– Ну, мы не знаем, как было на самом деле, – сказал Клинг. – Но мы постараемся узнать побольше о том ограблении, если вы расскажете нам какие-нибудь подробности.
– Я только знаю, что он работал в тот вечер допоздна, и вдруг явился этот черный с пистолетом и забрал все с рабочего стола. Он не стал требовать ничего из сейфа. Он просто сказал мужу, чтобы он с рабочего стола все смел в мешок. А самое ценное осталось в сейфе, и муж смеялся до коликов...
Она осеклась. Снова полились слезы. Она начала искать другой платок. Детективы ждали.
– Вы сказали, это было ближе к концу июля – началу августа? – наконец проговорил Клинг.
– Да.
– Последняя неделя июля – может быть, так? первая неделя августа?
– Не могу сказать наверняка. Я так думаю.
– Мы можем разыскать информацию об этом преступлении по адресу, – предложил Браун Клингу. – В компьютере.
– Вы можете назвать нам адрес? – спросил Клинг.
– Норт-Гринфилд, шестьсот двадцать один, – сказала миссис Эдельман. – Комната двести семь.
– Преступника осудили, не знаете? – спросил Браун.
– По-моему, да. Не помню. Муж ходил в суд опознавать его. Но я не знаю, посадили его в тюрьму или нет.
– Мы можем выяснить это в управлении исправительных учреждений, – сказал Браун Клингу. – Миссис Эдельман, вы разговаривали с мужем с тех пор, как уехали на Антигуа?
– Нет. Вы спрашиваете, не звонили ли мы друг другу? Нет. Антигуа, как вы знаете, не за углом.
– До вашего отъезда он не говорил о чем-нибудь, что его тревожит? Об угрожающих телефонных звонках, письмах, ссорах с клиентами, о чем-нибудь подобном? Его вообще что-нибудь тревожило, о чем вы знаете?
– Да, – сказала миссис Эдельман.
– И что же это было?
– Его постоянно тревожил вопрос, как заработать побольше миллионов, – сказала Клингу миссис Эдельман.
* * *
На этот раз ему позвонил сам Дорфсман. Он позвонил в двадцать минут пятого в понедельник, на следующий день после Дня святого Валентина, но Дорфсман, по всей видимости, все еще пребывал под влиянием короткого праздника влюбленных. Он приветствовал Кареллу словами:
– Ваш любимый свинопас вам подарочек припас!
Карелла было подумал, что Дорфсман стал чудить. Такое частенько случалось в департаменте полиции. Но Карелла никогда не слыхал о подобном явлении в отделе баллистики.
– Что ты мне припас? – осторожно спросил он.
– Еще один подарочек, – сказал Дорфсман.
– Какой подарочек?
– Еще один труп.
Карелла молчал. Казалось, Дорфсман наслаждался самим собой. Карелла не желал портить ему радость.
Труп в день официального празднования дня рождения Вашингтона, даже если этот государственный праздник выпадал на неделю раньше дня рождения Вашингтона, в самом деле был очень забавным.
– Я еще не звонил Клингу, – сказал Дорфсман. – Ты первый, кому я звоню.
– Клингу? – спросил Карелла.
– Клингу, – сказал Дорфсман. – Разве вы не разговариваете там друг с другом? Клинг получил донесение об убийстве в субботу ночью. Точнее, в воскресенье утром. Или в субботу, в два часа ночи.
– О чем ты говоришь? – спросил Карелла.
– Об убийстве на Сильверман-роуд. Некто по имени Марвин Эдельман с двумя пулями в голове. – У Дорфсмана в голосе все еще звучало веселье. – Я позвонил тебе самому первому, – сказал он.
– Я так и понял. И что еще?
– Тот же самый ствол, как и в тех двух других убийствах, – радостно объявил Дорфсман. Появилось подозрение, что убийца – псих.
Глава 9
Психи затрудняют работу полиции.
Когда поймешь, что имеешь дело с психом, надо сразу отложить в сторону пособие по розыскной работе. В городе великое множество психов. Слава Богу, большинство из них просто расхаживают по Хэлл-авеню с плакатами, возвещающими о конце света, или бормочут себе под нос про мэра и погоду. В городе психи считают, что мэр должен быть в ответе за погоду. Может быть, они правы.
Детектив лейтенант Питер Бернс, похоже, думал, что его взвод был в ответе за отсутствие информации по трем, как видно, связанным убийствам. Когда Бернсу передали, что Дорфсман сказал по телефону, тот сразу согласился: неужели вы, ребята, никогда не разговариваете друг с другом?
– Вначале убийство во вторник вечером, затем убийство в субботу вечером, затем в воскресенье утром, – сказал Бернс. – Первое убийство на авеню Калвер, следующее на Сильверман-роуд – всего через несколько кварталов! Оба осуществлялись при помощи огнестрельного оружия. Вам не приходит в голову провести перекрестную проверку? Я уже не говорю про девчушку, которую убили в деловом центре вечером в пятницу, я даже не смею вспоминать о третьем убийстве при помощи огнестрельного оружия, не смею вспоминать в присутствии легавых, обладающих особым, прославленным чутьем! – воскликнул Бернс. – Но вы вообще хотя бы просматриваете сводки по оперативной обстановке? Иначе зачем мы постоянно фиксируем оперативную обстановку? Разве не затем, чтобы каждый полицейский в участке, включая служащих в штатском, мог ознакомиться с обстановкой?
В смежном помещении – комнате детективов – толклись несколько патрульных в форме и Мисколо. Они с тревогой прислушивались к сердитому голосу Бернса, доносившемуся из его кабинета через дверь с матовым стеклом. Они понимали, что кто-то получает там хорошую встряску. На самом деле этих кого-то там было четверо, но подслушивавшие об этом не догадывались, потому что детективам звонили в то утро домой и велели явиться на рассвете (в 7 час. 30 мин.). А полицейские в мундирах приходили на работу только в 7.45, к перекличке, которая происходила каждое утро в дежурной комнате. Итак, эти четверо в штатском были – в алфавитном порядке – детективы Браун, Карелла, Клинг и Мейер. Все они смотрели себе под ноги.
С одной стороны, на Бернса давил старший чин из центра города, с другой стороны, сам Бернс был возмущен глупостью людей, которые за годы службы не смогли научиться выполнять свою работу хотя бы в пределах рутинных требований. Втайне он подозревал, что Клинг был виноват больше других, из-за того что после развода у него появилась манера держаться, неуловимо напоминающая повадку моллюска. Но Бернс не хотел делать Клинга козлом отпущения. Это только смутило бы его и внесло бы разлад между четырьмя детективами, которым, видимо, предстояло сотрудничать в расследовании трех отдельных убийств. Поэтому Бернс напирал на общеизвестные простые инструкции из пособия, которые – если соблюдать их педантично – должны рассеивать замешательство, ликвидировать дублирование и, вероятно, время от времени способствовать успеху того или иного дела.
– Ладно, – сказал он наконец, – это все.
– Питер... – начал Карелла.
– Я сказал «ладно», это все, – повторил Бернс. – Возьмите по конфете, – сказал он и пододвинул наполовину пустую коробку через стол к удивленным детективам. – Расскажите, что у вас есть.
– Не так много, – сказал Карелла.
– Мы имеем дело с психом?
– Не исключено, – сказал Браун.
– Нашли что-нибудь по поводу того ствола калибра 0,38?
– Нет, Питер, мы только...
– Нажмите на уличных торговцев оружием, выясните, кто мог покупать ствол, соответствующий описанию.
– Да, Питер, – сказал Карелла.
– Просматривается связь между убийством Лопеса и двумя другими?
– Мы пока не знаем.
– Кто-нибудь из жертв употреблял наркотики?
– Девушка. Про Эдельмана мы пока не знаем.
– Лопес случайно не снабжал ее наркотиками?
– Мы не знаем пока. Но мы знаем, что она приносила кокаин для нескольких человек в шоу.
– Последний из убитых был торговцем алмазов?
– Драгоценных камней, – сказал Клинг.
– Он был знаком с Лопесом или с девушкой?
– Мы пока не знаем, – сказал Клинг. – Но его задерживала полиция прошлым летом. Возможно, мы зацепим тут ниточку. Будем искать в компьютере сегодня же.
– Не надо их прощупывать, – сказал Бернс Мейеру, – это не подозреваемые лица, а конфеты. Бери любую, какая понравилась.
Мейер действительно хотел надавить пальцем на конфету, чтобы определить, мягкая она или твердая. Поэтому он ответил Бернсу обиженным взглядом.
– А как насчет ее хахаля? – спросил Бернс. – Хахаля той девушки.
– Он трепался по телефону весь вечер в пятницу, – сказал Карелла. – Тогда, когда девушка была убита.
– По телефону? С кем?
– С другим студентом. Его друг – студент медфака в Рэмси.
– Как его звать?
– Тимоти Мур.
– А друга?
– Карл Лоэб.
– Ты проверил его?
– Лоэба? Да. Они трепались почти до двух ночи.
– Кто кому звонил? – спросил Бернс.
– Они звонили друг другу.
– Что еще?
– Продюсер шоу, некто по имени Алан Картер, завел шашни с одной из танцовщиц.
– Ну и что?
– Он женат, – проговорил Мейер с набитым ртом.
– Ну и что? – снова спросил Бернс.
– Мы полагаем, что он лжет. – Мейер наконец проглотил конфету.
– Про свою малявку? – сказал Бернс, употребляя одно из тех странных устаревших словечек, которые иногда проникали в его речь и которые ему почти всегда прощали молодые полицейские.
– Нет, он прямо признался в своей связи, – ответил Карелла. – Но он утверждает, что убитую едва-едва знал. И это дурно пахнет.
– Зачем ему врать про это? – спросил Бернс.
– Мы пока не знаем, – сказал Карелла.
– Ты думаешь, они играли в «двух на одного»? – спросил Бернс, употребляя более модное словечко из тех, которые тоже иногда проникали в его речь.
– Мы пока не знаем. – Мейер пожал плечами.
– А что ты вообще знаешь? – раздраженно спросил Бернс, но снова взял себя в руки. – Возьми еще конфету, ради Христа! – воскликнул он. – А то я разжирею, как хряк.
– Питер, – сказал Карелла, – это запутанное дело.
– Не надо мне рассказывать, какое оно запутанное. Я и сам вижу.
– Может быть, это псих, – предположил Браун.
– Проще всего навесить преступление на психа, – сказал Бернс. – И вот что я вам скажу. Я глубоко убежден, что любой человек, совершающий убийство, является психом.
Детективы не стали с ним спорить.
– Ладно, – сказал Бернс, – начинайте пылесосить улицу. Или позовите своих стукачей. Может быть, они дадут наводку на ствол. Берт, Арти, поищите в компьютере про то задержание... Вы побывали в магазинчике того дельца? Эдельмана?
– Еще нет, – сказал Браун.
– Отправляйтесь. Осмотрите все. Если найдете хотя бы пылинку белого порошка, забирайте на лабораторный анализ на кокаин.
– Мы сомневаемся, что искать причину надо через кокаин, – сказал Мейер.
– Тогда что же? Девушка употребляла кокаин и доставляла его для половины труппы...
– Ну, не для половины, Питер.
– Мне не важно, сколько человек она им снабжала! Мне все равно, была она звездой этого шоу или нет, но полагаю, что звездой она не была. По-моему, она доставляла дурь, то есть она была «мулом». Мы знаем, что Лопес занимался продажей кокаина. Когда он был убит, при нем нашли шесть граммов дури и тысячу сто долларов. Так что разузнайте побольше про Золушку. Где она добывала дурь, которую раздавала в труппе? Получала ли она прибыль или просто делала любезность? И прижмите этого продюсера... как его там... Картера. Я хочу знать, спал ли он с обеими – с той, другой танцовщицей и вдобавок с убитой. Да, поговорите с Дэнни Гимпом, с Фэтсом Доннером, со всеми стукачами у нас в городе. Во Флориде со стукачами разговаривать не надо, там буду я. Я хочу, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, понятно? В следующий раз, когда позвонит шеф, я хочу доложить ему что-нибудь конкретное.
– Да, Питер, – сказал Карелла.
– Не «да, Питер», а делайте.
– Да, Питер.
– И еще одно. Я не приму вариант с психом, пока вы меня не убедите, что между тремя убийствами нет никакой связи.
Бернс помолчал.
– Найдите эту связь, – сказал он.
* * *
Они договорились встретиться на скамейке в Гроув-парке, неподалеку от катка и от статуи генерала Рональда Кинга. Этот генерал в испанско-американскую войну взял стратегическую высоту, приблизив тем самым конец владычества чужеземных тиранов, которые (как писали Вильям Херст и Джозеф Пулитцер) эксплуатировали честных сборщиков тростника и рыбаков на Кубе. Бывший мэр приказал воздвигнуть памятник генералу не за его доблесть. Памятник он поставил генералу за то, что Кинг (как и сам мэр) был известным игроком в карты и специальностью его был покер, а точнее – разновидность последнего под названием «совок», и этот «совок» был любимой игрой мэра. Своей выносливостью – ведь в любую погоду бронзовый генерал продолжал гордо сидеть верхом – он завоевал уважение «латиносов» (хотя и не выходцев с Кубы), которые выводили аэрозольной краской на его широкой груди свои имена и мочились на ноги коня.
Уроки в школе сегодня отменили из-за неблагоприятной ситуации на дорогах. Сидя на скамейке неподалеку от статуи генерала и ожидая Дэнни Гимпа, Карелла слышал голоса мальчишек, которые играли в хоккей на катке. Он продрог до костей. Он не был философом, но, дрожа от холода в своем самом толстом пальто, надетом на пиджак, да на свитер, да на фланелевую рубашку, да на шерстяное белье, он думал, что зима очень напоминает работу полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42