя об этом было трудно, так трудно вспомнить. Невозможно вспомнить. Но он вспомнил. Вспомнил – потому что должен был вспомнить. Он был не просто песчинкой. Он был Верховным Королем, и за его спиной был Оннер – еще не воскресшая древняя страна… Он был Королем. А Король не может быть просто песчинкой – особенно когда за его спиной целая страна. Страна, которая еще не родилась… а без него и не родится никогда…
Эруэлл поднял руку, чтоб заслониться… и проснулся.
Захлебнулся и смолк чудовищный, пожирающий пространство вой. Эруэлл поднял руку и проснулся. Рука продолжила движение, выбивая тускло сверкнувший кинжал. Пальцы другой руки впились в горло напавшего, разрывая плоть, ломая хрящи. Эруэлл не успел увернуться от хлынувшей крови.
«Отстирывай теперь!»
– Однако они хорошо подготовились, – пробормотал он, сбрасывая на пол тело убийцы и оглядываясь по сторонам.
Никого.
Что ж, спасибо и на том.
Взять меч. Утереть кровь с лица. Слушать.
Никого.
Еще слушать.
Опять никого.
Эруэлл скатился на пол. Тенью скользнул к двери. Открыл.
Никого.
Только часовой в конце коридора.
– Винк?! – возмущенно воскликнул он.
– Что, командир? – мигом отозвался тот, и тут же, охнув, подскочил к королю. – Что это с вами?
– Ты, никак, на посту дрыхнешь? – не отвечая, сердито проговорил Эруэлл. – У меня в комнате грохот, черт-те что творится, а ты…
– Грохот?! – потрясенно проговорил Винк. – Какой грохот, командир?
– Загляни внутрь, – ядовито предложил Эруэлл.
Вернувшийся Винк Соленые Пятки виновато развел руками.
– Не было грохота, командир, – потерянно промолвил он. – Правда… не было!
Эруэлл посмотрел в глаза своего разведчика – и тот не отвел взгляд.
Люди, столько пережившие вместе, не лгут друг другу. А значит, не было грохота. Не было. Если Винк говорит, что была тишина, значит, так оно и есть. Потому что если не поверить в это, тогда нужно верить очевидному. Потому что грохот был. Не могло не быть грохота. Ладно, пусть не грохота, но шум обязательно должен был быть. Когда два человека сражаются не на жизнь, а на смерть. Когда на пол падает кинжал, звеня острием. Когда громко булькает умирающий, а его длинное тело с шумом падает на пол. Всегда есть шум. То, что для обычного человека шум, для разведчика грохот несусветный. А Винк – разведчик. Один из лучших.
И он – он! – говорит, что не было грохота. Совсем не было.
Так не бывает.
Так не может быть.
А значит, придется поверить этому. Именно потому, что так не бывает. Придется. Потому что если не верить своим, очень быстро можно превратиться в того короля, которым маг хвалился. С мечом против своих и кольчугой на всякий случай, чтоб свои от великой любви не зарезали. А если быть таким – зачем тогда быть?
– Ума не приложу, откуда этот взялся? – Винк кивнул в сторону комнаты. – Я все время слышал ваше дыхание. Спокойное. А потом вы вышли. В крови…
– Это не моя кровь, – отмахнулся Эруэлл.
– Я понял, – кивнул Винк. – И все же… как такое могло случиться? Не понимаю.
– Стоп, – сказал Эруэлл. – Мне пришла в голову одна мысль.
Эруэлл стремительно шагнул вглубь коридора. На то место, где находился Винк.
– Иди-ка сюда! – позвал он своего подчиненного.
Винк подошел и замер. Лицо его вытянулось от удивления.
Из комнаты Эруэлла доносилось легкое дыхание спящего человека.
– Вот так, – сказал Эруэлл. – Спорим на что угодно – если в моей комнате орать или даже грохотать в полковые барабаны, отсюда ни черта слышно не будет. Забавно.
– Колдовство? – пробормотал Винк.
– Скорей всего, – кивнул Эруэлл. – Заклинание снять позабыли. Прости, Винк, ты и не мог ничего услышать.
– Пустое, командир, – отмахнулся тот. – Наши могучие враги что-то пронюхали?
– Похоже, – кивнул Эруэлл. – А приятель, что так сильно запачкал мои простыни, скорей всего, порталом воспользовался.
Хотел еще что-то сказать…
Не смог. Удавка. Невидимая и прочная удавка захлестнула горло. Где-то рядом болтались остатки суматошных, невероятных, опасных сновидений – видать, из них и дотянулись. Маги… они могут. Эруэлл попытался разорвать удавку… куда там… Как разорвать то, чего не существует?
Нарастающее гудение в голове, темные круги перед глазами, встревоженный голос Винка где-то далеко, все дальше и дальше, потом только эхо голоса. И нет ни верха, ни низа. Есть только падение в пустоту. Падение в никуда. В никуда, где уже поджидает маг, выпивший нехорошего вина, маг, не получивший противоядия, безумный маг, покончивший с собой.
Что? Это и есть смерть? Вот так она и выглядит?
Да ладно вам! Не смешите!
Сознание Эруэлла уже погружалось в темные пучины несуществования, но тело все еще боролось. Оно не хотело умирать. Оно слишком хотело оказаться рядом с другим телом, а для этого прежде всего следовало выжить.
Рука скользнула в потайной карман (счастье, что есть у господина коменданта и командира разведчиков такая скверная привычка – спать одетым. Служба, господа!), скользнула и вытащила серебристый шарик. Ненароком подобранная драгоценность. Серебристая смерть. Древняя тайна. Субстанция, уничтожающая любую магию. Магию и магов. Немеющие пальцы коснулись удавки, и она исчезла. Эруэлл судорожно вдохнул и с хрипом выдохнул. Серебристая смерть скользила по обрывку магической удавки, распространялась, словно огонь по запальному шнуру, и Эруэлл слышал, как корчатся магические мосты, склизкой паутиной оплетшие его сны, как истошный погибающий вой сотрясает своими стенаниями некое отдаленное место. А еще… Эруэлл видел дрожащую, как в лихорадке, башню. Колдовскую башню – обычным людям такие ни к чему. Башня кричала и корчилась. Вот на ее боку зазмеилась трещина. Зазмеилась, поползла, распахнулась страшно. Распахнулась, обнажив чудовищные бессмысленные внутренности. Захлопнулась. Вновь распахнулась, как чудовищный рот, жующий пустоту. Опять захлопнулась. Распахнулась, и… Эруэлл чуть не заорал – башня кусала губы! Еще миг – и она рухнула. И только пыль поднялась над тем местом. Злая безжизненная пыль. А потом далеко, в самом сердце древнего Голора раздался и оборвался глухой мучительный стон.
Еще миг, и все смолкло.
Эруэлл сидел, привалившись к стене. Над ним с вытаращенными глазами застыл Винк Соленые Пятки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61