— Но Рим ведь больше не правит Британией, — сказал принц. — Я не понимаю…
— Для племен Утер — римлянин. Им все равно, что Рима больше нет.
— Я верховный король, — сказал Утер. — По праву рождения и по праву завоевателя. Племена смирились с этим, но друиды — нет. Как и саксы, и юты, и англы, и готы. И сикамбры стали нашим» друзьями совсем недавно.
— Ты не испытываешь недостатка во врагах, король Утер. Так пусть же у тебя всегда будут сильные друзья.
А как ты поступишь с друидами?
— Как поступали римляне, любезный юноша. Я распинаю их там, где нахожу их.
— Но почему не привлечь их на свою сторону?
— Скорее я лягу в одну постель с гадюкой.
— Но в конце-то концов они же хотят того же, что и все люди: власти, богатства, красивых женщин, ведь верно? Значит, среди них должны быть такие, каких можно подкупить. Тем самым ты хотя бы посеешь рознь среди своих врагов.
— У тебя острый ум, юный Урс.
— Я любознательный, государь. Как ты узнал, что они нападут здесь?
— Земля знала, а земля — это я, — ответил Утер с улыбкой.
Урс не стал расспрашивать дальше.
Кормак бежал, пока у него не начали гореть подошвы, а легким перестало хватать воздуха. Но он знал, что ему не убежать от всадников, следующих за ним по узкой тропе, и не сразить всех, кто перешел ручей слева от него, а теперь двигался наперерез ему. Он пытался добраться до гребня, где, казалось ему, он сумеет убить одного охотника или даже двух. Если бы одним из них оказался Агвайн!
Он попытался перепрыгнуть через круглый валун на тропе, но усталые ноги плохо ему повиновались, он зацепился носком и упал в траву. Меч выскользнул из его пальцев. Он вскочил, хотел подобрать меч… и тут чья-то рука сомкнулась на рукояти.
— Интересный клинок, — сказал высокий человек в плаще с капюшоном, и Кормак выхватил нож, готовясь броситься на него. Но незнакомец протянул меч рукояткой совсем растерявшемуся мальчику. — Иди-ка за мной.
Он нырнул в подлесок и отогнул пышный куст, за которым оказалась неглубокая пещера. Кормак забрался внутрь, и незнакомец закрыл вход ветками куста.
Менее чем через минуту мимо их убежища проскакали охотники-саксы. Незнакомец откинул капюшон и провел руками по густым черным волосам, осеребренным сединой, которые ниспадали на его широкие плечи. Его серые глаза были глубоко посажены, а борода струилась, будто львиная грива. Он усмехнулся:
— Да, пожалуй, они заметно превосходили тебя численностью, юноша.
— Почему ты мне помог?
— Разве ты не Божье создание?
— Ты святой отшельник?
— Я понимаю Таинства. Как тебя зовут?
— Кормак. А тебя?
— Я Откровение. Ты хочешь есть?
— Они вернутся. Мне надо идти.
— А ты мне показался неглупым. Мальчиком, наделенным ясным умом. Если ты сейчас уйдешь отсюда, что произойдет?
— Я не дурак, почтенный Откровение. Но то, что случится, все равно случится через час или на следующий день. Я не смогу пройти через весь сакский юг невидимкой. И я не хочу, чтобы тебя убили вместе со мной. Благодарю тебя за твою доброту.
— Как тебе угодно. Но прежде поешь! Таково первое правило воина.
Кормак прислонился спиной к стене и взял протянутый ему ломоть хлеба с сыром. Еда была наслаждением, как и прохладная вода из обтянутой кожей фляжки.
— Откуда у тебя, сакса, такой меч?
— Он мой!
— Я не оспариваю твое право владеть им. Я спросил, как он к тебе попал.
— Это меч моего отца.
— Ах так! Видимо, он был хорошим воином, лезвие из стали, которой славится одна Испания.
— Он был великий воин. Он убил шестерых противников в тот день, когда я родился.
— Шестерых? Это требовало большого искусства.
Он был сакс?
— Я не знаю. Он погиб в тот же день, и меня вырастил друг. — Кормак словно увидел перед собой лицо Гристы, и в первый раз после смерти старика из его глаз хлынули слезы. Мальчик откашлялся и отвернул голову. — Я… прости… я… — Он захлебнулся рыданиями, как ни старался их сдержать. Ему на плечо легла сильная ладонь.
— У удачливых в жизни бывает много друзей. А ты удачлив, Кормак. Ведь ты нашел меня.
— Он умер. Они его убили за то, что он вступился за меня.
Теперь ладонь прижалась ко лбу Кормака.
— А сейчас усни. Поговорим позже, когда опасность минует.
Едва Откровение прикоснулся к его лбу, как мальчика окутала дремота, будто теплое одеяло… И он погрузился в сон без сновидений.
Проснулся он глубокой ночью и обнаружил, что укрыт толстым шерстяным одеялом и под голову ему положен свернутый плащ. Перевернувшись на другой бок, он увидел, что Откровение сидит у костерка в глубокой задумчивости.
— Благодарю тебя, — сказал Кормак.
— Не стоит благодарности. Как ты себя чувствуешь?
— Отдохнувшим. А охотники?
— Устали и вернулись домой. Думаю, утром они вернутся с собаками. Ты голоден? — Откровение снял с огня бронзовый котелок и помешал в нем палкой. — Тут у меня похлебка: свежая крольчатина, вяленая говядина и душистые травы. — Он налил до краев глубокую деревянную миску и придвинул ее мальчику. Кормак с радостью принялся за еду.
— А ты совершаешь паломничество? — Спросил он между двумя глотками.
— Своего рода. Я возвращаюсь домой.
— Ты британец?
— Нет. Как тебе похлебка?
— Вкусней не бывает.
— Расскажи мне про Гристу.
— Откуда ты знаешь; как его звали?
Бородач улыбнулся.
— Ты звал его во сне. Он был твоим другом?
— Да. Он потерял правую руку, сражаясь против Кровавого короля. И стал козопасом. Он меня вырастил, и я был ему как сын.
— Значит, ты был его сыном: отцовство ведь не просто узы крови. Почему они тебя ненавидят?
— Не знаю, — ответил Кормак, памятуя последние слова Гристы. — А ты священник?
— Почему ты так подумал?
— Я один раз видел священника Белого Христа. На нем был плащ вроде твоего и сандалии. Только он, кроме того, носил на груди деревянный крест.
— Я не священник.
— Так, значит, воин? — спросил Кормак с сомнением в голосе, так как у незнакомца не было никакого оружия — только длинный посох, который лежал возле него.
— Я не воин. Просто человек. Куда ты направляешься?
— В Дубрис. Я там смогу найти работу.
— А чему ты обучен?
— Я работал в кузнице, на мельнице, у гончара. В пекарне мне работать не позволяли.
— Почему?
— Мне запрещалось прикасаться к их еде, но иногда пекарь позволял мне убираться у него. А ты идешь в Дубрис?
— Нет. В Новиомагус на западе.
— А!
— Почему бы тебе не пойти со мной? Дорога приятная, и я буду рад спутнику.
— На западе мои враги.
— Забудь про своих врагов, Кормак. Они ничего тебе не сделают.
— Ты их не знаешь!
— Они тебя не узнают. Вот погляди! — Из за» плечного мешка он вытащил зеркало из отполированной бронзы. Кормак взял зеркало и ахнул: на него оттуда смотрел темноволосый юноша с узкими губами и круглым лицом.
— Ты чернокнижник? — прошептал он, и его оледенил страх.
— Нет, — был негромкий ответ. — Я Откровение.
Как ни был ошеломлен Кормак, он попытался осмыслить, какой выбор ему следует сделать. Незнакомец не причинил ему вреда, не забрал у него меч и обходился с ним ласково. Но он — колдун: одного этого хватало, чтобы сердце мальчика исполнилось ужаса. А что, если он предназначает Кормака для какого-нибудь жуткого кровавого жертвоприношения, чтобы скормить его сердце демону? Или ему нужен раб?
Однако если Кормак попытается добраться до Дубриса в одиночку, его выследят и убьют, как бешеную собаку.
И как бы то ни было, колдун, если и замыслил против него недоброе, пока ничего дурного ему не сделал.
— Я пойду с тобой в Новиомагус, — объявил Кормак.
— Мудрый выбор, юный Кормак, — сказал Откровение и, легким движением поднявшись на ноги, начал собирать свои вещи. Пучком жесткой травы он оттер котелок и миску, а затем уложил их в заплечный мешок.
И, не оглянувшись, вышел из пещеры на лунный свет и зашагал на запад.
Кормак нагнал его и старался приспособиться к его широкому шагу, пока они шли сначала через лесистые, а затем безлесные холмы Южного края саксов. После полуночи Откровение остановился в укрытой от ветра ложбине и развел костер с помощью изукрашенной трутницы, которая просто заворожила Кормака. Серебряная, с огнедышащим драконом, вычеканенным на крышке.
Откровение бросил ее мальчику, а сам начал подкармливать прутиками разгорающийся огонек.
— Ее сделал в Тингисе на севере Африке старый грек по имени Мельхиадес. Он любил претворять обиходные предметы, которыми мы пользуемся ежедневно, в произведения искусства. У него это настоящая мания, но мне нравится его работа.
Кормак осторожно открыл трутницу. Внутри был рычажок в форме головы дракона — ему в пасть был вставлен кремень с заостренным краем. Когда на рычажок нажимали, кремень скользил по зубчатой железной решетке, рассыпая снопы искр.
— Она очень красивая!
— Да. А теперь берись-ка за дело и принеси хвороста.
Кормак отдал ему трутницу и прошел между деревьями, собирая валежник. Когда он вернулся, Откровение уже настлал у костра папоротник, как мягкую постель, Он наложил валежник в костер, а когда пламя разгорелось, лег, завернулся в одеяло и мгновенно уснул. Кормак некоторое время сидел рядом с ним, вслушиваясь в звуки ночи.
Потом тоже заснул.
На заре путники позавтракали свежим хлебом с сыром и отправились дальше. Теперь то, что хлеб оставался свежим, Кормака не озадачило и не смутило, ведь он знал, что его спутник владеет магией. Тот, кто способен изменить лицо другому человеку и цвет его волос, уж .конечно, без всякого труда может сотворить вкусный каравай!
Всадников они увидели перед полуднем — они следовали за псарем с шестью волкодавами на сворке. Едва псы заметили путников, как рванулись вперед, заливаясь яростным лаем, так что псарь потерял равновесие, упал и вынужден был выпустить их ремни. Псы помчались вперед.
— Не двигайся! — приказал Откровение. Он поднял посох и выждал, пока псы не приблизились с неимоверной быстротой, кровожадно оскалившись.
— Сидеть! — рявкнул он, и волкодавы остановились перед ним, перестав рычать. — Сидеть, кому говорят!
Псы послушно сели на задние лапы, а пятеро всадников рысью надвинулись на них. Во главе ехал Агвайн, за ним следовал его брат Леннокс. Трое остальных были керлами Колдера, дюжими, с угрюмыми глазами. Они были вооружены топорами.
Побагровевший, перемазанный в грязи псарь подобрал ремни с земли и отвел псов в сторону.
— День добрый, — сказал Откровение, опираясь на посох и наклоняясь вперед. — Поохотиться выехали?
Агвайн ударил лошадь каблуками и подъехал к Кормаку.
— Мы ищем мальчишку, примерно ровесника этого парня в похожей тунике.
— Рыжего?
— Ты его видел?
— Да. А он что — беглый?
— Это не твое дело! — взвизгнул Агвайн.
— Идем, малый, — сказал Откровение Кормаку и пошел дальше, лавируя между всадниками. Кормак быстро последовал за ним.
— Куда это ты идешь? — заорал Агвайн, натянув поводья, повернул лошадь и пустил ее рысью наперерез Откровению.
— Ты начинаешь раздражать меня, щенок. Посторонись.
— Где мальчишка?
Откровение внезапно поднял руку, лошадь Агвайна шарахнулась, сбросив всадника на траву. Откровение пошел дальше.
— Хватайте его! — завопил Агвайн, и трое керлов, спешившись, ринулись вперед. Откровение повернулся к ним лицом и снова оперся на посох.
Теперь саксы приближались к нему с опаской. Посох точно копье ударил переднего в пах, и с придушенным криком он, уронив топор, упал на колени. Откровение отразил топор второго керла и ударом посоха в бородатый подбородок оглушил его. Третий оглянулся на Агвайна, ожидая распоряжений.
— Я бы дважды подумал, прежде чем пускаться в погоню за мальчишкой, — сказал Откровение. — Судя по тому, что я вижу здесь, вам было бы трудно справиться и с раненым олененком.
— Десять золотых монет, — сказал Агвайн, сняв с луки седла кожаный кошель и пересыпая монеты себе на ладонь.
— А, вот это другое дело, молодой хозяин. Мальчик сказал мне, что идет в Дубрис. Вчера я видел его на верхней тропе.
Агвайн ссыпал монеты назад в кошель, повернул лошадь и уехал.
— Другого от сакса я и не ждал, — сказал Откровение с улыбкой, поднял свой мешок и широким шагом направился на запад. Кормак затрусил рядом с ним.
— Я думал, ты сказал, что ты не воин.
— Это было вчера. А кто этот молодчик?
— Агвайн, сын Колдера.
— Он мне чрезвычайно не нравится.
— Как и мне. Если бы не он, Гриста был бы жив и сейчас.
— Как так?
— У него есть сестра, Альфтруда. Она обхватила меня руками, и ее братья накинулись на меня. Вот как это случилось.
— Детская ссора? Каким образом она могла повлечь за собой смерть человека?
— Таков закон. Мне не дозволено поднимать руку на жителей селения, даже чтобы защитить себя.
— Странный закон, Кормак. И он применяется только к тебе?
— Да. А далеко до Новиомагуса?
— Три дня пути. Ты когда-нибудь видел римский город?
— Нет. Там есть дворцы?
— Полагаю, для тебя найдутся. А когда мы доберемся туда, я куплю одежду для тебя и ножны для меча твоего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35