Несомненно эльфийская, хотя только ученые Ланда разбирались в общих корнях здешних языков. Эльфийский язык имел сто двадцать одну руну, каждая из них имела множество значений, в зависимости от контекста. Угловатые знаки, вписанные в круг, могли означать отдельные слова, а в одном свитке, показавшемся Изаку понятнее других, он вычитал, что руны могли также передавать общий смысл высказывания или некую мысль. В данном случае руна означала «сердце»… Хотя Изак никак не мог смириться, что одно и то же слово могло значить «персиковая косточка», «основной предмет спора» или «национальный дух».
И нигде Р1зак не смог найти объяснения, почему именно эта руна выжжена у него на груди. Он решил, что, пока не разрешит загадку, ни с кем не поделится своей тайной.
Зато он стал постоянным гостем в дворцовой кузне, где главный кузнец с удовольствием обучал кранна ковать эльфийские мечи. Изготовление таких мечей было слишком сложным, чтобы вооружать ими армию, но кранну нравилось новое дело, и нервные воины и дворцовые слуги теперь гораздо реже лицезрели Изака. В результате его трудов появился длинный однолезвий-ный клинок с балансом, отличным от баланса рапиры. Керин забрал меч себе и принялся упражняться с ним, забавляясь, как ребенок с новой игрушкой.
Изак отогнал воспоминания и снова принялся внимательно слушать, что говорит Бахль.
– Лезарль, позаботься о том, чтобы армия смогла выступить через два дня. Собери всех, кого сумеешь, отправь посыльных к сюзеренам – пусть догоняют войско на марше.
– А разве вы не отправитесь с нами? – спросил сюзерен Фордан.
Он давно был дедом, возраст не позволял ему отправиться на поля сражений, а уж тем более выйти в поход зимой, но в Тире не нашлось никого, кто решился бы напомнить ему об этом.
– В городе появился вампир, – ответил Бахль. – Я не могу допустить, чтобы он удрал, мы обязаны его поймать.
Новость поразила Изака и молодых наследников, но старшим уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Их лица засветились – они знали, какая сейчас начнется игра в кошки-мышки.
Керин, как неофициальный командир гвардейцев, поднялся с места, чтобы вкратце изложить положение дел. Откашлявшись, мастер меча поправил висевшее на поясе оружие.
– Убийства происходили на протяжении нескольких лет, но без определенной закономерности и нерегулярно, – начал он. – Поэтому мы долго не обращали на них внимания. Гвардия не может как следует патрулировать весь город. – Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лезарля, который не обратил никакого внимания на этот взгляд. – Нынешняя тварь отличается от той, которую мы, к сожалению, упустили раньше.
Тебран кивнул.
– Ну, что тут можно сказать? Он был в стельку пьян, – пробормотал он и поднял кружку, словно совершая тост в честь отца – человека, который промедлил тогда в таверне и позволил чудовищу сбежать.
Мастер меча улыбнулся.
– Несомненно. Но этот вампир страшно хитер, – продолжал он. – Поэтому мы до сих пор хранили молчание. Лорд Изак, вы бы справились с прежним вампиром, но, боюсь, даже ваши возрастающие магические способности не помогут вам справиться с этим. Только один повелитель Бахль способен выследить его.
Изак кивнул, благодарный Керину за то, что мастер не упомянул о его слабостях перед людьми, которых ему предстоит вести в битву.
– Я пробуду в городе столько, сколько будет необходимо, а потом присоединюсь к вам, – объявил Бахль и повернулся к Изаку. – Даже не пытайся искать чудовище, тебя ждут немалые опасности у стен Ломина, их с тебя будет довольно. А пока ты не должен покидать дворец без отряда «духов». Я не хочу, чтобы ты встрял в это дело.
Спустя два дня Бахль сидел в своих личных покоях и боролся со сном. Съев миску овсяной каши с медом, он опустился в кресло, чтобы отдохнуть и поглазеть на суету за окном. Ветер, врывающийся в открытое окно, слегка освежал правителя, но не мог прогнать его усталость. Причина усталости была не в физическом утомлении: большую часть прошлой ночи его душа парила высоко в небесах. Над Ломином разразилась гроза, и Бахль направлял ее силу против осаждавших город эльфов. Герцог вздрогнул, вспомнив пьянящую смесь удовольствия и страха, которую испытал, когда его могучая магия слилась с мощью стихии.
Для того чтобы управлять грозой, понадобились огромные усилия, а Бахль даже не знал, добился он успеха или нет: из-за большого расстояния и бушующей бури было невозможно ясно разглядеть результат. И все же такой навык был весьма полезен, и Бахль подозревал, что у Изака подобная магия может получаться даже лучше, чем у него самого. Необузданность, таившаяся в молодом человеке, должна была помочь ему управлять стихией.
Бахль занялся грозой скорее от чувства вины: он не пошел в поход со своей армией вовсе не из-за вампира, хотя тот и вправду существовал. Главной причиной была смертельная болезнь его друга, и проницательный Лезарль догадывался об этом, что можно было прочесть по его глазам. Белоглазые жили долго, поэтому имели не много друзей, и Бахль очень дорожил каждым из них. Однажды его не было рядом с умирающим другом, и после этого он решил, что те, кто ему особенно дорог, никогда больше не будут умирать в одиночестве. Аббат ближайшего монастыря как раз относился к числу таких друзей.
– И все же это противоречит моему долгу перед народом, – пробормотал Бахль. – Сейчас смутное время, и что подумают люди, если меня не будет на поле боя?
Словно в ответ на этот вопрос, в его памяти всплыли слова монаха-воина, жившего столетия тому назад: «Сомнения мешают видеть цель, как в бою, так и в жизни. Ни один воин не готов к битве, если у него нет решимости и ясной цели».
Бахль устало кивнул. Он не должен отвлекаться от главной задачи, ему следует побороть чувство вины. Если он станет сомневаться в своих поступках, ни к чему хорошему это не приведет. В мире и без того достаточно нерешительных людей.
Странное поведение армии эльфов сильно беспокоило герцога. Уже то, что эльфы начали военные действия в начале зимы, вызывало удивление. А осада Ломина только придала загадочности и нелогичности их тактике. Находится ли в Ломине то, что они жаждут заполучить, или цель нападения куда загадочней? Возможно, они начали осаду из-за некоего предсказания или из-за вражды эльфийских кланов? Или причина осады более серьезна?
«Будь ты проклят, Изак! Ну почему вдруг объявились эти эльфы? Не ты ли наслал их на наши головы?»
Бахль устыдился собственных мыслей. Ему впервые пришли в голову подобные подозрения, наверняка давно посещавшие Лезарля. Возможно, обвинение было несправедливым, но очень походило на правду.
Он еще успеет выспаться.
Бахль поднялся и подошел к столу, стоявшему в центре комнаты, – на нем лежали два комплекта аккуратно сложенных поддоспешников из кожи: один был изготовлен для того, чтобы Изак носил их сейчас, а второй – с учетом того, что в ближайшие недели кранн может сильно вырасти, и эти поддоспешники были ненамного меньше принадлежащих самому Бахлю.
Портной был буквально сражен, когда повелитель Бахль появился однажды вечером в его мастерской. Такой визит стал необходимостью – Изак рос невиданно быстро и был сейчас значительно выше и крепче, чем в тот день, когда впервые вошел во дворец. Болезнь роста мало отражалась на молодом человеке, зато давала ему большие преимущества.
Что касается доспехов, которые наденут поверх поддоспешников, Бахль подозревал, что они сами подладятся под своего хозяина. Их изготовили эльфы еще в старые времена, а привез сюда Кази Фарлан – образец для всех белоглазых. Доспехи сидели на Кази Фарлане великолепно, и сложение Кази было достойно этих доспехов.
Бахль поднял обе стопки одежды, сунул под мышку и направился было к дверям, но вдруг остановился и вернулся к камину за своим тяжелым мечом. Глядя на клинок, носящий имя Белая Молния, он задумался: променял бы он этот грубый, незамысловатый меч даже на Эолис? Толстое обоюдоострое лезвие имело у рукояти изогнутые шипы, которые утяжеляли оружие, но как раз в шипах и заключалась магия. Меч служил Бахлю так долго, что правитель не мог и помыслить о том, чтобы пойти в бой без него.
Герцог спустился вниз, в покои Изака, но, прежде чем войти, велел стражнику стукнуть в дверь, чтобы предупредить о появлении правителя. Изак поднялся навстречу Бахлю из-за стола, заваленного раскрытыми книгами. Леди Тила, сидевшая рядом с кранном, вскочила мгновением позже; Бахль заметил выражение ее лица и тихо вздохнул.
Нельзя было не заметить, что служанка и Изак стали близкими друзьями. Возможно, даже более, чем просто друзьями, учитывая, как близко стояли их стулья. Бахль заметил, что при его появлении пальцы Тилы нервно вцепились в эмалевую пряжку на поясе – значит, ее любовь распространялась не на всех белоглазых.
Бахль бросил стопку с одеждой Изаку, и тот поймал ее на лету с ловкостью собаки, хватающей кость. Несколько недель, проведенных вместе, придали отношениям двух белоглазых несколько неловкую фамильярность: оба боялись быть назойливыми, но при этом испытывали взаимную приязнь.
Изак тотчас забыл про книги. Положив стопку на стол, он с азартно горящими глазами разорвал упаковку, вытащил один из кожаных комплектов и быстро осмотрел.
– Пришла пора увидеть твои дары.
Голос повелителя Бахля прозвучал необычайно звонко, и Изак удивленно поднял глаза.
– Значит, мои дары – доспехи?
Казалось, юноша хотел спросить что-то еще, но удержался.
– Да, доспехи, – подтвердил Бахль. – Мне кажется, тебе интересно будет узнать, почему я отдаю их только сейчас. Могу сказать лишь одно: потому что.
Он улыбнулся, увидев, как переменился в лице Изак.
– Ты, конечно, ждал другого ответа, но тебе придется удовольствоваться этим. Пути богов неисповедимы, иногда спасает только вера.
Бахль не хотел объяснять, что, прежде чем отдать кранну дары, они с Лезарлем решили подготовить юношу.
– Поддоспешников два комплекта, один побольше размером, другой поменьше. Без сомнения, второй тебе тоже понадобится еще до того, как ты вернешься. Ты выступишь во главе армии через час, так что начинай готовиться к походу.
Ни слова не говоря, Изак свернул второй комплект и передал Тиле.
– Положи это в мой багаж и проверь, все ли там на месте.
Бахль заметил, что служанка приоткрыла рот, явно собираясь возразить, но не решилась в присутствии повелителя. Бахль не сомневался – если бы его не было в комнате, Тила попросила бы кранна взять ее с собой. Скверно: заразительное жизнелюбие Изака слишком увлекло девушку, больше, чем следовало.
После минутного колебания Тила склонила голову в знак повиновения, присела в реверансе и убежала. Неудивительно, что она так боялась за Изака, ведь парень впервые в жизни отправлялся в бой. Он был безрассудным и неопытным, но каждому воину приходится проходить через такое, и Изак не будет исключением. Он вернется другим человеком – вернется вместе с армией.
В душе Бахля проснулась тревога. Другим человеком – но каким?
– Нам придется спускаться в подземелья?
– Да. И оставь меч Керина. Кажется, мы сможем найти тебе кое-что получше.
Изак ухмыльнулся. Он чувствовал неловкость, но в придачу и приятное волнение – и не без причин. За последние недели волею Нартиса он сильно изменился, стал выше и сильнее. Изак был теперь одного роста с генералом Лахом, весил двадцать стоунов и легко мог убить взрослого человека голыми руками. А божественные дары поднимут его на уровень, совершенно недоступный обычному воину; быстротой и силой кранн превзойдет даже любого белоглазого. Кроме того, металл его доспехов будет пропитан магией.
– Где твой щит?
Изак наклонился и вытащил из-за стола щит. Бахль нахмурился, снова увидев этот предмет, и мысленно прикоснулся к блестящей серебряной поверхности. Герцог до сих пор не знал, какое заклятие заключено в щите: оно не было сложным, но простота его смущала.
– Ты можешь прочесть начертанные здесь руны? – спросил он.
– Тут ничего не написано.
Не выпуская щита из рук, Изак протянул его Бахлю, чтобы тот убедился сам, и герцог внимательно осмотрел серебряную поверхность, не прикасаясь к ней.
– А на другой стороне?
Изак повернул щит другой стороной, чтобы повелитель смог осмотреть и ее. Там тоже ничего не было, даже на крепежных ремешках – никаких надписей.
– В ту ночь, когда я получил щит, мне снилась руна. Тила отыскала книгу, где их удалось найти.
– «Их»?
– Ее… А, да – в той книге описано много рун. Та, о которой я говорю, – корневая руна, она означает что-то вроде «объединение» или «союз».
– Понятно.
Бахль отпрянул от щита – его внезапно озарило, когда он вспомнил о магической энергии, сочившейся меж плит Большого зала в день гибели жреца.
– В этом есть смысл, хотя подтекст нелегко будет понять.
– Почему? В чем есть смысл?
– Лучше подумай сам. Пошли.
Они спускались по лестнице плечом к плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
И нигде Р1зак не смог найти объяснения, почему именно эта руна выжжена у него на груди. Он решил, что, пока не разрешит загадку, ни с кем не поделится своей тайной.
Зато он стал постоянным гостем в дворцовой кузне, где главный кузнец с удовольствием обучал кранна ковать эльфийские мечи. Изготовление таких мечей было слишком сложным, чтобы вооружать ими армию, но кранну нравилось новое дело, и нервные воины и дворцовые слуги теперь гораздо реже лицезрели Изака. В результате его трудов появился длинный однолезвий-ный клинок с балансом, отличным от баланса рапиры. Керин забрал меч себе и принялся упражняться с ним, забавляясь, как ребенок с новой игрушкой.
Изак отогнал воспоминания и снова принялся внимательно слушать, что говорит Бахль.
– Лезарль, позаботься о том, чтобы армия смогла выступить через два дня. Собери всех, кого сумеешь, отправь посыльных к сюзеренам – пусть догоняют войско на марше.
– А разве вы не отправитесь с нами? – спросил сюзерен Фордан.
Он давно был дедом, возраст не позволял ему отправиться на поля сражений, а уж тем более выйти в поход зимой, но в Тире не нашлось никого, кто решился бы напомнить ему об этом.
– В городе появился вампир, – ответил Бахль. – Я не могу допустить, чтобы он удрал, мы обязаны его поймать.
Новость поразила Изака и молодых наследников, но старшим уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Их лица засветились – они знали, какая сейчас начнется игра в кошки-мышки.
Керин, как неофициальный командир гвардейцев, поднялся с места, чтобы вкратце изложить положение дел. Откашлявшись, мастер меча поправил висевшее на поясе оружие.
– Убийства происходили на протяжении нескольких лет, но без определенной закономерности и нерегулярно, – начал он. – Поэтому мы долго не обращали на них внимания. Гвардия не может как следует патрулировать весь город. – Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лезарля, который не обратил никакого внимания на этот взгляд. – Нынешняя тварь отличается от той, которую мы, к сожалению, упустили раньше.
Тебран кивнул.
– Ну, что тут можно сказать? Он был в стельку пьян, – пробормотал он и поднял кружку, словно совершая тост в честь отца – человека, который промедлил тогда в таверне и позволил чудовищу сбежать.
Мастер меча улыбнулся.
– Несомненно. Но этот вампир страшно хитер, – продолжал он. – Поэтому мы до сих пор хранили молчание. Лорд Изак, вы бы справились с прежним вампиром, но, боюсь, даже ваши возрастающие магические способности не помогут вам справиться с этим. Только один повелитель Бахль способен выследить его.
Изак кивнул, благодарный Керину за то, что мастер не упомянул о его слабостях перед людьми, которых ему предстоит вести в битву.
– Я пробуду в городе столько, сколько будет необходимо, а потом присоединюсь к вам, – объявил Бахль и повернулся к Изаку. – Даже не пытайся искать чудовище, тебя ждут немалые опасности у стен Ломина, их с тебя будет довольно. А пока ты не должен покидать дворец без отряда «духов». Я не хочу, чтобы ты встрял в это дело.
Спустя два дня Бахль сидел в своих личных покоях и боролся со сном. Съев миску овсяной каши с медом, он опустился в кресло, чтобы отдохнуть и поглазеть на суету за окном. Ветер, врывающийся в открытое окно, слегка освежал правителя, но не мог прогнать его усталость. Причина усталости была не в физическом утомлении: большую часть прошлой ночи его душа парила высоко в небесах. Над Ломином разразилась гроза, и Бахль направлял ее силу против осаждавших город эльфов. Герцог вздрогнул, вспомнив пьянящую смесь удовольствия и страха, которую испытал, когда его могучая магия слилась с мощью стихии.
Для того чтобы управлять грозой, понадобились огромные усилия, а Бахль даже не знал, добился он успеха или нет: из-за большого расстояния и бушующей бури было невозможно ясно разглядеть результат. И все же такой навык был весьма полезен, и Бахль подозревал, что у Изака подобная магия может получаться даже лучше, чем у него самого. Необузданность, таившаяся в молодом человеке, должна была помочь ему управлять стихией.
Бахль занялся грозой скорее от чувства вины: он не пошел в поход со своей армией вовсе не из-за вампира, хотя тот и вправду существовал. Главной причиной была смертельная болезнь его друга, и проницательный Лезарль догадывался об этом, что можно было прочесть по его глазам. Белоглазые жили долго, поэтому имели не много друзей, и Бахль очень дорожил каждым из них. Однажды его не было рядом с умирающим другом, и после этого он решил, что те, кто ему особенно дорог, никогда больше не будут умирать в одиночестве. Аббат ближайшего монастыря как раз относился к числу таких друзей.
– И все же это противоречит моему долгу перед народом, – пробормотал Бахль. – Сейчас смутное время, и что подумают люди, если меня не будет на поле боя?
Словно в ответ на этот вопрос, в его памяти всплыли слова монаха-воина, жившего столетия тому назад: «Сомнения мешают видеть цель, как в бою, так и в жизни. Ни один воин не готов к битве, если у него нет решимости и ясной цели».
Бахль устало кивнул. Он не должен отвлекаться от главной задачи, ему следует побороть чувство вины. Если он станет сомневаться в своих поступках, ни к чему хорошему это не приведет. В мире и без того достаточно нерешительных людей.
Странное поведение армии эльфов сильно беспокоило герцога. Уже то, что эльфы начали военные действия в начале зимы, вызывало удивление. А осада Ломина только придала загадочности и нелогичности их тактике. Находится ли в Ломине то, что они жаждут заполучить, или цель нападения куда загадочней? Возможно, они начали осаду из-за некоего предсказания или из-за вражды эльфийских кланов? Или причина осады более серьезна?
«Будь ты проклят, Изак! Ну почему вдруг объявились эти эльфы? Не ты ли наслал их на наши головы?»
Бахль устыдился собственных мыслей. Ему впервые пришли в голову подобные подозрения, наверняка давно посещавшие Лезарля. Возможно, обвинение было несправедливым, но очень походило на правду.
Он еще успеет выспаться.
Бахль поднялся и подошел к столу, стоявшему в центре комнаты, – на нем лежали два комплекта аккуратно сложенных поддоспешников из кожи: один был изготовлен для того, чтобы Изак носил их сейчас, а второй – с учетом того, что в ближайшие недели кранн может сильно вырасти, и эти поддоспешники были ненамного меньше принадлежащих самому Бахлю.
Портной был буквально сражен, когда повелитель Бахль появился однажды вечером в его мастерской. Такой визит стал необходимостью – Изак рос невиданно быстро и был сейчас значительно выше и крепче, чем в тот день, когда впервые вошел во дворец. Болезнь роста мало отражалась на молодом человеке, зато давала ему большие преимущества.
Что касается доспехов, которые наденут поверх поддоспешников, Бахль подозревал, что они сами подладятся под своего хозяина. Их изготовили эльфы еще в старые времена, а привез сюда Кази Фарлан – образец для всех белоглазых. Доспехи сидели на Кази Фарлане великолепно, и сложение Кази было достойно этих доспехов.
Бахль поднял обе стопки одежды, сунул под мышку и направился было к дверям, но вдруг остановился и вернулся к камину за своим тяжелым мечом. Глядя на клинок, носящий имя Белая Молния, он задумался: променял бы он этот грубый, незамысловатый меч даже на Эолис? Толстое обоюдоострое лезвие имело у рукояти изогнутые шипы, которые утяжеляли оружие, но как раз в шипах и заключалась магия. Меч служил Бахлю так долго, что правитель не мог и помыслить о том, чтобы пойти в бой без него.
Герцог спустился вниз, в покои Изака, но, прежде чем войти, велел стражнику стукнуть в дверь, чтобы предупредить о появлении правителя. Изак поднялся навстречу Бахлю из-за стола, заваленного раскрытыми книгами. Леди Тила, сидевшая рядом с кранном, вскочила мгновением позже; Бахль заметил выражение ее лица и тихо вздохнул.
Нельзя было не заметить, что служанка и Изак стали близкими друзьями. Возможно, даже более, чем просто друзьями, учитывая, как близко стояли их стулья. Бахль заметил, что при его появлении пальцы Тилы нервно вцепились в эмалевую пряжку на поясе – значит, ее любовь распространялась не на всех белоглазых.
Бахль бросил стопку с одеждой Изаку, и тот поймал ее на лету с ловкостью собаки, хватающей кость. Несколько недель, проведенных вместе, придали отношениям двух белоглазых несколько неловкую фамильярность: оба боялись быть назойливыми, но при этом испытывали взаимную приязнь.
Изак тотчас забыл про книги. Положив стопку на стол, он с азартно горящими глазами разорвал упаковку, вытащил один из кожаных комплектов и быстро осмотрел.
– Пришла пора увидеть твои дары.
Голос повелителя Бахля прозвучал необычайно звонко, и Изак удивленно поднял глаза.
– Значит, мои дары – доспехи?
Казалось, юноша хотел спросить что-то еще, но удержался.
– Да, доспехи, – подтвердил Бахль. – Мне кажется, тебе интересно будет узнать, почему я отдаю их только сейчас. Могу сказать лишь одно: потому что.
Он улыбнулся, увидев, как переменился в лице Изак.
– Ты, конечно, ждал другого ответа, но тебе придется удовольствоваться этим. Пути богов неисповедимы, иногда спасает только вера.
Бахль не хотел объяснять, что, прежде чем отдать кранну дары, они с Лезарлем решили подготовить юношу.
– Поддоспешников два комплекта, один побольше размером, другой поменьше. Без сомнения, второй тебе тоже понадобится еще до того, как ты вернешься. Ты выступишь во главе армии через час, так что начинай готовиться к походу.
Ни слова не говоря, Изак свернул второй комплект и передал Тиле.
– Положи это в мой багаж и проверь, все ли там на месте.
Бахль заметил, что служанка приоткрыла рот, явно собираясь возразить, но не решилась в присутствии повелителя. Бахль не сомневался – если бы его не было в комнате, Тила попросила бы кранна взять ее с собой. Скверно: заразительное жизнелюбие Изака слишком увлекло девушку, больше, чем следовало.
После минутного колебания Тила склонила голову в знак повиновения, присела в реверансе и убежала. Неудивительно, что она так боялась за Изака, ведь парень впервые в жизни отправлялся в бой. Он был безрассудным и неопытным, но каждому воину приходится проходить через такое, и Изак не будет исключением. Он вернется другим человеком – вернется вместе с армией.
В душе Бахля проснулась тревога. Другим человеком – но каким?
– Нам придется спускаться в подземелья?
– Да. И оставь меч Керина. Кажется, мы сможем найти тебе кое-что получше.
Изак ухмыльнулся. Он чувствовал неловкость, но в придачу и приятное волнение – и не без причин. За последние недели волею Нартиса он сильно изменился, стал выше и сильнее. Изак был теперь одного роста с генералом Лахом, весил двадцать стоунов и легко мог убить взрослого человека голыми руками. А божественные дары поднимут его на уровень, совершенно недоступный обычному воину; быстротой и силой кранн превзойдет даже любого белоглазого. Кроме того, металл его доспехов будет пропитан магией.
– Где твой щит?
Изак наклонился и вытащил из-за стола щит. Бахль нахмурился, снова увидев этот предмет, и мысленно прикоснулся к блестящей серебряной поверхности. Герцог до сих пор не знал, какое заклятие заключено в щите: оно не было сложным, но простота его смущала.
– Ты можешь прочесть начертанные здесь руны? – спросил он.
– Тут ничего не написано.
Не выпуская щита из рук, Изак протянул его Бахлю, чтобы тот убедился сам, и герцог внимательно осмотрел серебряную поверхность, не прикасаясь к ней.
– А на другой стороне?
Изак повернул щит другой стороной, чтобы повелитель смог осмотреть и ее. Там тоже ничего не было, даже на крепежных ремешках – никаких надписей.
– В ту ночь, когда я получил щит, мне снилась руна. Тила отыскала книгу, где их удалось найти.
– «Их»?
– Ее… А, да – в той книге описано много рун. Та, о которой я говорю, – корневая руна, она означает что-то вроде «объединение» или «союз».
– Понятно.
Бахль отпрянул от щита – его внезапно озарило, когда он вспомнил о магической энергии, сочившейся меж плит Большого зала в день гибели жреца.
– В этом есть смысл, хотя подтекст нелегко будет понять.
– Почему? В чем есть смысл?
– Лучше подумай сам. Пошли.
Они спускались по лестнице плечом к плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75