– Мне жаль.
Изак проговорил это очень тихо, даже тонко, но теперь он снова стал похож на человека. Карел кашлянул и дотронулся до руки Изака. У него не было сил сжать ее, зато он вполне владел своим голосом.
– Я знаю, что сожалеешь, парень.
Карел глубоко вздохнул, наполнив грудь воздухом, на его щеки вернулся обычный цвет. Взяв Изака за руку, он снизу вверх с волнением вгляделся в его лицо.
– Но однажды ты можешь зайти слишком далеко, не сумеешь вовремя остановиться. И если тебе понадобятся советники, которым интересен ты сам, а не твоя власть, вспомни мои слова. Возможно, как твой верный подданный я не имею права спрашивать, отчего на твоем лице иногда появляется затравленное выражение, но как друг я спрошу, даже если ничем не смогу помочь. Если ты будешь держать все в себе, ты просто сойдешь с ума.
Изак поднял голову – глаза его были полны печали.
– Знаю, но я и сам мало что понимаю, Карел, и понятия не имею, с чего начать объяснения. Не уверен, что такое начало вообще существует. – Вид у него все еще был виноватый, но он уже поднимал руку, чтобы пресечь возможные вопросы. – Но если мы переживем сегодняшний день, обещаю рассказать тебе все. Я перед тобой в долгу и никогда не смогу полностью вернуть этот долг.
Карел еще некоторое время глядел на кранна, потом удовлетворенно кивнул.
– Очень хорошо. Я буду ждать.
Он протянул руку, и Изак помог ему снова сесть в седло. Потом белоглазый повернулся к остальным.
Тила явно была потрясена до глубины души, как и госпожа Даран, – та дергала Тилу за рукав, но напрасно: компаньонке не удавалось успокоить ни девушку, ни ее приплясывающего коня. Изак открыл было рот, но так ничего и не сказал. А что он мог сказать? Что подобное не повторится, что он, белоглазый, никогда больше не потеряет над собой контроль? Кранн хотел заглянуть Тиле в глаза, но она низко опустила голову, так что волосы закрыли ее лицо.
Изак пришпорил коня, и вся группа направилась к турнирному полю.
От нагретой жарким солнцем вытоптанной травы волнами исходило тепло. Пышное облако, гонимое ветром, быстро плыло по небосклону, и фарланы скакали за ним вслед. Долина уже была полна людей, отовсюду неслись пение, смех, шутки и возгласы. Все галереи были забиты зрителями, которые толкались, чтобы лучше видеть поле. Наверняка слух о пари, заключенном Тилой, уже распространился повсюду; а пятьсот золотых монет – это же целое состояние, и народ Нарканга желал поприветствовать победителя.
Изак понаблюдал за группой мальчишек, по очереди сражавшихся друг с другом из-за самодельных копий. Те двое, что остались победителями, получили в придачу к копьям плащи: один – черный, другой – желтый. Победители как раз собирались оседлать побежденных, которые должны были стать их конями, когда маленькая девочка с перепачканным личиком заметила фарланов и радостно закричала. Все чумазые физиономии сразу повернулись к чужестранцам, но дети восхищенно глазели не на кранна, а на графа Везну в великолепных боевых доспехах.
Изак попытался улыбнуться, но не смог.
– Милорд, вы хорошо себя чувствуете? – спросил король, когда Изак уселся рядом.
Как и накануне, королева не пришла на праздник, на ее месте сидел граф Антерн. Под предлогом головной боли и того, что на ярмарке могут возникнуть беспорядки, королева осталась в своих апартаментах.
Изак ответил королю лишь кивком, и тот прекратил расспросы. Бледное лицо кранна и так говорило о многом, а суетящийся вокруг хозяина Михн, пытавшийся заставить его что-нибудь съесть, лишь подтверждал догадку. Сначала Изак согласился только на чашку чаю, но вскоре стал пробовать деликатесы с больших блюд.
– Надеюсь, граф хорошо отдохнул, – заметил Эмин, поглядывая на Карела и Тилу.
Они выглядели такими же измученными, как и их господин, но оба дружно закивали.
– Вне всякого сомнения, ваше величество, – твердо ответила Тила. – И граф, несомненно, окажется достойным противником господина Бохва.
Не успела она это проговорить, как упомянутый рыцарь выехал на поле, чтобы поприветствовать зрителей. Он был удивительно высок, дюйма на два выше своего противника, с приветливым открытым лицом и всклокоченными волосами цвета морковки. Хотя рыцарь был верным членом братства храмовых рыцарей, одевался он весьма своеобразно, что говорило о его чувстве юмора. Его цветами были желтый и голубой, но в знак принадлежности к ордену Бохв раскрасил доспехи ярко-красной краской.
– Очень хочу надеяться, что граф и впрямь будет его достойным соперником, – хихикнул король. – И если мне суждено выиграть пари у лорда Изака, я бы хотел, чтобы победителем графа Везны стал именно этот рыцарь, а не кто-нибудь другой.
– После вчерашнего выступления, ваше величество, вашей солнечной пчеле следовало бы вести себя поскромнее.
Эмин рассмеялся, признав справедливость слов Тилы. Накануне его воин оказался на волосок от серьезного ранения, потому что был слишком занят игрой на публику, когда сражался с рыцарем с татуировкой братства.
– Но он очень молод, поэтому такая неосмотрительность вполне простительна. Не так ли, лорд Изак?
Кранн пробормотал нечто невнятное, погрузившись в размышления. Улыбка Эмина сердила его, но он подавил свое раздражение и склонил голову в знак согласия со словами короля.
– К сожалению, бедный мальчик и впрямь очень неосмотрителен, – продолжал король.
Увидев, как блестят его глаза, Тила не удержалась от вопроса:
– Почему вы так считаете, ваше величество?
– Насколько я знаю, вчера он бурно праздновал победу и веселился до глубокой ночи, а сегодня я вижу на его руке сразу три подаренных дамами шарфа – значит, он в придачу ко всему еще и проказник.
Тила заулыбалась, но тотчас посерьезнела, представив себе графа Везну выезжающим на арену сразу с тремя шарфами.
– Мне кажется, ваше величество, то, что вас веселит, может помешать вашему воину завоевать победу.
– Конечно, сперва я забеспокоился, но потом понял, что еще не все потеряно.
– Правда? – Тила стала совсем серьезной. Зато король улыбался все шире.
– Я решил эту задачу очень просто, приказав моему воину попросить шарф у королевы.
– Но ведь королевы здесь нет, – с тревогой заметила Тила.
– И эту проблему тоже предстоит решить мне, – радостно ответил король. – Так у кого же в случае отсутствия королевы мог попросить шарф мой воин? Как мой представитель он мог обратиться только к очень влиятельной даме. Возможно, даже сделать политически важный знак доброй воли…
– Ой, нет, он этого не сделает… Вы не можете…
Эмин вдруг захлопал в ладоши, как будто такая мысль только что пришла ему в голову.
– Ну конечно, к какой-нибудь заезжей знаменитости! Да, леди Тила, ваше предложение настолько же щедрое, насколько мудрое.
– Но мой шарф уже у графа Везны. Будет просто неприлично, если у них обоих будут мои шарфы…
Все протесты Тилы разбивались о непреклонность Эмина. Судя по блеску глаз, король был чрезвычайно собой доволен; даже в такой день он не отказал себе в удовольствии позабавиться.
– Я не сомневаюсь, что граф меня поймет, – это будет знаком дружбы наших народов, только и всего. А вы спасете трех девушек от ужасного потрясения.
– Я…
Тила замолчала и опустила голову, признав свое поражение. При этом она старалась не думать, что сделает Везна, когда она на глазах у всей публики будет вручать свой шарф Солнечной Пчеле, который при всем своем щегольстве был очень красивым мужчиной.
– Если лорд Изак не возражает, я с радостью выручу вас, – сказала девушка, надеясь, что Изак придет ей на помощь.
Но Изак, все еще погруженный в раздумья, пристально глядел на трибуну напротив: он чувствовал, что там появились маги. Женщина рядом с Хероленом Джексом, в свою очередь, смотрела на кранна. Изак не сомневался, что герцогиня Форелл прекрасно знает, кого он высматривает, и тоже ощущает магическую энергию. Герцогиня была высокого роста, и благодаря своему острому зрению Изак мог рассмотреть ее гордое, красивое лицо. Ее волосы и брови были удивительно темными, резко контрастируя с цветом кожи. Поскольку большинство жителей Нарканга имели светлые волосы, Изаку казалось, что женщины Белого круга нарочно, чтобы выделиться, красятся в темный цвет с красноватым отливом.
Изак отвел взгляд от герцогини и посмотрел на женщину позади нее – тоже в белой шали, только почти полностью закрывающей голову. Незнакомка подняла взгляд и увидела, что кранн ее рассматривает; Изак же почти не видел ее лица под шалью и, когда она улыбнулась, скорее угадал, нежели увидел улыбку. По спине его пробежал холодок. Несмотря на гомон толпы, он слышал ее дыхание, среди солнечного сияния и множества отблесков замечал лишь черноту ее зрачков. В голове застучало, словно он окунулся в ледяную прорубь.
– Милорд? – Голос Тилы донесся до него словно издалека и все-таки помог Изаку отвести глаза от гипнотизирующих глаз незнакомки.
Заметив тревогу белоглазого, девушка положила ладонь на его руку, и прикосновение вернуло его к действительности.
– Все хорошо, – успокоил он Тилу. Потом обратился к королю: – Эмин, кто та женщина в ложе напротив?
Король ничем не показал, что заметил неучтивость Изака, а просто проследил за его взглядом.
– Это герцогиня Форелл, – ответил он, вопросительно взглянув на фарлана.
– Нет, та, что сидит позади нее! С белой шалью на голове.
– Не уверен. Кажется, я выявил всех женщин Белого круга, значит, она не оттуда… Если только это не Остия.
– Остия?
– Я слышал только ее имя. К сожалению, больше мне ничего не известно. Возможно, имя просто означает, что она родилась на востоке, но мне кажется, в нем должен быть больший смысл. А почему она вас интересует?
– Она постоянно закрывает лицо и не встала ни разу за все время, что там находится. Другие женщины уходили – как мне кажется, чтобы доставить или принести донесения. К тому же все они буквально увешаны драгоценностями, из чего можно заключить, что они аристократки. А эта выглядит как простолюдинка и не открывает рта.
– Тонкое наблюдение, – отметил Эмин. – Вы можете определить, не магиня ли она?
Изак пожал плечами.
– Пока мне удалось лишь почувствовать, что в ней есть нечто странное.
Король откинулся на спинку кресла и зашептал на ухо Корану. Тот кивнул и направился вверх по рядам, Изак же вернулся к созерцанию турнирного поля.
Оба рыцаря разъезжали по полю, приветствуя друг друга. Забрало рыцаря Бохва было поднято, он улыбался графу. Везна в ответ кивнул, но изображение льва с разверстой пастью на его гербе не выказало дружелюбия. Соперники разъехались в разные стороны, Бохв опустил забрало, и оба рыцаря направили коней навстречу друг другу, глубоко вонзив шпоры им в бока.
Толпа замерла, затаив дыхание, но вот соперники съехались, и публика разразилась бурными одобрительными возгласами. Оба рыцаря ударили одновременно: копье Везны отскочило от щита рыцаря Бохва, красный шарф на плечевой пластине графа сполз при ударе.
В следующий раз они съехались более яростно. Рыцарь Бохв приветствовал публику, воздев новое копье, люди ответили громом аплодисментов. Потом противники устремились навстречу друг другу. Фарланский герой стоял на стременах, пока Бохв не подъехал совсем близко, но в последний момент пригнулся к шее коня, чтобы стать как можно меньшей мишенью для соперника.
Рыцарь Бохв ожидал подобного маневра – то была обычная уловка. Он опустил копье пониже, но в самый последний миг Везна распластался по шее лошади и прикрылся щитом. Копье Бохва лишь скользнуло по щиту графа, зато копье Везны с жутким звуком ударило прямо в пластину на животе Бохва и выбило его из седла. И простолюдины, и аристократы повскакали с мест, вопя, аплодируя, визжа и топая ногами.
Когда Бохв с глухим стуком свалился с лошади, Изак сжал кулаки. Нервы его были напряжены до предела, а этот турнир был лишь преддверием приближавшегося сражения. Но хотя радость его от победы друга меркла перед лицом грядущей опасности, Изак присоединился к королю, аплодирующему победителю.
– Великолепный удар, – пробормотал король.
Везна пустил коня но кругу в центре турнирного поля, держа копье в поднятой руке. Потом направился туда, где распростерся его поверженный противник.
Поток брани из-под забрала говорил о том, что полученные Бохвом ушибы не смертельны; когда ему помогли подняться, публика снова разразилась аплодисментами, приветствуя победителя.
Везна глазам своим не поверил, чуть позже увидев Солнечную Пчелу в королевской ложе любезничающим с Тилой. Бохв попросил у девушки ее белый шарф, и та молча протянула шарф пажу, который завязал его на руке воина в позолоченных доспехах. При ярком солнечном свете, на фоне позолоты шарф был почти незаметен, но, как только Везна увидел, что подаренный ему Тилой красный шарф сполз на запястье, он вообще перестал что-либо видеть и не заметил ни бесстрастного лица Тилы, ни довольной улыбки Эмина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75