И, как это ни удивительно, мы все-таки дожили до дня Бала, не разнеся эту Вселенную на доатомные составляющие.
— И тут случился сам Бал.
— О да, — он почему-то странно развеселился. — И тут случился Бал. Думаю, арры безвозвратно утратили первенство в области самых экстравагантных вечеринок. Такого Ойкумена еще не видела.
— И вряд ли увидит, — проворчала я, пытаясь понять, когда же торжественное харакири пошло наперекосяк настолько, что закончилось здесь, в этом ледяном аду. Вдруг прищурилась, уловив несоответствие.
— Чтобы подготовить меня к воскрешению, вам нужно было навести на меня изменение, — рассуждения вслух помогают сосредоточиться, когда мысли парализованы холодом и жалостью к себе. Внутренности, в которые вонзился кинжал-аакра, с каждой минутой болели все больше. — Повесить на мою душу что-то вроде маркеров или даже наводящих жучков, которые помогли бы потом отыскать и по песчинкам собрать заново. Значит... ах ты... ты...
Он засмеялся. Засмеялся!
— Ты вовсе не устраивал демонстрацию протеста, когда заявился на Бал, размахивая бутылкой вонючего вина! Вам просто надо было заставить меня отключить обонятельные рецепторы! Я всегда ощущала наведенное извне изменение как аромат, наверняка почувствовала бы и это... Если бы не заткнула нос из-за того, что мой консорт вылил на себя чуть ли не бочку спиртного!
Мысль, что кто-то мог с такой легкостью предсказывать столь импульсивные реакции, должна была бы напугать любую уважающую себя эль-леди до потери сознания, но Аррек уже давно приучил меня ничему не удивляться. Искусство манипулировать окружающими было у него в крови, как у меня — умение танцевать.
Я прокручивала в памяти события вечера. Вот Вииала поднимает мою ладонь... вонзает в нее острые белые клыки. Алая кровь на ее губах. Вызов в зеленых, как изумруды, глазах.
— Ви взяла у меня свежий образец тканей и ауры для окончательной корректировки изменения. Ей пришлось это сделать. Они не могли пойти обычным путем — лишенная обоняния или нет, но я заметила бы, что втянута в танец. Значит, все происходило так. Танцевала, разумеется, мама. Первоначальную настройку произвела, когда пришла ко мне после в Шеррн-онн... Ничего удивительного, что она выглядела такой утомленной, это была убийственно сложная задача.
В самый ответственный момент врывается Лейри, окровавленная, с глазами дикими и полными решимости...
Аррек кивнул в ответ на мои рассуждения.
— Весь тщательно подготовленный на этот вечер сценарий полетел в бездну, когда демоны решили внести свой посильный вклад. Нам пришлось импровизировать.
Тетя Ви устраивает представление с падением. Разумеется, ей надо было отвлечь внимание, чтобы я не заметила, как глубоко Мать Изменяющихся ушла в изменение. Быстрое прикосновение, когда Даратея подняла свою старую подругу с пола. Должно быть, именно тогда Ви передала маме образцы для корректировки. Эти структуры набросили сверху на заранее подготовленный рисунок танца. Так вот где Даратея пропадала последние два дня, а я-то удивлялась, куда подевалась Властительница Изменяющихся! Совсем не похоже на могущественную леди тор Дернул, которая всегда старается держаться в стороне от политических бурь.
Эль-онн!
Заскрипела зубами, вспоминая.
Вот он, этот момент. Мгновенная потеря ориентации, когда хрупкая черноволосая вене порывисто обняла свою дочь. Как, во имя Ауте, я умудрилась не заметить? При таком мощном воздействии, оставайся у меня способность ощущать запах, наверное, задохнулась бы от аромата, затопившего восприятие! Только запредельная концентрация на цели могла помешать понять, что происходит.
Ну и, конечно, Зимний, почти мгновенно влез со своими злобными комментариями. «Ты ближе всех подходишь к параметрам божественности », ха! Но приходится признать, отвлекающий маневр сработал отлично, позволив маме незаметно ускользнуть из поля зрения.
Как они могли?
Я замерла, глядя в плечо Арреку широко открытыми, ничего не видящими глазами, пораженная масштабом этого... этого предательства. Все они. Все. Еще можно было понять Аррека, он человек, он по-другому воспринимает смерть...
— Больше нет.
— Что?
— Я отдал себя Эль в качестве платы. Поклялся в верности, прошел посвящение, пообещал свою душу после смерти, и так далее. Перед тобой, дорогая, стопроцентный, совершенно закоренелый эль-ин.
— В качестве платы? — тупо переспросила я. А затем содрогнулась, раздавленная этим последним, окончательным ударом. И Эль тоже? Она, которая делила мое сознание.
Она, которая знала мои мысли, мои чувства, мою боль.
Она...
— Она пообещала невмешательство, — тихо, успокаивающе произнес Аррек. — Невмешательство и свободу выбора. Она, по-своему, мудра.
Я ответила взглядом холодным и презрительным, с каждым мгновением все более далеким.
Предатели.
Все они. Ауте, за что? Неужели никто из них, ни один, не понимает? Не видит, что значит быть эль-э-ин?
Неужели они не могут понять, что детский плач и сейчас звенит у меня в ушах?
Аррек встряхнул меня — довольно чувствительно.
— Может быть, — сквозь зубы прошипел он, явно начиная сердиться, — ты все-таки допустишь мысль, что мы желаем тебе добра? И что, быть может, мы даже правы?
Я оскалилась на него. Правы?
Глупец.
Хотя... не могу не признать, я испытала некое странное, не совсем рациональное облегчение, когда узнала, что Лейри отнюдь не пыталась меня убить. Ауте свидетель, тот факт, что она чуть было не устроила мне смерть по ошибке, должен был вызывать гораздо большее беспокойство. И тем не менее... Моя дочь не пыталась пробить себе дорогу к власти, убрав меня с пути. Осознание этого было удивительно приятно.
Аррек поднял глаза к небу, что означало: «Я никогда не пойму эту ненормальную эльфийку». Я могла лишь согласно тряхнуть ушами.
— И что же произошло после того, как меня не стало? — Этот вопрос мне удалось задать спокойным, даже светским тоном.
Дарай-князь наградил меня долгим, пристальным взглядом, но послушно позволил сменить тему.
— Ну, всех присутствующих удостоили божественного промывания мозгов. Снимаю шляпу, дорогая, это был действительно сильный ход. Не думаю, что те, кто смотрел представление по головидению, заметили что-то, помимо яркой вспышки света в момент передачи Источника...
— Я решила, что такой масштаб божественного вмешательства будет немного слишком...
— ...но вряд ли в этом была необходимость. Ойкумена и без того в должной степени потрясена смертью Хранительницы Антеи и последовавшим за этим трагическим представлением. Юная Хранительница Лейруору произвела самое благоприятное — решительное, романтичное и трогательное — впечатление на своих новых подданных и будущих союзников. В общем, Эль-онн и Империя совместно пережили запланированный катарсис, который, похоже, на самом деле очистил их от ненависти и в некотором роде примирил с перспективой совместного существования. И будь я проклят, если понимаю, как тебе это удалось.
— У Нефрит научилась, — рассеянно пробормотала я.
— Нефрит в таких делах всегда была... э-э, есть... непревзойденная мастерица, — он отвел глаза, и я скорее представила, чем почувствовала на самом деле, как мой всегда такой сдержанный муж неуверенно ежится. Похоже, опыт общения с Эль выбил Видящего Истину из колеи гораздо сильнее, чем тот готов был признать. Или дарай-князь просто узнал о смерти и посмертии больше, чем ему хотелось бы знать? — Как бы там ни было, все были слишком заняты, чтобы заметить, что я подхватил в воздухе и унес во внутренние покои твое бездыханное тело. Тэмино смогла начать работать спустя всего несколько минут после смерти.
— Как... удачно.
— Прекрати, — он вновь провел рукой по моим волосам, и снова меня поразило сочетание собственнических ухваток и какой-то нехарактерной для него уязвимости, заметной в каждом жесте. — Я в жизни не чувствовал себя таким беспомощным и таким испуганным, как тогда, когда смотрел на твое бездыханное тело на столе у некромантки. Она... оправдала свою репутацию.
Это прозвучало весьма зловеще. Ауте, ну почему я не додумалась включить кремацию в список официальных увеселений?
— И что же сотворили с моими несчастными останками? — Вопрос прозвучал угрожающе.
— Превратили их в миниатюрную статуэтку из золота и слоновой кости. Очаровательная была вещица! — Он слегка прикусил кончик моего уха и зубасто ухмыльнулся, когда несчастный орган слуха бешено задергался, пытаясь вырваться. Ой! Ну знает ведь, какие чувствительные у эль-ин уши! — Я с гордостью носил ее в нагрудном кармане последние... не помню сколько недель.
Недель?
В ответ на вопросительное молчание он отпустил ухо и коснулся губами волос.
— У нас было тело, Антея, но вот за душой и всем прочим, что его должно населять, пришлось побегать. Я... по праву считаю себя специалистом, когда дело доходит до путешествий любого рода, — это было поистине монументальное преуменьшение, но я лишь кивнула, не желая его прерывать. — Однако в этом случае вынужден был лишь слепо следовать чужим указаниям. Тэмино создавала для нас врата в места... суть которых... трудна для понимания.
Смотрящий был проводником, указывающим направление, в котором находились различные уровни твоего «я», Мать Обрекающих открывала Путь... и постепенно мы добрались сюда.
— Куда?
— Ну... единственное определение, которое приходит мне на ум, это «тот свет». Один из них, по крайней мере. Подозреваю, что это место одновременно и является, и не является отражением сознания Эль.
Я закрыла глаза, отчетливо слыша все то несказанное, что гордость никогда не позволила бы ему произнести вслух. Сила темного эльфа могла указывать Путь, сила Обрекающей открывала врата. Но именно Аррек прошел сквозь эти врата во плоти, именно он упрямо топал по этим дорогам, неся в себе столь притягательную для здешних аборигенов живую кровь. Аррек, Видящий Истину, которого Ауте прокляла способностью понимать истинную суть всего того, на что падал взгляд его холодных, серо-стальных глаз.
Он видел... Мой разум отшатывался от спутанных, абстрактных воспоминаний о том, что можно увидеть в стране смерти, а ведь я была, пусть и недолго, частью этой страны, что предполагало хоть какую-то защиту. Аррек явился сюда, сияя жизнью, и силой, и способностью познавать. И вряд ли он позволил своему разуму отшатнуться от чего бы то ни было.
Этот путь оставил в его душе гораздо более глубокие шрамы, чем те, что и сейчас можно было заметить на израненном теле. Как будто тех, которые заметить все-таки можно, было недостаточно!
Застыла, пораженная несгибаемой волей сидящего передо мной сияющего существа. Годы замужества притупили чувство бесконечного изумления, даже неверия, которое вызывал во мне Аррек арр Вуэйн, но сейчас все вернулось с той же сокрушительной силой, как если бы я впервые почувствовала присутствие его поразительного сознания.
Зачем? Зачем он пошел на такое? Ради меня?
Ауте милосердная, любимый, зачем?
— И... что теперь? — Даже для меня самой мой голос прозвучал хриплым, полным стыда карканьем.
— Теперь мы будем выбираться отсюда, — спокойно ответил дарай-князь. — Дорога назад должна занять гораздо меньше времени. Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы лететь?
Дернулась, поняв наконец, почему он тратил время, рассевшись на снегу и рассказывая всякие разности. Все это время он ни на мгновение не прекращал Исцеление. С ловкостью, выработанной обширной практикой, отвлек, запудрил мозги, заставил почувствовать себя живой. И теперь обрушил, как нечто само собой разумеющееся, решение: мы уходим.
Он уже стоял, поправляя свою подбитую мехом, в нескольких местах разодранную чьими-то когтями куртку, проверял, как выходит из ножен наполовину изъеденный кислотой меч.
Я покачала ушами в невольном восхищении. Сердито вытерла неизвестно зачем скатившуюся по щеке слезу, прежде чем та успела превратиться в геометрически совершенную льдинку.
— Нет.
— Что? — Он удивленно повернулся ко мне.
— Нет, Аррек. Прости, но нет.
— Вставай. — Он был холоден и страшен, вдруг стало ясно, что если будет нужно, он унесет меня, перекинув через плечо, и я ничего не смогу с этим поделать.
— Я не могу!
— Можешь.
Грубая рука подхватила меня под локоть, вздернула на ноги. Ауте, это уже не смешно!
— Да как ты не понимаешь! — Вырвалась, яростно на него посмотрела. Боль и жалость к себе оказались забыты, сметенные волной гнева. Смутно осознавая, что, скорее всего, именно этого он и добивался, я уже не могла остановиться. — Я слышу, как она плачет!
— Ну вот мы и добрались до сути, — Аррек размеренно ударял по левой руке зажатыми в правой меховыми перчатками. — Ты хоть сама понимаешь, какие жалкие оправдания нашла своей трусости?
— Что!?
— Твоя дочь умерла бы в любом случае, Антея. Если бы не в туауте, то чуть позже, когда оливулцы начали бы обстреливать ослабленные кланы торпедами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— И тут случился сам Бал.
— О да, — он почему-то странно развеселился. — И тут случился Бал. Думаю, арры безвозвратно утратили первенство в области самых экстравагантных вечеринок. Такого Ойкумена еще не видела.
— И вряд ли увидит, — проворчала я, пытаясь понять, когда же торжественное харакири пошло наперекосяк настолько, что закончилось здесь, в этом ледяном аду. Вдруг прищурилась, уловив несоответствие.
— Чтобы подготовить меня к воскрешению, вам нужно было навести на меня изменение, — рассуждения вслух помогают сосредоточиться, когда мысли парализованы холодом и жалостью к себе. Внутренности, в которые вонзился кинжал-аакра, с каждой минутой болели все больше. — Повесить на мою душу что-то вроде маркеров или даже наводящих жучков, которые помогли бы потом отыскать и по песчинкам собрать заново. Значит... ах ты... ты...
Он засмеялся. Засмеялся!
— Ты вовсе не устраивал демонстрацию протеста, когда заявился на Бал, размахивая бутылкой вонючего вина! Вам просто надо было заставить меня отключить обонятельные рецепторы! Я всегда ощущала наведенное извне изменение как аромат, наверняка почувствовала бы и это... Если бы не заткнула нос из-за того, что мой консорт вылил на себя чуть ли не бочку спиртного!
Мысль, что кто-то мог с такой легкостью предсказывать столь импульсивные реакции, должна была бы напугать любую уважающую себя эль-леди до потери сознания, но Аррек уже давно приучил меня ничему не удивляться. Искусство манипулировать окружающими было у него в крови, как у меня — умение танцевать.
Я прокручивала в памяти события вечера. Вот Вииала поднимает мою ладонь... вонзает в нее острые белые клыки. Алая кровь на ее губах. Вызов в зеленых, как изумруды, глазах.
— Ви взяла у меня свежий образец тканей и ауры для окончательной корректировки изменения. Ей пришлось это сделать. Они не могли пойти обычным путем — лишенная обоняния или нет, но я заметила бы, что втянута в танец. Значит, все происходило так. Танцевала, разумеется, мама. Первоначальную настройку произвела, когда пришла ко мне после в Шеррн-онн... Ничего удивительного, что она выглядела такой утомленной, это была убийственно сложная задача.
В самый ответственный момент врывается Лейри, окровавленная, с глазами дикими и полными решимости...
Аррек кивнул в ответ на мои рассуждения.
— Весь тщательно подготовленный на этот вечер сценарий полетел в бездну, когда демоны решили внести свой посильный вклад. Нам пришлось импровизировать.
Тетя Ви устраивает представление с падением. Разумеется, ей надо было отвлечь внимание, чтобы я не заметила, как глубоко Мать Изменяющихся ушла в изменение. Быстрое прикосновение, когда Даратея подняла свою старую подругу с пола. Должно быть, именно тогда Ви передала маме образцы для корректировки. Эти структуры набросили сверху на заранее подготовленный рисунок танца. Так вот где Даратея пропадала последние два дня, а я-то удивлялась, куда подевалась Властительница Изменяющихся! Совсем не похоже на могущественную леди тор Дернул, которая всегда старается держаться в стороне от политических бурь.
Эль-онн!
Заскрипела зубами, вспоминая.
Вот он, этот момент. Мгновенная потеря ориентации, когда хрупкая черноволосая вене порывисто обняла свою дочь. Как, во имя Ауте, я умудрилась не заметить? При таком мощном воздействии, оставайся у меня способность ощущать запах, наверное, задохнулась бы от аромата, затопившего восприятие! Только запредельная концентрация на цели могла помешать понять, что происходит.
Ну и, конечно, Зимний, почти мгновенно влез со своими злобными комментариями. «Ты ближе всех подходишь к параметрам божественности », ха! Но приходится признать, отвлекающий маневр сработал отлично, позволив маме незаметно ускользнуть из поля зрения.
Как они могли?
Я замерла, глядя в плечо Арреку широко открытыми, ничего не видящими глазами, пораженная масштабом этого... этого предательства. Все они. Все. Еще можно было понять Аррека, он человек, он по-другому воспринимает смерть...
— Больше нет.
— Что?
— Я отдал себя Эль в качестве платы. Поклялся в верности, прошел посвящение, пообещал свою душу после смерти, и так далее. Перед тобой, дорогая, стопроцентный, совершенно закоренелый эль-ин.
— В качестве платы? — тупо переспросила я. А затем содрогнулась, раздавленная этим последним, окончательным ударом. И Эль тоже? Она, которая делила мое сознание.
Она, которая знала мои мысли, мои чувства, мою боль.
Она...
— Она пообещала невмешательство, — тихо, успокаивающе произнес Аррек. — Невмешательство и свободу выбора. Она, по-своему, мудра.
Я ответила взглядом холодным и презрительным, с каждым мгновением все более далеким.
Предатели.
Все они. Ауте, за что? Неужели никто из них, ни один, не понимает? Не видит, что значит быть эль-э-ин?
Неужели они не могут понять, что детский плач и сейчас звенит у меня в ушах?
Аррек встряхнул меня — довольно чувствительно.
— Может быть, — сквозь зубы прошипел он, явно начиная сердиться, — ты все-таки допустишь мысль, что мы желаем тебе добра? И что, быть может, мы даже правы?
Я оскалилась на него. Правы?
Глупец.
Хотя... не могу не признать, я испытала некое странное, не совсем рациональное облегчение, когда узнала, что Лейри отнюдь не пыталась меня убить. Ауте свидетель, тот факт, что она чуть было не устроила мне смерть по ошибке, должен был вызывать гораздо большее беспокойство. И тем не менее... Моя дочь не пыталась пробить себе дорогу к власти, убрав меня с пути. Осознание этого было удивительно приятно.
Аррек поднял глаза к небу, что означало: «Я никогда не пойму эту ненормальную эльфийку». Я могла лишь согласно тряхнуть ушами.
— И что же произошло после того, как меня не стало? — Этот вопрос мне удалось задать спокойным, даже светским тоном.
Дарай-князь наградил меня долгим, пристальным взглядом, но послушно позволил сменить тему.
— Ну, всех присутствующих удостоили божественного промывания мозгов. Снимаю шляпу, дорогая, это был действительно сильный ход. Не думаю, что те, кто смотрел представление по головидению, заметили что-то, помимо яркой вспышки света в момент передачи Источника...
— Я решила, что такой масштаб божественного вмешательства будет немного слишком...
— ...но вряд ли в этом была необходимость. Ойкумена и без того в должной степени потрясена смертью Хранительницы Антеи и последовавшим за этим трагическим представлением. Юная Хранительница Лейруору произвела самое благоприятное — решительное, романтичное и трогательное — впечатление на своих новых подданных и будущих союзников. В общем, Эль-онн и Империя совместно пережили запланированный катарсис, который, похоже, на самом деле очистил их от ненависти и в некотором роде примирил с перспективой совместного существования. И будь я проклят, если понимаю, как тебе это удалось.
— У Нефрит научилась, — рассеянно пробормотала я.
— Нефрит в таких делах всегда была... э-э, есть... непревзойденная мастерица, — он отвел глаза, и я скорее представила, чем почувствовала на самом деле, как мой всегда такой сдержанный муж неуверенно ежится. Похоже, опыт общения с Эль выбил Видящего Истину из колеи гораздо сильнее, чем тот готов был признать. Или дарай-князь просто узнал о смерти и посмертии больше, чем ему хотелось бы знать? — Как бы там ни было, все были слишком заняты, чтобы заметить, что я подхватил в воздухе и унес во внутренние покои твое бездыханное тело. Тэмино смогла начать работать спустя всего несколько минут после смерти.
— Как... удачно.
— Прекрати, — он вновь провел рукой по моим волосам, и снова меня поразило сочетание собственнических ухваток и какой-то нехарактерной для него уязвимости, заметной в каждом жесте. — Я в жизни не чувствовал себя таким беспомощным и таким испуганным, как тогда, когда смотрел на твое бездыханное тело на столе у некромантки. Она... оправдала свою репутацию.
Это прозвучало весьма зловеще. Ауте, ну почему я не додумалась включить кремацию в список официальных увеселений?
— И что же сотворили с моими несчастными останками? — Вопрос прозвучал угрожающе.
— Превратили их в миниатюрную статуэтку из золота и слоновой кости. Очаровательная была вещица! — Он слегка прикусил кончик моего уха и зубасто ухмыльнулся, когда несчастный орган слуха бешено задергался, пытаясь вырваться. Ой! Ну знает ведь, какие чувствительные у эль-ин уши! — Я с гордостью носил ее в нагрудном кармане последние... не помню сколько недель.
Недель?
В ответ на вопросительное молчание он отпустил ухо и коснулся губами волос.
— У нас было тело, Антея, но вот за душой и всем прочим, что его должно населять, пришлось побегать. Я... по праву считаю себя специалистом, когда дело доходит до путешествий любого рода, — это было поистине монументальное преуменьшение, но я лишь кивнула, не желая его прерывать. — Однако в этом случае вынужден был лишь слепо следовать чужим указаниям. Тэмино создавала для нас врата в места... суть которых... трудна для понимания.
Смотрящий был проводником, указывающим направление, в котором находились различные уровни твоего «я», Мать Обрекающих открывала Путь... и постепенно мы добрались сюда.
— Куда?
— Ну... единственное определение, которое приходит мне на ум, это «тот свет». Один из них, по крайней мере. Подозреваю, что это место одновременно и является, и не является отражением сознания Эль.
Я закрыла глаза, отчетливо слыша все то несказанное, что гордость никогда не позволила бы ему произнести вслух. Сила темного эльфа могла указывать Путь, сила Обрекающей открывала врата. Но именно Аррек прошел сквозь эти врата во плоти, именно он упрямо топал по этим дорогам, неся в себе столь притягательную для здешних аборигенов живую кровь. Аррек, Видящий Истину, которого Ауте прокляла способностью понимать истинную суть всего того, на что падал взгляд его холодных, серо-стальных глаз.
Он видел... Мой разум отшатывался от спутанных, абстрактных воспоминаний о том, что можно увидеть в стране смерти, а ведь я была, пусть и недолго, частью этой страны, что предполагало хоть какую-то защиту. Аррек явился сюда, сияя жизнью, и силой, и способностью познавать. И вряд ли он позволил своему разуму отшатнуться от чего бы то ни было.
Этот путь оставил в его душе гораздо более глубокие шрамы, чем те, что и сейчас можно было заметить на израненном теле. Как будто тех, которые заметить все-таки можно, было недостаточно!
Застыла, пораженная несгибаемой волей сидящего передо мной сияющего существа. Годы замужества притупили чувство бесконечного изумления, даже неверия, которое вызывал во мне Аррек арр Вуэйн, но сейчас все вернулось с той же сокрушительной силой, как если бы я впервые почувствовала присутствие его поразительного сознания.
Зачем? Зачем он пошел на такое? Ради меня?
Ауте милосердная, любимый, зачем?
— И... что теперь? — Даже для меня самой мой голос прозвучал хриплым, полным стыда карканьем.
— Теперь мы будем выбираться отсюда, — спокойно ответил дарай-князь. — Дорога назад должна занять гораздо меньше времени. Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы лететь?
Дернулась, поняв наконец, почему он тратил время, рассевшись на снегу и рассказывая всякие разности. Все это время он ни на мгновение не прекращал Исцеление. С ловкостью, выработанной обширной практикой, отвлек, запудрил мозги, заставил почувствовать себя живой. И теперь обрушил, как нечто само собой разумеющееся, решение: мы уходим.
Он уже стоял, поправляя свою подбитую мехом, в нескольких местах разодранную чьими-то когтями куртку, проверял, как выходит из ножен наполовину изъеденный кислотой меч.
Я покачала ушами в невольном восхищении. Сердито вытерла неизвестно зачем скатившуюся по щеке слезу, прежде чем та успела превратиться в геометрически совершенную льдинку.
— Нет.
— Что? — Он удивленно повернулся ко мне.
— Нет, Аррек. Прости, но нет.
— Вставай. — Он был холоден и страшен, вдруг стало ясно, что если будет нужно, он унесет меня, перекинув через плечо, и я ничего не смогу с этим поделать.
— Я не могу!
— Можешь.
Грубая рука подхватила меня под локоть, вздернула на ноги. Ауте, это уже не смешно!
— Да как ты не понимаешь! — Вырвалась, яростно на него посмотрела. Боль и жалость к себе оказались забыты, сметенные волной гнева. Смутно осознавая, что, скорее всего, именно этого он и добивался, я уже не могла остановиться. — Я слышу, как она плачет!
— Ну вот мы и добрались до сути, — Аррек размеренно ударял по левой руке зажатыми в правой меховыми перчатками. — Ты хоть сама понимаешь, какие жалкие оправдания нашла своей трусости?
— Что!?
— Твоя дочь умерла бы в любом случае, Антея. Если бы не в туауте, то чуть позже, когда оливулцы начали бы обстреливать ослабленные кланы торпедами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62