Несколько раз я сталкивался с солдатами из эскорта Сил Силыча, но старался не попасться им на глаза и прятался в толпе. О том, что следствие по этому делу не закрыто, можно было судить только по слухам, которые продолжали циркулировать в городе. Больше всего народ волновали несметные мифические сокровища, похищенные и собранные разбойниками. Я этим воспользовался, чтобы дать новое направление следствию, и несколько раз обмолвился в трактирах, что главные богатства утоплены в Неве у дома убитого чиновника. Думаю, что такое зерно немедленно произросло на удобренной почве алчности и вскоре дало урожай.
На следующий же день, благо погода стояла жаркая, отыскалась целая армия страждущих обогатиться. Ничего не могу сказать о золоте, но несколько утопленных с грузом камней пресловутых рогожных мешков отыскалось. Происшествие это наделало столько шума, что убийство Сил Силыча отошло на второй план. Теперь следствию хватало забот и без поисков безродного мальчишки.
Мои отношения с истопниками также не прерывались. Они продолжали вести расслабленный образ жизни и охотно принимали угощение. Нужны они мне были для связи с Маканьей Никитичной, буде старуха сумеет что-нибудь узнать о судьбе Али Каждый раз я посылал ей через них гостинцы и добился своего, старуха пригласила меня на рандеву. Вторая встреча получилась не такой долгой и душевной, как первая. Может быть потому, что не вышло организовать хорошее застолье. Императора кто-то разгневал, и он в эти дни устраивал личные обходы жилых и нежилых помещений дворцов, на предмет проверки соблюдения правил морали и нравственности своими подданными.
Привел меня к старухе «обер-истопник» Иванов. Мне в этот раз пришлось нарядиться поваренком, что очень развеселило Маканью Никитичну.
– Знать, и тебе, князь-мирза, в слугах походить придется! – сказала она отсмеявшись. – Ну, да для нашего государя послужить не зазорно, и не такие люди служили нашим императорам.
Меня интересовала не история лакейства, а совершено конкретный случай, но, соблюдая протокол, я не спешил с вопросами.
– Как сами-то будете, драгоценнейшая Маканья Никитична? – спросил я, когда мне было предложено сесть и чувствовать себя в полутемной каморке как дома.
– Что мне сделается, старой старухе, – кокетливо ответила она, – кряхчу помаленьку. А ты-то как без своей крали обходишься, не нашел себе другую аморетку?
– Какое там, иссушила все сердце зазнобушка! Ни о чем как об амуре с Алевтинкой и думать не могу! – полубылинно, полуфривольно ответил я, романтически подкатывая глаза. – Корка сухая в горло не идет!
– А ты ее винцом размочи, – посоветовала старуха, – она и пройдет! Эх, молодость, молодость, думаешь, что краше зазнобы на свете нет, а потом пойдешь по сторонам глазами зыркать и чужим бабам проходу не давать… Все вы мужичины на бабью сласть падки, только бы амуры да тужуры крутить.
– Так ведь с кем крутим-то, не с друг дружкой, а с вашим женским полом, так что все мы одним миром мазаны, – в тон ей ответил я.
Маканья Никитична снова развеселилась.
– Остер ты, братец, не по годам. Наплачется с тобой Алевтинка, коли удастся тебе ее вызволить.
Разговор делался интересным.
– Так она жива-здорова?
– Жива твоя краля, князь-мирза. Отослали ее в монастырь послушницей, а вот в какой, прости, узнать не смогла, – сказала старуха.
– Разве можно женщину насильно в монахини постричь! – возмутился я. – Хотя бы узнать в какой монастырь отвезли…
– Здесь, князь-мирза, императорский дворец, а не твоя Тьмутаракань. Здесь, у нас, так прямо спросить нельзя. Прознают, что кто-то судьбой безродной девки любопытствует, пойдут разговоры, ей же хуже будет. Ты лучше смирись, отступись от нее. Коли не пофартила государю, то лучше забудь. Сегодня нет на ней вины, завтра отыщется. Тут и толковать не о чем. Живота не лишилась, и ладно. А тебе еще не одна попадется, краше этой, найдешь своей басурманской веры и креститься не понадобиться.
Говорить с хитрой старухой о любви было глупо и наивно. Я интуитивно чувствовал, что кое-что она все-таки знает. Не может не знать, если заинтересовалась. Однако так просто информацию не отдаст, будет тянуть и крутить, пока не поймет, в чем ее выгода.
– Мне царское слово – главный указ, да только слова-то никакого не было. А абы, да кабы, во рту растут грибы. И за то, что Алевтина жива, Господу и царю спасибо. А вам, Маканья Никитична, вдвойне. У нашего народа полагается благовестнику подарок делать. Может быть, поможете мне сухую корочку винцом размочить? Устроим праздник в честь спасения Алевтинки?
– Винца-то я выпью, только вот праздника нам не устроить. Царь-батюшка в гневном настроении, как бы не попасть под горячую руку!
– Тогда приглашаю вас в ресторацию! – нашел я выход из положения. Поедим, музыкантов послушаем.
– Хитер ты, князь-мирза, прямо-таки змей-искуситель! Ну, да что делать – слаба женщина. Пойду я с тобой праздновать, только не так разом. Погодим маленько, может, и выпытаю, где твою девку спрятали. Только на большую помощь не надейся, мне в такие дела мешаться не след – своя рубашка ближе к телу. Не приведи Господь, попаду под опалу. Ты казак вольный, а мы… – Маканья Никитична только махнула рукой. – А винца я выпью, хоть и теплое лето, а кровь старая стынет.
Выпить было не вопрос. Иванов сбегал за «Мальвазией», и мы сидели взаперти до вечера, наслаждаясь сладким вином и умными разговорами. Я уже так насобачился говорить много и ни о чем, что вполне мог сойти за хорошего собеседника. А что еще нужно человеку для того, чтобы интересно скоротать досуг!
К сожалению, мне не удалось вовремя остановить своих собутыльников, и приятное общение затянулось допоздна. Я с трудом успел вернуться в свою коморку до начала комендантского, вернее императорского часа, и во взвешенном состоянии лег спать. Несмотря на хмель, избавиться от грустных мыслей мне не удалось.
Как и большинство людей, попавших в безвыходное положение, я начал придумывать самые безумные проекты спасения жены, но при трезвой оценке они не выдерживали критики. Создалось ощущение, что я уперся в глухую стену и не знаю, как ее обойти или пробить. Главное, у меня было достаточно денег, чтобы купить практически любое должностное лицо. Вот только было неизвестно, кого покупать, не царя же!
Постоянно думая о ситуации, я перебрал в уме все возможные варианты. Обещание старухи узнать, куда спрятали Алю, могло не исполниться, и тогда я опять попадал в полную неопределенность. Если же здесь, в Питере у меня ничего не получиться, то последнее, что сулило хоть какой-то успех – это помощь владыки Филарета, старичка-епископа, который обвенчал нас с Алей. У него должны были быть связи в церковных кругах, к тому же он прекрасный человек и, мне казалось, не оставит без помощи свою, в какой-то степени, «крестницу». Несмотря на секретность акции, сам факт «участия» императора в судьбе простой девушки не мог остаться неизвестен в среде высших церковных иерархов.
Для того, чтобы проверить на практике эти предположения, нужно было, как минимум, попасть в «нашу» губернию. А это, как я уже говорил, без документов было сделать практически невозможно.
Так что все сходилось на неопределенностях и ожидании, которые достали меня сверх всякой меры. Чтобы хоть как-то отвлечься и занять себя, я продолжил прочесывать город в поисках исчезнувшего напарника.
Теоретически, он отсюда никуда деться не мог. Как и у меня, у него не было никаких документов, к тому же простая речь и, соответственно, внешность, не позволяли Ивану косить под дворянина или купца. Если не с первого, то со второго взгляда было видно, что он имеет отношение к армии, что в его возрасте было опасно: дезертиров ловили по всей империи. Денег у него было много, около трех тысяч, – все, что я выиграл в бильярд и не успел истратить. С такой суммой можно было безбедно прожить не меньше года.
Оставалось предположить, что или мне фатально не везет, и мы случайно расходимся, или он лег на дно и не высовывает нос на улицу. Самым же вероятным было то, что его просто замели. На беду, я не имел ни малейшего представления, как в Питере содержат арестованных. В том, что никакого централизованного справочного бюро еще нет и в помине, можно было не сомневаться, самому же ходить по полицейским частям и наводить справки было слишком опасно.
Пришлось обратиться за помощью к ходатаю по делам Остерману. Со времени нашего знакомства прошло два дня, и пора было проверить, что ему удалось узнать о фальшивом паспорте. Пообщавшись утром с домохозяином, который вместо того, чтобы заниматься моими документами, опять начал уговаривать познакомиться с фигуристыми барышнями, я пошел разыскивать Остермана. Он, как и обещал, С самого утра заседал в Трактире. Вид у него был помятый, и на мир он глядел мутными глазами.
– Здравствуй, князь, – вяло поздоровался он, – как здоровье?
– Спасибо, ничего, могло быть и лучше. Ну и пакость эта «Мальвазия».
– Водка не лучше. Угораздило меня вчера с купцом связаться. Никакого обхождения – одно пьянство. Так недолго и здоровье потерять.
– Может, выпьем «Рейнского»?
– Оно кислое?
– Сухое.
– Я уже с утра огуречный рассол пил, не помогает, Думаешь, «Рейнское» лучше?
– Не знаю, но не водку же с утра лакать.
– Ладно, давай посмотрим, какое немцы вино нам привозят.
Распив бутылку превосходного сухого вина, мы с ним отчасти смирились с язвами жизни и даже заказали себе легкий завтрак.
– Ну, что слышно про паспорт, – спросил я, когда мы кончили есть десерт. – Ты в прошлый раз грозился сегодня с нужным человеком свести?
– Будет тебе паспорт, самый наилучший. Однако не раньше чем через неделю. Готовь пятьсот рублей.
– Сколько? – удивился я величине суммы. – Ничего себе у вас цены!
– Пятьсот, – повторил Генрих Васильевич. – Что ты хочешь, при матушке Екатерине это стало бы в пятьдесят, а Курносого все так боятся, что берут в десять раз дороже.
– Ладно, пусть будет пятьсот. У меня еще одна беда: камердинер пропал, не знаю, где искать.
– Подай жалобу в полицию, поймают – вернут.
– Он не мог убежать, боюсь, что его задержали и посадили под арест.
– Ну, так поищи.
– Не могу, я город плохо знаю, ты можешь помочь?
– Давай вместе поедем, – легко согласился Остерман, – заодно перед обедом аппетит нагуляем.
– Неужели все полицейские части до обеда объехать успеем? – удивился я.
– Так их не много: четыре Адмиралтейских, Нарвская, Каретная, это будет шесть, потом Рождественская, Литейная, Васильевская, Петербургская, и одиннадцатая – Выборгская. Может, сразу найдем твоего человека, так и раньше обернемся.
– А выпустят его?
– Это смотря за что посадили. Если как бродягу, так под твое поручительство отдадут. Только нужно бы тебе шпажку, что ли, купить, а то никак ты на грузинского князя не походишь.
– Стану представляться татарским князем.
– Все равно шпага не помешает, – Остерман пристрастно осмотрел меня. – И сюртук тебе нужен с позументами. Если ты при деньгах, заедем, купим у моего приятеля, он дешево отдаст.
– Ладно, куплю. Но за это, если найдем камердинера, ты поможешь его из полиции вытащить.
– До чего же вы, азиятцы, хитрые, – добродушно засмеялся Генрих Васильевич, – ничего попросту не сделаете.
– Как и вы, немцы, – парировал я.
– Какой я тебе немец, мы со времен Алексея Михайловича в России живем. Давно уже русскими стали.
– Судя по твоей любви к водке, с этим не поспоришь.
– Не поминай сей напиток всуе, это святое!
– Ладно, поехали, – прекратил я досужий треп. – Мне без камердинера как без рук.
Мы послали официанта нанять экипаж и, как два шерочки, под ручку вышли из ресторации. Объезд полицейских частей мы начали с центральных. К моему удивлению, задержанных в них было крайне мало, где по три-четыре человека, а во второй Адмиралтейской части и того меньше, один пьяный купчик. Содержание заключенных тоже, на мой взгляд, было либеральное: запирали их только на ночь, а в дневное время они спокойно разгуливали по всей арестантской роте. Только что не выходили наружу. Для этой цели на входе дежурило по два полицейских чина.
Остерман после осмотра очередного участка уговаривал заехать к его приятелю и примерить сюртук с позументами.
– Видел, князь, как на тебя урядники смотрят?
– Видел.
– Заметил, что безо всякого почтения?
– Найдем моего Ивана, будет разговор и о шпаге, и о позументах, – прерывал я разговор на полуслове.
– Зря ты упрямишься, – упорствовал ходатай, – оденешься по-благородному, совсем по-другому к тебе отнесутся. Знаешь, как говорят в народе: «Встречают по одежке, провожают по уму»!
– Пусть твои полицейские век без меня обходятся, нечего мне с ними встречаться.
Однако выполнить обещание и поехать смотреть сюртук с позументами мне все-таки пришлось. В Выборгской части мы нашли-таки моего Ивана.
Я заметил его, как только мы вошли во внутренний двор участка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42