- Надо! - поддакнул Эдик.
Сергей направил коня на римскую половину и выехал на толозский рынок. Солнце двигалось к закату, базарный день кончался. Торгаши громко переговаривались, собирая непроданный товар и закрывая лавки на ночь. Внимание Лобанова привлек деревянный помост, на котором сидело с десяток мужиков с ногами, беленными мелом.
- Строители, что ль? - озадачился Эдик.
- Гастарбайтеры… - буркнул Гефестай.
- Это невольники в розницу, - внес ясность Искандер. - Может, купим? У мушкетеров слуги были, а у нас пусть будут рабы!
- Пригодятся в хозяйстве! - согласился Эдик.
Лобанов промолчал, оглядывая людей на продажу. Кряжистый мужик с въевшейся в поры угольной пылью и красным лицом. То ли железо варит, то ли кузнечным делом промышляет. Ценный товар… Бледный подросток в тряпье, радость педераста… Парочка с сытыми мордами и угодливыми взглядами - истинные рабы, хамы и быдло. Отдельно ото всех сидели четверо в одинаковых штанах и рубахах до колен. Один чернявый и крепкий, виду мрачного, в карих глазах горит ожесточенность, волосы перехвачены кожаным ремешком с сердоликовыми бусами. Другой смуглый, костлявый и худой, с острыми плечами и блестящей лысой головой. Третий - белокурый, статный, голубоглазый, с недоброй усмешкой на разбитых губах. Четвертый - русый, широкоплечий, очень спокойный. Но и лысую голову, и кудри покрывали лавровые венки.
- А эти чего венчаны? - поинтересовался Лобанов.
- Это значит, - объяснил Искандер, - что они взяты в плен на поле боя с оружием в руках.
- Подходяще! - кивнул Лобанов. - Нам холопы ни к чему!
- Эти могут быть опасны, - предупредил Искандер.
- Это мы - опасны! - усмехнулся Сергей. - Ну что, парни? Отоваримся?
Гефестай кивнул, прогудев:
- Подмога, она нелишняя.
- Восемь рук - хорошо, - рассудил Эдик, - а шестнадцать лучше!
- Эй, любезный! - кликнул Искандер продавца, толстого киликийца с плеткой за поясом. - Почем эти четверо?
Киликиец подскочил мячиком и зажурчал:
- Пятьсот денариев за каждого, и то себе в убыток!
Лобанов посмотрел каждому рабу в глаза и отсчитал шестнадцать ауреев.
- Четыреста за всех! Искандер, потолкуй с торгашом, а я пока политинформацию проведу…
Искандер отвел киликийца в сторонку, и они принялись с азартом торговаться. Сергей поставил ногу на помост, оперся локтем об колено.
- Значит, так, - сказал он. - Мы пока что и сами несвободные, но это временно… Нам нужны слуги. Согласны вы?
- Ты спрашиваешь нас?! - комически изумился лысый.
- Я же вас покупаю, а не кого-нибудь! Учтите, мы все ребята бойкие, так что, если бежать надумаете, поосторожнее будьте. Не дай бог раните кого из нас! Догоним и распнем! Если просто так деру дадите, так и Орк с вами…
- Зачем ты это говоришь? - спросил белокурый.
- Затем, что работа у нас сложная, и нам нужны помощники, на которых можно положиться! Понятно? Вы можете стать для нас товарищами, а можете остаться рабами! Это уж вы сами решайте! Ну как?
- Лично я согласен, - сказал лысый.
- Послужим! - коротко отозвался белокурый.
- Все лучше, чем по рынкам таскаться, - пожал плечами чернявый.
- Я как все! - ухмыльнулся русый.
Лобанов кивнул и обернулся к Искандеру.
- Он согласен! - сказал Тиндарид, отдуваясь.
Киликиец, с видом обалдевшим и подрастерянным, протянул руку. Лобанов отсчитал шестнадцать звонких кружочков маслянистого золота.
Торгаш тут же передал ему веревку, связывавшую всех четверых в венках. Вытащив нож, Сергей разрезал путы.
- Так, - сказал он, - теперь пошли, коней прикупим…
Рабы, разминая запястья, потопали, недоуменно переглядываясь и пожимая плечами.
У барышника сторговали четырех молодых, норовистых жеребцов, наверняка пойманных на болотах Камарга. Туда, в устье Родана, сбредались лошади, потерявшие хозяина или потерявшиеся, сбредались еще со времен Ганнибала. Эти европейские мустанги особой статью не отличались, но были выносливы.
- Все на сегодня! - решил Лобанов, расплатившись за коней и седла. - Едем!
- Теперь нас полный контуберний! - ухмыльнулся Эдик.
Заночевать решили в лесу. Деревья по обе стороны от дороги были срублены на расстояние полета копья, а уже за этой обочиной вставали дебри, настоящая южная тайга. Сосны, буки, клены в два-три обхвата высились, уходя к небесам метров на сорок-пятьдесят. Все прогалы между деревьями-великанами были забаррикадированы порослью шиповника и подлеском. Восемь коней не шли, а продирались, протискивались, чуть ли не просачивались. И неожиданно вышли на полянку, этаким колодцем-атриумом открытую к закатному небу.
- То что надо! - определил Гефестай. - Так, тебя как звать?
Русый назвался Акуном сыном Олимара, из племени венедов.
- Натягивай веревку, Акун, и вяжи к ней лошадей! А я их расседлаю пока…
Чернявый вызвался наломать дровишек. Его паспортные данные были просты: зовут Регебал Дадесид, то бишь из рода Дадеса, по национальности - дак. Смотав с тела припрятанный гетский пояс с бляшками, изображавшими рыбу, собаку, солнце, луну, барана, ворона, змею и дерево, Регебал затянул его поверх рубахи.
А лысый оказался египтянином, звали его Уахенеб, и был он мореходом, чем-то сильно не угодившим топарху, властителю области.
- Бывает… - кивнул Эдик и обратился к белокурому: - А тебя как звать-величать, покупка?
Белокурый окрысился:
- Я не покупка! Мое имя - Кадмар сын Каста, и я избран вергобретом на этот год!
- Да хоть винегретом! - повысил голос Эдик. - Чего орать-то? Я тоже продан и перепродан, и что? Как говорил мой дед Могамчери: «Не тот раб, кто в рабство попал, а тот, кто соглашается холопом быть!» Я вот не согласен! Ты тоже против? Отлично! Да только, если уж ты такой супер-пупер, чего ж тебя на продажу выставили? Так что молчи в тряпочку! Заплачено за тебя? Заплачено! Значит, ты - покупка! Не нравится? А ты докажи, что стоишь больше, чем четыре золотых! Уважение, знаешь ли, еще заслужить надо! А я пока что не вижу, за что мне тебя уважать!
- А мне не за что уважать тебя! - задиристо выпалил Кадмар.
- Узнаю галльских петухов! - ухмыльнулся Гефестам. - Прокукарекал!
- Не за что ему уважать… - проворчал Эдик, подсаживаясь к костру. - Вот как-то жил же я до сих пор без твоего уважения, и ничего!
- Не обижайся на него, - сказал Уахенеб, - Кадмар молод и горяч. Ему обидно было попасть в плен в первом же бою…
- Уахенеб! - прошипел Кадмар с угрозой.
- Хватит шипеть! - рявкнул Лобанов, доставая короб с едой. - Садись и ешь!
- Обойдусь! - буркнул Кадмар, гордо вздергивая подбородок.
- Кадмар, - мягко проговорил Лобанов, - или ты делаешь то, что я тебе велю, или… видишь во-он тот муравейник? Уложу тебя на него, голого, связанного, и чуток кровь пущу. Муравьишки будут лакомиться тобой до самого утра!
- Лучше не надо, - зевнул Гефестай. - Он же орать будет, выспаться не даст!
- Пожалуй… - согласился Лобанов. - Ладно, муравьиная пожива, садись ужинать!
Надутый Кадмар перечить не стал, сел к костру и получил целую миску оленины с бобами. Судорожно сглотнув, он принялся есть, торопливо и жадно, не дожидаясь деревянной ложки, хватая мясо пальцами. Долгие минуты только и слышно было, что чавканье под аккомпанемент трещащего костра. Изредка пофыркивали лошади. Первым насытился Эдик. Удобно отвалившись на снятое седло, он спросил Акуна:
- А ты сам из каких мест?
Венед, тщательно вылизав миску, сказал добродушно:
- Это далеко отсюда. Надо плыть за три моря, и последним будет Понт Эвксинский. А потом зайти следует в устье Борисфена и четыре недели плыть на веслах вверх по течению, на середине пути одолевая пороги. Вот тогда и приплывешь к моим родным местам… Там есть городок один, Самбатом зовется. Его сарматы поставили, чтобы с нами торговать. Они нам сыр, мясо, шкуры, мы им меха янтарь, железяки… Вот в том городе я и живу. Жил… Эх по дурости я здесь! Взбрело мне в голову самому с римлянами поторговать. Набил я за зиму соболей, два ха-ароших тючка получилось, и добрался до вала Траянова. Там и продал весь товар…
- Так ты охотник? - перебил Акуна Эдик.
- Зимой, - усмехнулся венед. - Весной я - пахарь, под осень - жнец…
- Ну, продал ты меха, а дальше?
- Дальше? А что дальше… Дальше как раз даки войной пошли на римлян, Траяновы легионы бить. И закрутила меня та война, выкрутила и вот, аж досюда добросила…
- Мы с Акуном вместе были, - продолжил Регебал. - Десять лет уже… По горам прятались, в холода через Данубий по льду ходили, римлян резать. Вызнали прошлой осенью, что новый император на наши земли пожаловал, и решили в гости сходить, ножичками побаловаться… Великий Замолксис!Десять зим нам везло, а вот на одиннадцатую судьба отвернулась от нас…
- А ты, Уахенеб? - поинтересовался Лобанов.
Египтянин аккуратно вытер пальцы холстиной и заговорил негромко:
- Два года я был мастером паруса, водил корабли из Александрии в страну арабов за миро и ладаном, ходил и в Индию… А той весной мне посулили большие деньги, и подрядился я возить оружие парфянам, добирался по Евфрату до самого Ктесифона. Там-то меня и прижали легионеры. Продали по дешевке иудею-работорговцу, тот перепродал меня в Сиракузах Трифону, а Трифон довез до Толозы…
Воцарилось молчание.
- А я восстание поднял… - негромко промолвил Кадмар и глянул исподлобья: все ли серьезны? Но никому смешно не стало.
- Против Рима? - поднял бровь Лобанов.
Кадмар кивнул.
- Грабят народ, - сказал он, - душат налогами… Я и побил квестора в Лугдуне, расписки долговые спалил, а деньги раздал тем, кому детей кормить не на что было. Зиму по лесу пробегал, а в апреле меня поймали…
- Да-а… - протянул Эдик и оживился: - Слушайте теперь, что я вам расскажу!
Лобанов вздохнул и поднялся.
- Ты куда? - подхватился Эдик.
- Коней гляну… Да ты ври, не стесняйся!
- Ха! Чего б я врал?! - возмущенно фыркнул Эдуардус.
И стал рассказывать о подвигах Сергия Роксолана на арене Колизея. Лобанов прошелся, похлопывая коней по теплым мордам, проверил узлы. Травы животинам хватало, а в бочажке отражала первые звезды чистая дождевая вода.
- …И тут они выпускают тигра! - с воодушевлением повествовал Эдик. - Громадного! Клыки - во! Когти - во!
Судя по уханью рабов, рассказ Чанбы имел успех.
- Закругляйся! - сказал Лобанов. - Спать пора! Завтра рано подниму, а тебя первого!
- А чего сразу я?! - возмутился Эдик, но не очень сильно и не слишком серьезно.
- Ладно, тогда ты дежуришь первым! Вторым будишь Гефестая, третьим дежурит Искандер! Меня растолкаете на рассвете! Отбой!
Лобанов завернулся в одеяло, меч положил справа, арбалет слева. Закрыл глаза - и провалился в черную дыру сна.
Проснулся он на рассвете. Было нехолодно, но воздух бодрил. Деревья вокруг поляны стояли черные и неподвижные, а небо пламенело всеми переливами розового.
Сергей протер глаза. Наконец-то он выспался! Проведя ладонями по траве, он умылся росой и проснулся окончательно. Друзья его спали, изображая коконы чудовищных бабочек. Лобанов пересчитал их. Шесть. Никто, значит, не смылся. Ну-ну… А где седьмой? Костер давно потух, а дежуривший Искандер бессовестно дрых. «Разбужу пинками, - коварно подумал Лобанов, - и спрошу, по-отечески эдак: «Дисциплинку нарушаем?..»
Он посмотрел на коней… Коней не было.
- Подъем! - заорал Лобанов, вскакивая. - Тревога!
Лагерь зашевелился, забарахтался. Подбежав к Искандеру, Сергей понял, что с дисциплинарными взысканиями придется повременить. Искандер лежал бледный и еле дышал. Лобанов стряс ему на лицо росы, похлопал по щекам.
- А где кони?! - возопил Эдик.
Искандер застонал и открыл глаза. И тут же сморщился, зашипел, заведя руку за голову. Поднес ладонь к глазам. Рука была в крови.
- Ударили по голове, - поставил диагноз Уахенеб. - Ну-ка…
С помощью воды, лечебной травки, сорванной Кадмаром, и относительно чистой холстины Искандера привели в божеский вид.
- Не помню ни черта! - выговорил Тиндарид. - Сидел, зевал… Кони зафыркали, помню, словно почуяли кого… Я подбросил веток, чтоб светлее стало, тут-то меня и скопытили…
- Эгей! - крикнул Гефестай. - Смотрите! Мы думали, тут чаща, а тут хоть слона води!
Лобанов посмотрел. За монументальными стволами прятался широкий проход.
- Гадство! - ругнулся Лобанов. - Не проверили все подходы, вот же ж…
- Что, и никто не слышал ничего?! - шумел Эдик.
- А что тут услышишь?! - осерчал Гефестай. - Вся земля хвоей усыпана, ходишь как по ковру!
- Ладно, хватит болтать! - оборвал его Лобанов. - Быстро собираемся! Акун! Глянь, следы есть? Куда эти гады двинулись?
Венед внимательно оглядел поляну, прошелся взад-вперед.
- Двое приходили, - сообщил он.
- Веди! Мы за тобой! Седла с собой берем!
Акун без шума скользнул за деревья. Лобанов двинулся следом. Гефестай шел последним.
Лес поредел, оставляя большие прогалы - хоть гуляй! Лобанова даже в жар бросило. «Позорники! - подумал он. - Перли, как бульдозеры, а тут аллеи целые!»
Следы вывели весь «контуберний» на дорогу.
- Совсем недавно прошли! - оживился Акун.
- Откуда знаешь? - спросил Эдик.
- А вона! - Венед показал на лужу. - Они тут шагали, и муть в луже не осела еще!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48