!
- За что боролись, на то и напоролись… - угрюмо проговорил Нигрин. Лицо его вдруг исказилось. - Это я, я должен быть на его месте! Я, а не этот выскочка из Иллирии!
Нигрин закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь взять себя в руки.
- Адриана нужно убить! - четко и ясно проговорил он и пристально посмотрел на Квиета. - Ты со мной, Лузий?
Мавр протянул ему темную руку.
- До конца! - твердо сказал он. - Пойдем!
Выбравшись во внутренний дворик ауле, что открывался по центру мужской половины - андрона, они поднялись по внешней лестнице на второй этаж и попали в просторную комнату. Эллины не любили заставлять дом мебелью. Обстановка была простой и изящной - большой деревянный ларь с росписью, у окна стол на трех ножках в виде звериных лап, пара легких стульев с изогнутыми остроконечными ножками. Посреди комнаты стоял низенький переносной столик, трапедза, его окружали три ложа-клинэ. Трапедза была заставлена кувшинчиками с вином, а на клинэ возлежали Луций Цельс Публилий и Авл Корнелий Пальма Фронтониан, завоеватель Аравии.
- Хайре! - взревел Луций по эллинскому обычаю и визгливо рассмеялся - видимо уже испытав веселящее действие вина. Авл лишь улыбнулся, показав выбитый зуб, и поднял кубок.
- С приездом, Авидий! - воскликнул Луций. - Присоединяйся! Еле их уговорил остановиться у Леонтиска! Представляешь, не верили, что ты сюда заглянешь!
- Замечательно! - заулыбался Нигрин. На сердце у него потеплело. И вообще, полегчало - он теперь был не один.
- Давайте не будем ходить кругами и говорить намеками! - по-кавалерийски рубанул Лузий. - Все мы - сенаторы и консуляры! Все храбро сражались и не щадили жизней, ни своих, ни чужих! И с чем мы остались теперь?! Ни с чем! Траян всегда выделял нас, мы были лучшими его полководцами! И кто мы теперь?! Никто!
- Это все Плотина, старая подстилка! - выцедил Луций Цельс. - Это она устроила усыновление Адриана, зуб даю! Траян умер в Силене в шестой день до августовских ид. На другой день было объявлено об усыновлении Адриана Траяном. Как это вдруг?! А о смерти Траяна не сообщали еще два дня!
- Никого из нас не было рядом с принцепсом, вот что плохо! - подал голос Авл. - Некому было помешать случиться тому, что произошло!
- Насколько я помню, - сказал Луций, - Траян называл своим преемником Наратия Приска…
- Меня он называл своим преемником! - сердито возразил Нигрин. - Меня! При чем тут Приск?!
- Это уже неважно… - слабо отмахнулся Луций.
- Нет, важно! - рявкнул Лузий Квиет. - Нельзя терпеть! Адриана следует убить, и пусть Гай правит Римом! Я помогу ему в этом! А вы? Решайте!
Авл сел и отставил кубок.
- Я согласен! - сказал он.
- И я! - кивнул Луций.
- Отлично! - потер руки Нигрин. - Где Адриан сейчас?
- В Дакии должен быть, - сказал Квиет. - На границе стычки с сарматами и аорсами, и еще он хочет замириться с царем роксолан, Элием Распараганом.
- Ну, разумеется! - усмехнулся Авл. - Замириться, а как еще?! Не станет же он воевать во славу римского оружия! Отдать Месопотамию, Армению, Ассирию… Эх!
- Сарматы? - выговорил Нигрин. - Это хорошо… Это задержит Адриана до холодов…
- Не ждите его в Риме раньше будущей весны! - заявил Луций.
- Ручаешься? - сощурил глаза Нигрин.
- Головой!
- Короче! - рубанул Квиет. - Двигаем в Рим и собираем бойцов! Я кликну своих мавров и нумидийцев!
- А я призову арабов! - сказал Пальма.
- Нужно будет сыскать золота в достатке, - заметил Цельс, - дабы покупать и подкупать!
- В сенате у Адриана недругов хватает, - задумался Нигрин и решительно тряхнул головой: - Сделаем их нашими друзьями!
- Клянусь Юпитером! - захохотал Квиет. - Мне нравится это дело!
- Клянусь сандалиями Зевса, - послышался сдержанный голос Леонтиска от дверей, - мне тоже!
Консуляры внимательно посмотрели на эллина, переглянулись.
- Ты нам подходишь! - вынес вердикт Нигрин. - Собирайся тогда, и едем!
- Куда? - уточнил Леонтиск, расцветая на глазах.
- В Рим!
5
Выйдя к порту Питиунта, Лобанов понял, что его понятия об античном времени требуют поправки. В гавани, прикрытой двумя молами с башнями, стоял под погрузкой всего один корабль. Но какой! Огромный многопарусный зерновоз - ситагога, возвышался над пристанью. Метров шестьдесят в длину, прикинул Лобанов, в ширину свыше четверти того. Покойным полукругом возносилась его корма, выставляя золотой изгиб-хениск. Задирался и нос, неся с обеих сторон изображение богини Исиды.
По четырем трапам топотали рабы, сгибаясь под тяжестью амфор с зерном. Такая громада спокойно примет в трюмы тыщи две тонн! Да ну, больше!
- Ни хрена себе! - впечатлился Гефестай. - Вот это я понимаю - корыто!
- Нам не сюда, - оборвал его речь Волтацилий Пилут. - В военную гавань, быстро!
Четверо гладиаторов подхватили багаж сиятельного Гая Нигрина и понеслись в военную гавань. Там стояла декирема… Как описать ее? С виду она была похожа на обычную трирему, только вдвое больше ее. Мощный корпус вытягивался на семьдесят метров вдоль и на двадцать метров поперек. Борт возвышался над водою метра на три, по всей длине его прострачивали лючки-скалмы для двух рядов гигантских весел - каждое метров в семнадцать. Гребли им впятером, а всего гребцов требовалось семьсот человек! А три высоченные мачты?! А двенадцать баллист и катапульт?! А четыре башенки-турриты для стрелков?
- Крейсер! - оценил Искандер.
- Линкор! - поправил Эдик.
- Это декирема, - вмешался в разговор Волтацилий Пилут. - Заносите вещи! Сиятельный разместился в диаэте, это на корме, третья дверь справа! И живее давайте!
Лобанов поднялся на обширную палубу и прошел на корму. Там, возле надстройки-диаэты стояли четверо. Одного из них Сергей узнал сразу, это был Нигрин, остальных он видел впервые. А скажи ему тогда, как туго переплетутся нити судеб его и этой четверки, так не поверил бы ни за что…
Глава 5
1
Остия, Рим
Море спокойно голубело, словно умасленное. Ветерок еле задувал, и декирема шла на веслах - огромные дерева переносились по воздуху, взблескивая мокрыми лопастями, погружались в прозрачный аквамарин пологих волн и мощно загребали бурлящую, пенную воду. Изумительная равнобежность, почти музыкальная синхронность гребли завораживала.
Лобанов стоял у фальшборта и бездумно следил то за ритмическим возвратно-поступательным движением весел, то за восходяще-нисходящим кружением чаек в линялой лазури. А впереди, прямо по курсу, зеленела и синела земля. Декирема поднималась и опускалась на мелкой волнишке, и чудилось, будто сам берег колышется, попадая в размеренный такт вечной любовной игры воды и суши.
- Любуешься?
Лобанов оглянулся. Позади стоял босой Эдик в набедренной повязке и щурился на солнце.
- Загораешь? - в тон ему спросил Сергей.
- Ага!
- Надо тебе обрывком леопардовой шкуры разжиться, - присоветовал Лобанов.
- Зачем? - озадачился Эдик.
- А помнишь, в чем ты шлялся по санаторию?
- А-а…
Эдик погрустнел маленько. Подошел к борту, послушал скрипучие и плещущие рулады, издаваемые кораблем, и цвиркнул слюной в море, словно отрекаясь от прошлого.
- Прибываем, говорят, - подошел Гефестай. - И чего там, на берегу? Брундизий?
- Двойку тебе по географии! - с удовольствием вывел Эдик. - В Остию следуем!
Сын Ярная лениво отмахнулся:
- Да мне по фигу, лишь бы опять на твердую землю! Надоело мне это ваше качание хуже горькой редьки!
- Ваше! - возмутился Эдик. - А кто стонал: «Под парусами хочу, под парусами!»
- Мы не под парусами, - пробурчал Гефестай, - мы - на веслах!
- Скоро уже… - прищурился Лобанов. - Вон, забелело что-то… Остия!
- Подгребаем, значить! - удовлетворенно подытожил Гефестай.
Остия была городом-стотысячником, по размеру она уступала лишь Риму да Капуе. Еще бы! Главный порт, «уста Рима»!
Сощурившись, Лобанов огляделся. По правую руку он увидел башню остийского маяка-фаруса; ближе к городу, на холме, высился громадный храм Нептуна, отливавший белоснежным мрамором. Крышу храма попирали четыре бронзовых слона, запряженные в квадригу морского бога. Город-порт защищала мощная внешняя стена с крепкими воротами, фланкированными сигнальными башнями. Слева на рейде стояли военные триремы - в Остии была летняя база части Мизенской эскадры. С палуб трирем донеслись приветственные вопли фанфар, трубач с декиремы выдул пронзительный ответ.
- Суши весла! - раздался окрик, и гигантские лопасти зависли в воздухе, роняя струйки брызг.
Декирема прошла по каналу с перекинутыми через него мостами и вплыла в колоссальную шестиугольную акваторию гавани Траяна. Просторная набережная была переполнена множеством лавок, ларьков, навесов, к воде спускались широкие ступени с колоннами для швартовки кораблей, а в стену, ограждавшую набережную с суши, были вделаны большие железные рымы. На заднем плане тянулась аркада акведука и возвышались огромные, в несколько этажей, зерновые склады. Закрома Родины.
К Лобанову приблизился мрачный Искандер, волоча за собой длинную цепь.
- Давайте, - пробурчал он, - заковывайтесь!
- Ты записался в кружок «Юных друзей рабовладельцев»? - невинно удивился Эдик.
Тиндарид сверкнул на него глазами.
- Тебе будет лучше, - сказал он агрессивно, - если на нас кузнец железяки наденет?!
- Не ссорьтесь из-за ерунды, - посоветовал Лобанов, защелкивая на запястьях наручники.
- Да я не ссорюсь… - увял Искандер.
- Короче, - поправил дело Гефестай, - храните гордое терпение, товарищи гладиаторы! Никуда не денется ваш скорбный труд и дум высокое стремление! Плавали - знаем!
Декирема подвалила к пристани, и на причал полетели концы крепких канатов, с кормы - ретинакул, с носа - анкорале. Портовые рабочие живо окрутили швартовы вокруг мощных гранитных колонн. Матросы-классиарии забегали по палубе, их подбадривал карабит, щедро раздавая пинки неповоротливым.
Из каюты поднялся Гай Авидий Нигрин с дочерью. Авидия заметила Лобанова и улыбнулась ему. Лобанов неловко поклонился. Улыбка девушки, углядевшей цепи, несколько поблекла.
- На берег! - дернул за цепь Волтацилий Пилут.
Лобанов сжал зубы и зашагал куда сказано.
- Как идут! - послышался издевательский голос Мир-Арзала. - Как пишут!
Шавкат с Давроном загоготали, довольные своей долей - и волей.
- Дождешься ты у меня… - процедил Эдик.
- Не связывайся, - одернул его Лобанов.
В порту было людно. Слышались крики, разноязыкие голоса, смех и ругань; щелкали бичи погонщиков, ревели ослы, глухо стучали по деревянным настилам пятки рабов-грузчиков. Тут же увивались толпы кладовщиков, смотрителей доков, канатчиков, счетоводов, лодочников, мелких уличных торговцев, нищих и проституток. Подвалили деловитые таможенники-портиторы; чиновники из канцелярии квестора мелко кланялись Гаю Нигрину, заверяя, что грузы консуляра вне подозрений.
- Идем, идем! - потянул за цепь Пилут.
- Иду, иду! - ответствовал Лобанов, теряя из виду Авидию Нигрину. Свидятся ли они еще хоть раз?..
- И мы с ним! - не утерпел Эдик.
Полдесятка стражников потопали сзади, вежливо поддавая гладиаторам древками копий.
Четверку вывели на улицу Кардо Максимус, прямую и не шибко широкую, застроенную инсулами - добротными многоэтажками - с балконами, с обширными парадными, с колоннами и портиками. Нарядные толпы обтекали гладиаторов, как некую помеху на пути, как деревья или столбы, и взгляда не бросая на отверженных, влекомых на продажу. Лобанов усмехнулся - на лицах прохожих он узнавал то же выражение, по которому угадывал на московских улицах пришельцев из Люберец или Клина: мы, дескать, «центровые»! Хоть и не столица, но и не какая-нибудь там вшивая провинция…
За портиком, примыкавшим к зданию театра, Пилут свернул в деловой квартал. Там, внутри двойной колоннады были устроены «офисы» публиканов и прочих воротил, лавки менял и - конторы «оседлых» ланист.
Волтацилий Пилут повертел головой и направил стопы к дверям, над которыми было выложено мозаикой изображение двух гладиаторов, дерущихся на мечах.
- Сюда!
Пилут затащил всю четверку в полутемное помещение и поднял свободную руку, здороваясь с коренастым мужиком, гладко выбритым, стриженным «под горшок», но облаченным в нестираную тогу, от которой несло потом и рыбным соусом.
- Приветствую, Веррий Флакк!
- И я тебя, уважаемый Волтацилий! - поклонился ланиста, выходя из-за стола.
- Сиятельный Гай Авидий Нигрин предлагает тебе хороший товар, - с выражением проговорил Пилут, - и просит за каждого десять тысяч денариев!
Ланиста внимательно оглядел товар, посапывая и близоруко щурясь.
- С виду хороши… - протянул он, сбивая цену. - Не больны ли? Бледные какие-то… Квелые…
- Прирожденные бойцы! - нахваливал Пилут. - Самому Марсу составят достойную компанию! Кого хошь уделают!
- Если они такие непобедимые, - усмехнулся ланиста, - чего ж они здесь оказались? Ладно, даю по тысяче денариев за каждого.
- Четыре! - быстро сказал Пилут.
- Полторы! - надбавил Веррий Флакк.
- Три!
- Две, и ни ассом больше!
- Орк с тобой, две!
Ланиста кивнул, отпер, оглядываясь, сундучок и отсчитал восемь увесистых мешочков с серебром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
- За что боролись, на то и напоролись… - угрюмо проговорил Нигрин. Лицо его вдруг исказилось. - Это я, я должен быть на его месте! Я, а не этот выскочка из Иллирии!
Нигрин закрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь взять себя в руки.
- Адриана нужно убить! - четко и ясно проговорил он и пристально посмотрел на Квиета. - Ты со мной, Лузий?
Мавр протянул ему темную руку.
- До конца! - твердо сказал он. - Пойдем!
Выбравшись во внутренний дворик ауле, что открывался по центру мужской половины - андрона, они поднялись по внешней лестнице на второй этаж и попали в просторную комнату. Эллины не любили заставлять дом мебелью. Обстановка была простой и изящной - большой деревянный ларь с росписью, у окна стол на трех ножках в виде звериных лап, пара легких стульев с изогнутыми остроконечными ножками. Посреди комнаты стоял низенький переносной столик, трапедза, его окружали три ложа-клинэ. Трапедза была заставлена кувшинчиками с вином, а на клинэ возлежали Луций Цельс Публилий и Авл Корнелий Пальма Фронтониан, завоеватель Аравии.
- Хайре! - взревел Луций по эллинскому обычаю и визгливо рассмеялся - видимо уже испытав веселящее действие вина. Авл лишь улыбнулся, показав выбитый зуб, и поднял кубок.
- С приездом, Авидий! - воскликнул Луций. - Присоединяйся! Еле их уговорил остановиться у Леонтиска! Представляешь, не верили, что ты сюда заглянешь!
- Замечательно! - заулыбался Нигрин. На сердце у него потеплело. И вообще, полегчало - он теперь был не один.
- Давайте не будем ходить кругами и говорить намеками! - по-кавалерийски рубанул Лузий. - Все мы - сенаторы и консуляры! Все храбро сражались и не щадили жизней, ни своих, ни чужих! И с чем мы остались теперь?! Ни с чем! Траян всегда выделял нас, мы были лучшими его полководцами! И кто мы теперь?! Никто!
- Это все Плотина, старая подстилка! - выцедил Луций Цельс. - Это она устроила усыновление Адриана, зуб даю! Траян умер в Силене в шестой день до августовских ид. На другой день было объявлено об усыновлении Адриана Траяном. Как это вдруг?! А о смерти Траяна не сообщали еще два дня!
- Никого из нас не было рядом с принцепсом, вот что плохо! - подал голос Авл. - Некому было помешать случиться тому, что произошло!
- Насколько я помню, - сказал Луций, - Траян называл своим преемником Наратия Приска…
- Меня он называл своим преемником! - сердито возразил Нигрин. - Меня! При чем тут Приск?!
- Это уже неважно… - слабо отмахнулся Луций.
- Нет, важно! - рявкнул Лузий Квиет. - Нельзя терпеть! Адриана следует убить, и пусть Гай правит Римом! Я помогу ему в этом! А вы? Решайте!
Авл сел и отставил кубок.
- Я согласен! - сказал он.
- И я! - кивнул Луций.
- Отлично! - потер руки Нигрин. - Где Адриан сейчас?
- В Дакии должен быть, - сказал Квиет. - На границе стычки с сарматами и аорсами, и еще он хочет замириться с царем роксолан, Элием Распараганом.
- Ну, разумеется! - усмехнулся Авл. - Замириться, а как еще?! Не станет же он воевать во славу римского оружия! Отдать Месопотамию, Армению, Ассирию… Эх!
- Сарматы? - выговорил Нигрин. - Это хорошо… Это задержит Адриана до холодов…
- Не ждите его в Риме раньше будущей весны! - заявил Луций.
- Ручаешься? - сощурил глаза Нигрин.
- Головой!
- Короче! - рубанул Квиет. - Двигаем в Рим и собираем бойцов! Я кликну своих мавров и нумидийцев!
- А я призову арабов! - сказал Пальма.
- Нужно будет сыскать золота в достатке, - заметил Цельс, - дабы покупать и подкупать!
- В сенате у Адриана недругов хватает, - задумался Нигрин и решительно тряхнул головой: - Сделаем их нашими друзьями!
- Клянусь Юпитером! - захохотал Квиет. - Мне нравится это дело!
- Клянусь сандалиями Зевса, - послышался сдержанный голос Леонтиска от дверей, - мне тоже!
Консуляры внимательно посмотрели на эллина, переглянулись.
- Ты нам подходишь! - вынес вердикт Нигрин. - Собирайся тогда, и едем!
- Куда? - уточнил Леонтиск, расцветая на глазах.
- В Рим!
5
Выйдя к порту Питиунта, Лобанов понял, что его понятия об античном времени требуют поправки. В гавани, прикрытой двумя молами с башнями, стоял под погрузкой всего один корабль. Но какой! Огромный многопарусный зерновоз - ситагога, возвышался над пристанью. Метров шестьдесят в длину, прикинул Лобанов, в ширину свыше четверти того. Покойным полукругом возносилась его корма, выставляя золотой изгиб-хениск. Задирался и нос, неся с обеих сторон изображение богини Исиды.
По четырем трапам топотали рабы, сгибаясь под тяжестью амфор с зерном. Такая громада спокойно примет в трюмы тыщи две тонн! Да ну, больше!
- Ни хрена себе! - впечатлился Гефестай. - Вот это я понимаю - корыто!
- Нам не сюда, - оборвал его речь Волтацилий Пилут. - В военную гавань, быстро!
Четверо гладиаторов подхватили багаж сиятельного Гая Нигрина и понеслись в военную гавань. Там стояла декирема… Как описать ее? С виду она была похожа на обычную трирему, только вдвое больше ее. Мощный корпус вытягивался на семьдесят метров вдоль и на двадцать метров поперек. Борт возвышался над водою метра на три, по всей длине его прострачивали лючки-скалмы для двух рядов гигантских весел - каждое метров в семнадцать. Гребли им впятером, а всего гребцов требовалось семьсот человек! А три высоченные мачты?! А двенадцать баллист и катапульт?! А четыре башенки-турриты для стрелков?
- Крейсер! - оценил Искандер.
- Линкор! - поправил Эдик.
- Это декирема, - вмешался в разговор Волтацилий Пилут. - Заносите вещи! Сиятельный разместился в диаэте, это на корме, третья дверь справа! И живее давайте!
Лобанов поднялся на обширную палубу и прошел на корму. Там, возле надстройки-диаэты стояли четверо. Одного из них Сергей узнал сразу, это был Нигрин, остальных он видел впервые. А скажи ему тогда, как туго переплетутся нити судеб его и этой четверки, так не поверил бы ни за что…
Глава 5
1
Остия, Рим
Море спокойно голубело, словно умасленное. Ветерок еле задувал, и декирема шла на веслах - огромные дерева переносились по воздуху, взблескивая мокрыми лопастями, погружались в прозрачный аквамарин пологих волн и мощно загребали бурлящую, пенную воду. Изумительная равнобежность, почти музыкальная синхронность гребли завораживала.
Лобанов стоял у фальшборта и бездумно следил то за ритмическим возвратно-поступательным движением весел, то за восходяще-нисходящим кружением чаек в линялой лазури. А впереди, прямо по курсу, зеленела и синела земля. Декирема поднималась и опускалась на мелкой волнишке, и чудилось, будто сам берег колышется, попадая в размеренный такт вечной любовной игры воды и суши.
- Любуешься?
Лобанов оглянулся. Позади стоял босой Эдик в набедренной повязке и щурился на солнце.
- Загораешь? - в тон ему спросил Сергей.
- Ага!
- Надо тебе обрывком леопардовой шкуры разжиться, - присоветовал Лобанов.
- Зачем? - озадачился Эдик.
- А помнишь, в чем ты шлялся по санаторию?
- А-а…
Эдик погрустнел маленько. Подошел к борту, послушал скрипучие и плещущие рулады, издаваемые кораблем, и цвиркнул слюной в море, словно отрекаясь от прошлого.
- Прибываем, говорят, - подошел Гефестай. - И чего там, на берегу? Брундизий?
- Двойку тебе по географии! - с удовольствием вывел Эдик. - В Остию следуем!
Сын Ярная лениво отмахнулся:
- Да мне по фигу, лишь бы опять на твердую землю! Надоело мне это ваше качание хуже горькой редьки!
- Ваше! - возмутился Эдик. - А кто стонал: «Под парусами хочу, под парусами!»
- Мы не под парусами, - пробурчал Гефестай, - мы - на веслах!
- Скоро уже… - прищурился Лобанов. - Вон, забелело что-то… Остия!
- Подгребаем, значить! - удовлетворенно подытожил Гефестай.
Остия была городом-стотысячником, по размеру она уступала лишь Риму да Капуе. Еще бы! Главный порт, «уста Рима»!
Сощурившись, Лобанов огляделся. По правую руку он увидел башню остийского маяка-фаруса; ближе к городу, на холме, высился громадный храм Нептуна, отливавший белоснежным мрамором. Крышу храма попирали четыре бронзовых слона, запряженные в квадригу морского бога. Город-порт защищала мощная внешняя стена с крепкими воротами, фланкированными сигнальными башнями. Слева на рейде стояли военные триремы - в Остии была летняя база части Мизенской эскадры. С палуб трирем донеслись приветственные вопли фанфар, трубач с декиремы выдул пронзительный ответ.
- Суши весла! - раздался окрик, и гигантские лопасти зависли в воздухе, роняя струйки брызг.
Декирема прошла по каналу с перекинутыми через него мостами и вплыла в колоссальную шестиугольную акваторию гавани Траяна. Просторная набережная была переполнена множеством лавок, ларьков, навесов, к воде спускались широкие ступени с колоннами для швартовки кораблей, а в стену, ограждавшую набережную с суши, были вделаны большие железные рымы. На заднем плане тянулась аркада акведука и возвышались огромные, в несколько этажей, зерновые склады. Закрома Родины.
К Лобанову приблизился мрачный Искандер, волоча за собой длинную цепь.
- Давайте, - пробурчал он, - заковывайтесь!
- Ты записался в кружок «Юных друзей рабовладельцев»? - невинно удивился Эдик.
Тиндарид сверкнул на него глазами.
- Тебе будет лучше, - сказал он агрессивно, - если на нас кузнец железяки наденет?!
- Не ссорьтесь из-за ерунды, - посоветовал Лобанов, защелкивая на запястьях наручники.
- Да я не ссорюсь… - увял Искандер.
- Короче, - поправил дело Гефестай, - храните гордое терпение, товарищи гладиаторы! Никуда не денется ваш скорбный труд и дум высокое стремление! Плавали - знаем!
Декирема подвалила к пристани, и на причал полетели концы крепких канатов, с кормы - ретинакул, с носа - анкорале. Портовые рабочие живо окрутили швартовы вокруг мощных гранитных колонн. Матросы-классиарии забегали по палубе, их подбадривал карабит, щедро раздавая пинки неповоротливым.
Из каюты поднялся Гай Авидий Нигрин с дочерью. Авидия заметила Лобанова и улыбнулась ему. Лобанов неловко поклонился. Улыбка девушки, углядевшей цепи, несколько поблекла.
- На берег! - дернул за цепь Волтацилий Пилут.
Лобанов сжал зубы и зашагал куда сказано.
- Как идут! - послышался издевательский голос Мир-Арзала. - Как пишут!
Шавкат с Давроном загоготали, довольные своей долей - и волей.
- Дождешься ты у меня… - процедил Эдик.
- Не связывайся, - одернул его Лобанов.
В порту было людно. Слышались крики, разноязыкие голоса, смех и ругань; щелкали бичи погонщиков, ревели ослы, глухо стучали по деревянным настилам пятки рабов-грузчиков. Тут же увивались толпы кладовщиков, смотрителей доков, канатчиков, счетоводов, лодочников, мелких уличных торговцев, нищих и проституток. Подвалили деловитые таможенники-портиторы; чиновники из канцелярии квестора мелко кланялись Гаю Нигрину, заверяя, что грузы консуляра вне подозрений.
- Идем, идем! - потянул за цепь Пилут.
- Иду, иду! - ответствовал Лобанов, теряя из виду Авидию Нигрину. Свидятся ли они еще хоть раз?..
- И мы с ним! - не утерпел Эдик.
Полдесятка стражников потопали сзади, вежливо поддавая гладиаторам древками копий.
Четверку вывели на улицу Кардо Максимус, прямую и не шибко широкую, застроенную инсулами - добротными многоэтажками - с балконами, с обширными парадными, с колоннами и портиками. Нарядные толпы обтекали гладиаторов, как некую помеху на пути, как деревья или столбы, и взгляда не бросая на отверженных, влекомых на продажу. Лобанов усмехнулся - на лицах прохожих он узнавал то же выражение, по которому угадывал на московских улицах пришельцев из Люберец или Клина: мы, дескать, «центровые»! Хоть и не столица, но и не какая-нибудь там вшивая провинция…
За портиком, примыкавшим к зданию театра, Пилут свернул в деловой квартал. Там, внутри двойной колоннады были устроены «офисы» публиканов и прочих воротил, лавки менял и - конторы «оседлых» ланист.
Волтацилий Пилут повертел головой и направил стопы к дверям, над которыми было выложено мозаикой изображение двух гладиаторов, дерущихся на мечах.
- Сюда!
Пилут затащил всю четверку в полутемное помещение и поднял свободную руку, здороваясь с коренастым мужиком, гладко выбритым, стриженным «под горшок», но облаченным в нестираную тогу, от которой несло потом и рыбным соусом.
- Приветствую, Веррий Флакк!
- И я тебя, уважаемый Волтацилий! - поклонился ланиста, выходя из-за стола.
- Сиятельный Гай Авидий Нигрин предлагает тебе хороший товар, - с выражением проговорил Пилут, - и просит за каждого десять тысяч денариев!
Ланиста внимательно оглядел товар, посапывая и близоруко щурясь.
- С виду хороши… - протянул он, сбивая цену. - Не больны ли? Бледные какие-то… Квелые…
- Прирожденные бойцы! - нахваливал Пилут. - Самому Марсу составят достойную компанию! Кого хошь уделают!
- Если они такие непобедимые, - усмехнулся ланиста, - чего ж они здесь оказались? Ладно, даю по тысяче денариев за каждого.
- Четыре! - быстро сказал Пилут.
- Полторы! - надбавил Веррий Флакк.
- Три!
- Две, и ни ассом больше!
- Орк с тобой, две!
Ланиста кивнул, отпер, оглядываясь, сундучок и отсчитал восемь увесистых мешочков с серебром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48