Покой.
Это длилось десять секунд.
Потом из леса вышел человек, одетый лишь в клетчатую юбку красноватого оттенка.
Обычный мужчина. Разведчик.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, а потом начали в унисон:
- Приветствую тебя. Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций…
И оба, не договорив, разразились смехом.
ОДИН ИЗ НАС
Он сказал, что его зовут Валтон: Старший разведчик Грегорио Валтон, но он терпеть не мог ни свое имя, ни свое звание. Поначалу я подумала, что он стал разведчиком из-за лица - самого морщинистого, какое мне когда-либо приходилось видеть, очень бледного, с челюстью таксы. Затем я увидела, что между пальцев у него перепонки, отчего ладони напоминают утиные лапы. Именно это уродство сделало из него «расходный материал»; морщины он заработал позже, прожив несколько десятилетий на Мелаквине без «таблеток Молодости».
Валтон высадился здесь двадцать шесть лет назад. Сейчас ему было всего восемьдесят, но он выглядел вдвое старше. Держался он неплохо, вот только перепончатые руки постоянно дрожали. Приходилось заставлять себя не смотреть на них.
Этой самой перепончатой рукой он похлопал по фюзеляжу «жаворонка».
- Симпатичный самолетик, - сказал он. - Шумит, правда, сильно.
- Ты слышал, как мы приближались? - спросила я.
- Задолго до того как увидел самолет. Разглядеть-то его не просто.
- Конечно, «жаворонок» же стеклянный, - сказала я. - Его трудно различить и при ярком освещении.
Он улыбнулся:
- Люблю тактичных женщин.
- Я тоже тактичная, - заявила Весло.
- Рад за тебя.
- Например, - продолжала стеклянная женщина, - я не обсуждаю твое уродство.
- Есть поблизости еще кто-нибудь? - спросила я, чтобы сменить тему разговора.
- Я единственный, кто часто выходит наружу, - ответил он. - У меня тут в горах небольшая метеорологическая станция - термометр, анемометр и прочее в том же духе. Я как раз чинил оборудование, когда услышал, что вы летите. - Он бросил на меня оценивающий взгляд. - Полагаю, ты вряд ли разбираешься в устройствах с нечетким алгоритмом? У меня что-то с барометром.
- Сожалею. По специальности я зоолог. Если твои провода обгрызают какие-то твари, я, в лучшем случае, могу установить, к какому виду они относятся.
Он усмехнулся:
- Наверно, мне нужно вернуться и поработать с оборудованием, пока светло. Приближается великий день, и мы не хотим, чтобы корабль еще на взлете угодил в буран.
- У вас есть корабль, готовый к старту?
- Смотря кому ты задашь этот вопрос. Одни скажут, что он уже много месяцев готов стартовать. Другие ответят, что его еще много месяцев надо проверять и проверять. Черт меня побери, если я знаю, как обстоит дело. Что касается авиации, тут я разбираюсь лишь в метеозондах.
- Это… - я помолчала, обдумывая, как правильнее сформулировать вопрос. - Это большой корабль?
- Не беспокойся, места хватит для всех. Скоро улетишь домой.
Валтон улыбнулся. Наверно, он ожидал, что я улыбнусь в ответ, радуясь перспективе убраться с Мелаквина. Но я-то не смогу отсюда убраться… убийца не имеет на это права. Я попыталась изобразить улыбку, но обмануть Валтона не сумела.
- Что-то не так? - спросил он.
- Ничего. Просто… волнуюсь, что я прилетела в самый последний момент, когда работа уже почти закончена.
- Никто не поставит это тебе в вину, - заверил он меня. - Ты одна из нас, Рамос. Ты разведчик, - он дружески пожал мне руку. - Добро пожаловать в нашу семью. Как бы трудно тебе ни пришлось на Мелаквине, больше ты не одна.
Я улыбнулась… и почувствовала себя ужасно одиноко. Зачем я вообще прилетела сюда - чтобы увидеться с другими разведчиками? Валтон был искренен в своем дружелюбии, но я не находила в себе ответного отклика. В любой день он может покинуть Мелаквин. Они все его покинут.
А как же я?
НА ПУТИ ВНИЗ
Валтон показал, в каком направлении находится вход в город, и вернулся на метеостанцию. Я чувствовала, что разочаровала его, но ничего не могла с собой поделать: ответить на его спокойную жизнерадостность должным образом оказалось выше моих сил.
Следуя указаниям Валтона, мы пересекли небольшой сосновый лес и вышли на открытую местность, усыпанную валунами и гравием. На огромном камне было написано:
ПРИЛОЖИТЕ ЛАДОНЬ СЮДА
Я приложила, и дверь открылась.
Сразу за ней находился лифт. Рядом с двумя вделанными в стену кнопками кто-то написал «вверх» и «вниз». Я нажала «вниз».
Лифт начал опускаться.
- Вот мы и на месте, - сказала я Веслу.
- Здесь много проклятых разведчиков?
- Обещаю, они будут обращаться с тобой хорошо.
- Не станут шептаться за спиной? Не будут смотреть таким взглядом, будто я сказала глупость?
- Валтон же не делал этого, правда? И если кто-то из остальных посмеет, я разобью ему нос.
Я улыбнулась, но Весло не ответила мне тем же. Внезапно меня словно ударило: с тех пор, как мы оказались на борту самолета, я почти не уделяла ей внимания. С самолетом и то больше разговаривала, чем с ней.
Я похлопала ее по плечу:
- Все будет в порядке… правда.
- Я боюсь, - пробормотала она. - В животе такое… странное чувство.
- Не бойся. Что бы ни произошло между тобой и Джелкой…
- Он снова захочет дать мне свой сок? - прервала она меня.
Вот так…
- А ты хочешь этого?
- Я не из тех, кто нуждается в соке разведчика! Просто не хочу, чтобы он считал меня глупой.
- Никто и не думает, что ты…
- Они ушли, не сказав мне ни слова! Ламинир Джелка, Уллис Наар и моя сестра Еэль. Однажды утром я проснулась, а их нет. Они взяли с собой Еэль, но не меня.
Некоторое время я пристально вглядывалась в ее лицо.
- Ты сердишься на Еэль?
- Она моя сестра. Она моя сестра, но ушла с проклятыми разведчиками и бросила меня одну.
- Весло… - я обняла ее. - Теперь ты не одна. Ты со мной. Мы друзья.
Она положила голову мне на плечо и заплакала. Так мы и стояли обнявшись, когда дверь лифта открылась… и, черт меня побери, если я не попыталась отстраниться из страха, что Джелка увидит нас в такой позе. Ничего не вышло, Весло слишком сильно вцепилась в меня.
Однако по ту сторону двери нас никто не ждал.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПРИ ВИДЕ ГОРОДА
За дверью оказался город.
Здесь, в пещере, хватало место для тысяч зданий и, возможно, для миллионов людей.
Все стеклянное. Стерильное. Пустота и печаль.
Скажите, пожалуйста, услышав словосочетание «стеклянный город», что вы представляете? Удивительную страну чудес, хрустально-сверкающую? Или, может быть, что-то более таинственное - стеклянный лабиринт, спящий в вечных сумерках? Тогда вы не понимаете чудовищного однообразия этого зрелища. Никаких красок. Никакой жизни: ни травы, ни деревьев, ни безобидных ящериц, греющихся на солнце, ни голубей, с важным видом расхаживающих по скверам. Ни запахов рыночной площади. Ни спортивных площадок.
Ничего, кроме безбрежного стеклянного кладбища.
Не знаю, что Лига задумала в отношении Мелаквина. Как четыре тысячи лет назад среагировали люди, увидев свой новый дом? Они имели пищу и воду, в их распоряжении были величайшие достижения медицины, искусственная кожа и послушный ИИ - чтобы помогать им, обучать их. Отказаться от всего этого было практически невозможно… но и жить со всем этим нелегко, здесь, в городе, лишенном запаха и цвета.
Возможно, я не права. Возможно, те древние люди наполняли улицы музыкой, рисовали фрески на стеклянных поверхностях. Наконец-то они освободились от страха и нужды; их прекрасные дети никогда не будут голодать, превращаясь в живые трупы, и харкать кровью из-за того, что их сжирает туберкулез. Может быть, те первые люди жили в радости и умирали в мире, веря, что попали в самый настоящий рай.
Это было четыре тысячи лет назад: время, которое называется рассветом человеческой цивилизации. Если первые поколения и разрисовывали стены, краски давно осыпались. Если они пели и танцевали, их мелодии забыты. Люди, живущие на этой планете, измельчали; когда те, кто имел плоть и кровь, умерли, плоды их трудов погибли, и осталось лишь бессмертное стекло.
Стеклянные здания. Стеклянные люди, не создающие ни произведений искусства, ни песен.
Была ли эта проблема чисто физической - недоразвитие каких-то желез? Лига что-то упустила, создавала новую версию человечества? Или то была социальная проблема? Если страха смерти нет, а дети рождаются редко, может быть, желание оставить что-то после себя угасает?
Я не знала. Однако в чем бы ни состояло искажение жизненных установок на Мелаквине, оно затронуло все поселения планеты - что само по себе поразительно, - и это случилось так давно, что причину установить невозможно.
Стеклянный город. Не сомневаюсь, Веслу он казался прекрасным, она ведь тоже стеклянная.
НАДПИСИ
Мне никогда не нравились пещеры - я почти физически ощущала давящий вес всей этой породы наверху - но эта пещера была настолько велика, что я практически не испытывала опасений. Кроме того, унылую однотонность скалы оживляли жилы розового кварца, зеленого полевого шпата и других окрашенных минералов.
Другое разнообразие вносила надпись, небрежно выведенная черными буквами на ближайшем здании:
ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС, РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА!
МЫ НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ
МЫ ПОКАЖЕМ ИМ, ЧТО ЗНАЧИТ РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ!
- Что там написано? - поинтересовалась Весло.
- Приветствие. Нам сообщают, что мы на верном пути.
- Очень большой город. - Весло обводила взглядом башни и дома.
- Держись, - я сжала ее руку, испытывая неловкость от прикосновения к ней и ругая себя за это. - Валтон сказал, нужно идти к центру города.
Шли мы долго; уж слишком велик был город. Люди, прежде жившие в хижинах или мазанках, должно быть, испытали чувство страха, обнаружив, что в их распоряжении такое огромное пространство. И опять же, привыкнув к жизни на открытом воздухе, они наверняка чувствовали себя стесненно. Мы шли по широкому проспекту; на некоторых стенах были надписи:
ПРОДОЛЖАЙТЕ ИДТИ
РАЗВОРОТА НЕТ
ТЕПЕРЬ УЖЕ СКОРО
Наверняка они хотели развлечь себя в пустом городе.
НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СИГНАЛИТЬ НА ПОВОРОТАХ
ОСТОРОЖНО, ОЛЕНИ
ВСЕ МАШИНЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОСНАЩЕНЫ ФАРАМИ
Я не переводила надписи Веслу - некоторые шутки не стоят того, чтобы объяснять их.
МУСОР
Чем ближе к центру, тем больше мусора я видела. Сначала это был просто тонкий слой пыли на зданиях; потом груды песка по краям проспекта; потом пятна жира или электролита, заметно выделяющиеся на белой бетонной мостовой.
- Тут так грязно, - с удовлетворенным видом заявила Весло. - В моем доме никогда не будет так грязно.
- Ты сама там убираешься?
- Нет, - чуть ли не с обидой ответила она. - Этим занимаются машины.
- В этом городе есть точно такие же машины, иначе бы тут все заросло грязью. Видимо, разведчики выбрасывают больше мусора, чем система в состоянии переработать. Или, возможно, они используют машины-уборщики для других целей.
«Скорее всего, разбирают их на детали», - подумала я. Такой человек, как Джелка, не задумываясь, пожертвует механическим сборщиком мусора, чтобы восстановить космический корабль.
- Значит, это разведчики развели тут такую грязь? - обрадовалась Весло. - Ха! Проклятые разведчики!
- Наверно, тебе не следует так говорить. Разве ты не хочешь поладить с остальными?
- Я их пока не знаю, - ответила она. - Если они окажутся очень глупыми, может, мне захочется избить их.
- Пожалуйста, Весло! Ты мой друг, и они мои друзья. Я очень огорчусь, если ты начнешь драться.
- Я не стану драться просто так, если они не заслуживают этого. - Судя по ее тону, они, скорее всего, будут «заслуживать этого».
- Весло, если в тебе говорит ревность из-за того, что у меня есть другие друзья…
- Фестина! - послышался голос сзади.
Джелка.
ПЕРЕМЕНА
Волос у него не было. Что тут удивительного, спрашивается? Тот же лысый череп, покрытый струпьями; они лишь сильнее воспалялись и даже кровоточили, если он надевал парик.
По какой-то неясной для меня причине, я думала, что у него теперь появились волосы. Я не говорила себе: «Техника Мелаквина помогла мне, значит, она должна помочь и ему», просто почему-то решила, что у Джелки выросли волосы и теперь он энергичный, мускулистый и красивый. Одним словом, само совершенство.
До идеала Джелке, изможденному, задерганному, было далеко. Он и раньше не отличался упитанностью, но теперь выглядел так, словно не ел и не спал несколько дней. Рубашка с длинными рукавами не могла скрыть этого; она, скорее всего, была продуктом местного синтезатора - на вид сотканная из стеклянных нитей, но так искусно переплетенных, что казалась непрозрачной. Вряд ли Джелка носил ее из-за этого мишурного блеска, скорее всего, синтезаторы просто не производили ничего другого. Но рубашка на нем выглядела настолько не к месту - точно роскошная серебристая парча на плечах узника, которого долго держали на голодном пайке.
- Фестина? - просто сказал Ламинир.
- Да.
- Ты тоже здесь?
- Да.
- Ты изменилась.
- Правда?
- Да.
Он говорил безо всякого выражения - ни намека на радость по поводу встречи со старым другом, ни хотя бы вежливой улыбки, обращенной к товарищу-разведчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Это длилось десять секунд.
Потом из леса вышел человек, одетый лишь в клетчатую юбку красноватого оттенка.
Обычный мужчина. Разведчик.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, а потом начали в унисон:
- Приветствую тебя. Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций…
И оба, не договорив, разразились смехом.
ОДИН ИЗ НАС
Он сказал, что его зовут Валтон: Старший разведчик Грегорио Валтон, но он терпеть не мог ни свое имя, ни свое звание. Поначалу я подумала, что он стал разведчиком из-за лица - самого морщинистого, какое мне когда-либо приходилось видеть, очень бледного, с челюстью таксы. Затем я увидела, что между пальцев у него перепонки, отчего ладони напоминают утиные лапы. Именно это уродство сделало из него «расходный материал»; морщины он заработал позже, прожив несколько десятилетий на Мелаквине без «таблеток Молодости».
Валтон высадился здесь двадцать шесть лет назад. Сейчас ему было всего восемьдесят, но он выглядел вдвое старше. Держался он неплохо, вот только перепончатые руки постоянно дрожали. Приходилось заставлять себя не смотреть на них.
Этой самой перепончатой рукой он похлопал по фюзеляжу «жаворонка».
- Симпатичный самолетик, - сказал он. - Шумит, правда, сильно.
- Ты слышал, как мы приближались? - спросила я.
- Задолго до того как увидел самолет. Разглядеть-то его не просто.
- Конечно, «жаворонок» же стеклянный, - сказала я. - Его трудно различить и при ярком освещении.
Он улыбнулся:
- Люблю тактичных женщин.
- Я тоже тактичная, - заявила Весло.
- Рад за тебя.
- Например, - продолжала стеклянная женщина, - я не обсуждаю твое уродство.
- Есть поблизости еще кто-нибудь? - спросила я, чтобы сменить тему разговора.
- Я единственный, кто часто выходит наружу, - ответил он. - У меня тут в горах небольшая метеорологическая станция - термометр, анемометр и прочее в том же духе. Я как раз чинил оборудование, когда услышал, что вы летите. - Он бросил на меня оценивающий взгляд. - Полагаю, ты вряд ли разбираешься в устройствах с нечетким алгоритмом? У меня что-то с барометром.
- Сожалею. По специальности я зоолог. Если твои провода обгрызают какие-то твари, я, в лучшем случае, могу установить, к какому виду они относятся.
Он усмехнулся:
- Наверно, мне нужно вернуться и поработать с оборудованием, пока светло. Приближается великий день, и мы не хотим, чтобы корабль еще на взлете угодил в буран.
- У вас есть корабль, готовый к старту?
- Смотря кому ты задашь этот вопрос. Одни скажут, что он уже много месяцев готов стартовать. Другие ответят, что его еще много месяцев надо проверять и проверять. Черт меня побери, если я знаю, как обстоит дело. Что касается авиации, тут я разбираюсь лишь в метеозондах.
- Это… - я помолчала, обдумывая, как правильнее сформулировать вопрос. - Это большой корабль?
- Не беспокойся, места хватит для всех. Скоро улетишь домой.
Валтон улыбнулся. Наверно, он ожидал, что я улыбнусь в ответ, радуясь перспективе убраться с Мелаквина. Но я-то не смогу отсюда убраться… убийца не имеет на это права. Я попыталась изобразить улыбку, но обмануть Валтона не сумела.
- Что-то не так? - спросил он.
- Ничего. Просто… волнуюсь, что я прилетела в самый последний момент, когда работа уже почти закончена.
- Никто не поставит это тебе в вину, - заверил он меня. - Ты одна из нас, Рамос. Ты разведчик, - он дружески пожал мне руку. - Добро пожаловать в нашу семью. Как бы трудно тебе ни пришлось на Мелаквине, больше ты не одна.
Я улыбнулась… и почувствовала себя ужасно одиноко. Зачем я вообще прилетела сюда - чтобы увидеться с другими разведчиками? Валтон был искренен в своем дружелюбии, но я не находила в себе ответного отклика. В любой день он может покинуть Мелаквин. Они все его покинут.
А как же я?
НА ПУТИ ВНИЗ
Валтон показал, в каком направлении находится вход в город, и вернулся на метеостанцию. Я чувствовала, что разочаровала его, но ничего не могла с собой поделать: ответить на его спокойную жизнерадостность должным образом оказалось выше моих сил.
Следуя указаниям Валтона, мы пересекли небольшой сосновый лес и вышли на открытую местность, усыпанную валунами и гравием. На огромном камне было написано:
ПРИЛОЖИТЕ ЛАДОНЬ СЮДА
Я приложила, и дверь открылась.
Сразу за ней находился лифт. Рядом с двумя вделанными в стену кнопками кто-то написал «вверх» и «вниз». Я нажала «вниз».
Лифт начал опускаться.
- Вот мы и на месте, - сказала я Веслу.
- Здесь много проклятых разведчиков?
- Обещаю, они будут обращаться с тобой хорошо.
- Не станут шептаться за спиной? Не будут смотреть таким взглядом, будто я сказала глупость?
- Валтон же не делал этого, правда? И если кто-то из остальных посмеет, я разобью ему нос.
Я улыбнулась, но Весло не ответила мне тем же. Внезапно меня словно ударило: с тех пор, как мы оказались на борту самолета, я почти не уделяла ей внимания. С самолетом и то больше разговаривала, чем с ней.
Я похлопала ее по плечу:
- Все будет в порядке… правда.
- Я боюсь, - пробормотала она. - В животе такое… странное чувство.
- Не бойся. Что бы ни произошло между тобой и Джелкой…
- Он снова захочет дать мне свой сок? - прервала она меня.
Вот так…
- А ты хочешь этого?
- Я не из тех, кто нуждается в соке разведчика! Просто не хочу, чтобы он считал меня глупой.
- Никто и не думает, что ты…
- Они ушли, не сказав мне ни слова! Ламинир Джелка, Уллис Наар и моя сестра Еэль. Однажды утром я проснулась, а их нет. Они взяли с собой Еэль, но не меня.
Некоторое время я пристально вглядывалась в ее лицо.
- Ты сердишься на Еэль?
- Она моя сестра. Она моя сестра, но ушла с проклятыми разведчиками и бросила меня одну.
- Весло… - я обняла ее. - Теперь ты не одна. Ты со мной. Мы друзья.
Она положила голову мне на плечо и заплакала. Так мы и стояли обнявшись, когда дверь лифта открылась… и, черт меня побери, если я не попыталась отстраниться из страха, что Джелка увидит нас в такой позе. Ничего не вышло, Весло слишком сильно вцепилась в меня.
Однако по ту сторону двери нас никто не ждал.
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПРИ ВИДЕ ГОРОДА
За дверью оказался город.
Здесь, в пещере, хватало место для тысяч зданий и, возможно, для миллионов людей.
Все стеклянное. Стерильное. Пустота и печаль.
Скажите, пожалуйста, услышав словосочетание «стеклянный город», что вы представляете? Удивительную страну чудес, хрустально-сверкающую? Или, может быть, что-то более таинственное - стеклянный лабиринт, спящий в вечных сумерках? Тогда вы не понимаете чудовищного однообразия этого зрелища. Никаких красок. Никакой жизни: ни травы, ни деревьев, ни безобидных ящериц, греющихся на солнце, ни голубей, с важным видом расхаживающих по скверам. Ни запахов рыночной площади. Ни спортивных площадок.
Ничего, кроме безбрежного стеклянного кладбища.
Не знаю, что Лига задумала в отношении Мелаквина. Как четыре тысячи лет назад среагировали люди, увидев свой новый дом? Они имели пищу и воду, в их распоряжении были величайшие достижения медицины, искусственная кожа и послушный ИИ - чтобы помогать им, обучать их. Отказаться от всего этого было практически невозможно… но и жить со всем этим нелегко, здесь, в городе, лишенном запаха и цвета.
Возможно, я не права. Возможно, те древние люди наполняли улицы музыкой, рисовали фрески на стеклянных поверхностях. Наконец-то они освободились от страха и нужды; их прекрасные дети никогда не будут голодать, превращаясь в живые трупы, и харкать кровью из-за того, что их сжирает туберкулез. Может быть, те первые люди жили в радости и умирали в мире, веря, что попали в самый настоящий рай.
Это было четыре тысячи лет назад: время, которое называется рассветом человеческой цивилизации. Если первые поколения и разрисовывали стены, краски давно осыпались. Если они пели и танцевали, их мелодии забыты. Люди, живущие на этой планете, измельчали; когда те, кто имел плоть и кровь, умерли, плоды их трудов погибли, и осталось лишь бессмертное стекло.
Стеклянные здания. Стеклянные люди, не создающие ни произведений искусства, ни песен.
Была ли эта проблема чисто физической - недоразвитие каких-то желез? Лига что-то упустила, создавала новую версию человечества? Или то была социальная проблема? Если страха смерти нет, а дети рождаются редко, может быть, желание оставить что-то после себя угасает?
Я не знала. Однако в чем бы ни состояло искажение жизненных установок на Мелаквине, оно затронуло все поселения планеты - что само по себе поразительно, - и это случилось так давно, что причину установить невозможно.
Стеклянный город. Не сомневаюсь, Веслу он казался прекрасным, она ведь тоже стеклянная.
НАДПИСИ
Мне никогда не нравились пещеры - я почти физически ощущала давящий вес всей этой породы наверху - но эта пещера была настолько велика, что я практически не испытывала опасений. Кроме того, унылую однотонность скалы оживляли жилы розового кварца, зеленого полевого шпата и других окрашенных минералов.
Другое разнообразие вносила надпись, небрежно выведенная черными буквами на ближайшем здании:
ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС, РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА!
МЫ НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ
МЫ ПОКАЖЕМ ИМ, ЧТО ЗНАЧИТ РАСХОДНЫЙ МАТЕРИАЛ!
- Что там написано? - поинтересовалась Весло.
- Приветствие. Нам сообщают, что мы на верном пути.
- Очень большой город. - Весло обводила взглядом башни и дома.
- Держись, - я сжала ее руку, испытывая неловкость от прикосновения к ней и ругая себя за это. - Валтон сказал, нужно идти к центру города.
Шли мы долго; уж слишком велик был город. Люди, прежде жившие в хижинах или мазанках, должно быть, испытали чувство страха, обнаружив, что в их распоряжении такое огромное пространство. И опять же, привыкнув к жизни на открытом воздухе, они наверняка чувствовали себя стесненно. Мы шли по широкому проспекту; на некоторых стенах были надписи:
ПРОДОЛЖАЙТЕ ИДТИ
РАЗВОРОТА НЕТ
ТЕПЕРЬ УЖЕ СКОРО
Наверняка они хотели развлечь себя в пустом городе.
НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СИГНАЛИТЬ НА ПОВОРОТАХ
ОСТОРОЖНО, ОЛЕНИ
ВСЕ МАШИНЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОСНАЩЕНЫ ФАРАМИ
Я не переводила надписи Веслу - некоторые шутки не стоят того, чтобы объяснять их.
МУСОР
Чем ближе к центру, тем больше мусора я видела. Сначала это был просто тонкий слой пыли на зданиях; потом груды песка по краям проспекта; потом пятна жира или электролита, заметно выделяющиеся на белой бетонной мостовой.
- Тут так грязно, - с удовлетворенным видом заявила Весло. - В моем доме никогда не будет так грязно.
- Ты сама там убираешься?
- Нет, - чуть ли не с обидой ответила она. - Этим занимаются машины.
- В этом городе есть точно такие же машины, иначе бы тут все заросло грязью. Видимо, разведчики выбрасывают больше мусора, чем система в состоянии переработать. Или, возможно, они используют машины-уборщики для других целей.
«Скорее всего, разбирают их на детали», - подумала я. Такой человек, как Джелка, не задумываясь, пожертвует механическим сборщиком мусора, чтобы восстановить космический корабль.
- Значит, это разведчики развели тут такую грязь? - обрадовалась Весло. - Ха! Проклятые разведчики!
- Наверно, тебе не следует так говорить. Разве ты не хочешь поладить с остальными?
- Я их пока не знаю, - ответила она. - Если они окажутся очень глупыми, может, мне захочется избить их.
- Пожалуйста, Весло! Ты мой друг, и они мои друзья. Я очень огорчусь, если ты начнешь драться.
- Я не стану драться просто так, если они не заслуживают этого. - Судя по ее тону, они, скорее всего, будут «заслуживать этого».
- Весло, если в тебе говорит ревность из-за того, что у меня есть другие друзья…
- Фестина! - послышался голос сзади.
Джелка.
ПЕРЕМЕНА
Волос у него не было. Что тут удивительного, спрашивается? Тот же лысый череп, покрытый струпьями; они лишь сильнее воспалялись и даже кровоточили, если он надевал парик.
По какой-то неясной для меня причине, я думала, что у него теперь появились волосы. Я не говорила себе: «Техника Мелаквина помогла мне, значит, она должна помочь и ему», просто почему-то решила, что у Джелки выросли волосы и теперь он энергичный, мускулистый и красивый. Одним словом, само совершенство.
До идеала Джелке, изможденному, задерганному, было далеко. Он и раньше не отличался упитанностью, но теперь выглядел так, словно не ел и не спал несколько дней. Рубашка с длинными рукавами не могла скрыть этого; она, скорее всего, была продуктом местного синтезатора - на вид сотканная из стеклянных нитей, но так искусно переплетенных, что казалась непрозрачной. Вряд ли Джелка носил ее из-за этого мишурного блеска, скорее всего, синтезаторы просто не производили ничего другого. Но рубашка на нем выглядела настолько не к месту - точно роскошная серебристая парча на плечах узника, которого долго держали на голодном пайке.
- Фестина? - просто сказал Ламинир.
- Да.
- Ты тоже здесь?
- Да.
- Ты изменилась.
- Правда?
- Да.
Он говорил безо всякого выражения - ни намека на радость по поводу встречи со старым другом, ни хотя бы вежливой улыбки, обращенной к товарищу-разведчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44