Пока он договорил приговор, пока нажал на спусковой крючок, пока ударились друг о друга кремни и вспыхнул на полке порох, я успел одновременно сделать несколько дел: сконцентрироваться, ткнуть в противника саблей и увернуться от пули, бросившись на пол.
Раздался негромкий выстрел. Что-то рвануло меня за плечо. Запахло серой.
Падая, я отбросил топор, но саблю сумел удержать. Еще не коснувшись пола, каким-то образом извернулся, оттолкнулся от него свободной рукой и начал подниматься на ноги.
Все произошло так быстро, что Сил Силыч, кроме как выстрелить, больше ничего не успел предпринять. Он по-прежнему стойл на том же месте, с дымящимся пистолетом в вытянутой руке. Вид у него был какой-то оторопелый, словно он не чаял увидеть меня в живых. Потом он поднял левую руку к груди. Шлафрок начал окрашиваться красным. Было похоже, что я все-таки достал его острием клинка.
Обретя устойчивость, я пошел на следователя. Надворный советник, не отрывая от меня взгляда, протянул руку к столу.
Я не стал дожидаться, когда он нашарит в ящике новое оружие, и бросился вперед. Однако Сил Силыч успел-таки выхватить пистолет и начал его поднимать. Предупреждая его попытку выстрелить, я взмахнул саблей. Кажется, его задело клинком, но он никак на это не отреагировал. Смотрел в глаза, и ствол уже был направлен точно мне в живот.
Этот мерзавец настолько никому не доверял, что везде держал заряженные пистолеты с взведенными курками! Положение складывалось катастрофическое.
Падать или пытаться отскочить было поздно. В любом случае, второй раз такой фокус у меня не пройдет, тем более что старик глядел на меня совершенно обезумевшими от ненависти глазами.
Я же смотрел на его указательный палец, который, начав сгибаться на спусковом крючке, отмерял последние мгновения моей жизни. Время как будто остановилось…
Вдруг, непонятно почему, Сил Силыч мне низко поклонился. Причем голова его при этом, совершенно непостижимо, почему-то с глухим стуком упала к моим ногам и покатилась по полу. Из обрубленной шеи вверх ударил фонтанчик крови, обезглавленное тело пошатнулось и начало мягко оседать на пол.
В первую секунду до меня даже не дошло, что случилось. Это было как в сюрреалистическом кошмаре, у человека вдруг сама собой отвалилась голова! Инстинктивно, чтобы не запачкаться в крови, я отскочил в сторону. Только после этого понял, что удар сабли достиг цели, и я нечаянно отрубил человеческую голову.
«Сейчас меня начнет рвать», – отстранено подумал я. Однако ничего с моим желудком не произошло. Признаюсь, как на духу, эта немыслимая жестокость меня в тот момент даже не расстроила. Появилось скорее чувство удовлетворения, что удалось наказать еще одно исчадие ада.
Позже, по прошествии времени, мне пришла в голову мысль, что в разговор с титулярным советником я вступил только для того, чтобы найти повод для выполнения смертного приговора. Ударить в спину безоружного старика, даже такого вурдалака, я был не в состоянии.
Теперь, когда все произошло при самозащите, угрызений совести можно было не бояться. Да и не было времени заниматься самокопанием. Меня больше волновало, сказал ли старик правду об Але, или соврал. Следователь был дьявольски умен и хитер и, скорее всего, блефовал. Но вдруг это все-таки правда!
Я постарался взять себя в руки. Раскисать было нельзя ни в коем случае. Неизвестно, что еще могло случиться со мной в этом доме. Чтобы успокоиться, я сел за стол и налил себе красного вина в стакан покойного. Поднимая его, чуть не уронил из одеревеневших пальцев и понял, что ранен. Вспомнил, как после выстрела что-то больно ударило в плечо. Пришлось отставить стакан и снять с себя кафтан и рубашку. Из разодранной мышцы хлынула кровь. Рана была небольшая, сквозная, но болезненная и неприятная. Пуля прошила трицепс, на выходе разворотив мышцу.
Сразу же стал вопрос о стерилизации. Зажав рану рукой, я начал шарить по буфетам и комодам в поисках чего-нибудь спиртосодержащего Сухое красное вино для этой цели не годилось. Сил Силыч оказался почти трезвенником.
Зато все емкости в комнатной мебели оказались заполненными деньгами разного достоинства, ювелирными украшениями и драгоценной утварью. Я старался не думать, сколько людских жизней погубил этот вурдалак, чтобы награбить такие сокровища.
Наконец мне попалось то, что я искал – французский коньяк в хрустальной бутылке тонкой работы. Я вынул притертую пробку и плеснул себе на плечо благородную ароматную жидкость. Потом разрезал на бинты чистую хозяйскую рубаху, смочил их коньяком, еще раз продезинфицировал рану и наложил тугую повязку. Боль была адская. У меня даже закружилась голова. Похоже было на то, что малокалиберная пуля не только пробила мышцу, но и задела кость.
Окончив медицинские процедуры, я принялся за поиски подходящего платья. Моя перепачканная кровью одежда неминуемо привлекла бы ко мне повышенное внимание. Искать неизвестно что в чужом доме – дело неблагодарное. Я быстро утомился и начал взбадривать себя коньяком. От всех этих передряг, голода и потери крови меня тошнило, и сильно кружилась голова Короче говоря, я был, конечно, живее обоих своих противников, но не так чтобы очень.
Коньяк оказался так хорош, что в закуске не нуждался. Это было кстати, потому что в комнате ее и не оказалось. С сожалением отставив бутылку, чтобы банальным образом не опьянеть, я продолжил поиски.
Кроме денег и драгоценностей иногда мне попадалась одежда, но все из той же категории драгоценностей: парча, бархат, отделанные золотом и камнями придворные мундиры и женские платья в жемчугах и брильянтах.
В конце концов, мне все-таки повезло. Я отыскал затерявшийся между шитыми золотом екатерининскими мундирами донельзя заношенный сюртук моды времен Елизаветы Петровны. Он был мне широк, но вполне гармонировал со старыми солдатскими штанами.
Теперь я был вполне экипирован, но случилась другая напасть: от выпитого на голодный желудок коньяка, меня совсем развезло. Наступило состояние блаженной расслабухи. Никуда не хотелось уходить, голод и боль в плече притупились. Теперь даже обезглавленное тело титулярного советника престало вызывать неприятные чувства.
– Ну что? – спросил я молчаливого хозяина сокровищ. – Покрыть тебя царскими одеждами? Может быть, на том свете тебе и пригодятся!
Сил Силыч не ответил, а я, пьяно ухмыляясь, набросил на тело покрывало, украшенное императорскими вензелями.
Однако умом я понимал, что промедление, как говаривал Владимир Ильич Ленин, «смерти подобно», и заставлял себя не смотреть в сторону заветной бутылки и сосредоточено собираться. Машинально подчиняясь раннему плану, я завернул саблю в тряпки, в которые превратилась рубаха следователя, а его маленький пистолет засунул за пояс.
Потом я вспомнил, что у меня совсем нет денег. Не удержавшись и выпив для укрепления духа еще одну рюмку коньяка, я опять полез в ящики комодов.
Покойный Сил Силыч был большим аккуратистом. Все его сокровища хранились в идеальном порядке. Деньги были сосчитаны и разложены по достоинству купюр. Я выбрал самые толстые пачки белых сторублевок, рассовал их по карманам, потом, рассудив, что денег много не бывает, положил, сколько поместилось, еще и за пазуху. Подумав, прихватил еще горстку золотых и серебряных монет.
Несмотря на то, что кафтан был широким, от такого богатства его неприлично раздуло. Нужно было искать какой-нибудь мешок. Ничего подходящего не нашлось, пришлось оторвать подкладку придворного камзола и приспособить ее под «сидор». Зато теперь я смотрелся типичным нищим странником.
По– хорошему, оставлять свои следы на месте преступления не следовало. Какими бы гадами ни были покойные, они находились на государевой службе. Связать мое присутствие в доме титулярного советника, чему свидетелями была целая следственная команда во главе с полковником, с убийством хозяина было несложно. К тому же меня знали в лицо полковник и солдаты караула, и это могло повлечь весьма неприятные последствия. Самым разумным было бы сжечь дом со всем его содержимым. Но, как всегда, человек силен задним умом. К тому же очередная рюмка коньяка не способствовала остроте разума и быстроте соображения.
Единственное, на что у меня все-таки хватило ума, это уйти из дома через подвал. Вылезая через сакраментальную дверцу наружу к реке, я порядком промочил штаны.
Глава третья
Снаружи было уже светло. Я шел кромкой берега в направлении города. Не считая того, что я вымок и замерз, побег проходил успешно. Никто меня не преследовал, в округе было сонно и тихо, не лаяли даже собаки.
Вскоре я вышел к какой-то городской окраине и попал на тихую улочку с плохонькими домишками. Действие спиртного постепенно проходило, и на душе у меня стало совсем мерзко. Про Алю я старался не думать, чтобы совсем не расклеиться. Силы постепенно оставляли меня. Пройдя в направлении центра города еще с полверсты, я почувствовал, что нахожусь уже на пределе, и зашел в первый попавшийся постоялый двор.
Хозяину, сонному господину лет сорока, в поношенном дворянском платье, мой вид не понравился, и на просьбу о комнате он пренебрежительно хмыкнул. Пришлось поковыряться в кармане и выудить оттуда монету. Вид серебра смягчил суровое сердце, и помещение тут же нашлось. Это был темный чуланчик со щелястой дверью и символическим запором. Заплатить пришлось вперед. Я спросил еду и свечу и, наконец, смог сесть и расслабиться.
Накормили меня холодной телятиной, подовым хлебом и кружкой молока. Прежде чем лечь спать, я укрепил дверной крючок, который ничего не стоило открыть снаружи кончиком ножа. Предосторожность оказалась не лишней. Несколько раз сквозь сон я слышал за дверями какую-то возню. Выбивать дверь незваные гости не решились, а справиться с моим запором не смогли.
Весь день я то спал, то находился в полуобморочном состоянии. Раненое плечо тупо и нудно болело, периодически его дергало и щемило. Поднялась температура. Меня то знобило, то бросало в жар. Несколько раз в течение дня в коморку заходила интересная, полнеющая женщина с волевым лицом. Она спрашивала, как я себя чувствую – внимательно смотрела мне в лицо и, не прощаясь, исчезала. Вечером зашел хозяин. Я видел его утром, тогда он был невыспавшийся, хмурый и растрепанный. Теперь выглядел совсем по-иному, был аккуратно одет и совсем не походил на содержателя маленького придорожного постоялого двора.
– Ты кто таков? – спросил он, когда я приподнял голову с влажной от пота подушки.
– Путник, – лаконично ответил я. Вести длинные беседы у меня не было ни сил, ни желания.
– Твои деньги за постой кончились, – строго произнес он. – Плати или убирайся вон. Мне не нужно, чтобы ты здесь окочурился.
Я не стал спорить, вытащил из-под подушки тощий кошелек и дал ему золотой рубль, маленькую тонкую монетку, выпущенную в обращение нынешним императором. Вид золота зажег алчный блеск в глазах трактирщика. Он облизал губы, взял двумя пальцами монетку и попробовал на зуб.
– Коли у тебя есть деньги, то могу предоставить тебе комнату лучше этой, – сказал он. – Только платить придется втрое против прежнего.
– Это сколько? – спросил я, понимая, что и так уже сильно переплачиваю за скромные удобства, которые мне здесь предложили.
– По рублю за день, – быстро проговорил он.
– Нет, – твердо отказался я, – это для меня дорого. Если хочешь, бери рубль за два дня.
– Два за три дня! – начал торговаться он.
Для меня в нынешней ситуации такие суммы ничего значили, но ради порядка и для того, чтобы не создалось впечатление, будто у меня шальные деньги, уступать было нельзя.
– Или плати – или убирайся! – уперся трактирщик.
– Хорошо, ухожу, – согласился я, не сомневаясь, что хозяин не упустит выгодного клиента, и сделал вид, будто собираюсь подняться с постели.
– Ты, никак, хворый? – спросил он так, как будто до этого момента не видел, в каком состоянии я нахожусь. – Ладно, пусть будет по-твоему, рубль за два дня!
– Сначала посмотрю комнату, – упрямо сказал я, – тогда решу.
Трактирщик согласился, позвал полового, и они помогли мне дойти до моего нового номера. Эта комната была пристойная, даже с кроватью и столом.
– Подходит, – одобрил я помещение. – Сейчас принесу свои вещи.
– Половой сбегает, – решил за меня трактирщик.
– Нет, – чуть резче, чем нужно было, сказал я. – Сам принесу!
Хозяин удивленно посмотрел, но ничего не сказал. Я, покачиваясь от слабости, сходил в свою прежнюю каморку и еле поднял «сидор» с деньгами и замотанную в рубашку Сил Силыча саблю. Дотащил все это до нового номера и свалил в сундук, стоящий рядом с кроватью, после чего закрыл его крышкой.
– Принеси горячей воды, мыло и шайку, – приказал я половому.
Теперь, поменяв комнаты, я повысил свой статус, и половой, замызганный парень в поддевке, без пререканий отправился выполнять приказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42