Если бы я хотел задать плохую загадку (чего я не хочу), я бы таинственно спросил: «Когда полицейский, не полицейский?» И под общий стон ответил бы совершенно искренне: «Когда он без своего шлема». Эту поразительную разницу должен был заметить любой, кто видел в суде полицейских без головных уборов. Они выглядят совершенно другими людьми: как служащие. Собственно, в данном случае они и являются служащими.
Но вернемся к нашим баранам. Ричи Беллоуз был заперт в полицейском участке. Не мог же он сказать своим тюремщикам: «Послушайте, выпустите меня отсюда и одолжите форму. Мне нужно съездить в Лондон и совершить убийство, но я вернусь сегодня же ночью».
Тем не менее, мы представили себе одну из черт национальной жизни — полицейский участок в деревне. Это вовсе не громадное мрачное здание из камня, возвышающееся над городом, специально построенное для задержания на ночь сотен пьяных гуляк. Нет, это обычный дом, переделанный под нужды полиции (как тот, что стоит в Норфилде), где могли бы жить и мы с вами. Но ведь его кто-то построил. И где-то в подсознании нам нашептывал голос, что мы слышали об отце Ричи Беллоуза, своеобразном типе, который был строителем и, как мне сообщил Хэдли, возвел в этом районе половину из всех современных построек.
Мы слышали о любви старшего Беллоуза работать своими руками. В частности, о его своеобразном чувстве юмора, которое сын в душе считал извращенным и направленным на дурные цели. Мы слышали о любви старого строителя ко всяким фокусам, хитроумным устройствам и остроумным обманам, особенно к дверям с секретом и проходам. Мы слышали о «самой великой шутке в мире», которую он намеревался завещать деревне. Поскольку меня также привлекают подобные вещи, я мог представить себе подобную шутку — использование такого хитроумного приспособления в таком месте, где, насколько мне известно, раньше оно никогда не применялось. Я говорю, леди и джентльмены, о тайном выходе из камер полицейского участка.
Доктор Фелл в раздумье откинулся на спинку кресла.
— Несколько тысяч лет назад у нас был такой прецедент. Вы помните рассказ Геродота о хитром строителе, который сделал то же самое в хранилище короля Рампсинитуса? Заметьте один важный факт. Эта история молодого Ричи Беллоуза о служащем гостиницы, которого он якобы видел в «Четырех входах» в ночь убийства Родни Кента. Когда впервые он ее рассказал? Сразу после того, как его обнаружили в ночь убийства? Вовсе нет. Он рассказал ее только на следующий день, оказавшись в полицейском участке. И не просто в полицейском участке, а в конкретной его камере. Предположим, Ричи прекрасно знал, что в любой момент может легко выбраться из этой камеры. Но если будет совершено еще одно убийство, на этот раз он будет вне подозрений. И вот с истерической хитростью, которой я не могу не восхищаться — потому что юношеская истерия, как вы могли заметить, когда мы с ним разговаривали, была ключевым моментом его характера, — он рассказал нам свою историю.
История, как сказал Хэдли, была или горячечным бредом, или совершенной бессмыслицей, или правдой. Но она оказалась бессмыслицей! Если спокойно вдуматься — абсурд! В ней не только телега ставилась впереди лошади, в ней телега поднималась в гору без помощи лошади. Он не только описал нам служащего гостиницы, но открыто назвал нам гостиницы, где такой служащий мог работать. Помните: «Я описал бы его как человека среднего роста и веса, в униформе служащего, каких вы можете видеть в таких крупных отелях, как „Королевский багрянец“ или „Королевский пурпур“.
Разумеется, ему было необходимо внушить нам это представление. Если это так определенно, значит, так оно и было. К счастью, его слова поддерживались заслуженной славой человека с фотографической памятью. Ему нужно было превратить синюю куртку и серебряные или медные пуговицы — которые могли ничего не означать и, с точки зрения невинного наблюдателя, могли предположить что-либо совершенно иное — в конкретную фигуру. Отсюда и поднос для визитных карточек. Значение этого подноса ускользало от меня, пока я не начал думать о виновности Ричи Беллоуза. Естественно, поднос был лишь дополнительным средством сделать его картину более выразительной. Ведь ни такого человека, ни подноса на самом деле не существовало. Но, боюсь, я немного забегаю вперед. Кстати, Хэдли, где вы обнаружили тайный вход в полицейский участок?
Хэдли огляделся, будто не желая обсуждать дела в столь смешанном обществе. Но он увидел заинтересованные лица, возбужденные взгляды Гэя и Гарви Рейберна, восхищение Дэна Рипера, удивленный восторг Мелитты и полную поглощенность Франсин.
— Где обнаружил? — проворчал Хэдли. — Все утро мы только их и находили. Таких входов оказалось целых три. О них никто и не подозревал. Пресса еще поиздевается над нами, когда до этого дойдет дело. Конечно, все было не так просто, как выглядело для Беллоуза. Тайные двери в камерах соединялись только с подвалом в доме инспектора полиции. Этот дом стоит рядом. Беллоуз сбежал не из участка. Следовательно, хотя он мог выйти через дом инспектора и выбраться из деревни, он не мог уйти…
— Куда уйти? — спросил Гэй.
— Куда он на самом деле хотел уйти, — опять взял слово доктор Фелл, — и куда ему было нужно. То есть из камер — в зал судебных заседаний и в зал ожидания самого участка. Между ними было несколько запертых на засов дверей, включая дверь его собственной камеры. Кроме того, ночью там дежурили полицейские. Это был досадный удар, потому что для человека, который все это запланировал, были необходимы две очень важные вещи. Ему нужна была одежда и деньги.
Как вы знаете, Беллоуза обвинили в проникновении в чужой дом и посадили под арест. При этом были соблюдены кое-какие формальности. У него отобрали деньги, табак и пальто. Вещи заперли в сейфе на верхнем этаже полицейского участка. Он не мог до них добраться, а без этих вещей он был гол. Вы начинаете понимать? Он не мог вернуться в свой дом в Норфилде, не вызвав удивления домохозяйки. Он не мог разбудить ночью приятеля и попросить одолжить ему макинтош и денег на проезд. Или он сидит в тюрьме, или нет — иного не дано. И его не должны были видеть. Единственное, что он мог сделать ночью, оставаясь незамеченным, — украсть униформу из дома инспектора полиции. Он должен был ее взять, потому что она была ему необходима как воздух! Вспомните, когда мы беседовали с ним в камере, он был в рубашке с коротким рукавом, и это зимой! В камере не было ни пиджака, ни свитера, потому что их на нем не было во время ареста. Камеры обогреваются центральным отоплением, так что он не испытывал дискомфорта. Но не мог расхаживать в этой рубашке по занесенным снегом улицам, не испытывая дискомфорта, не говоря уже о том, чтобы не привлечь к себе внимания. Отсюда у него и зародилась весьма блестящая и хитроумная идея униформы. Во-первых, одежда, во-вторых, отличная маскировка, и в-третьих, призрак служащего в «Королевском багрянце». Между четырнадцатым января, когда был убит Родни Кент, и тридцать первым января у него было достаточно времени, чтобы исследовать камеру и подготовить почву для нового преступления. Ему было известно то, о чем знали все: что вся компания Рипера собирается отправиться в «Королевский багрянец», что мистер Рипер особенно настаивал на апартаментах в крыле А на новом, седьмом этаже, что Джозефина Кент присоединится к нему в конкретный день…
— Но откуда он мог знать? — воскликнула Франсин.
— Гм… подождите. Один момент. Наконец, убийство маленькой Джозефины было самой затаенной и мощной целью всей его жизни. О причинах можно догадаться.
— Ну?
— Она была законной женой Ричи Беллоуза, — пророкотал доктор Фелл. — Но она никогда не распространялась об этом, опасаясь быть обвиненной в двоемужестве.
Глава 20
Конец камня
— Когда тумблер попал на место, — говорил доктор Фелл, — дверца сейфа открылась сама собой. Теперь вы понимаете, почему она так упорно скрывала, что и раньше бывала в Англии. И почему старалась держаться подальше от Норфилда, где жила раньше. Понимаете, почему, хотя отлично знала, что Родни Кента убил Ричи Беллоуз, она не собиралась обличить его и указать на мотивы убийства. Понимаете, что она не опасалась, как должно было быть, за собственную судьбу, потому что считала, что Беллоуз сидит в тюрьме. Более того. Для всех, кроме ее мужа, Джозефина Паркес Беллоуз считалась мертвой. Но прошу прощения. Я должен объяснить вам, что заставляет нас так думать.
Тем временем Кент вспоминал Ричи Беллоуза, ерзающего на скамье в тюремной камере. Высокий, худой, с запавшими глазами. Казалось, Беллоуз смотрит сейчас на него, как смотрел вчера ночью, когда их разделял тот надгробный камень. Но больше всего Кенту запомнились два его жеста. Первый — когда Беллоуз потирал вены на своей больной левой руке. Второй — когда Беллоуз внезапно топнул ногой, услышав вопрос, который ему не понравился. Топнул, как капризный ребенок. Это был странный, разоблачительный поступок, как и все поведение этого человека, который так и не стал взрослым.
— Я уже объяснил вам, — продолжал доктор Фелл, — причины, по которым можно считать виновным Беллоуза и по которым прошлое Джозефины Кент было каким-то образом связано с Норфилдом. Если мы ищем мотивы, это может быть только в какой-то связи, которая существовала в прошлом между этой женщиной и Беллоузом. А что мы знаем о самом Беллоузе? С самого начала мне был известен от Хэдли один подозрительный факт о прошлом и внезапном нравственном падении этого сына зажиточного строителя. Ричи был женат, но его жена «умерла от тифа на побережье». Фраза, которая сразу возбудила мой интерес. Значит, женщина умерла не на глазах жителей Норфилда. Во всяком случае, именно с момента ее смерти началось превращение Беллоуза в задумчивого, тихого и спокойного пьяницу. Помните, друзья, когда он зимой направляется в рощу, чтобы выпить там в одиночестве и «читать стихи» при лунном свете, в чем признался Беллоуз? Но обратите внимание, что изменения в Беллоузе касались не только истощения его жизненных сил. Он потерпел и финансовый крах. Только вчера он был обеспечен, а сегодня — нищий. Это удивило людей. Во время суда над убийцами адвокаты любят приводить латинскую поговорку «Никто не становится внезапно подлецом». Я бы добавил, что никто не превращается внезапно в разорившегося человека, если только его дочиста не обобрали.
И «мисс Джозефина Паркес» вернулась в Йоханнесбург из Англии с… Нет, пожалуй, проследим и кое-какие ее действия. В тот вечер, когда она была убита, в первый же вечер, когда женщина приехала из-под крылышка своих тетушек, она надела необычный браслет. До тех пор его никто на ней не видел. Вряд ли можно допустить, что она приобрела его в деревне. Для человека, привыкшего рассуждать просто, скорее всего, этот браслет был из ее прошлой жизни, которую она тщательно скрывала. Почему? Почему она надела его теперь? Она сама обронила намек, который убедил мисс Форбс, что браслет подарил ей человек, которого она боялась. Она сказала мисс Форбс: «Если со мной что-то случится, чего я, впрочем, не ожидаю, возьми его себе». Затем она передумала и в приступе ночного страха отдала его Рейберну со словами: «Сохраните его у себя. Тогда никто не попытается разбудить смерть».
— Разбудить смерть… — как эхо повторила Франсин.
— То, что ее страхи были обоснованными и убийца тоже считал, что браслет представляет для него угрозу, доказывается его отчаянным обыском ее комнаты в поисках браслета. Он даже украл другой браслет, в призрачной надежде, что это тот самый, только замаскированный. Но я не мог не думать об «умершей на побережье» жене Беллоуза. В самом ли деле она умерла? Или помахала ему оттуда ручкой и сбежала с денежками Беллоуза, предоставив ему объяснять, как он мог оказаться таким посмешищем. Все это также стоило расследовать.
Рейберн взмахнул рукой, словно останавливая такси.
— Постойте! — вскричал он. — А с браслетом-то что? Что здесь за тайна?
— Вскоре я перейду к нему, — успокоил нетерпеливого слушателя доктор Фелл. — А сейчас мне бы хотелось поделиться с вами кое-какими сведениями о браке Беллоуз-Паркес, которые добыл сегодня Хэдли у самого Беллоуза. Он не отрицает своей вины. Учитывая имеющиеся против него улики, он и не смог бы этого отрицать.
Спустя две недели после приезда Джозефины в Лондон они встретились и поженились. Вероятно, это было неизбежно. Она приехала в Англию в поисках свежего леса и новых пастбищ и потерпела неудачу. Ее блеф о личном знакомстве с сэром Гайлсом Гэем и попытка устроиться на хорошую работу дали ей только способ удостоиться личного интервью с ним…
— Благодарю вас, — важно произнес Гэй.
— Для женщины это было тяжелым ударом. Она была очень самоуверенной особой. Человек вроде Ричи Беллоуза был ее целью — тихий, неприметный, эмоционально незрелый идеалист, обожавший ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Но вернемся к нашим баранам. Ричи Беллоуз был заперт в полицейском участке. Не мог же он сказать своим тюремщикам: «Послушайте, выпустите меня отсюда и одолжите форму. Мне нужно съездить в Лондон и совершить убийство, но я вернусь сегодня же ночью».
Тем не менее, мы представили себе одну из черт национальной жизни — полицейский участок в деревне. Это вовсе не громадное мрачное здание из камня, возвышающееся над городом, специально построенное для задержания на ночь сотен пьяных гуляк. Нет, это обычный дом, переделанный под нужды полиции (как тот, что стоит в Норфилде), где могли бы жить и мы с вами. Но ведь его кто-то построил. И где-то в подсознании нам нашептывал голос, что мы слышали об отце Ричи Беллоуза, своеобразном типе, который был строителем и, как мне сообщил Хэдли, возвел в этом районе половину из всех современных построек.
Мы слышали о любви старшего Беллоуза работать своими руками. В частности, о его своеобразном чувстве юмора, которое сын в душе считал извращенным и направленным на дурные цели. Мы слышали о любви старого строителя ко всяким фокусам, хитроумным устройствам и остроумным обманам, особенно к дверям с секретом и проходам. Мы слышали о «самой великой шутке в мире», которую он намеревался завещать деревне. Поскольку меня также привлекают подобные вещи, я мог представить себе подобную шутку — использование такого хитроумного приспособления в таком месте, где, насколько мне известно, раньше оно никогда не применялось. Я говорю, леди и джентльмены, о тайном выходе из камер полицейского участка.
Доктор Фелл в раздумье откинулся на спинку кресла.
— Несколько тысяч лет назад у нас был такой прецедент. Вы помните рассказ Геродота о хитром строителе, который сделал то же самое в хранилище короля Рампсинитуса? Заметьте один важный факт. Эта история молодого Ричи Беллоуза о служащем гостиницы, которого он якобы видел в «Четырех входах» в ночь убийства Родни Кента. Когда впервые он ее рассказал? Сразу после того, как его обнаружили в ночь убийства? Вовсе нет. Он рассказал ее только на следующий день, оказавшись в полицейском участке. И не просто в полицейском участке, а в конкретной его камере. Предположим, Ричи прекрасно знал, что в любой момент может легко выбраться из этой камеры. Но если будет совершено еще одно убийство, на этот раз он будет вне подозрений. И вот с истерической хитростью, которой я не могу не восхищаться — потому что юношеская истерия, как вы могли заметить, когда мы с ним разговаривали, была ключевым моментом его характера, — он рассказал нам свою историю.
История, как сказал Хэдли, была или горячечным бредом, или совершенной бессмыслицей, или правдой. Но она оказалась бессмыслицей! Если спокойно вдуматься — абсурд! В ней не только телега ставилась впереди лошади, в ней телега поднималась в гору без помощи лошади. Он не только описал нам служащего гостиницы, но открыто назвал нам гостиницы, где такой служащий мог работать. Помните: «Я описал бы его как человека среднего роста и веса, в униформе служащего, каких вы можете видеть в таких крупных отелях, как „Королевский багрянец“ или „Королевский пурпур“.
Разумеется, ему было необходимо внушить нам это представление. Если это так определенно, значит, так оно и было. К счастью, его слова поддерживались заслуженной славой человека с фотографической памятью. Ему нужно было превратить синюю куртку и серебряные или медные пуговицы — которые могли ничего не означать и, с точки зрения невинного наблюдателя, могли предположить что-либо совершенно иное — в конкретную фигуру. Отсюда и поднос для визитных карточек. Значение этого подноса ускользало от меня, пока я не начал думать о виновности Ричи Беллоуза. Естественно, поднос был лишь дополнительным средством сделать его картину более выразительной. Ведь ни такого человека, ни подноса на самом деле не существовало. Но, боюсь, я немного забегаю вперед. Кстати, Хэдли, где вы обнаружили тайный вход в полицейский участок?
Хэдли огляделся, будто не желая обсуждать дела в столь смешанном обществе. Но он увидел заинтересованные лица, возбужденные взгляды Гэя и Гарви Рейберна, восхищение Дэна Рипера, удивленный восторг Мелитты и полную поглощенность Франсин.
— Где обнаружил? — проворчал Хэдли. — Все утро мы только их и находили. Таких входов оказалось целых три. О них никто и не подозревал. Пресса еще поиздевается над нами, когда до этого дойдет дело. Конечно, все было не так просто, как выглядело для Беллоуза. Тайные двери в камерах соединялись только с подвалом в доме инспектора полиции. Этот дом стоит рядом. Беллоуз сбежал не из участка. Следовательно, хотя он мог выйти через дом инспектора и выбраться из деревни, он не мог уйти…
— Куда уйти? — спросил Гэй.
— Куда он на самом деле хотел уйти, — опять взял слово доктор Фелл, — и куда ему было нужно. То есть из камер — в зал судебных заседаний и в зал ожидания самого участка. Между ними было несколько запертых на засов дверей, включая дверь его собственной камеры. Кроме того, ночью там дежурили полицейские. Это был досадный удар, потому что для человека, который все это запланировал, были необходимы две очень важные вещи. Ему нужна была одежда и деньги.
Как вы знаете, Беллоуза обвинили в проникновении в чужой дом и посадили под арест. При этом были соблюдены кое-какие формальности. У него отобрали деньги, табак и пальто. Вещи заперли в сейфе на верхнем этаже полицейского участка. Он не мог до них добраться, а без этих вещей он был гол. Вы начинаете понимать? Он не мог вернуться в свой дом в Норфилде, не вызвав удивления домохозяйки. Он не мог разбудить ночью приятеля и попросить одолжить ему макинтош и денег на проезд. Или он сидит в тюрьме, или нет — иного не дано. И его не должны были видеть. Единственное, что он мог сделать ночью, оставаясь незамеченным, — украсть униформу из дома инспектора полиции. Он должен был ее взять, потому что она была ему необходима как воздух! Вспомните, когда мы беседовали с ним в камере, он был в рубашке с коротким рукавом, и это зимой! В камере не было ни пиджака, ни свитера, потому что их на нем не было во время ареста. Камеры обогреваются центральным отоплением, так что он не испытывал дискомфорта. Но не мог расхаживать в этой рубашке по занесенным снегом улицам, не испытывая дискомфорта, не говоря уже о том, чтобы не привлечь к себе внимания. Отсюда у него и зародилась весьма блестящая и хитроумная идея униформы. Во-первых, одежда, во-вторых, отличная маскировка, и в-третьих, призрак служащего в «Королевском багрянце». Между четырнадцатым января, когда был убит Родни Кент, и тридцать первым января у него было достаточно времени, чтобы исследовать камеру и подготовить почву для нового преступления. Ему было известно то, о чем знали все: что вся компания Рипера собирается отправиться в «Королевский багрянец», что мистер Рипер особенно настаивал на апартаментах в крыле А на новом, седьмом этаже, что Джозефина Кент присоединится к нему в конкретный день…
— Но откуда он мог знать? — воскликнула Франсин.
— Гм… подождите. Один момент. Наконец, убийство маленькой Джозефины было самой затаенной и мощной целью всей его жизни. О причинах можно догадаться.
— Ну?
— Она была законной женой Ричи Беллоуза, — пророкотал доктор Фелл. — Но она никогда не распространялась об этом, опасаясь быть обвиненной в двоемужестве.
Глава 20
Конец камня
— Когда тумблер попал на место, — говорил доктор Фелл, — дверца сейфа открылась сама собой. Теперь вы понимаете, почему она так упорно скрывала, что и раньше бывала в Англии. И почему старалась держаться подальше от Норфилда, где жила раньше. Понимаете, почему, хотя отлично знала, что Родни Кента убил Ричи Беллоуз, она не собиралась обличить его и указать на мотивы убийства. Понимаете, что она не опасалась, как должно было быть, за собственную судьбу, потому что считала, что Беллоуз сидит в тюрьме. Более того. Для всех, кроме ее мужа, Джозефина Паркес Беллоуз считалась мертвой. Но прошу прощения. Я должен объяснить вам, что заставляет нас так думать.
Тем временем Кент вспоминал Ричи Беллоуза, ерзающего на скамье в тюремной камере. Высокий, худой, с запавшими глазами. Казалось, Беллоуз смотрит сейчас на него, как смотрел вчера ночью, когда их разделял тот надгробный камень. Но больше всего Кенту запомнились два его жеста. Первый — когда Беллоуз потирал вены на своей больной левой руке. Второй — когда Беллоуз внезапно топнул ногой, услышав вопрос, который ему не понравился. Топнул, как капризный ребенок. Это был странный, разоблачительный поступок, как и все поведение этого человека, который так и не стал взрослым.
— Я уже объяснил вам, — продолжал доктор Фелл, — причины, по которым можно считать виновным Беллоуза и по которым прошлое Джозефины Кент было каким-то образом связано с Норфилдом. Если мы ищем мотивы, это может быть только в какой-то связи, которая существовала в прошлом между этой женщиной и Беллоузом. А что мы знаем о самом Беллоузе? С самого начала мне был известен от Хэдли один подозрительный факт о прошлом и внезапном нравственном падении этого сына зажиточного строителя. Ричи был женат, но его жена «умерла от тифа на побережье». Фраза, которая сразу возбудила мой интерес. Значит, женщина умерла не на глазах жителей Норфилда. Во всяком случае, именно с момента ее смерти началось превращение Беллоуза в задумчивого, тихого и спокойного пьяницу. Помните, друзья, когда он зимой направляется в рощу, чтобы выпить там в одиночестве и «читать стихи» при лунном свете, в чем признался Беллоуз? Но обратите внимание, что изменения в Беллоузе касались не только истощения его жизненных сил. Он потерпел и финансовый крах. Только вчера он был обеспечен, а сегодня — нищий. Это удивило людей. Во время суда над убийцами адвокаты любят приводить латинскую поговорку «Никто не становится внезапно подлецом». Я бы добавил, что никто не превращается внезапно в разорившегося человека, если только его дочиста не обобрали.
И «мисс Джозефина Паркес» вернулась в Йоханнесбург из Англии с… Нет, пожалуй, проследим и кое-какие ее действия. В тот вечер, когда она была убита, в первый же вечер, когда женщина приехала из-под крылышка своих тетушек, она надела необычный браслет. До тех пор его никто на ней не видел. Вряд ли можно допустить, что она приобрела его в деревне. Для человека, привыкшего рассуждать просто, скорее всего, этот браслет был из ее прошлой жизни, которую она тщательно скрывала. Почему? Почему она надела его теперь? Она сама обронила намек, который убедил мисс Форбс, что браслет подарил ей человек, которого она боялась. Она сказала мисс Форбс: «Если со мной что-то случится, чего я, впрочем, не ожидаю, возьми его себе». Затем она передумала и в приступе ночного страха отдала его Рейберну со словами: «Сохраните его у себя. Тогда никто не попытается разбудить смерть».
— Разбудить смерть… — как эхо повторила Франсин.
— То, что ее страхи были обоснованными и убийца тоже считал, что браслет представляет для него угрозу, доказывается его отчаянным обыском ее комнаты в поисках браслета. Он даже украл другой браслет, в призрачной надежде, что это тот самый, только замаскированный. Но я не мог не думать об «умершей на побережье» жене Беллоуза. В самом ли деле она умерла? Или помахала ему оттуда ручкой и сбежала с денежками Беллоуза, предоставив ему объяснять, как он мог оказаться таким посмешищем. Все это также стоило расследовать.
Рейберн взмахнул рукой, словно останавливая такси.
— Постойте! — вскричал он. — А с браслетом-то что? Что здесь за тайна?
— Вскоре я перейду к нему, — успокоил нетерпеливого слушателя доктор Фелл. — А сейчас мне бы хотелось поделиться с вами кое-какими сведениями о браке Беллоуз-Паркес, которые добыл сегодня Хэдли у самого Беллоуза. Он не отрицает своей вины. Учитывая имеющиеся против него улики, он и не смог бы этого отрицать.
Спустя две недели после приезда Джозефины в Лондон они встретились и поженились. Вероятно, это было неизбежно. Она приехала в Англию в поисках свежего леса и новых пастбищ и потерпела неудачу. Ее блеф о личном знакомстве с сэром Гайлсом Гэем и попытка устроиться на хорошую работу дали ей только способ удостоиться личного интервью с ним…
— Благодарю вас, — важно произнес Гэй.
— Для женщины это было тяжелым ударом. Она была очень самоуверенной особой. Человек вроде Ричи Беллоуза был ее целью — тихий, неприметный, эмоционально незрелый идеалист, обожавший ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33