У меня денег ни полушки.
– Ладно, заплачу, – ответил я, чтобы быстрее его спровадить.
Одна из танцующих дам была очень похожа на Алю, и у меня защемило сердце. Генрих Васильевич торопливо ушел, а я, прислоняясь к колонне, наблюдал за танцующими.
– Вам, князь, (так меня представил Остерман), понравилась наша Юлия? – спросил меня сзади голос Сильвии Джулиановны.
Я обернулся.
– Да, очень милая девушка.
– Как только кончится менуэт, я непременно представлю вас, – пообещала хозяйка.
Она очень изменилась со времени нашей встречи, пополнела, и в глазах не было прежнего неукротимого, яростного, лихорадочного блеска, но все равно от нее исходила какая-то внутренняя угроза.
– Спасибо, но мы с господином Остерманом пришли по другому поводу, у нас здесь назначена встреча, и на ухаживание может не остаться времени.
– Я знаю, но Александр Федорович придет только к полуночи, вам будет скучно, а Юлия поможет вам развлечься.
Что «Алексашку» зовут Александром Федоровичем, я услышал впервые и удивился, откуда Сильвия может знать о наших планах.
– Спасибо, – поблагодарил я, не зная на что решиться.
К проституции у меня слишком неоднозначное отношение, чтобы начинать якшаться с представительницами этой неблагодарной профессии. Я слишком уважаю себя, чтобы унижать женщину, покупая ее, как вещь. Женщин, мне кажется, нужно все-таки завоевывать, а не выторговывать.
Впрочем, это только моя точка зрения, и я не намерен ее никому навязывать. Каждый волен поступать со своей душой и телом так, как ему заблагорассудится.
– Юля очень славная девушка, и вам будет приятно с ней поговорить, – уловив мои сомнения, подтолкнула в нужном направлении хозяйка.
Делала она это, нужно отдать должное, с идеальным тактом. Не было сказано не только ни одного слова о цели нашего знакомства, в ее словах и взгляде не проскользнуло даже полунамека.
– И все-таки я откуда-то вас знаю, это очень интересно… – окончила разговор Сильвия Джулиановна.
Мне тоже было интересно узнать, почему, занимаясь своей малопочтенной профессией сводницы, она так болезненно относится к посягательствам на себя Чем так ей отвратительны мужчины? Если, конечно, она не поклонница однополой любви, что в конце восемнадцатого столетия было явлением чрезвычайно редким.
Менуэт все не кончался, и мне неловко было как стоять столбом, подпирая колонну, так и уйти в буфетную к Остерману, демонстрируя этим то ли трусость, то ли неуважение к хозяйке. Наконец музыканты заиграли коду, то есть музыкальное послесловие, во время которого кавалеры развели своих дам по их креслам и диванам.
Я счел себя выполнившим правила вежливости, и так как ко мне никто не подошел, двинулся было своей дорогой, но в это момент меня окликнула Сильвия, не забывшая своего обещания, и подвела ко мне Юлию. Девушка вблизи оказалась еще интереснее, чем на расстоянии, но сходство с Алей сразу же пропало. У нее было иное выражение лица, разрез глаз и, вероятно, склад характера.
– Князь, позвольте представить вам нашу воспитанницу Юлию Давыдовну, – сказала хозяйка, ослепительно улыбаясь.
Юлия смутилась, покраснела и опустилась передо мной в глубоком реверансе.
– Юлия Давыдовна поможет вам познакомиться с нашим домом и будет здесь вашим чичероне.
Представив меня девушке, хозяйка удалилась, а та посмотрела на меня голубыми эмалевыми глазами и спросила:
– А вы, правда, грузинский князь?
– Нет, – ответил я, – неправда, это так, назвался для солидности.
– Жалко, – сказала девушка, – а то я уже представила вас мчащимся по бескрайней степи на лошади, в погоне за украденной невестой…
Я внимательно смотрел на собеседницу. На жрицу любви она не походила никаким образом. Обычная романтическая девица, начитавшаяся любовных романов. Впрочем, обычно одно другому не мешает, особенно если эта профессия была выбрана не из любви к искусству, а навязана непреодолимыми обстоятельствами.
– Вам удобно зайти со мной в буфетную? – спросил я. – Меня там дожидается приятель.
– Простите, мне это будет сделать неловко, там бывают только мужчины. Если можно, я подожду вас в зале.
– Ничего, он и без меня найдет развлечение, – сказал я, уже не торопясь прерывать знакомство. – Вы покажете мне дом?
– С удовольствием, здесь просто чудесно. У Сильвии Джулиановны такой тонкий вкус, она сама занималась подбором обоев и мебели.
– Вы здесь живете?
– Нет, что вы, я живу с родителями далеко отсюда, а здесь бываю, только когда меня приглашают.
– И как родители относятся к тому, что вы… что вы, – забуксовал я в словах, потом нашелся, – ходите в гости одна?
– Папенька у меня чиновник четырнадцатого класса, а детей нас девять душ. Я старшая.
– Понятно, – только и нашелся сказать я.
Чиновник четырнадцатого класса, коллежский регистратор, на свое жалование мог с трудом прокормиться и сам, а не то что содержать большую семью.
– И как вам?… – начал я, но не рискнул продолжить, чтобы не обидеть девушку.
– Здесь служить? – помогла она мне.
– В общем-то, да.
– Сначала плакала, потом привыкла. Я, знаете ли, князь… можно я вас так буду называть? Я, князь, очень люблю мечтать. Представишь себя принцессой, красавицей. Кругом красивые вещи, много цветов, слуги в белых перчатках. А я как будто выйду из дворца и иду по цветущему луга, а навстречу мне принц на белой лошади. Смотрит на меня ласково и с улыбкой спрашивает: «Ты кто, милая девушка?,.» Я глупости говорю? – спохватилась он.
– Нет, милая девушка, только я, к сожалению, не принц даже по имени, и у меня нет белой лошади. К тому же я женат и люблю свою жену.
– Пусть, – подумав, сказала она, – мечтать ведь не грех?
– Какой же в этом грех?
– Я вас, князь, совсем расстроила, пойдемте лучше смотреть дом. Вот тут у нас бильярдная. Вы играете в бильярд?
– Играю.
– Знаете, я тоже немножко умею. Когда нет гостей, мы с девушками играем на желания.
Мы заглянули в бильярдную, где был занят только один из трех столов, и пошли дальше.
– Тут курительная комната, но мне туда тоже нельзя заходить. А вот там наши светелки. Давайте зайдем ко мне?
– Я думаю, не стоит, – довольно твердо отказался я.
– Мы только на минутку, я возьму чистый платок.
– Идите. Я вас подожду здесь.
– Да, конечно, – послушно согласилась она, – но только если увидят вас одного, подумают, что я вам совсем не понравилась, и отправят меня знакомиться с другим гостем. Там как раз один генерал пришел, которому я нравлюсь. Он хороший, только старый и толстый, и от него плохо пахнет…
– Хорошо, пошли, – сдался я.
– Вы, князь, не подумайте, я ничего плохого не имею в виду!
– Я и не думаю, – соврал я, потому что ни о чем другом, кроме «плохого», с начала нашего разговора думать уже не мог.
Мы подошли к одной из дверей, выходящих в длинный, гостиничного типа коридор на втором этаже. Юлия Давыдовна сделалась, как и я, скованной и больше ничего не говорила. Она открыла дверь, и мы вошли в просторную, скромно, под девичью светелку, обставленную комнату, с кроватью, застеленной белоснежными простынями.
– Садитесь, князь, – указала девушка на кресло тоже в белом, девственной чистоты чехле, – я вас долго не задержу.
Она выдвинула ящик в комоде и начала искать платок, вытаскивая тонкое кружевное белье и чулки. Я краем глаза наблюдал за ней, уже начиная подозревать, что она намерено тянет время. Однако она действительно искала платок, и как только его нашла, тотчас положила остальные вещи на место.
– Можно идти, – тихо сказала, но никуда не пошла, а опустилась на стул, сложив руки на коленях. После чего неожиданно спросила: – Вы давно в Петербурге?
– Недавно, – коротко ответил я, чувствуя, что начинаю не на шутку заводиться.
Мое молодое семнадцатилетнее тело полное половых гормонов никак не могло придти в согласие с разумом. Девушка была так мила и женственно-беззащитна…
– Отдохнем здесь немного, – просительно сказала она. – Сегодня будет много гостей, а я уже устала. Вы любите танцевать? – опять переменила она тему разговора.
– Пожалуй, – неуверенно сказал я, – только смотря с кем.
– Я бы с радостью танцевала с вами, князь, вы такой ловкий, гибкий и, мне кажется, должны хорошо чувствовать музыку.
– Я плохо знаю современные танцы, больше по названиям. У меня на родине балы бывают редко.
– Я бы вас научила, – чему-то своему засмеялась Юлия. – У вас должно получиться!
Она вскочила со стула и, подбежав ко мне, потянула меня за руку из кресла.
– Давайте попробуем здесь, а потом пойдем в залу и будем танцевать под музыку! Пусть все завидуют, какой у меня кавалер! Возьмите меня за руку…
Девушка вложила свои тонкие, прохладные пальчики мне в ладонь. Они слегка дрожали. Я инстинктивно стиснул их, стараясь не сделать ей больно.
– Будем танцевать котильон! Это быстрый танец, он вам подходит больше других.
Я как загипнотизированный подчинился ее напору. От девушки исходила какая-то нервная энергия, и это чувствовалось через прикосновение.
– Сначала поднимите мою руку, – начала она учить меня первому па, – и встаньте рядом. Теперь повернитесь ко мне лицом.
Я повернулся, и мы близко посмотрели друг на друга. Ее эмалевой голубизны глаза подернула влажная дымка. Я невольно встал к ней совсем близко, так, что мне показалось, почувствовал тепло ее полуобнаженной белоснежной груди, спрятанной и выставленной одновременно в раме темных кружев декольте. От девушки сладко пахло весенними цветами и еще чем-то непонятным, от чего у меня начала кружиться голова и одеревенело почти все тело.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – жалобно попросила она.
Я, задыхаясь от желания, потянулся и поймал ее мягкие губы. Они раскрылись и жадно слились с моими. Поцелуй был таким долгим, что мы оба чуть не задохнулись, забыв, что нужно дышать. Она обвила мою шею руками, я обнял ее за голые плечи и гладил нежную женскую кожу.
– Ты просто чудесный, – прошептала Юлия мне в самое ухо, – я сразу поняла, что мы должны быть сегодня вместе. Я молилась, чтобы ты заметил меня.
– Ты мне понравилась с первого взгляда, – сказал я полуправду, в которую и сам почти поверил, не уточняя, почему отличил ее от других бывших в зале женщин.
– Хочешь, я стану Венерой? – спросила девушка, когда мы исчерпали все варианты с поцелуями и скромными прикосновениями.
– Хочу, – прерывистым шепотом ответил я, отпуская ее плечи, и отошел на шаг.
Юля изогнула стан и, сделав какое-то неуловимое движение руками, освободилось от платья, которое мягкими складками, словно темная пена упало к ее ногам.
Глава тринадцатая
Выбрался я из Юлиной комнаты только в половине двенадцатого ночи и то потому, что ждал встречи с таинственным Алексашкой. Несколько часов со жрицей любви пролетели как одно мгновение. Девушка была восхитительна.
Я так и не смог разобраться, кто она – внезапно влюбившаяся женщина или профессионалка высшего класса.
После наших «ярких» отношений никакого напряга, чувства вины перед женой у меня не возникло ни на минуту. Я как бы не изменял Але, а всего лишь помогал Юле, старшей дочери многодетного нищего чиновника, способствовавшей чадолюбивому папочке прокормить семью, заработать немного денег.
– Мы еще увидимся? – спросила она, когда мы, наконец, оторвались друг от друга.
– Не знаю, скорее всего, нет, – ответил я.
– Я два дня в неделю живу у родителей, – торопливо сказала Юля, кажется, неверно поняв мои сомнения по поводу возможной встречи. – Я могу снять маленькую квартирку. Там я буду только твоей, – заглядывая мне в глаза, сказала она.
Вот и пойми этих женщин, и разберись еще, кто кого покупает!
– Не в этом дело, – остановил я ее готовый вновь начаться порыв. – Я ведь тебе говорил, что женат…
– Я помню, и мне ничего от тебя не нужно…
– Моя жена в большой беде, я должен ее спасти…
– Пусть, – начала говорить Юля, но сумела подавить прорвавшуюся ревность к неведомой ей женщине, не досказала и прижалась ко мне своим великолепным телом.
Это был очень веский аргумент, но чувство долга возобладало, и я, торопливо поцеловав ее волосы, отстранился:
– Если удастся, я сегодня еще вернусь к тебе!
– Правда? – обрадовалась она, потом погрустнела. – Мадам может отправить меня к другому гостю…
– Скажешь ей, что я оплачу эту ночь.
– Это очень дорого!
– Я все-таки почти князь, – усмехнулся я. – Жди, а сейчас мне нужно идти.
Дом к полуночи был полон гостей. Похоже, что комендантский час на окраинах не очень соблюдался, хотя музыка звучала вполсилы и окна, несмотря на теплую погоду, были наглухо зашторены.
Я пошел разыскивать своего Остермана, но его не оказалось ни в буфетной, ни в курительной комнатах. Предположить, что он может отказаться от халявы и уехать, я не мог и продолжил поиски. Генрих Васильевич отыскался у карточного стола. Играл он в ломбер, теперь забытую карточную игру, которая велась между тремя игроками: когда двое играют против третьего. Эта игра возникла в XIV веке в Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Ладно, заплачу, – ответил я, чтобы быстрее его спровадить.
Одна из танцующих дам была очень похожа на Алю, и у меня защемило сердце. Генрих Васильевич торопливо ушел, а я, прислоняясь к колонне, наблюдал за танцующими.
– Вам, князь, (так меня представил Остерман), понравилась наша Юлия? – спросил меня сзади голос Сильвии Джулиановны.
Я обернулся.
– Да, очень милая девушка.
– Как только кончится менуэт, я непременно представлю вас, – пообещала хозяйка.
Она очень изменилась со времени нашей встречи, пополнела, и в глазах не было прежнего неукротимого, яростного, лихорадочного блеска, но все равно от нее исходила какая-то внутренняя угроза.
– Спасибо, но мы с господином Остерманом пришли по другому поводу, у нас здесь назначена встреча, и на ухаживание может не остаться времени.
– Я знаю, но Александр Федорович придет только к полуночи, вам будет скучно, а Юлия поможет вам развлечься.
Что «Алексашку» зовут Александром Федоровичем, я услышал впервые и удивился, откуда Сильвия может знать о наших планах.
– Спасибо, – поблагодарил я, не зная на что решиться.
К проституции у меня слишком неоднозначное отношение, чтобы начинать якшаться с представительницами этой неблагодарной профессии. Я слишком уважаю себя, чтобы унижать женщину, покупая ее, как вещь. Женщин, мне кажется, нужно все-таки завоевывать, а не выторговывать.
Впрочем, это только моя точка зрения, и я не намерен ее никому навязывать. Каждый волен поступать со своей душой и телом так, как ему заблагорассудится.
– Юля очень славная девушка, и вам будет приятно с ней поговорить, – уловив мои сомнения, подтолкнула в нужном направлении хозяйка.
Делала она это, нужно отдать должное, с идеальным тактом. Не было сказано не только ни одного слова о цели нашего знакомства, в ее словах и взгляде не проскользнуло даже полунамека.
– И все-таки я откуда-то вас знаю, это очень интересно… – окончила разговор Сильвия Джулиановна.
Мне тоже было интересно узнать, почему, занимаясь своей малопочтенной профессией сводницы, она так болезненно относится к посягательствам на себя Чем так ей отвратительны мужчины? Если, конечно, она не поклонница однополой любви, что в конце восемнадцатого столетия было явлением чрезвычайно редким.
Менуэт все не кончался, и мне неловко было как стоять столбом, подпирая колонну, так и уйти в буфетную к Остерману, демонстрируя этим то ли трусость, то ли неуважение к хозяйке. Наконец музыканты заиграли коду, то есть музыкальное послесловие, во время которого кавалеры развели своих дам по их креслам и диванам.
Я счел себя выполнившим правила вежливости, и так как ко мне никто не подошел, двинулся было своей дорогой, но в это момент меня окликнула Сильвия, не забывшая своего обещания, и подвела ко мне Юлию. Девушка вблизи оказалась еще интереснее, чем на расстоянии, но сходство с Алей сразу же пропало. У нее было иное выражение лица, разрез глаз и, вероятно, склад характера.
– Князь, позвольте представить вам нашу воспитанницу Юлию Давыдовну, – сказала хозяйка, ослепительно улыбаясь.
Юлия смутилась, покраснела и опустилась передо мной в глубоком реверансе.
– Юлия Давыдовна поможет вам познакомиться с нашим домом и будет здесь вашим чичероне.
Представив меня девушке, хозяйка удалилась, а та посмотрела на меня голубыми эмалевыми глазами и спросила:
– А вы, правда, грузинский князь?
– Нет, – ответил я, – неправда, это так, назвался для солидности.
– Жалко, – сказала девушка, – а то я уже представила вас мчащимся по бескрайней степи на лошади, в погоне за украденной невестой…
Я внимательно смотрел на собеседницу. На жрицу любви она не походила никаким образом. Обычная романтическая девица, начитавшаяся любовных романов. Впрочем, обычно одно другому не мешает, особенно если эта профессия была выбрана не из любви к искусству, а навязана непреодолимыми обстоятельствами.
– Вам удобно зайти со мной в буфетную? – спросил я. – Меня там дожидается приятель.
– Простите, мне это будет сделать неловко, там бывают только мужчины. Если можно, я подожду вас в зале.
– Ничего, он и без меня найдет развлечение, – сказал я, уже не торопясь прерывать знакомство. – Вы покажете мне дом?
– С удовольствием, здесь просто чудесно. У Сильвии Джулиановны такой тонкий вкус, она сама занималась подбором обоев и мебели.
– Вы здесь живете?
– Нет, что вы, я живу с родителями далеко отсюда, а здесь бываю, только когда меня приглашают.
– И как родители относятся к тому, что вы… что вы, – забуксовал я в словах, потом нашелся, – ходите в гости одна?
– Папенька у меня чиновник четырнадцатого класса, а детей нас девять душ. Я старшая.
– Понятно, – только и нашелся сказать я.
Чиновник четырнадцатого класса, коллежский регистратор, на свое жалование мог с трудом прокормиться и сам, а не то что содержать большую семью.
– И как вам?… – начал я, но не рискнул продолжить, чтобы не обидеть девушку.
– Здесь служить? – помогла она мне.
– В общем-то, да.
– Сначала плакала, потом привыкла. Я, знаете ли, князь… можно я вас так буду называть? Я, князь, очень люблю мечтать. Представишь себя принцессой, красавицей. Кругом красивые вещи, много цветов, слуги в белых перчатках. А я как будто выйду из дворца и иду по цветущему луга, а навстречу мне принц на белой лошади. Смотрит на меня ласково и с улыбкой спрашивает: «Ты кто, милая девушка?,.» Я глупости говорю? – спохватилась он.
– Нет, милая девушка, только я, к сожалению, не принц даже по имени, и у меня нет белой лошади. К тому же я женат и люблю свою жену.
– Пусть, – подумав, сказала она, – мечтать ведь не грех?
– Какой же в этом грех?
– Я вас, князь, совсем расстроила, пойдемте лучше смотреть дом. Вот тут у нас бильярдная. Вы играете в бильярд?
– Играю.
– Знаете, я тоже немножко умею. Когда нет гостей, мы с девушками играем на желания.
Мы заглянули в бильярдную, где был занят только один из трех столов, и пошли дальше.
– Тут курительная комната, но мне туда тоже нельзя заходить. А вот там наши светелки. Давайте зайдем ко мне?
– Я думаю, не стоит, – довольно твердо отказался я.
– Мы только на минутку, я возьму чистый платок.
– Идите. Я вас подожду здесь.
– Да, конечно, – послушно согласилась она, – но только если увидят вас одного, подумают, что я вам совсем не понравилась, и отправят меня знакомиться с другим гостем. Там как раз один генерал пришел, которому я нравлюсь. Он хороший, только старый и толстый, и от него плохо пахнет…
– Хорошо, пошли, – сдался я.
– Вы, князь, не подумайте, я ничего плохого не имею в виду!
– Я и не думаю, – соврал я, потому что ни о чем другом, кроме «плохого», с начала нашего разговора думать уже не мог.
Мы подошли к одной из дверей, выходящих в длинный, гостиничного типа коридор на втором этаже. Юлия Давыдовна сделалась, как и я, скованной и больше ничего не говорила. Она открыла дверь, и мы вошли в просторную, скромно, под девичью светелку, обставленную комнату, с кроватью, застеленной белоснежными простынями.
– Садитесь, князь, – указала девушка на кресло тоже в белом, девственной чистоты чехле, – я вас долго не задержу.
Она выдвинула ящик в комоде и начала искать платок, вытаскивая тонкое кружевное белье и чулки. Я краем глаза наблюдал за ней, уже начиная подозревать, что она намерено тянет время. Однако она действительно искала платок, и как только его нашла, тотчас положила остальные вещи на место.
– Можно идти, – тихо сказала, но никуда не пошла, а опустилась на стул, сложив руки на коленях. После чего неожиданно спросила: – Вы давно в Петербурге?
– Недавно, – коротко ответил я, чувствуя, что начинаю не на шутку заводиться.
Мое молодое семнадцатилетнее тело полное половых гормонов никак не могло придти в согласие с разумом. Девушка была так мила и женственно-беззащитна…
– Отдохнем здесь немного, – просительно сказала она. – Сегодня будет много гостей, а я уже устала. Вы любите танцевать? – опять переменила она тему разговора.
– Пожалуй, – неуверенно сказал я, – только смотря с кем.
– Я бы с радостью танцевала с вами, князь, вы такой ловкий, гибкий и, мне кажется, должны хорошо чувствовать музыку.
– Я плохо знаю современные танцы, больше по названиям. У меня на родине балы бывают редко.
– Я бы вас научила, – чему-то своему засмеялась Юлия. – У вас должно получиться!
Она вскочила со стула и, подбежав ко мне, потянула меня за руку из кресла.
– Давайте попробуем здесь, а потом пойдем в залу и будем танцевать под музыку! Пусть все завидуют, какой у меня кавалер! Возьмите меня за руку…
Девушка вложила свои тонкие, прохладные пальчики мне в ладонь. Они слегка дрожали. Я инстинктивно стиснул их, стараясь не сделать ей больно.
– Будем танцевать котильон! Это быстрый танец, он вам подходит больше других.
Я как загипнотизированный подчинился ее напору. От девушки исходила какая-то нервная энергия, и это чувствовалось через прикосновение.
– Сначала поднимите мою руку, – начала она учить меня первому па, – и встаньте рядом. Теперь повернитесь ко мне лицом.
Я повернулся, и мы близко посмотрели друг на друга. Ее эмалевой голубизны глаза подернула влажная дымка. Я невольно встал к ней совсем близко, так, что мне показалось, почувствовал тепло ее полуобнаженной белоснежной груди, спрятанной и выставленной одновременно в раме темных кружев декольте. От девушки сладко пахло весенними цветами и еще чем-то непонятным, от чего у меня начала кружиться голова и одеревенело почти все тело.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – жалобно попросила она.
Я, задыхаясь от желания, потянулся и поймал ее мягкие губы. Они раскрылись и жадно слились с моими. Поцелуй был таким долгим, что мы оба чуть не задохнулись, забыв, что нужно дышать. Она обвила мою шею руками, я обнял ее за голые плечи и гладил нежную женскую кожу.
– Ты просто чудесный, – прошептала Юлия мне в самое ухо, – я сразу поняла, что мы должны быть сегодня вместе. Я молилась, чтобы ты заметил меня.
– Ты мне понравилась с первого взгляда, – сказал я полуправду, в которую и сам почти поверил, не уточняя, почему отличил ее от других бывших в зале женщин.
– Хочешь, я стану Венерой? – спросила девушка, когда мы исчерпали все варианты с поцелуями и скромными прикосновениями.
– Хочу, – прерывистым шепотом ответил я, отпуская ее плечи, и отошел на шаг.
Юля изогнула стан и, сделав какое-то неуловимое движение руками, освободилось от платья, которое мягкими складками, словно темная пена упало к ее ногам.
Глава тринадцатая
Выбрался я из Юлиной комнаты только в половине двенадцатого ночи и то потому, что ждал встречи с таинственным Алексашкой. Несколько часов со жрицей любви пролетели как одно мгновение. Девушка была восхитительна.
Я так и не смог разобраться, кто она – внезапно влюбившаяся женщина или профессионалка высшего класса.
После наших «ярких» отношений никакого напряга, чувства вины перед женой у меня не возникло ни на минуту. Я как бы не изменял Але, а всего лишь помогал Юле, старшей дочери многодетного нищего чиновника, способствовавшей чадолюбивому папочке прокормить семью, заработать немного денег.
– Мы еще увидимся? – спросила она, когда мы, наконец, оторвались друг от друга.
– Не знаю, скорее всего, нет, – ответил я.
– Я два дня в неделю живу у родителей, – торопливо сказала Юля, кажется, неверно поняв мои сомнения по поводу возможной встречи. – Я могу снять маленькую квартирку. Там я буду только твоей, – заглядывая мне в глаза, сказала она.
Вот и пойми этих женщин, и разберись еще, кто кого покупает!
– Не в этом дело, – остановил я ее готовый вновь начаться порыв. – Я ведь тебе говорил, что женат…
– Я помню, и мне ничего от тебя не нужно…
– Моя жена в большой беде, я должен ее спасти…
– Пусть, – начала говорить Юля, но сумела подавить прорвавшуюся ревность к неведомой ей женщине, не досказала и прижалась ко мне своим великолепным телом.
Это был очень веский аргумент, но чувство долга возобладало, и я, торопливо поцеловав ее волосы, отстранился:
– Если удастся, я сегодня еще вернусь к тебе!
– Правда? – обрадовалась она, потом погрустнела. – Мадам может отправить меня к другому гостю…
– Скажешь ей, что я оплачу эту ночь.
– Это очень дорого!
– Я все-таки почти князь, – усмехнулся я. – Жди, а сейчас мне нужно идти.
Дом к полуночи был полон гостей. Похоже, что комендантский час на окраинах не очень соблюдался, хотя музыка звучала вполсилы и окна, несмотря на теплую погоду, были наглухо зашторены.
Я пошел разыскивать своего Остермана, но его не оказалось ни в буфетной, ни в курительной комнатах. Предположить, что он может отказаться от халявы и уехать, я не мог и продолжил поиски. Генрих Васильевич отыскался у карточного стола. Играл он в ломбер, теперь забытую карточную игру, которая велась между тремя игроками: когда двое играют против третьего. Эта игра возникла в XIV веке в Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42