Губернатор стоял передо мной, гордо выпрямившись, и мужественно блистал очами. На квадратной (других не держим) физиономии самоотверженного слуги Империи (это который губернатор) читалась яростная готовность погибнуть от рук жестокого тирана (это я), защищая ни в чем не повинных граждан (это сборище террористов и саботажников, по какому-то странному стечению обстоятельств называемое местным правительством). Возможно, немая сцена была бы менее комичной, не будь все до последнего оливулцы на голову выше и раза в три толще, чем ваша покорная слуга.
В воздухе явно попахивало внеочередным восстанием. А почему? Да потому, что мы воспользовались личной императорской сетью порталов. Нет бы тихо прийти своими путями. Лень — враг всех благих намерений.
Я тяжело вздохнула.
— Вольно, адмирал. Отмена тревоги.
Равнодушно проследовала мимо растерявшегося губернатора (действительно, кстати, адмирала) к столу. И сцапала с узорчатой вазы какой-то аппетитно выглядевший фрукт. За всеми этими заморочками и похитителями я совсем забыла о завтраке.
Ужасно.
— Ваше Величество?
— Репрессии отменяются. — Хрум. Ням-ням. — Отпускайте ваших террористов по кабинетам и возвращайтесь к своим делам. Я здесь... — Хрум! — ...с неофициальным визитом.
— Но Ваше Величество...
Недовольный взгляд.
— Императорская резиденция...
Очень недовольный взгляд.
— Протокол...
Очень недовольный взгляд.
Я пульнула косточкой в наиболее импозантного из министров, промахнулась. Судя по мимике, оливулцы были в достаточной степени сбиты с толку, чтобы не хвататься тут же за оружие. Что и требовалось. Так что Императрица Великого Оливула взмахнула на прощанье ресницами, сцапала всю вазу с фруктами и вышла. Уже из другой комнаты я услышала, как один из моих охранников вполголоса объяснял ситуацию.
— Эль-леди не следует этикету. Эль-леди не следует протоколу. Эль-леди делает то, что считает нужным. Вы обратили внимание, что никто из эль-ин на планете не прибыл приветствовать свою Хранительницу? Если бы леди тор Дернул-Шеррн вздумалось их (или вас) увидеть, то вызвала бы. А до тех пор самым разумным будет заниматься своими делами и не обращать никакого внимания на ее присутствие. Ни к вашей подпольной деятельности, ни к вашему участию в подпольях (всех трех) оно ни малейшего отношения не имеет...
Я хмыкнула. Кажется, этот эль-ин был из дипломатического корпуса. Только тот, кто потратил кучу времени и сил на налаживание понимания между двумя цивилизациями, стал бы задерживаться, чтобы успокоить растерянных оливулцев. Если это можно назвать успокоением... Всех трех? Ох, адмира-ал!
Мы легко сбежали по ступеням, и я затормозила на мгновение, чтобы оглядеться. Вокруг простирались бесконечные джунгли мегаполиса. Здесь, неподалеку от императорской резиденции, город походил на диковатый пустынный парк, но бедные кварталы и трущобы более всего напоминали растревоженный улей. Или вывернутый наизнанку лабиринт термитника. Но все равно — эта была красивая планета. Живая. Дышащая.
Чуть пригнувшись на полусогнутых ногах, я оттолкнулась со всей силы и высоким прыжком послала себя в воздух. В верхней точке траектории распахнула крылья и, поймав восходящий поток, рванулась в сливочно-желтые небеса. Взлетела, окутанная почти отвердевшими переливами энергии — многоцветие и золото, туманящие белый алебастр. Чуть задержалась, раздраженно поджидая запыхавшихся секьюрити. Даже железные и непобедимые воины не могли сравниться в скорости полета с вене и дочерью дракона.
Восемь крылатых из Хранящих выстроились защитной сферой, прикрывая меня от ударов со всех сторон. Я хорошо представляла, что сейчас делают остальные воины. Кто-то двигался параллельным курсом, рыская в небесах и по земле в поисках опасности, кто-то оседлал военные и метеорологические спутники, контролирующие этот район, кто-то свалился на голову экипажам дрейфующих на орбите кораблей и персоналу центров наземной обороны.
Ребята взялись за дело серьезно. Я даже почувствовала что-то вроде неловкости из-за причиненных хлопот и неприятностей. Но раскаяние исчезло так же быстро, как и появилось: пусть побегают. Им полезно.
Летели быстро, срезая углы по свернутому пространству, ныряя в параллельные измерения, так что за пять минут преодолели расстояние, которое даже на самом быстром атмосферном курьере заняло бы не меньше нескольких часов.
Приземлились. И, коротко осмотревшись, неспешно направились внутрь внушительных размеров здания-гриба, где Тэмино тор Эошаан выясняла отношения с каким-то пожилым, кривоватым оливулцем.
— ...разным расфуфыренным фифочкам! — патетически закончил свою речь этот исполненный собственного достоинства динозавр.
— Я... — попыталась было вставить свое слово Тэмино.
Но, оказывается, старичок еще и не думал закругляться он просто набирал воздух для новой тирады.
— Я вот уже пятьдесят лет являюсь бессменным смотрителем Элэрского Мемориала. И мне плевать, кто там сидит на троне, будь она хоть тыщу раз остроухой, ни одной клыкастой стервочке не позволено указывать мне, что и как делать!
Мать Обрекающих на Жизнь, одного из древнейших и ужаснейших кланов Эль-онн, ошарашенно опустила уши в горизонтальное положение. С таким ей еще, кажется сталкиваться не приходилось. На лицах стоящих кругов эльфов была написана одобрительная ирония пополам с гневом. На лицах же столпившихся оливулцев — не менее одобрительное восхищение пополам со страхом. Причем стоило им заметить меня, как страх трансформировался в откровенный ужас. Всем было известно, что смертельные приговоры выносятся исключительно Императрицей, выносятся щедро, по совершенно не понятным для нормальных людей критериям. Кроме того, у меня была личная... репутация.
Тэмино с застывшим лицом выслушала тираду старичка.
— Я не просила вас высказываться по поводу действующего политического режима. Я просила принести архивные данные! — В голосе эльфийки послышался первый рокот надвигающейся грозы.
Оливулец сверкнул глазами в сторону новоприбывших, открыл рот и... выдал. Такого не приходилось слышать даже мне. Какая грамматика, какая лексика! Какие обороты! Мнение по поводу всех остроухих в целом и этой несовершеннолетней дуры в частности. Детальное, до двенадцатого колена описание всех наших предков, с пикантными подробностями, вроде перепутанных в лаборатории пробирок, приступов зоофилии, припадков слабоумия при выборе брачного партнера. Детальное описание наших привычек, наклонностей и знакомств, причем, казалось, даже предлоги и знаки препинания отдавали чистейшим матом. И наконец пожелание нам всем отправиться по определенному, весьма отдаленному адресу.
Но какие словосочетания! Какие фразы! Шедевр!
Мгновение было тихо. Старик, закончив свое сольное выступление, гордо выпрямился и приготовился встретить неминуемую смерть с высоко поднятой головой.
Упустить такой шанс было просто невозможно. Мы коротко переглянулись, и в следующий момент в руках у всех эль-ин в помещении материализовались... электронные блокноты и занесенные над ними световые перья.
— А можно еще раз? — попросила тор Эошаан. — Помедленнее.
— Половину слов не поняла, — пожаловалась я.
— Это какой-то старинный диалект? — поинтересовалась Кесрит.
И тишина-а...
Смотритель Элэрского Мемориала икнул, вздохнул и сказал:
— Я принесу архивы, эль-леди.
И вышел.
Что ж, Антея. Добро пожаловать на Оливул!
— Они всегда такие? — спросила Тэмино, не отрывая взгляда от мелькающей на экране информации.
— Нет, — отозвалась Кесрит, мастерица чародейства и сновидений из клана Расплетающих, — обычно они хуже. Но есть прогресс. Я вот уже несколько лет не слышала ни об одной попытке убийства эльфа. Сейчас они ограничиваются словесной бранью и мелкими пакостями.
— Хотелось бы в это верить.
— Вы о чем? — Кесрит удивленно повернулась ко мне.
— Ну, никогда нельзя исключать возможность, что где-то неподалеку дымит очередная подпольная лаборатория где готовят очередное ужасное оружие. Хотя последнее время о таком действительно больше не слышно.
— Может, привыкли? — это опять от Тэмино.
— Вряд ли, — Кесрит тор Нед'Эстро откинулась на спинку своего стула. — Видишь ли, они и не должны привыкать. Это можно было бы устроить, но Хранительница, — кивок в мою сторону, — против полной ассимиляции. Им позволено нас ненавидеть.
Мать тор Эошаан оторвалась от своих вожделенных архивов и одарила меня долгим взглядом. Сначала удивленным. Затем понимающим.
Мастерица из Расплетающих Сновидения криво усмехнулась.
— Или, вернее сказать, их научили ненавидеть эль-ин. Особенно Антею тор Дернул-Шеррн.
И еще один обмен резкими, понимающими взглядами. Столь интенсивными, что не требовалось даже подкреплять их сен-образами.
Мы втроем сидели на открытой террасе вокруг небольшого летнего столика и сообща приканчивали похищенную мной из дворца вазу с фруктами. Тэмино тоже откинулась назад, разглядывая меня пристальным, наивно-удивленным взглядом аналитика.
— Фокусировка нежелательного явления. И последующее удаление точки фокуса. Изящно. — Нашла глазами Ворона среди остальных аналитиков, погруженного в изучение какой-то информации. — Начинаю понимать, почему вы так окрысились, когда я втянула в это дело смертного.
Кесрит тор Нед'Эстро поднялась на ноги и, подойдя к перилам, задумчиво посмотрела на расстилающиеся перед ней просторы городских окраин. На фоне желтого неба Кесрит выглядела совсем потусторонней: серая кожа, серые крылья, серые волосы. Серое платье падало свободными, закручивающимися в клочья тумана складками, а серые глаза казались далекими, нездешними. Трудно было сконцентрировать взгляд, трудно понять, что же ты видишь. Черты и фигура казались чуть размытыми, постоянно меняющимися, пока наконец ты не начинал узнавать в них что-то... кого-то... Огромный, откормленный серый котище у ее ног выглядел достаточно материально, но он только подчеркивал остальное. Женщина-сон, женщина-видение. Самая неуловимая из женщин.
Мастерица сновидений тряхнула волосами, и мне вспомнились зеленые глаза и изумрудные локоны Нефрит.
— Эль-леди, — у нашего стола вдруг материализовался Раниэль-Атеро, — похоже, я нашел то, что нам надо.
Они с Тэмино погрузились в оживленное обсуждение дат и «линий судьбы», к чему моментально присоединились демон и какой-то тип из Обрекающих. Время от времени свои ядовитые комментарии вставляла Кесрит. Мне оставалось только с легкой иронией наблюдать за этим импровизированным совещанием, понимая в лучшем случае половину сен-образов. И дощипывать виноград. Похоже, передышка закончилась.
Совещание стремительно переросло в спор, затем в свару, пока Учитель не заявил, что проще всего пойти и проверить. И в следующее мгновение мы, всей развеселой компанией, уже высыпали из окон, дверей и с балкона, оставляя позади пожимающих плечами оливулцев. За прошедшие годы подданные Империи научились относиться к придурковатым эльфам и их вывертам если не философски, то по крайней мере с некоторой долей иронии. Ну, пришли. Ну, перевернули все вверх дном. Ну, убежали. Чего еще ожидать от хронических сумасшедших?
Целью нашего назначения оказался один из многочисленных Садов Камней в прибрежном районе. Мальчики из охраны мгновенно выставили всех посетителей (воинственную старушку, отказавшуюся двигаться с места, со всем возможным почтением вынесли на руках). Тэмино одна зашла внутрь, а мы облепили перила и фонарные столбы, приготовившись наблюдать за очередным представлением.
Хрупкая фигурка властительницы Обрекающих медленно двигалась среди причудливых мшистых валунов. Иногда она останавливалась у высоких резных столбиков, с которых свисали тонкие ленточки с написанными на них именами — единственная форма почитания умерших, которую позволяли себе оливулцы. Полоски ткани с именами погибших приносились в сады горюющими живыми, чтобы трепетать на ветру символом недолговечности человеческой памяти. До тех пор, пока изношенная тряпочка регулярно заменялась, душа умершего была с живыми и оберегала род, если же знак памяти исчезал, значит, и дух покойного покидал свой пост на страже потомков и уходил в забвение.
Сады были местами одиночества, местами медитации, отдохновения и углубления в себя. Местами покоя и силы. Когда-то давно, гуляя по дорожкам сада, где на ветру трепетали имена убитых мной людей, я открыла для себя чудную, хрупкую, странно успокаивающую гармонию этих мест. Гармонию существ, априори знающих, что они обречены на смерть, всю жизнь живущих с этим знанием.
Тогда, под холодным рассветным солнцем Оливула-Примы, я нашла наконец в себе силы примириться с тем, что этот народ сотворил со мной и моей судьбой. Примириться — но не простить. А два дня назад в Саду Камней я приняла решение, которое делало все прощение в мире бессмысленным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62