В Даймондбэке крысы величиной с кошку бесстрашно прогуливаются по улице при свете дня. Когда Клинг припарковал машину у сугроба перед домом Флита, было десять минут двенадцатого. Не было видно ни одной крысы, но мусорные ящики вдоль улицы были переполнены. Мусор также примерз к обледенелому тротуару. Люди в этих краях не пользовались пластиковыми мешками для мусора. Мешки тоже стоят денег.
Два чернокожих старика стояли у огня, который они разожгли в отпиленной половинке бочки от бензина, и грели руки. Браун и Клинг прошли мимо них к парадному здания. Старики тотчас догадались, что они детективы. Старики даже не подняли глаз, когда Браун и Клинг поднимались по ступенькам парадного. А Браун и Клинг не стали смотреть на двух стариков. Негласное правило звучало так: если ты нарушил закон, то между тобой и полицией доверия быть не может.
В небольшом вестибюле они осмотрели почтовые ящики. Только на двух из них были таблички с фамилиями.
– У нас есть его номер квартиры? – спросил Браун.
– 3 "В", – сказал Клинг.
Замок внутренней двери вестибюля был сломан. Естественно. В патроне, свисавшем с потолка, не было лампочки. Естественно. Коридор был темным, а ступеньки, ведущие наверх, были еще темнее.
– Надо было взять фонарик из машины, – сказал Браун.
– Да, – сказал Клинг.
Они поднялись по ступенькам на третий этаж.
Они прислушались, стоя перед дверью в квартиру Флита.
Тишина.
Они еще прислушались.
По-прежнему тишина.
Браун постучал.
– Джонни? – послышался голос.
– Полиция, – сказал Браун.
– Ах!
– Откройте, – сказал Браун.
– Сейчас, секунду.
Браун посмотрел на Клинга. Оба пожали плечами. Они услышали шаги, приближающиеся к дверям, затем – как кто-то возится с дверной цепочкой. Затем услышали, как отперли замок. Дверь открылась. Перед ними стоял худой чернокожий парень в синих джинсах и светло-коричневом свитере.
– Да? – сказал он.
– Эндрю Флит? – сказал Браун и показал ему свой значок и удостоверение.
– Да?
– Вы Эндрю Флит?
– Да?
– Мы хотим задать вам несколько вопросов. Можно войти?
– Да, конечно, – сказал Флит и посмотрел мимо них в сторону лестничной клетки.
– Или вы ждете кого-то?
– Нет-нет, заходите.
Он отступил в сторону, давая им пройти. Они стояли в небольшой кухоньке. Единственное окно, обледенелое по краям, выходило на кирпичную стену дома напротив. В мойке лежала груда немытых тарелок. На столике стояла пустая бутылка от вина. Над головой от стены к стене была натянута бельевая веревка. На ней сушились спортивные шорты.
– Здесь холодновато, – сказал Флит. – Отопление сегодня почти не доходит до нас. Мы уже звонили в мэрию.
– Кто это «мы»? – спросил Браун.
– Ну, один парень из комитета жильцов. Через открытую дверь кухни они могли видеть неубранную постель. На полу у постели лежала куча грязной одежды. На стене над кроватью висела обрамленная картина с Иисусом, воздевшим руку для благословения.
– Вы живете один? – спросил Браун.
– Да, сэр, – сказал Флит.
– У вас всего две комнаты?
– Да, сэр.
Он вдруг стал обращаться к ним «сэр». Они переглянулись: видимо, он боялся чего-то.
– Можно вам задать несколько вопросов? – спросил Браун.
– Конечно. Но... гм... вы знаете, как вы сказали, я как бы кое-кого жду.
– Кого? – спросил Клинг. – Джонни?
– Да, на самом деле, да.
– Кто такой Джонни?
– Мой друг.
– Вы все еще употребляете героин? – спросил Браун.
– Нет-нет. Кто вам сказал?
– Ваш «послужной список», во всяком случае, – сказал Клинг.
– У меня нет «послужного списка». Я в тюрьме не сидел.
– Никто и не говорил, что вы сидели.
– Вас арестовали в июле, – сказал Браун. – Вам было предъявлено обвинение в ограблении первой степени.
– Да, но...
– Вас отпустили, мы знаем.
– Это был условный приговор.
– Потому что вы были несчастным затюканным наркоманом, так?
– Да, мне в ту пору очень не везло, это правда.
– Но больше вы не употребляли?
– Нет. Надо быть психом, чтобы баловаться этим.
– Угу, – сказал Браун. – Так кто этот ваш друг Джонни?
– Просто друг.
– Не дилер случайно?
– Нет-нет. Ладно вам, хватит.
– Где вы были в субботу вечером, Эндрю? – спросил Клинг.
– В прошлую субботу вечером?
– Вернее, в ночь на воскресенье. В два часа ночи. А воскресенье было четырнадцатое число.
– Да, – сказал Флит.
– Что «да»?
– Пытаюсь вспомнить. Почему вы спрашиваете? Что случилось в прошлую субботу вечером?
– Расскажите нам, – сказал Браун.
– В субботу вечером, то есть ночью... – сказал Флит.
– Или в воскресенье утром, если вам так больше нравится.
– В два часа утра... – сказал Флит.
– Ну, вы поняли, – сказал Клинг.
– Я был здесь, по-моему.
– Кто-нибудь был с вами?
– Это статья 220? – спросил Флит, имея в виду раздел уголовного кодекса, определяющий обращение с наркотиками.
– Кто-нибудь был с вами? – повторил Клинг.
– Разве вспомнишь? Это было... Когда? Три дня назад? Четыре?
– Попытайтесь вспомнить, Эндрю, – сказал Браун.
– Пытаюсь.
– Вы помните, как звали того человека, которого вы ограбили?
– Да.
– Как его звали?
– Эдельбаум.
– Вы уверены?
– Да, его звали так.
– Вы видели его с тех пор?
– Да, на суде.
– И, по-вашему, его зовут Эдельбаум, а?
– Да, его зовут Эдельбаум.
– Вы знаете, где он живет?
– Понятия не имеете, где он живет, а?
– Откуда мне знать, где он живет?
– Вы не помните, где его магазин?
– Помню, конечно. На Норт-Гринфилд.
– Но не помните, где он живет, а?
– Да я и не знал никогда. Как же я могу помнить?
– Но если бы вы захотели узнать его адрес, то заглянули бы в телефонную книгу, верно? – спросил Браун.
– Ну конечно, но зачем бы мне это делать?
– Где вы были четырнадцатого февраля в два часа утра? – спросил Клинг.
– Я сказал: я был здесь.
– Кто-нибудь был с вами?
– Если это статья... Хорошо, мы подкуривали, – сказал Флит. – Вы об этом хотели узнать? Отлично, теперь вы знаете. Мы курили травку, и я по-прежнему наркоман. Большое дело! Обыщите квартиру, если желаете. Найдете разве чуток. Слишком мало для ареста, уж это точно. Ну, вперед! Ищите.
– Кто это «мы»? – спросил Браун.
– Что?
– Кто был с вами в субботний вечер?
– Ну, Джонни... Теперь вы довольны? Что же мы тут такое делали, от чего весь мир мог пострадать?
– Джонни... как по фамилии?
Раздался стук в дверь. Флит поглядел на двух полицейских.
– Открой, – сказал Браун.
– Послушайте...
– Открой.
Флит вздохнул и подошел к двери. Он повернул замок и открыл дверь.
– Привет, – сказал он.
Черная девушка, которая стояла в дверях, не могла быть старше шестнадцати. На ней была красная лыжная куртка поверх синих джинсов и сапоги на высоких каблуках. Она была привлекательной, но помада у нее на губах была слишком яркой, щеки ее были густо нарумянены, а глаза были оттенены и подведены по вечернему, хотя был полдень – двадцать минут первого.
– Заходите, барышня, – сказал Браун.
– Что стряслось? – спросила она, сразу узнав в них полицейских.
– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Не желаете поведать нам, кто вы?
– Эндрю?.. – Она повернулась к Флиту.
– Не знаю, что им нужно, – сказал Флит и пожал плечами.
– У вас есть ордер? – спросила девушка.
– Нам не нужен ордер. Это обычное расследование, и ваш друг пригласил нас в дом, – сказал Браун. – Почему вы спрашиваете про ордер? Вам есть что скрывать?
– Это статья 220? – спросила она.
– Вы оба, кажется, хорошо выучили статью 220, – сказал Браун.
– Век живи – век учись, – пожала плечами девушка.
– Как вас зовут? – спросил Клинг.
Она снова посмотрела на Флита. Флит кивнул.
– Корина, – сказала она.
– А фамилия?
– Джонсон.
Постепенно до них дошло. Вначале просветлело лицо Брауна, а следом за ним – физиономия Клинга.
– Джонни, так?
– Да, Джонни, – сказала девушка.
– Вы сами себя так зовете?
– Если вас зовут Кориной, вы станете себя называть Кориной?
– Сколько вам лет, Джонни?
– Двадцать один, – сказала она.
– Даю вам еще одну попытку, – сказал Клинг.
– Восемнадцать, годится?
– А не шестнадцать? – спросил Браун. – Или еще меньше?
– Я достаточно взрослая, – сказала Джонни.
– Для чего? – спросил Браун.
– Для всего, что мне нужно делать.
– Сколько времени вы работаете на улице? – спросил Клинг.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы проститутка, верно, Джонни? – спросил Браун.
– Кто вам это сказал?
Ее глаза стали холодными и матовыми, как лед на оконном стекле. Руки она теперь держала в карманах лыжной куртки. Клинг с Брауном готовы были поспорить, что она сжимала кулаки.
– Где вы были в прошлую субботу вечером? – спросил Клинг.
– Джонни, они...
– Замолчите, Эндрю! – сказал Браун. – Где вы были, барышня?
– Когда именно?
– Джонни...
– Я велел вам молчать! – воскликнул Браун.
– В прошлую субботу ночью. В два часа ночи, – сказал Клинг.
– Здесь, – сказала девушка.
– Что вы делали?
– Подкуривали.
– С какой стати? На улице плохо шли дела?
– Шел снег, - со злобой сказала Джонни. – Все хряки попрятались в собственные постельки.
– В котором часу вы пришли сюда? – спросил Браун.
– Я здесь живу, дядя, – сказала она.
– А мы думали, что вы живете здесь один, Эндрю, – сказал Клинг.
– Да, я не хотел никого больше вовлекать. Понимаете?
– Так что вы были здесь всю ночь, а? – спросил Браун.
– Ну, я так не говорила, – ответила девушка. – Я вышла примерно... когда, Эндрю?
– Оставьте в покое Эндрю. Рассказывайте нам.
– Примерно в десять. Приблизительно в это время начинается работа. Но улицы были пусты, как сердце путаны.
– Когда вы вернулись?
– Примерно в полночь. Мы сели за стол около полуночи, верно, Эндрю?
Флит хотел ответить, но Браун остановил его взглядом.
– И вы находились здесь с полуночи до двух? – спросил Клинг.
– Я была здесь с полуночи до следующего утра. Я сказала вам, дядя: я здесь живу.
– А Эндрю не выходил из квартиры в эту ночь?
– Нет, сэр, - сказала Джонни.
– Нет, сэр, – повторил Флит, выразительно кивая.
– Куда вы пошли на следующее утро?
– На улицу. Посмотреть, смогу ли отыграться.
– В какое время?
– Рано. Около одиннадцати часов. Примерно так.
– Удалось отыграться?
– Снег затрудняет всякое движение. – Она говорила не про дорожное движение. – Клиенты приезжают из Флориды. Как только они оказываются в Северной Каролине, они уже по колено в снегу. В такую погоду не везет в двух ремеслах: путанам и торговцам травкой.
Браун мог назвать еще пару-другую профессий, кому не везет в такую погоду.
– Берт, – сказал он.
Клинг глянул на парня с девушкой.
– Поехали отсюда, – сказал он.
Они прошли по улице молча. Два старика по-прежнему грели руки у огня. Когда Клинг завел мотор, печка снова залязгала.
– Похоже, они чистые, ты как думаешь? – спросил Браун.
– Да, – сказал Клинг.
– Он даже перепутал фамилию того человека, – сказал Браун.
Они ехали в сторону центра молча. Приближаясь к участку, Браун пробормотал:
– Просто плакать хочется.
Клинг понял, что тот говорит вовсе не о том, что в расследовании убийства Эдельмана они не продвинулись ни на йоту.
Глава 10
Смотрителя здания, в котором жила Салли Андерсон, после ее убийства постоянно донимали полицейские. А теперь еще и монах явился. Смотритель не был религиозным человеком. Ни небеса, ни преисподняя его не интересовали, и с монахом ему говорить было не о чем. Он был занят важным делом – сыпал соль на тротуар, чтобы растопить наледь.
– Что вам нужно от нее? – спросил он брата Антония.
– Она заказала Библию, – сказал брат Антоний.
– Что?
– Библию. От «Ордена благочестивых братьев», – сказал он, полагая, что это звучит достаточно свято и торжественно.
– Ну и что дальше?
– Я из этого ордена, – торжественно произнес брат Антоний.
– И что дальше?
– Я хочу отдать ей Библию. Я поднимался наверх, но в ее квартире, если номер правильно указан на почтовом ящике, никто не отзывается. Мне подумалось, не сможете ли вы...
– Вы убедились, что никто не отзывается, – сказал смотритель.
– Верно, – сказал брат Антоний.
– И никогда никто не отзовется. Во всяком случае, она сама.
– Ах, мисс Андерсон переехала?
– Разве у вас нет контакта?
– Какого контакта?
– С Богом.
– С Богом?
– Разве Бог не посылает вам с неба ежедневную сводку новостей?
– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – состроил обиженную гримасу брат Антоний.
– Разве Бог не посылает вашему брату стандартный перечень по всей форме, как полагается? Ну, кто отдал концы и куда отправился? – воскликнул смотритель, с рвением атеиста разбрасывая соль по тротуару. – В какое место назначения: в рай, в ад или в чистилище?
Брат Антоний молча глядел на него.
– Салли Андерсон умерла, – сказал смотритель.
– Очень прискорбно это слышать, – произнес брат Антоний. – Dominus vobiscum.
– Et cum spiritu tuo, – сказал смотритель – он воспитывался в католической семье.
– Да будет Господь милосерден к ее вечной душе, – сказал брат Антоний. – Когда она умерла?
– В прошлую пятницу вечером.
– Что явилось причиной смерти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Два чернокожих старика стояли у огня, который они разожгли в отпиленной половинке бочки от бензина, и грели руки. Браун и Клинг прошли мимо них к парадному здания. Старики тотчас догадались, что они детективы. Старики даже не подняли глаз, когда Браун и Клинг поднимались по ступенькам парадного. А Браун и Клинг не стали смотреть на двух стариков. Негласное правило звучало так: если ты нарушил закон, то между тобой и полицией доверия быть не может.
В небольшом вестибюле они осмотрели почтовые ящики. Только на двух из них были таблички с фамилиями.
– У нас есть его номер квартиры? – спросил Браун.
– 3 "В", – сказал Клинг.
Замок внутренней двери вестибюля был сломан. Естественно. В патроне, свисавшем с потолка, не было лампочки. Естественно. Коридор был темным, а ступеньки, ведущие наверх, были еще темнее.
– Надо было взять фонарик из машины, – сказал Браун.
– Да, – сказал Клинг.
Они поднялись по ступенькам на третий этаж.
Они прислушались, стоя перед дверью в квартиру Флита.
Тишина.
Они еще прислушались.
По-прежнему тишина.
Браун постучал.
– Джонни? – послышался голос.
– Полиция, – сказал Браун.
– Ах!
– Откройте, – сказал Браун.
– Сейчас, секунду.
Браун посмотрел на Клинга. Оба пожали плечами. Они услышали шаги, приближающиеся к дверям, затем – как кто-то возится с дверной цепочкой. Затем услышали, как отперли замок. Дверь открылась. Перед ними стоял худой чернокожий парень в синих джинсах и светло-коричневом свитере.
– Да? – сказал он.
– Эндрю Флит? – сказал Браун и показал ему свой значок и удостоверение.
– Да?
– Вы Эндрю Флит?
– Да?
– Мы хотим задать вам несколько вопросов. Можно войти?
– Да, конечно, – сказал Флит и посмотрел мимо них в сторону лестничной клетки.
– Или вы ждете кого-то?
– Нет-нет, заходите.
Он отступил в сторону, давая им пройти. Они стояли в небольшой кухоньке. Единственное окно, обледенелое по краям, выходило на кирпичную стену дома напротив. В мойке лежала груда немытых тарелок. На столике стояла пустая бутылка от вина. Над головой от стены к стене была натянута бельевая веревка. На ней сушились спортивные шорты.
– Здесь холодновато, – сказал Флит. – Отопление сегодня почти не доходит до нас. Мы уже звонили в мэрию.
– Кто это «мы»? – спросил Браун.
– Ну, один парень из комитета жильцов. Через открытую дверь кухни они могли видеть неубранную постель. На полу у постели лежала куча грязной одежды. На стене над кроватью висела обрамленная картина с Иисусом, воздевшим руку для благословения.
– Вы живете один? – спросил Браун.
– Да, сэр, – сказал Флит.
– У вас всего две комнаты?
– Да, сэр.
Он вдруг стал обращаться к ним «сэр». Они переглянулись: видимо, он боялся чего-то.
– Можно вам задать несколько вопросов? – спросил Браун.
– Конечно. Но... гм... вы знаете, как вы сказали, я как бы кое-кого жду.
– Кого? – спросил Клинг. – Джонни?
– Да, на самом деле, да.
– Кто такой Джонни?
– Мой друг.
– Вы все еще употребляете героин? – спросил Браун.
– Нет-нет. Кто вам сказал?
– Ваш «послужной список», во всяком случае, – сказал Клинг.
– У меня нет «послужного списка». Я в тюрьме не сидел.
– Никто и не говорил, что вы сидели.
– Вас арестовали в июле, – сказал Браун. – Вам было предъявлено обвинение в ограблении первой степени.
– Да, но...
– Вас отпустили, мы знаем.
– Это был условный приговор.
– Потому что вы были несчастным затюканным наркоманом, так?
– Да, мне в ту пору очень не везло, это правда.
– Но больше вы не употребляли?
– Нет. Надо быть психом, чтобы баловаться этим.
– Угу, – сказал Браун. – Так кто этот ваш друг Джонни?
– Просто друг.
– Не дилер случайно?
– Нет-нет. Ладно вам, хватит.
– Где вы были в субботу вечером, Эндрю? – спросил Клинг.
– В прошлую субботу вечером?
– Вернее, в ночь на воскресенье. В два часа ночи. А воскресенье было четырнадцатое число.
– Да, – сказал Флит.
– Что «да»?
– Пытаюсь вспомнить. Почему вы спрашиваете? Что случилось в прошлую субботу вечером?
– Расскажите нам, – сказал Браун.
– В субботу вечером, то есть ночью... – сказал Флит.
– Или в воскресенье утром, если вам так больше нравится.
– В два часа утра... – сказал Флит.
– Ну, вы поняли, – сказал Клинг.
– Я был здесь, по-моему.
– Кто-нибудь был с вами?
– Это статья 220? – спросил Флит, имея в виду раздел уголовного кодекса, определяющий обращение с наркотиками.
– Кто-нибудь был с вами? – повторил Клинг.
– Разве вспомнишь? Это было... Когда? Три дня назад? Четыре?
– Попытайтесь вспомнить, Эндрю, – сказал Браун.
– Пытаюсь.
– Вы помните, как звали того человека, которого вы ограбили?
– Да.
– Как его звали?
– Эдельбаум.
– Вы уверены?
– Да, его звали так.
– Вы видели его с тех пор?
– Да, на суде.
– И, по-вашему, его зовут Эдельбаум, а?
– Да, его зовут Эдельбаум.
– Вы знаете, где он живет?
– Понятия не имеете, где он живет, а?
– Откуда мне знать, где он живет?
– Вы не помните, где его магазин?
– Помню, конечно. На Норт-Гринфилд.
– Но не помните, где он живет, а?
– Да я и не знал никогда. Как же я могу помнить?
– Но если бы вы захотели узнать его адрес, то заглянули бы в телефонную книгу, верно? – спросил Браун.
– Ну конечно, но зачем бы мне это делать?
– Где вы были четырнадцатого февраля в два часа утра? – спросил Клинг.
– Я сказал: я был здесь.
– Кто-нибудь был с вами?
– Если это статья... Хорошо, мы подкуривали, – сказал Флит. – Вы об этом хотели узнать? Отлично, теперь вы знаете. Мы курили травку, и я по-прежнему наркоман. Большое дело! Обыщите квартиру, если желаете. Найдете разве чуток. Слишком мало для ареста, уж это точно. Ну, вперед! Ищите.
– Кто это «мы»? – спросил Браун.
– Что?
– Кто был с вами в субботний вечер?
– Ну, Джонни... Теперь вы довольны? Что же мы тут такое делали, от чего весь мир мог пострадать?
– Джонни... как по фамилии?
Раздался стук в дверь. Флит поглядел на двух полицейских.
– Открой, – сказал Браун.
– Послушайте...
– Открой.
Флит вздохнул и подошел к двери. Он повернул замок и открыл дверь.
– Привет, – сказал он.
Черная девушка, которая стояла в дверях, не могла быть старше шестнадцати. На ней была красная лыжная куртка поверх синих джинсов и сапоги на высоких каблуках. Она была привлекательной, но помада у нее на губах была слишком яркой, щеки ее были густо нарумянены, а глаза были оттенены и подведены по вечернему, хотя был полдень – двадцать минут первого.
– Заходите, барышня, – сказал Браун.
– Что стряслось? – спросила она, сразу узнав в них полицейских.
– Ничего не стряслось, – сказал Клинг. – Не желаете поведать нам, кто вы?
– Эндрю?.. – Она повернулась к Флиту.
– Не знаю, что им нужно, – сказал Флит и пожал плечами.
– У вас есть ордер? – спросила девушка.
– Нам не нужен ордер. Это обычное расследование, и ваш друг пригласил нас в дом, – сказал Браун. – Почему вы спрашиваете про ордер? Вам есть что скрывать?
– Это статья 220? – спросила она.
– Вы оба, кажется, хорошо выучили статью 220, – сказал Браун.
– Век живи – век учись, – пожала плечами девушка.
– Как вас зовут? – спросил Клинг.
Она снова посмотрела на Флита. Флит кивнул.
– Корина, – сказала она.
– А фамилия?
– Джонсон.
Постепенно до них дошло. Вначале просветлело лицо Брауна, а следом за ним – физиономия Клинга.
– Джонни, так?
– Да, Джонни, – сказала девушка.
– Вы сами себя так зовете?
– Если вас зовут Кориной, вы станете себя называть Кориной?
– Сколько вам лет, Джонни?
– Двадцать один, – сказала она.
– Даю вам еще одну попытку, – сказал Клинг.
– Восемнадцать, годится?
– А не шестнадцать? – спросил Браун. – Или еще меньше?
– Я достаточно взрослая, – сказала Джонни.
– Для чего? – спросил Браун.
– Для всего, что мне нужно делать.
– Сколько времени вы работаете на улице? – спросил Клинг.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы проститутка, верно, Джонни? – спросил Браун.
– Кто вам это сказал?
Ее глаза стали холодными и матовыми, как лед на оконном стекле. Руки она теперь держала в карманах лыжной куртки. Клинг с Брауном готовы были поспорить, что она сжимала кулаки.
– Где вы были в прошлую субботу вечером? – спросил Клинг.
– Джонни, они...
– Замолчите, Эндрю! – сказал Браун. – Где вы были, барышня?
– Когда именно?
– Джонни...
– Я велел вам молчать! – воскликнул Браун.
– В прошлую субботу ночью. В два часа ночи, – сказал Клинг.
– Здесь, – сказала девушка.
– Что вы делали?
– Подкуривали.
– С какой стати? На улице плохо шли дела?
– Шел снег, - со злобой сказала Джонни. – Все хряки попрятались в собственные постельки.
– В котором часу вы пришли сюда? – спросил Браун.
– Я здесь живу, дядя, – сказала она.
– А мы думали, что вы живете здесь один, Эндрю, – сказал Клинг.
– Да, я не хотел никого больше вовлекать. Понимаете?
– Так что вы были здесь всю ночь, а? – спросил Браун.
– Ну, я так не говорила, – ответила девушка. – Я вышла примерно... когда, Эндрю?
– Оставьте в покое Эндрю. Рассказывайте нам.
– Примерно в десять. Приблизительно в это время начинается работа. Но улицы были пусты, как сердце путаны.
– Когда вы вернулись?
– Примерно в полночь. Мы сели за стол около полуночи, верно, Эндрю?
Флит хотел ответить, но Браун остановил его взглядом.
– И вы находились здесь с полуночи до двух? – спросил Клинг.
– Я была здесь с полуночи до следующего утра. Я сказала вам, дядя: я здесь живу.
– А Эндрю не выходил из квартиры в эту ночь?
– Нет, сэр, - сказала Джонни.
– Нет, сэр, – повторил Флит, выразительно кивая.
– Куда вы пошли на следующее утро?
– На улицу. Посмотреть, смогу ли отыграться.
– В какое время?
– Рано. Около одиннадцати часов. Примерно так.
– Удалось отыграться?
– Снег затрудняет всякое движение. – Она говорила не про дорожное движение. – Клиенты приезжают из Флориды. Как только они оказываются в Северной Каролине, они уже по колено в снегу. В такую погоду не везет в двух ремеслах: путанам и торговцам травкой.
Браун мог назвать еще пару-другую профессий, кому не везет в такую погоду.
– Берт, – сказал он.
Клинг глянул на парня с девушкой.
– Поехали отсюда, – сказал он.
Они прошли по улице молча. Два старика по-прежнему грели руки у огня. Когда Клинг завел мотор, печка снова залязгала.
– Похоже, они чистые, ты как думаешь? – спросил Браун.
– Да, – сказал Клинг.
– Он даже перепутал фамилию того человека, – сказал Браун.
Они ехали в сторону центра молча. Приближаясь к участку, Браун пробормотал:
– Просто плакать хочется.
Клинг понял, что тот говорит вовсе не о том, что в расследовании убийства Эдельмана они не продвинулись ни на йоту.
Глава 10
Смотрителя здания, в котором жила Салли Андерсон, после ее убийства постоянно донимали полицейские. А теперь еще и монах явился. Смотритель не был религиозным человеком. Ни небеса, ни преисподняя его не интересовали, и с монахом ему говорить было не о чем. Он был занят важным делом – сыпал соль на тротуар, чтобы растопить наледь.
– Что вам нужно от нее? – спросил он брата Антония.
– Она заказала Библию, – сказал брат Антоний.
– Что?
– Библию. От «Ордена благочестивых братьев», – сказал он, полагая, что это звучит достаточно свято и торжественно.
– Ну и что дальше?
– Я из этого ордена, – торжественно произнес брат Антоний.
– И что дальше?
– Я хочу отдать ей Библию. Я поднимался наверх, но в ее квартире, если номер правильно указан на почтовом ящике, никто не отзывается. Мне подумалось, не сможете ли вы...
– Вы убедились, что никто не отзывается, – сказал смотритель.
– Верно, – сказал брат Антоний.
– И никогда никто не отзовется. Во всяком случае, она сама.
– Ах, мисс Андерсон переехала?
– Разве у вас нет контакта?
– Какого контакта?
– С Богом.
– С Богом?
– Разве Бог не посылает вам с неба ежедневную сводку новостей?
– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – состроил обиженную гримасу брат Антоний.
– Разве Бог не посылает вашему брату стандартный перечень по всей форме, как полагается? Ну, кто отдал концы и куда отправился? – воскликнул смотритель, с рвением атеиста разбрасывая соль по тротуару. – В какое место назначения: в рай, в ад или в чистилище?
Брат Антоний молча глядел на него.
– Салли Андерсон умерла, – сказал смотритель.
– Очень прискорбно это слышать, – произнес брат Антоний. – Dominus vobiscum.
– Et cum spiritu tuo, – сказал смотритель – он воспитывался в католической семье.
– Да будет Господь милосерден к ее вечной душе, – сказал брат Антоний. – Когда она умерла?
– В прошлую пятницу вечером.
– Что явилось причиной смерти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42