Не, тут нужен иной калибр… Сильно пригнувшись, Лобанов подбежал к безоткатке.
- Эдик! - проорал он. - Ко мне!
- Щас!
Эдик подтащил снаряды, Сергей зарядил и выстрелил. Грохнуло. И тут же рвануло в гастрономе, полыхнули огненные сполохи. Пустая гильза зазвякала почти неслышно, пуская удушливый дымок.
- Огонь! - восторженно скомандовал Эдик, затолкав новый снаряд.
От взрыва витрины надулись, как наполненные ветром паруса, и рассыпались сверкающими стекляшками.
- Сматываемся! - крикнул Сергей. - Рулить можешь? Заводи!
Ни слова не говоря, Эдик запрыгнул в кабину. Мотор взревел. Сергей выпустил еще пару снарядов, сиганул в кузов и заколотил по крыше кабины.
- Гони!
«Урал» дернулся и покатил вдоль по улице. Грузины повыскакивали из недограбленных магазинов, беспорядочно тратя патроны и злобу. Сергей шлепнулся на дно кузова, умоляя Вседержителя и Творца пронести мимо перекрестный огонь. Пронесло…
«Опоздали!» - мелькнуло у Сергея, когда он увидел здание санатория. Все стекла расколочены, на стенах выбоины от пуль крупного калибра, пляж перерыт мелкими воронками, кое-где песок впитал лужи крови. «Комета-44», перегруженная беженцами, уходила в море. А под широким навесом террасы, на раскатанном брезенте, лежали убитые. Семь человек. Шесть мужиков в шортах и плавках и одна женщина в белом халате и тапочках. Сергей помертвел - это была его мама. Эдик тоже узнал спокойное лицо тети Лены, обрамленное кудряшками крашеных волос, и горестно вздохнул.
Завхоз санатория, Петрович, выглянул опасливо из расколоченных дверей.
- Это с-с в-вертолета! - заговорил он, заикаясь. - Л-люди загорали, а он п-по ним из п-пушки! Ох, в-возвращается!
Петрович показал за дома вдоль набережной. Над их крышами всплыл Ми-24. Бортовой номер «07». Сергей встряхнулся, муть на душе осела.
- Это он… здесь? - уточнил Сергей, кивая на тела.
- Он, он! С-семерочка, б-блин!
«Черный полковник» даже внимания не обратил на возню у санатория. Вертолет пролетел над берегом, сотрясая воздух клокочущим рокотом, и унесся в море. С боевой подвески сорвалась пара РСов и унеслась к плюхавшей на волнах «Комете».
- Мимо! - закричал Эдик. - Яп-понский городовой! Лоб, врежь ему!
А Лоб с холодной настойчивостью собирал ПЗРК. Пригодилась «военка», преподанная на заставе!
- Сука!.. - повторял он вздрагивавшим голосом. - Сука какая!
Ми-двадцать четвертый развернулся над волнами, отсвечивая боками в свете послеполуденного солнца. Сергей навел ПЗРК. С яростным шипением ушла «Игла», таща за собой нитку дымного шлейфа. Всклубился шар взрыва, хвост «крокодила» полетел в море.
- Попал! Попал! - заверещал Эдик. - Ага!
Ноль-седьмой завертелся и ухнул в волны, сверкавшие обливной синью, заколотил лопастями, словно пытаясь выплыть, и пошел ко дну…
Президент Грузии бросил на захват Сухума полсотни танков, сорок орудий, три тыщи полусолдат-полууголовников. А у абхазов были в запасе одни старые градобойные пушки да самодельные броневики. Боевыми единицами военно-морского флота стали прогулочные теплоходы «Комсомолец Абхазии» и «Сухум», а в качестве бомбардировщиков использовались мотодельтапланы и чиненый-перечиненый «кукурузник».
Сухум пришлось отдать врагу. Сергей Лобанов и Эдуард Чанба отошли с бойцами отрядов сил самообороны в село Эшера, за речку Гумиста.
В октябре была битва за Гагры, было отражение десанта грузин с моря, были рейды, атаки, марши…
Через год абхазы отбили Сухум. Грузины беспорядочно отступили к Ингури, а Шеварднадзе, лично руководивший обороной, спасся бегством на Ту-134, переполненном ранеными и беженцами.
…Сухум был тих и пуст. В дом Эдика Чанбы угодила авиабомба, и Сергей новел друга к себе. Замирая, он поднялся на знакомую площадку. Обтер о штаны потные руки, задержал дыхание, позвонил в дверь. Отец был дома. За один год он постарел лет на десять.
- Ну, хоть ты живой… - выговорил отец, тиская сына и жмурясь.
- Ничего, товарищ полковник, - улыбнулся Сергей, - все будет нормально…
- Ошибаешься, Серый, мне уже генерала дали…
- Тем более!
- Квартиру обещали в Москве, - сказал отец с тоской. - Эх, как бы твоя мама радовалась…
- Ладно, бать, не переживай… - вздохнул Сергей и неловко приобнял отца. - Пойдем мы…
- Да куда ж вы пойдете?! - всполошился генерал Лобанов.
- В военкомат, доложимся по всей форме…
- Я обязательно звякну на самый верх! - пообещал Лобанов-старший. - Надо, чтобы вам засчитали «боевые»!
- Все равно дослуживать придется! - махнул Эдик рукой.
- Зато, батя, я теперь точно знаю, к чему меня тянет, - сказал Сергей с усмешечкой. - Добиваться справедливости! С оружием или так! Того гада, который маму… Мы его на дно пустили. А в вуз я после дембеля поступлю!
Закинув автоматы на плечо, Эдик с Сергеем удалились.
Дослуживать они отправились вместе.
4
Республика Таджикистан, 2006 год
Утром 5-го ноября Сергей Лобанов проснулся поздно, часов в восемь. Праздничный день, можно и поваляться.
Сергей с хряском зевнул, с хрустом потянулся и блаженно расслабился, оглядывая свою «двушку» со всеми удобствами. Отцово наследство. Проморгавшись, он перевел взгляд на батин портрет. Генерал Лобанов, при всех онерах и причиндалах, выглядел орлом.
Странно даже: когда генерал жив был, они редко виделись, а теперь, когда генералу поставили в ногах памятник со звездой, его резко стало не хватать…
Требовательно закурлыкал телефон. Сергей нащупал трубку и поднес к уху:
- Алле?
- Это офис фирмы «Симург-ауто»?
- Да.
- Простите, а с кем я разговариваю?
- С директором. Лобанов, Сергей Корнеевич.
- Очень приятно! У меня старый «фолькс», ему уже лет двадцать, если не больше. Гремит, зараза! Движок ему сможете перебрать? Ходовку, там…
- А, ну, нет проблем. Подгоняйте… Начальнику мастерской я сейчас звякну. Он вам все обскажет… Зовут его Эдуард Тагирович Чанба, это механик - ой, да ну!
- Чамба?
- Чанба. Через «н», Наташа.
- Ага, ага… Спасибо, до свиданья!
- До свиданья…
Сергей встал и быстро оделся. Начинался новый день.
На улице было промозгло и слякотно, набухшие тучи крутились над Москвой, распарывая сизые чрева о шпиль университета. Поток машин струился по Вернадского из пункта «А» в пункт «Б». А раздетые деревья устраивали стриптиз - махали голыми ветками и сбрасывали с себя последние листья.
- Унылая пора… - пробормотал Сергей.
Грянул звонок. Лобанов подцепил трубку. В трубке трещало и посвистывало.
- Алле? - сказал Сергей и добавил погромче, перекрикивая помехи: - Алле!
- Не кричи, Лоб, - послышался спокойный голос, - я тебя хорошо слышу.
- Искандер?! - радостно воскликнул Сергей. - Привет! Как жизнь, сын славного Тиндара?
- Нормально… - сдержанно ответил Искандер.
- Как там Гефестай? - весело балаболил Сергей. - Как дядя? Чего не приезжаете?
- Слушай, Сергей, - серьезно сказал Тиндарид, - у дяди Терентия большие проблемы. Ты можешь прилететь? Только срочно!
- Что случилось? - насторожился Сергей.
- Рахмон Наккаш - помнишь такого? - совсем прижал дядьку, - обрисовал ситуацию Искандер. - Наккаш пробился в депутаты меджлиса, Юр-Тепе уже как бы его вотчина, да почти что феод. Творит, что хочет. И вся его банда при нем, как штурмовики при Адольфе. Мир-Арзал в помощниках ходит…
- А погранцы? - перебил друга Сергей.
- Какие? - горько сказал Тиндарид. - Застава уже лет десять как закрыта. У нас теперь даже мост через Пяндж не охраняется, ну тот, что в Хороге… Никаких шансов! Ты слушай, пока меня не прервали. Дяде известна тайна, про… к-хм… в общем, про одну пещеру (Сергей почувствовал мимолетное раздражение: от друзей у них секреты!), а Рахмон думает, там сокровища! И он устроил настоящую охоту на дядю, выжил его из дому, обложил, как… как не знаю кого. Терентий скрывается в горах за Ак-Мазаром, но в прятки с Наккашем играть бесполезно - долина тупиковая, а вход, он же и выход, Рахмон блокировал. Да ты и сам знаешь… Дядю надо спасать, - сказал Тиндарид с напором, - а положиться мне не на кого, местные трусят, а ты далече…
- Не теренди, - оборвал его Сергей, - совесть у меня еще есть, и память не отшибло. Надо так надо. Сегодня и вылетим, я и дружбан мой.
- Через блокпост не прорывайтесь, - присоветовал повеселевший Тиндарид, - назовитесь лучше какими-нибудь, там, кикбоксерами. Завтра праздник, а бои без правил - это номер обязательной программы. Вас пропустят без разговоров…
- А что хоть за праздник? - осведомился Сергей, но Тиндарид уже бросил трубку. - Чтоб этим «перестройщикам» долбаным… - сказал он с чувством, пока набирал номер мастерской. - Алле! Кто это? Мишка, ты? Покличь там Тагирыча, скажи - срочно!
- Да он тут! - ответил невидимый Михаил и передал трубку.
- Алло, босс! - заговорил телефон смачным тенором. - Пролетариат на связи! Низы смиренно внимают верхам!
Сергей вздохнул - неисправим! - и сказал:
- Эдик, помнишь Искандера? Он еще в позатом году приезжал!
- А як же! Искандер… как же его… трынди-брынди… Тиндарид! Характер зюйдический, истинный грек…
- Ему надо помочь. Ты со мной?
- Как прикажете, босс!
- Какой я тебе босс, морда кавказская?! - рассердился Сергей.
- Молчи, угнетатель!
- Ты можешь серьезно, балда?!
- Сам балда! Чего ты ерепенишься? Надо так надо! Нешто мы без понятия?
- Учти, - честно предупредил Сергей, - там и убить могут!
- «Мне сладостен напев трассирующей пули!» - продекламировал Эдик и добавил значительно: - Как говорил мой дед Могамчери: «Не того спасай, кто тебе роднёй доводится, а того, кто тебя самого спасал!» Так я в аэропорт?
- Пулей!
- Рикошетирую! - хохотнул Эдик, и трубка издала короткие гудки.
Москва - Домодедово. Домодедово - Душанбе. Душанбе - Хорог. По Памирскому тракту Сергей с Эдиком добрались на попутке до самого Юр-Тепе. Еще в российском стольном граде они оба вырядились в бесформенные тренировочные штаны и длиннющие футболки, безразмерные куртки, крутые кроссовки и шапочки-«чеченки». Прям-таки, дуэт рэперов на гастролях. И удобно, и образ кикбоксеров поддерживает на уровне.
«Микрик» остановился, не доезжая до кишлака, - тормознули их на блокпосту, у двух штабелей бетонных панелей, зажавших дорогу. Трое бородачей в камуфляже, с автоматами и с поколями на бритых головах, одинаковые, как тройняшки, лениво подошли к автобусу.
- Слишь, ты? - обратился тот, что слева. - Кто куда?
- Бойцы, - не моргнув глазом, ответил Сергей. - На туй.
- Приза хотим! - ухмыльнулся Эдик. - А хорош ли приз у Рахмон-джон?
- Ай, хорош! - зацокал языком тройняшка. - Двухкилограммовый джип!
«На героин меряют!» - поразился Сергей и хлопнул ладонью по микроавтобусу:
- А этот сколько потянет?
- Этот? - тройняшка скатал губы трубочкой. - Грам двесть-трист… Тошность, слишь, никогда не биват лишний! - пошутил бородатый и махнул рукой прибывшим: - Пожаловат!
«Добро пожаловать!» - перевел Сергей и раскланялся с тройняшками.
- Ну, блин… - прокомментировал Эдик. - Вообще!
И двинулся, как привык, «на четвертой скорости».
- Тормози, - осадил друга Сергей. - У них тут туй! «Слишь»?
Да, по всем признакам, в кишлаке был праздник - отовсюду шел шум и гам, рыдала домра и сыпал рубаб, а ветерок доносил аппетитный запах плова.
- Сегодня ж шестое ноября! - осенило Чанбу.
- И что? - удивился Лобанов.
- Совсем отсталый! - насмешливо покачал головой Эдик. - День конституции у них, понял?
Тут на центральную улицу Юр-Тепе, заглушая домры и рубабы, вышел самодеятельный оркестрик. Краснорожий толстяк дул в трубу, тужась до предынсультного состояния, валторны выли и стенали, а ударнее всех трудился барабанщик, колотя по барабану и гремя тарелкой.
Стараясь не обращать внимания на галдеж, Сергей обшарил взглядом улицу. Узкую и пыльную, ее обжимал двойной ряд дувалов, глинобитные дома отворачивались от улицы, пряча дворы. Шуршала жесткая осенняя листва чинар.
- Гляди, кто пожаловал! - шепнул Эдик, тыча подбородком в сторону блокпоста. Сергей глянул.
К Юр-Тепе, подскакивая на буграх, пылил «Мерседес» с мигалкой. За ним, на почтительном отдалении, следовала пара черных джипов.
- Рахима Наккаша машина! - определил Сергей. - Ба-альшой человек! Подлый, как хорек, и скользкий, как глина после дождя! Видать, о корнях вспомнил, вонь рейтузная!
«Мерс» важно приблизился к толпе встречающих. Жители кишлака в едином порыве возликовали и окружили машину. «Мерседес» еле двигался, бампером раздвигая принарядившихся дехкан. Потом на крыше авто открылся люк, и депутат меджлиса явил себя народу - огромный, пузатый, розовый кабан. Народному восторгу не было предела…
- Где ж наши? - тревожился Сергей, вглядываясь в толпу.
- Давай, босс, - сказал Эдик, - в народ сходим!
- Давай, пролетарий хренов…
Народ гулял. Отовсюду неслась музыка - брякал и звякал оркестрик, надрывались длиннющие трубы - уж никак не короче водосточных, терзались домры, а с подоконников резали ухо черные ящики динамиков, наяривая бравурные марши. Прямо из казанов ели шурпу, молодые гафизы пели, а пожилые аксакалы кучковались на верандах, вспоминая далекие годы молодые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
- Эдик! - проорал он. - Ко мне!
- Щас!
Эдик подтащил снаряды, Сергей зарядил и выстрелил. Грохнуло. И тут же рвануло в гастрономе, полыхнули огненные сполохи. Пустая гильза зазвякала почти неслышно, пуская удушливый дымок.
- Огонь! - восторженно скомандовал Эдик, затолкав новый снаряд.
От взрыва витрины надулись, как наполненные ветром паруса, и рассыпались сверкающими стекляшками.
- Сматываемся! - крикнул Сергей. - Рулить можешь? Заводи!
Ни слова не говоря, Эдик запрыгнул в кабину. Мотор взревел. Сергей выпустил еще пару снарядов, сиганул в кузов и заколотил по крыше кабины.
- Гони!
«Урал» дернулся и покатил вдоль по улице. Грузины повыскакивали из недограбленных магазинов, беспорядочно тратя патроны и злобу. Сергей шлепнулся на дно кузова, умоляя Вседержителя и Творца пронести мимо перекрестный огонь. Пронесло…
«Опоздали!» - мелькнуло у Сергея, когда он увидел здание санатория. Все стекла расколочены, на стенах выбоины от пуль крупного калибра, пляж перерыт мелкими воронками, кое-где песок впитал лужи крови. «Комета-44», перегруженная беженцами, уходила в море. А под широким навесом террасы, на раскатанном брезенте, лежали убитые. Семь человек. Шесть мужиков в шортах и плавках и одна женщина в белом халате и тапочках. Сергей помертвел - это была его мама. Эдик тоже узнал спокойное лицо тети Лены, обрамленное кудряшками крашеных волос, и горестно вздохнул.
Завхоз санатория, Петрович, выглянул опасливо из расколоченных дверей.
- Это с-с в-вертолета! - заговорил он, заикаясь. - Л-люди загорали, а он п-по ним из п-пушки! Ох, в-возвращается!
Петрович показал за дома вдоль набережной. Над их крышами всплыл Ми-24. Бортовой номер «07». Сергей встряхнулся, муть на душе осела.
- Это он… здесь? - уточнил Сергей, кивая на тела.
- Он, он! С-семерочка, б-блин!
«Черный полковник» даже внимания не обратил на возню у санатория. Вертолет пролетел над берегом, сотрясая воздух клокочущим рокотом, и унесся в море. С боевой подвески сорвалась пара РСов и унеслась к плюхавшей на волнах «Комете».
- Мимо! - закричал Эдик. - Яп-понский городовой! Лоб, врежь ему!
А Лоб с холодной настойчивостью собирал ПЗРК. Пригодилась «военка», преподанная на заставе!
- Сука!.. - повторял он вздрагивавшим голосом. - Сука какая!
Ми-двадцать четвертый развернулся над волнами, отсвечивая боками в свете послеполуденного солнца. Сергей навел ПЗРК. С яростным шипением ушла «Игла», таща за собой нитку дымного шлейфа. Всклубился шар взрыва, хвост «крокодила» полетел в море.
- Попал! Попал! - заверещал Эдик. - Ага!
Ноль-седьмой завертелся и ухнул в волны, сверкавшие обливной синью, заколотил лопастями, словно пытаясь выплыть, и пошел ко дну…
Президент Грузии бросил на захват Сухума полсотни танков, сорок орудий, три тыщи полусолдат-полууголовников. А у абхазов были в запасе одни старые градобойные пушки да самодельные броневики. Боевыми единицами военно-морского флота стали прогулочные теплоходы «Комсомолец Абхазии» и «Сухум», а в качестве бомбардировщиков использовались мотодельтапланы и чиненый-перечиненый «кукурузник».
Сухум пришлось отдать врагу. Сергей Лобанов и Эдуард Чанба отошли с бойцами отрядов сил самообороны в село Эшера, за речку Гумиста.
В октябре была битва за Гагры, было отражение десанта грузин с моря, были рейды, атаки, марши…
Через год абхазы отбили Сухум. Грузины беспорядочно отступили к Ингури, а Шеварднадзе, лично руководивший обороной, спасся бегством на Ту-134, переполненном ранеными и беженцами.
…Сухум был тих и пуст. В дом Эдика Чанбы угодила авиабомба, и Сергей новел друга к себе. Замирая, он поднялся на знакомую площадку. Обтер о штаны потные руки, задержал дыхание, позвонил в дверь. Отец был дома. За один год он постарел лет на десять.
- Ну, хоть ты живой… - выговорил отец, тиская сына и жмурясь.
- Ничего, товарищ полковник, - улыбнулся Сергей, - все будет нормально…
- Ошибаешься, Серый, мне уже генерала дали…
- Тем более!
- Квартиру обещали в Москве, - сказал отец с тоской. - Эх, как бы твоя мама радовалась…
- Ладно, бать, не переживай… - вздохнул Сергей и неловко приобнял отца. - Пойдем мы…
- Да куда ж вы пойдете?! - всполошился генерал Лобанов.
- В военкомат, доложимся по всей форме…
- Я обязательно звякну на самый верх! - пообещал Лобанов-старший. - Надо, чтобы вам засчитали «боевые»!
- Все равно дослуживать придется! - махнул Эдик рукой.
- Зато, батя, я теперь точно знаю, к чему меня тянет, - сказал Сергей с усмешечкой. - Добиваться справедливости! С оружием или так! Того гада, который маму… Мы его на дно пустили. А в вуз я после дембеля поступлю!
Закинув автоматы на плечо, Эдик с Сергеем удалились.
Дослуживать они отправились вместе.
4
Республика Таджикистан, 2006 год
Утром 5-го ноября Сергей Лобанов проснулся поздно, часов в восемь. Праздничный день, можно и поваляться.
Сергей с хряском зевнул, с хрустом потянулся и блаженно расслабился, оглядывая свою «двушку» со всеми удобствами. Отцово наследство. Проморгавшись, он перевел взгляд на батин портрет. Генерал Лобанов, при всех онерах и причиндалах, выглядел орлом.
Странно даже: когда генерал жив был, они редко виделись, а теперь, когда генералу поставили в ногах памятник со звездой, его резко стало не хватать…
Требовательно закурлыкал телефон. Сергей нащупал трубку и поднес к уху:
- Алле?
- Это офис фирмы «Симург-ауто»?
- Да.
- Простите, а с кем я разговариваю?
- С директором. Лобанов, Сергей Корнеевич.
- Очень приятно! У меня старый «фолькс», ему уже лет двадцать, если не больше. Гремит, зараза! Движок ему сможете перебрать? Ходовку, там…
- А, ну, нет проблем. Подгоняйте… Начальнику мастерской я сейчас звякну. Он вам все обскажет… Зовут его Эдуард Тагирович Чанба, это механик - ой, да ну!
- Чамба?
- Чанба. Через «н», Наташа.
- Ага, ага… Спасибо, до свиданья!
- До свиданья…
Сергей встал и быстро оделся. Начинался новый день.
На улице было промозгло и слякотно, набухшие тучи крутились над Москвой, распарывая сизые чрева о шпиль университета. Поток машин струился по Вернадского из пункта «А» в пункт «Б». А раздетые деревья устраивали стриптиз - махали голыми ветками и сбрасывали с себя последние листья.
- Унылая пора… - пробормотал Сергей.
Грянул звонок. Лобанов подцепил трубку. В трубке трещало и посвистывало.
- Алле? - сказал Сергей и добавил погромче, перекрикивая помехи: - Алле!
- Не кричи, Лоб, - послышался спокойный голос, - я тебя хорошо слышу.
- Искандер?! - радостно воскликнул Сергей. - Привет! Как жизнь, сын славного Тиндара?
- Нормально… - сдержанно ответил Искандер.
- Как там Гефестай? - весело балаболил Сергей. - Как дядя? Чего не приезжаете?
- Слушай, Сергей, - серьезно сказал Тиндарид, - у дяди Терентия большие проблемы. Ты можешь прилететь? Только срочно!
- Что случилось? - насторожился Сергей.
- Рахмон Наккаш - помнишь такого? - совсем прижал дядьку, - обрисовал ситуацию Искандер. - Наккаш пробился в депутаты меджлиса, Юр-Тепе уже как бы его вотчина, да почти что феод. Творит, что хочет. И вся его банда при нем, как штурмовики при Адольфе. Мир-Арзал в помощниках ходит…
- А погранцы? - перебил друга Сергей.
- Какие? - горько сказал Тиндарид. - Застава уже лет десять как закрыта. У нас теперь даже мост через Пяндж не охраняется, ну тот, что в Хороге… Никаких шансов! Ты слушай, пока меня не прервали. Дяде известна тайна, про… к-хм… в общем, про одну пещеру (Сергей почувствовал мимолетное раздражение: от друзей у них секреты!), а Рахмон думает, там сокровища! И он устроил настоящую охоту на дядю, выжил его из дому, обложил, как… как не знаю кого. Терентий скрывается в горах за Ак-Мазаром, но в прятки с Наккашем играть бесполезно - долина тупиковая, а вход, он же и выход, Рахмон блокировал. Да ты и сам знаешь… Дядю надо спасать, - сказал Тиндарид с напором, - а положиться мне не на кого, местные трусят, а ты далече…
- Не теренди, - оборвал его Сергей, - совесть у меня еще есть, и память не отшибло. Надо так надо. Сегодня и вылетим, я и дружбан мой.
- Через блокпост не прорывайтесь, - присоветовал повеселевший Тиндарид, - назовитесь лучше какими-нибудь, там, кикбоксерами. Завтра праздник, а бои без правил - это номер обязательной программы. Вас пропустят без разговоров…
- А что хоть за праздник? - осведомился Сергей, но Тиндарид уже бросил трубку. - Чтоб этим «перестройщикам» долбаным… - сказал он с чувством, пока набирал номер мастерской. - Алле! Кто это? Мишка, ты? Покличь там Тагирыча, скажи - срочно!
- Да он тут! - ответил невидимый Михаил и передал трубку.
- Алло, босс! - заговорил телефон смачным тенором. - Пролетариат на связи! Низы смиренно внимают верхам!
Сергей вздохнул - неисправим! - и сказал:
- Эдик, помнишь Искандера? Он еще в позатом году приезжал!
- А як же! Искандер… как же его… трынди-брынди… Тиндарид! Характер зюйдический, истинный грек…
- Ему надо помочь. Ты со мной?
- Как прикажете, босс!
- Какой я тебе босс, морда кавказская?! - рассердился Сергей.
- Молчи, угнетатель!
- Ты можешь серьезно, балда?!
- Сам балда! Чего ты ерепенишься? Надо так надо! Нешто мы без понятия?
- Учти, - честно предупредил Сергей, - там и убить могут!
- «Мне сладостен напев трассирующей пули!» - продекламировал Эдик и добавил значительно: - Как говорил мой дед Могамчери: «Не того спасай, кто тебе роднёй доводится, а того, кто тебя самого спасал!» Так я в аэропорт?
- Пулей!
- Рикошетирую! - хохотнул Эдик, и трубка издала короткие гудки.
Москва - Домодедово. Домодедово - Душанбе. Душанбе - Хорог. По Памирскому тракту Сергей с Эдиком добрались на попутке до самого Юр-Тепе. Еще в российском стольном граде они оба вырядились в бесформенные тренировочные штаны и длиннющие футболки, безразмерные куртки, крутые кроссовки и шапочки-«чеченки». Прям-таки, дуэт рэперов на гастролях. И удобно, и образ кикбоксеров поддерживает на уровне.
«Микрик» остановился, не доезжая до кишлака, - тормознули их на блокпосту, у двух штабелей бетонных панелей, зажавших дорогу. Трое бородачей в камуфляже, с автоматами и с поколями на бритых головах, одинаковые, как тройняшки, лениво подошли к автобусу.
- Слишь, ты? - обратился тот, что слева. - Кто куда?
- Бойцы, - не моргнув глазом, ответил Сергей. - На туй.
- Приза хотим! - ухмыльнулся Эдик. - А хорош ли приз у Рахмон-джон?
- Ай, хорош! - зацокал языком тройняшка. - Двухкилограммовый джип!
«На героин меряют!» - поразился Сергей и хлопнул ладонью по микроавтобусу:
- А этот сколько потянет?
- Этот? - тройняшка скатал губы трубочкой. - Грам двесть-трист… Тошность, слишь, никогда не биват лишний! - пошутил бородатый и махнул рукой прибывшим: - Пожаловат!
«Добро пожаловать!» - перевел Сергей и раскланялся с тройняшками.
- Ну, блин… - прокомментировал Эдик. - Вообще!
И двинулся, как привык, «на четвертой скорости».
- Тормози, - осадил друга Сергей. - У них тут туй! «Слишь»?
Да, по всем признакам, в кишлаке был праздник - отовсюду шел шум и гам, рыдала домра и сыпал рубаб, а ветерок доносил аппетитный запах плова.
- Сегодня ж шестое ноября! - осенило Чанбу.
- И что? - удивился Лобанов.
- Совсем отсталый! - насмешливо покачал головой Эдик. - День конституции у них, понял?
Тут на центральную улицу Юр-Тепе, заглушая домры и рубабы, вышел самодеятельный оркестрик. Краснорожий толстяк дул в трубу, тужась до предынсультного состояния, валторны выли и стенали, а ударнее всех трудился барабанщик, колотя по барабану и гремя тарелкой.
Стараясь не обращать внимания на галдеж, Сергей обшарил взглядом улицу. Узкую и пыльную, ее обжимал двойной ряд дувалов, глинобитные дома отворачивались от улицы, пряча дворы. Шуршала жесткая осенняя листва чинар.
- Гляди, кто пожаловал! - шепнул Эдик, тыча подбородком в сторону блокпоста. Сергей глянул.
К Юр-Тепе, подскакивая на буграх, пылил «Мерседес» с мигалкой. За ним, на почтительном отдалении, следовала пара черных джипов.
- Рахима Наккаша машина! - определил Сергей. - Ба-альшой человек! Подлый, как хорек, и скользкий, как глина после дождя! Видать, о корнях вспомнил, вонь рейтузная!
«Мерс» важно приблизился к толпе встречающих. Жители кишлака в едином порыве возликовали и окружили машину. «Мерседес» еле двигался, бампером раздвигая принарядившихся дехкан. Потом на крыше авто открылся люк, и депутат меджлиса явил себя народу - огромный, пузатый, розовый кабан. Народному восторгу не было предела…
- Где ж наши? - тревожился Сергей, вглядываясь в толпу.
- Давай, босс, - сказал Эдик, - в народ сходим!
- Давай, пролетарий хренов…
Народ гулял. Отовсюду неслась музыка - брякал и звякал оркестрик, надрывались длиннющие трубы - уж никак не короче водосточных, терзались домры, а с подоконников резали ухо черные ящики динамиков, наяривая бравурные марши. Прямо из казанов ели шурпу, молодые гафизы пели, а пожилые аксакалы кучковались на верандах, вспоминая далекие годы молодые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48