Миниатюрное чудо биотехнологий, окрашенное под цвет глаз: таков цвет серой непреклонной стали, холода древних ледников и далекой голубизны металла. Но самое удивительное у дарая — кожа. Гладкая, безупречная кожа, по какому-то капризу генетики сияющая чистейшим перламутром. Свет точно обтекал ее совершенство, разбиваясь на тысячу маленьких радуг, пожаром сиявших вокруг фигуры дарай-князя.
Аррек арр Вуэйн, мой консорт, мой друг, мой союзник. Что бы я делала без тебя, любимый? Наверное, бездарно погибла еще много лет назад... Или была бы по сей день бездумно счастлива с первым мужем.
— Антея?
— Тоже считаешь, что я сглупила?
Лучшая защита — нападение. Наверное.
Он задумчиво прикоснулся губами к моему лбу чуть выше имплантанта.
— Если ты не готов умереть, ты не узнаешь победы... Но если ты ищешь смерти, то только смерть и найдешь.
Я упрямо отвела глаза, уставившись на платиновую змейку, стягивающую воротник его свободной черной рубашки. Опасная тема. Запретная тема. Тема, которую мы оба предпочитали не затрагивать. Точнее говоря, я предпочитала ее не трогать, а все, что на сей счет думал Аррек, демонстративно игнорировала.
Он покорно вздохнул.
— Ты прогрессируешь, Антея. Последние пару лет — просто невероятно. Будто сломался какой-то барьер в сознании, заставлявший думать, что некоторые вещи тебе недоступны просто потому, что... недоступны. И что бы я ни думал о твоей стратегии, ты действительно достала в поединке двух северд-ин. Мои поздравления.
Сам Аррек, когда я в последний раз видела его «тренировку», двух северд-ин уложил, не особенно напрягаясь. Правда, полная боевая звезда была ему все-таки пока не по зубам. Но ведь оставался еще и не совсем честный бой... И совсем не честный...
Не одна я прогрессировала.
— Я не понимаю... почему они возятся со мной? Вот уже столько лет! Они пришли, чтобы учиться у меня. Чему-то там. И наверное, у них получилось: после такой школы эльфийской политики и изощренного этнического дзюдо совсем ничему не научиться просто невозможно! Но почему боевая звезда возится именно со мной?
— Это ты у меня спрашиваешь?
Недосказанное витало вокруг нас удушливо-приторным облаком, почти на грани образования сен-образа. Столько запретного, столько болезненного, столько... Но война была объявлена, и Аррек явился на поле боя для первой схватки. Отступить сейчас было бы глупо. И бесполезно.
Я задумалась над заданным самой себе вопросом.
Какой смысл тратить долгие три десятилетия на скрупулезное обучение той, которая никогда не сможет использовать это искусство по назначению? Той, которая вообще не сможет его использовать? Мои дни были сочтены, я это знала, и все вокруг прекрасно это понимали. Я читала это знание в глазах окружающих, в песне ветров, в глазах своего мужа. Время пришло. Пора платить долги. Ту-истощение подбиралось неуловимо, но оно слишком долго обходило меня стороной. Последние тридцать пять лет я жила взаймы, и теперь заем подходил к концу. И тогда я решилась сама назначить дату выплаты.
Все, чему меня учили, все, что в меня вкладывали, все, что мне отдавали за шестьдесят пять лет моей бестолковой жизни, уйдет. Уйдет от тех, кто учил, кто давал, вкладывал. Смерть — самый умелый из воров. Я не смогу им больше ничего вернуть. Так какой же смысл?
Ладно, попробуем сформулировать по-другому. Почему, северд-ин продолжают меня учить — это ведомо одним северд-ин. Но вот почему я, вчера назначившая окончательную дату, сегодня, как всегда, покорно согласилась на тренировку? Почему выложилась до конца, сражаясь с заведомо превосходящими в искусстве наставниками?
Почему именно сегодня смогла одержать пусть и сомнительную, но победу?
Улыбнулась. «Мышление аналитика эль-ин оперирует вопросами, которые более информативны, нежели ответы». Ты всегда был мастером таких вот вопросов, любимый.
И тем не менее...
Я устала. Я ждала этого, ждала долгие и долгие годы, я всегда знала, что когда-нибудь все кончится. Что смогу наконец отдохнуть, забыть... А сейчас, ощущая напрягшиеся пальцы Аррека на своей спине, не могла не думать о нем. О том, какая это невероятная трусость — бросить его одного, оставить справляться со всем этим кошмаром в одиночестве лишь потому, что я устала.
Дата назначена.
Любимый, ты, конечно, сделаешь все, чтобы стать чудовищно неудобной помехой.
Я уткнулась носом в его плечо, зажмурилась, молча прося прощения. Авансом.
Слова не нужны, как не нужны и сен-образы. Мы слишком хорошо знали, о чем ведется этот молчаливый спор.
Кожа моя коротко полыхнула перламутром — верный признак того, что Аррек опустил свои щиты, позволив тканям моего тела измениться по его образу и подобию.
А вот это уже из области запрещенных ударов!
Я отстранилась, упираясь руками в его грудь.
— Все будет хорошо, Антея. Обещаю.
Конечно. Разве кто-нибудь сомневается?
Просто удивительно, сколько разнообразных трактовок может быть у слова «хорошо» в зависимости от того, кто и как его употребляет!
Я встала, сверху вниз глядя на коленопреклоненного мужа. Такой красивый. Такой любимый. И такой несчастный. Глядя на такого, хочется вопрошать: «О Ауте, что же я за чудовище, если причиняю такую боль тем, кого люблю?»
Как... драматично!
Придушить бы его немного... разнесчастного моего!
Аррек ухмыльнулся, легко и по-мальчишески вызывающе. Попробуй придуши!
Наклонилась и поцеловала его — медленно, с чувством. У обоих перехватило дыхание. И попробую.
Затем отвернулась, направилась к личным покоям. День шел своим чередом, и пора было приниматься за дело.
Первую схватку в начавшейся партии Аррек выиграл.
* * *
Ритмично переступающие босые ступни. Легкое покачивание. Кастаньеты и флейты — музыка, слышная только мне. Танец изменений.
Сегодняшний день я проживу in tempo libero — в свободном темпе.
Настроение легкое и чуть-чуть ироничное.
Стащила с себя простую тунику со штанами, в которых обычно тренировалась, бросила их на пол. До шкафа сами доползут, чай, в магическом замке живу, хотя такое наименование онн все еще ставило меня в тупик. Тоже мне замок!..
Ванна. Точнее, бассейн, но кто обращает внимание на подобные мелочи? Я без всплеска нырнула в изумрудно-зеленую воду, мощными гребками проталкивая тело сквозь прозрачные толщи. Выскочила на поверхность, ладонями зацепилась за поребрик и выбросила себя наружу, тут же призывая теплый ветер, мгновенно осушивший кожу и спускающуюся до лопаток гриву волос. Я давно уже отчаялась научиться приводить безобразие, творящееся на моей голове (не будем упоминать всуе то, что творилось внутри нее), хоть в какой-то порядок. Расчесывать эти лохмы было занятием крайне утомительным и абсолютно бесполезным. Так что я выпросила у отца специальное заклинание, вплетенное в изящный маленький гребень, и сейчас, стоило мне воткнуть заколку в волосы, как те сами собой расчесались и уложились в красивом, эффектно выглядевшем беспорядке.
А еще говорят, что лень непродуктивна. Да это самый главный двигатель магического прогресса!
Теперь — одежда. Сегодня, кажется, ничего особо торжественного не намечается, так что макияж можно опустить, официально-помпезные наряды пусть остаются на своем месте в шкафу. Так, белье — инкрустированное металлическими пластинами, каждая из которых холодила кожу защитными заклинаниями. Пара амулетов того же назначения. Ручные ножны для аакры, созданные так, чтобы скрытый рукавом кинжал выскальзывал в ладонь, повинуясь едва заметному напряжению мускулов.
Теперь белая сорочка — тонкий шелк и никаких кружев. Светло-золотистые, бледные штанишки до колен и того же тона пиджак с высоким воротником-стойкой и длинными рукавами. Низенькие полусапожки. Ну, разумеется, пояс с вложенным в ножны Сергеем. Вроде, все.
Я повернулась к зеркалу — еще одна причуда Аррека, предпочитавшего постоянную мебель создаваемым лишь на несколько мгновений для конкретных целей конструктам — и окинула себя придирчивым взглядом. Хороша, нечего сказать. Пугало в золоте, тощее, чем-то неуловимым — то ли рваной грацией движений, то ли огромными, лишенными белков глазами, — напоминающее насекомого. Когтями провела по свободно падающим на плечи волосам, хмыкнула и отвернулась.
Тоже мне, королева эльфов.
Мягко пружиня по откликающемуся на каждый шаг игривым толчком полу, прошла в оранжерею-столовую.
После трех десятков лет присутствия здесь человека мой онн не слишком напоминал жилище уважающей себя эль-ин. Аррек был отнюдь не против небольших трудностей, которые приходится терпеть, скажем в походе, но дома он предпочитал окружать себя изысканно-аскетичным комфортом. Поэтому, хотя живые стены онн изгибались все с той же грациозной простотой, что свойственна всем местам обитания эль-ин, а основным украшением комнат по-прежнему оставались блики света и причудливые тени, все это дополнялось естественно вплетенной в рисунок помещений мебелью. А если прищуриться — можно было увидеть вязь сен-образов, окутывающую эти странные предметы обстановки аурой таинственности, свойственной любому тщательно отобранному антиквариату. У каждого предмета была своя история, свой характер, свой эмпатический рисунок, а вместе они создавали удивительно гармоничную симфонию мыслей и воспоминаний. До сих пор не понимаю, как Арреку удалось сотворить подобное, совмещая, как мне казалось, несовместимое.
Войдя в оранжерею, я не могла в тысячный раз не подивиться на полностью сервированный стол с тремя придвинутыми к нему удобными стульями, красиво вписывающимися в сплетения ветвей и цветов.
Минутку. Тремя стульями? Разве у нас сегодня гости?
Безнадежно покачала ушами. Могли бы и предупредить.
Стремительно подошла к столу, подняла огромное пустое блюдо. И начала готовить завтрак. То есть это только так называется — «готовить». На самом деле весь процесс заключался в сборе уже созревших фруктов с оплетающих все вокруг ветвей. Причем «фрукты» — довольно приблизительное определение. В свое время к ним тоже приложил свои умелые ручки Аррек. С обычным сногсшибательным результатом.
Едва освоившись с жизнью в онн и осознав, что кушать тут можно лишь то, что растет неподалеку, дарай-князь скорчил мученическую рожу и взялся за дело. Для начала — установил контакт с сознанием онн (по общепринятому мнению, сознания как такового у онн не существует, но для Аррека это такая мелочь!). Затем потянулись долгие переговоры между моим летающим домом и моим новообретенным супругом. Велись споры. Вырабатывались компромиссы, и достигались соглашения. И претворялись в жизнь изменения. Так что сейчас я вполне могла сорвать с ветки тушеную с яблоками перепелку. Или кальмара в пряном соусе. Или бутылку хорошо выдержанного вина — непременно того сорта, которого в этот момент хотелось Арреку.
В общем, кулинарный процесс в нашем доме был сведен к необходимому минимуму. Ну разве мой муж — не заветная мечта любой женщины?
Угу. Точно.
Поймала себя на том, что стою, разглядывая знакомые стены, будто вижу их впервые. Забавно, как меняется в твоих глазах весь мир, если знаешь, что скоро придется его покинуть. Начинаешь замечать вещи, на которые раньше обратить внимание не хватало ни времени, ни сил.
Шептались среди ветвей старые сен-образы. Я потянулась за тонкой нитью иронии, змеящейся откуда-то из далеких дней моего детства:
За кустиком редиса
толстый баклажан
Морскою галькой притвориться хочет.
Меня не обмануть —
пустой живот укажет верный путь!
Тихонько рассмеялась, разглядывая чуть неуклюжий, но воинственный и определенно голодный сен-образ.
Я осторожно водрузила нагруженный разнообразной снедью поднос в центр стола и скептически окинула взглядом всю композицию. Затем подхватила лежащую рядом с моей тарелкой стеклянную палочку и ударила по расположенному тут же конусу колокольчика.
Чистый трепещущий звук разнесся по всем помещениям онн, резонируя с колеблющимися в такт ему живыми стенами.
Завтрак.
Они появились под аркой входа одновременно: ее рука покоилась на локте Аррека, и это была самая большая фамильярность, которую дарай-князь мог позволить себе с разумным существом. Тут этикет арров более чем строг: физическое прикосновение, особенно если оно подкреплено расслаблением щитов, считалось знаком величайшего Доверия, допустимым только с давними друзьями и ближайшими родственниками. А также с теми, кому в ходе Политических пируэтов следовало выказать наибольшее благоволение. Впрочем, я была уверена, что в данном случае Политика ни при чем.
Она была и его дочерью тоже.
Низенькая и хрупкая даже по меркам эль-ин. При взгляде на эту фигуру мне всегда хотелось срочно заняться пересмотром ее диеты, чтобы девочка набрала хоть немного веса: уж больно костлява. Хотя разумом я и понимала, что это всего лишь результат ее наследственности, что все в этой генетической линии были миниатюрны, но неистребимый материнский инстинкт рассуждать логически отказывался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Аррек арр Вуэйн, мой консорт, мой друг, мой союзник. Что бы я делала без тебя, любимый? Наверное, бездарно погибла еще много лет назад... Или была бы по сей день бездумно счастлива с первым мужем.
— Антея?
— Тоже считаешь, что я сглупила?
Лучшая защита — нападение. Наверное.
Он задумчиво прикоснулся губами к моему лбу чуть выше имплантанта.
— Если ты не готов умереть, ты не узнаешь победы... Но если ты ищешь смерти, то только смерть и найдешь.
Я упрямо отвела глаза, уставившись на платиновую змейку, стягивающую воротник его свободной черной рубашки. Опасная тема. Запретная тема. Тема, которую мы оба предпочитали не затрагивать. Точнее говоря, я предпочитала ее не трогать, а все, что на сей счет думал Аррек, демонстративно игнорировала.
Он покорно вздохнул.
— Ты прогрессируешь, Антея. Последние пару лет — просто невероятно. Будто сломался какой-то барьер в сознании, заставлявший думать, что некоторые вещи тебе недоступны просто потому, что... недоступны. И что бы я ни думал о твоей стратегии, ты действительно достала в поединке двух северд-ин. Мои поздравления.
Сам Аррек, когда я в последний раз видела его «тренировку», двух северд-ин уложил, не особенно напрягаясь. Правда, полная боевая звезда была ему все-таки пока не по зубам. Но ведь оставался еще и не совсем честный бой... И совсем не честный...
Не одна я прогрессировала.
— Я не понимаю... почему они возятся со мной? Вот уже столько лет! Они пришли, чтобы учиться у меня. Чему-то там. И наверное, у них получилось: после такой школы эльфийской политики и изощренного этнического дзюдо совсем ничему не научиться просто невозможно! Но почему боевая звезда возится именно со мной?
— Это ты у меня спрашиваешь?
Недосказанное витало вокруг нас удушливо-приторным облаком, почти на грани образования сен-образа. Столько запретного, столько болезненного, столько... Но война была объявлена, и Аррек явился на поле боя для первой схватки. Отступить сейчас было бы глупо. И бесполезно.
Я задумалась над заданным самой себе вопросом.
Какой смысл тратить долгие три десятилетия на скрупулезное обучение той, которая никогда не сможет использовать это искусство по назначению? Той, которая вообще не сможет его использовать? Мои дни были сочтены, я это знала, и все вокруг прекрасно это понимали. Я читала это знание в глазах окружающих, в песне ветров, в глазах своего мужа. Время пришло. Пора платить долги. Ту-истощение подбиралось неуловимо, но оно слишком долго обходило меня стороной. Последние тридцать пять лет я жила взаймы, и теперь заем подходил к концу. И тогда я решилась сама назначить дату выплаты.
Все, чему меня учили, все, что в меня вкладывали, все, что мне отдавали за шестьдесят пять лет моей бестолковой жизни, уйдет. Уйдет от тех, кто учил, кто давал, вкладывал. Смерть — самый умелый из воров. Я не смогу им больше ничего вернуть. Так какой же смысл?
Ладно, попробуем сформулировать по-другому. Почему, северд-ин продолжают меня учить — это ведомо одним северд-ин. Но вот почему я, вчера назначившая окончательную дату, сегодня, как всегда, покорно согласилась на тренировку? Почему выложилась до конца, сражаясь с заведомо превосходящими в искусстве наставниками?
Почему именно сегодня смогла одержать пусть и сомнительную, но победу?
Улыбнулась. «Мышление аналитика эль-ин оперирует вопросами, которые более информативны, нежели ответы». Ты всегда был мастером таких вот вопросов, любимый.
И тем не менее...
Я устала. Я ждала этого, ждала долгие и долгие годы, я всегда знала, что когда-нибудь все кончится. Что смогу наконец отдохнуть, забыть... А сейчас, ощущая напрягшиеся пальцы Аррека на своей спине, не могла не думать о нем. О том, какая это невероятная трусость — бросить его одного, оставить справляться со всем этим кошмаром в одиночестве лишь потому, что я устала.
Дата назначена.
Любимый, ты, конечно, сделаешь все, чтобы стать чудовищно неудобной помехой.
Я уткнулась носом в его плечо, зажмурилась, молча прося прощения. Авансом.
Слова не нужны, как не нужны и сен-образы. Мы слишком хорошо знали, о чем ведется этот молчаливый спор.
Кожа моя коротко полыхнула перламутром — верный признак того, что Аррек опустил свои щиты, позволив тканям моего тела измениться по его образу и подобию.
А вот это уже из области запрещенных ударов!
Я отстранилась, упираясь руками в его грудь.
— Все будет хорошо, Антея. Обещаю.
Конечно. Разве кто-нибудь сомневается?
Просто удивительно, сколько разнообразных трактовок может быть у слова «хорошо» в зависимости от того, кто и как его употребляет!
Я встала, сверху вниз глядя на коленопреклоненного мужа. Такой красивый. Такой любимый. И такой несчастный. Глядя на такого, хочется вопрошать: «О Ауте, что же я за чудовище, если причиняю такую боль тем, кого люблю?»
Как... драматично!
Придушить бы его немного... разнесчастного моего!
Аррек ухмыльнулся, легко и по-мальчишески вызывающе. Попробуй придуши!
Наклонилась и поцеловала его — медленно, с чувством. У обоих перехватило дыхание. И попробую.
Затем отвернулась, направилась к личным покоям. День шел своим чередом, и пора было приниматься за дело.
Первую схватку в начавшейся партии Аррек выиграл.
* * *
Ритмично переступающие босые ступни. Легкое покачивание. Кастаньеты и флейты — музыка, слышная только мне. Танец изменений.
Сегодняшний день я проживу in tempo libero — в свободном темпе.
Настроение легкое и чуть-чуть ироничное.
Стащила с себя простую тунику со штанами, в которых обычно тренировалась, бросила их на пол. До шкафа сами доползут, чай, в магическом замке живу, хотя такое наименование онн все еще ставило меня в тупик. Тоже мне замок!..
Ванна. Точнее, бассейн, но кто обращает внимание на подобные мелочи? Я без всплеска нырнула в изумрудно-зеленую воду, мощными гребками проталкивая тело сквозь прозрачные толщи. Выскочила на поверхность, ладонями зацепилась за поребрик и выбросила себя наружу, тут же призывая теплый ветер, мгновенно осушивший кожу и спускающуюся до лопаток гриву волос. Я давно уже отчаялась научиться приводить безобразие, творящееся на моей голове (не будем упоминать всуе то, что творилось внутри нее), хоть в какой-то порядок. Расчесывать эти лохмы было занятием крайне утомительным и абсолютно бесполезным. Так что я выпросила у отца специальное заклинание, вплетенное в изящный маленький гребень, и сейчас, стоило мне воткнуть заколку в волосы, как те сами собой расчесались и уложились в красивом, эффектно выглядевшем беспорядке.
А еще говорят, что лень непродуктивна. Да это самый главный двигатель магического прогресса!
Теперь — одежда. Сегодня, кажется, ничего особо торжественного не намечается, так что макияж можно опустить, официально-помпезные наряды пусть остаются на своем месте в шкафу. Так, белье — инкрустированное металлическими пластинами, каждая из которых холодила кожу защитными заклинаниями. Пара амулетов того же назначения. Ручные ножны для аакры, созданные так, чтобы скрытый рукавом кинжал выскальзывал в ладонь, повинуясь едва заметному напряжению мускулов.
Теперь белая сорочка — тонкий шелк и никаких кружев. Светло-золотистые, бледные штанишки до колен и того же тона пиджак с высоким воротником-стойкой и длинными рукавами. Низенькие полусапожки. Ну, разумеется, пояс с вложенным в ножны Сергеем. Вроде, все.
Я повернулась к зеркалу — еще одна причуда Аррека, предпочитавшего постоянную мебель создаваемым лишь на несколько мгновений для конкретных целей конструктам — и окинула себя придирчивым взглядом. Хороша, нечего сказать. Пугало в золоте, тощее, чем-то неуловимым — то ли рваной грацией движений, то ли огромными, лишенными белков глазами, — напоминающее насекомого. Когтями провела по свободно падающим на плечи волосам, хмыкнула и отвернулась.
Тоже мне, королева эльфов.
Мягко пружиня по откликающемуся на каждый шаг игривым толчком полу, прошла в оранжерею-столовую.
После трех десятков лет присутствия здесь человека мой онн не слишком напоминал жилище уважающей себя эль-ин. Аррек был отнюдь не против небольших трудностей, которые приходится терпеть, скажем в походе, но дома он предпочитал окружать себя изысканно-аскетичным комфортом. Поэтому, хотя живые стены онн изгибались все с той же грациозной простотой, что свойственна всем местам обитания эль-ин, а основным украшением комнат по-прежнему оставались блики света и причудливые тени, все это дополнялось естественно вплетенной в рисунок помещений мебелью. А если прищуриться — можно было увидеть вязь сен-образов, окутывающую эти странные предметы обстановки аурой таинственности, свойственной любому тщательно отобранному антиквариату. У каждого предмета была своя история, свой характер, свой эмпатический рисунок, а вместе они создавали удивительно гармоничную симфонию мыслей и воспоминаний. До сих пор не понимаю, как Арреку удалось сотворить подобное, совмещая, как мне казалось, несовместимое.
Войдя в оранжерею, я не могла в тысячный раз не подивиться на полностью сервированный стол с тремя придвинутыми к нему удобными стульями, красиво вписывающимися в сплетения ветвей и цветов.
Минутку. Тремя стульями? Разве у нас сегодня гости?
Безнадежно покачала ушами. Могли бы и предупредить.
Стремительно подошла к столу, подняла огромное пустое блюдо. И начала готовить завтрак. То есть это только так называется — «готовить». На самом деле весь процесс заключался в сборе уже созревших фруктов с оплетающих все вокруг ветвей. Причем «фрукты» — довольно приблизительное определение. В свое время к ним тоже приложил свои умелые ручки Аррек. С обычным сногсшибательным результатом.
Едва освоившись с жизнью в онн и осознав, что кушать тут можно лишь то, что растет неподалеку, дарай-князь скорчил мученическую рожу и взялся за дело. Для начала — установил контакт с сознанием онн (по общепринятому мнению, сознания как такового у онн не существует, но для Аррека это такая мелочь!). Затем потянулись долгие переговоры между моим летающим домом и моим новообретенным супругом. Велись споры. Вырабатывались компромиссы, и достигались соглашения. И претворялись в жизнь изменения. Так что сейчас я вполне могла сорвать с ветки тушеную с яблоками перепелку. Или кальмара в пряном соусе. Или бутылку хорошо выдержанного вина — непременно того сорта, которого в этот момент хотелось Арреку.
В общем, кулинарный процесс в нашем доме был сведен к необходимому минимуму. Ну разве мой муж — не заветная мечта любой женщины?
Угу. Точно.
Поймала себя на том, что стою, разглядывая знакомые стены, будто вижу их впервые. Забавно, как меняется в твоих глазах весь мир, если знаешь, что скоро придется его покинуть. Начинаешь замечать вещи, на которые раньше обратить внимание не хватало ни времени, ни сил.
Шептались среди ветвей старые сен-образы. Я потянулась за тонкой нитью иронии, змеящейся откуда-то из далеких дней моего детства:
За кустиком редиса
толстый баклажан
Морскою галькой притвориться хочет.
Меня не обмануть —
пустой живот укажет верный путь!
Тихонько рассмеялась, разглядывая чуть неуклюжий, но воинственный и определенно голодный сен-образ.
Я осторожно водрузила нагруженный разнообразной снедью поднос в центр стола и скептически окинула взглядом всю композицию. Затем подхватила лежащую рядом с моей тарелкой стеклянную палочку и ударила по расположенному тут же конусу колокольчика.
Чистый трепещущий звук разнесся по всем помещениям онн, резонируя с колеблющимися в такт ему живыми стенами.
Завтрак.
Они появились под аркой входа одновременно: ее рука покоилась на локте Аррека, и это была самая большая фамильярность, которую дарай-князь мог позволить себе с разумным существом. Тут этикет арров более чем строг: физическое прикосновение, особенно если оно подкреплено расслаблением щитов, считалось знаком величайшего Доверия, допустимым только с давними друзьями и ближайшими родственниками. А также с теми, кому в ходе Политических пируэтов следовало выказать наибольшее благоволение. Впрочем, я была уверена, что в данном случае Политика ни при чем.
Она была и его дочерью тоже.
Низенькая и хрупкая даже по меркам эль-ин. При взгляде на эту фигуру мне всегда хотелось срочно заняться пересмотром ее диеты, чтобы девочка набрала хоть немного веса: уж больно костлява. Хотя разумом я и понимала, что это всего лишь результат ее наследственности, что все в этой генетической линии были миниатюрны, но неистребимый материнский инстинкт рассуждать логически отказывался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62