- Ну, компьютер дает семьдесят процентов вероятности, что к югу от восточного озера был лесной пожар, от десяти до тридцати лет тому назад… но захватил лишь несколько десятков гектаров. Недостаточно, чтобы объяснить эту нестыковку. Может, на Мелаквине развился вид особо агрессивной травы, которой не требуется много света? Вот она и губит деревья, лишая пищи их корни…
- Ярун хватается за соломинку, - пояснила я адмиралу. - Суть в том, что местность больше похожа на культивируемую, чем на дикую. Не луга, а очищенные от деревьев поля.
- Есть реальные признаки того, что земля возделывается? - спросил Чи.
- Нет… Но зонды охватывают очень большую область. Они запросто могут пропустить следы возделывания земли на уровне садовых делянок. Или больших полей, остающихся под паром больше пяти - десяти лет.
- Разумные существа! - произнесла Проуп тоном, который должен был звучать драматически. И приняла очередную позу - прикованные к монитору глаза сощурены, голова откинута назад. - По-твоему, это может быть мир разумных существ, когда-то великий, а теперь пришедший в упадок? Однако даже если сейчас планета опустела, что-то должно оставаться. Что-то, что убивало прежде и будет убивать снова…
- Дерьмо, - пробормотал Чи. - Говорил же я Совету, что дешевое чтиво не годится в качестве факультативного курса для будущих космонавтов.
ОЗЕРО
- Давайте получше рассмотрим вот это озеро, - я указала на то, что находилось у нижней границы экрана.
- Почему? - спросил Чи.
- Оно ближе всех к экватору. Зима в районе озер на подходе, и мне не хочется отморозить хвост, когда мы высадимся.
- Разведчик Рамос выросла в очень теплом климате, - объяснил Ярун адмиралу. - Она терпеть не может холода.
Я не попалась на эту удочку. Планета моего напарника больше полугода утопает в снегу, и у его народа развилось нездоровое благоговение перед минусовыми температурами. Они приписывают леденящему холоду всякие благотворные свойства: он развивает выносливость, физическую и духовную силу… Я же могу сказать по этому поводу, что он развивает лишь иррациональное презрение к тем, кому не повезло родиться посреди снега и льда.
- Ярун, посмотри южное озеро, - велела я, - и его южное побережье.
Он застучал по клавишам. Далеко под нами один из четырех зондов стрелой полетел к воде и вошел в нее, потеряв большую часть своей скорости. Всплеск был достаточно велик, чтобы его смогли зарегистрировать три других зонда; на карте возникло красное пятно, помечающее место погружения, и медленно угасло, когда компьютер обработал и зафиксировал данные.
- Вода чистая, - говорил Ярун по мере того, как утонувший зонд начал передавать данные. - Обычные естественные микроэлементы; никаких при знаков промышленных отходов. Количество микроорганизмов минимально.
- Это что-нибудь значит? - спросила Проуп.
- Скорее всего, нет, - ответила я. - На количество микроорганизмов в любой данной местности могут воздействовать самые простые факторы - сильное течение, к примеру, или недавний дождь.
- Тем не менее… в этом есть что-то зловещее, правда?
Я вообще не стала ей отвечать.
ОБРЫВИСТЫЕ БЕРЕГА
- Давай сосредоточимся на вон тех обрывистых берегах, - я указала на южную часть побережья.
- Почему здесь? - спросил Чи, пока Ярун посылал три оставшихся зонда в низкий полет.
Я сама застучала по клавишам, увеличивая масштаб.
- Сверху нам обеспечен хороший обзор. Если придется там задержаться, в нашем распоряжении будет свежая вода, но в краткосрочном плане не придется иметь дело с живностью, которой, конечно, много на побережье.
- А вдруг что-то очень скверное нападет на вас и сбросит с обрыва? - спросила Проуп.
- Если мы увидим что-то по-настоящему скверное, я сама спрыгну с обрыва, - ответила я. - Костюмы защитят нас от удара, а прыжок далеко вниз - прекрасный способ быстро уклониться от борьбы.
Судя по выражению лица Проуп, было ясно, что она думает о людях, предпочитающих спрыгнуть с утеса, а не встретиться лицом к лицу с чем-то очень скверным; и все же язык капитан придержала.
КАРТИНКИ
- Картинки, - сообщил Ярун.
Карта на экране замерцала, сменившись изображением залитого солнцем луга, усыпанного желтыми цветами. С одной стороны уходило в небо лиственное дерево, похожее на клен. В ветвях порхала птица, но слишком быстро, чтобы как следует разглядеть ее; по крайней мере, у нее было два крыла, маленькая голова и черное или темно-коричневое тело. На расстоянии нескольких десятков метров позади дерева начинался обрыв к искрящемуся голубому озеру.
Изображение медленно смещалось в сторону по мере полета зонда. Мы увидели сероватое обнажение горных пород, новые лиственные деревья, кусты. Что-то или кто-то мелькал в этих зарослях, и разум подсказал мне - «кролик»… однако разведчик должен избегать скороспелых суждений. Человеческий мозг по-прежнему безнадежно цепляется за Старую Землю и всегда интерпретирует любой мимолетный образ как земной, независимо от того, насколько чужеродно на самом деле создание.
- Переместись на десять километров к востоку, - попросила я, и Ярун застучал по клавишам.
Проуп усмехнулась:
- По-твоему, этот луг выглядит слишком опасным?
Я сделала жест в сторону экрана:
- Вы не заметили, что в зарослях бегают животные?
- Ты боишься таких маленьких зверей?
- Я отношусь к таким маленьким зверям настороженно, - ответила я, - потому что боюсь того, от кого они, возможно, убегают.
МЫ ДЕЛАЕМ ВЫБОР
Картинка сменилась изображением, поступившим от другого зонда; теперь мы как бы парили над озером и смотрели на обрывистый берег снизу. Склон утеса зарос травой и низкорослым кустарником. Здесь и там виднелись пятна голой песчаной почвы, скорее всего, оставшиеся после весенних ручьев. Эрозия медленно разъедала верхнюю часть утеса; в одном месте край обрушился, и пласт земли утащил за собой большую полосу зарослей.
Зонд летел в сторону суши, медленно поднимаясь, и это дало нам возможность увидеть, что находится наверху: еще один усыпанный цветами луг, с разбросанными на нем камнями, покрытыми лишайником. Совсем недалеко от края утеса параллельно ему тянулось глубокое ущелье - скорее всего, русло ручья, пробившего себе путь к озеру. На склонах ущелья росли деревья, однако на равнине их не было.
- Вот пример того, о чем мы говорили, - сказала я, указывая на экран. - Если деревья растут на склонах ущелья, значит, они должны расти и на полях - им легче укореняться на ровной поверхности, чем на наклонной. Однако впечатление такое, будто равнина расчищена от них.
- И ты снова дрожишь от страха? - спросила Проуп.
- Ничуть, - я сделала все, чтобы сдержаться. - Расчищенная местность хорошо подходит для высадки. Меньше вероятность удариться при падении, и ничто не мешает разглядеть тварей, которые кинутся, чтобы сожрать вас, - я посмотрела на Яруна. - Что скажешь?
Вместо ответа он начал медленно поворачивать картинку на экране на 360 градусов. Луг выглядел очень мирно - никакого движения в мягко покачивающейся под ветром траве.
- Сенсоры улавливают насыщенную животную жизнь, - сообщил мой напарник, - но ничего крупного. В основном, насекомые. Изредка полевые мыши. Точнее говоря, какие-то теплокровные животные размером с полевую мышь.
- Есть какие-нибудь соображения? - спросила я, ни к кому не обращаясь. Проуп выглядела так, словно хотела съязвить, но понимала, что это лишь затянет дело. - Ладно, - сказала я Яруну. - Запускай зонд, который послужит якорем для «сперматозоида». Бессмертие ждет.
ЧАСТЬ V ВЫСАДКА
НАШИ КАМЕРЫ ПОДГОТОВКИ
На Палисандре» было четыре камеры подготовки, предназначавшиеся для разведчиков. Это вопрос престижа. На фрегате всего две таких камеры; легкий крейсер должен во всех отношениях превосходить фрегат, поэтому на нем имелись три камеры подготовки; а тяжелый крейсер типа «Палисандра» просто обязан быть еще лучше и потому располагал четырьмя.
На кораблях всех трех типов было всего по два разведчика - лишние не попадали в категорию престижа.
ОБЛАЧЕНИЕ В КОСТЮМ
Каждый из нас одевался поодиночке - мы с Яруном где обычно, Чи - в одной из запасных камер. Облачение в костюм - несложная процедура; я стояла, не двигаясь, в одном нижнем белье, а всю работу выполнял робот. Материал защитного костюма очень жесткий. Раз в полгода проводились учения, включавшие и аварийную ситуацию, когда приходилось надевать и снимать костюм без помощи робота, и в результате от напряжения всегда болели руки.
Адмирал закричал через стену:
- «А в шатрах хлопочут оружейники, скрепляя на рыцарях доспехи молотком; растет зловещий шум приготовлений». Откуда это, Рамос?
- Шекспир… «Генрих V»! - ответила я, радуясь, что каким-то чудом вспомнила, и от всей души надеясь, что Чи не станет цитировать «Тимона Афинского».
«Тимона» я пропустила; Джелка как раз согласился встретиться со мной, и это привело меня в такое возбуждение, что я три дня не могла ни на чем сосредоточиться.
«Глаза» робота принялись сканировать каждый шов, каждое соединение, проверяя, нет ли крошечных трещин. «Глаз» было восемь, размером с мой мизинец, каждый на конце металлического щупальца, извивающегося, точно кошачий хвост. Ярун дал им всем имена: Гретхен, Робстер, Клинки, Фэнг… я забыла остальные. Он утверждал, что каждый из них обладает своей индивидуальностью, но, думаю, это была просто шутка.
Глаза поворачивались, осуществляя последнюю проверку - в области промежности, подмышек и шеи, которая, как говорила мама, у меня всегда была грязная, - после чего щупальца втянулись в стены, и начался процесс стерилизации. Я ничего не видела; щиток шлема сделался непрозрачным, чтобы защитить глаза от залпа микроволн. Тем не менее я знала, что подвергаюсь воздействию ультрафиолета, гамма-излучения и еще нескольких более экзотических видов энергии, которые, как считала Лига Наций, необходимы, чтобы очистить поверхность костюма от всех возможных загрязняющих веществ.
Каждый раз, готовясь к высадке, мы скрупулезно следовали этой процедуре - в особенности если речь шла о планетах, где может быть разумная жизнь. Это опасно - тащить за собой на планету чужеродные микроорганизмы.
Стерилизующая бомбардировка была еще одной причиной, почему мы предпочитали, чтобы роботы запечатывали нас в защитные костюмы. Если прикасаться к внешней поверхности костюма голыми руками, на ней остаются отпечатки пальцев, которые под воздействием стерилизующей энергии приобретают вид коричневых, напоминающих ожоги пятен. В результате костюм выглядит так, словно ребенок вытер испачканные шоколадом руки о его снежно-белую поверхность.
Другие разведчики не станут дразнить тебя по этому поводу, но космонавты никогда не упустят случая поиздеваться.
РАЗМИНКА
Когда завершается стерилизация, раздается сигнал и вспыхивает голубая надпись:
«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДЕЛАЙТЕ УПРАЖНЕНИЯ».
Предполагается, что на протяжении пяти минут мы будем двигаться в костюме - потягиваться, брать в руки небольшие предметы, сгибать и разгибать колени и прочее в том же духе. Адмиралтейство называет это время «Периодом разминки», а разведчики - просто разминкой.
Предписанные нам упражнения появились в результате вмешательства некой консультантки Адмиралтейства: она примерила защитный костюм и обнаружила (к собственному удивлению), что не может свободно действовать в нем. Неважно, что большую часть четырех лет обучения в Академии разведчики проводят в защитных костюмах. Неважно, что ко времени выпуска мы чувствуем себя «как дома» именно в них, а не в уличной одежде. В один прекрасный день консультантка надела костюм и почувствовала себя в нем неуклюжей; естественно, Адмиралтейство тут же согласилось с тем, что ее идеи относительно защитных костюмов должны стать частью флотской политики.
В действительности разведчики используют пять минут разминки, чтобы облегчиться. Защитный костюм очень хорошо перерабатывает отходы, перегоняя жидкости в охлаждающую воду и спрессовывая твердые вещества в кубики, которые позже идут на удобрение грибов; однако фактически, чтобы все это сработало, необходимо очень внимательно сосредоточиться на регулировке нужных клапанов, трубок и отверстий тела. Лучше облегчиться на корабле, чем делать это в стрессовых условиях чужой планеты. Кроме того, думая о механизме опорожнения мочевого пузыря, отвлекаешься от мыслей о высадке. И в случае небрежности костюм будет вонять мочой. Любому разведчику иногда приходится жестоко расплачиваться за свою невнимательность; даже полезно, если неприятный запах будет напоминать об этом на протяжении нескольких часов.
ПОСЛЕДНЯЯ МИНУТА
Надпись «ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДЕЛАЙТЕ УПРАЖНЕНИЯ» погасла. Это означало, что осталась одна минута. Еще одна минута разминки.
На протяжении этой минуты одни разведчики молятся. Другие поют. Третьи обсуждают последние детали высадки по радио. Четвертые вспоминают о чем-то - большом или незначительном - в чем раскаиваются или о чем сожалеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Ярун хватается за соломинку, - пояснила я адмиралу. - Суть в том, что местность больше похожа на культивируемую, чем на дикую. Не луга, а очищенные от деревьев поля.
- Есть реальные признаки того, что земля возделывается? - спросил Чи.
- Нет… Но зонды охватывают очень большую область. Они запросто могут пропустить следы возделывания земли на уровне садовых делянок. Или больших полей, остающихся под паром больше пяти - десяти лет.
- Разумные существа! - произнесла Проуп тоном, который должен был звучать драматически. И приняла очередную позу - прикованные к монитору глаза сощурены, голова откинута назад. - По-твоему, это может быть мир разумных существ, когда-то великий, а теперь пришедший в упадок? Однако даже если сейчас планета опустела, что-то должно оставаться. Что-то, что убивало прежде и будет убивать снова…
- Дерьмо, - пробормотал Чи. - Говорил же я Совету, что дешевое чтиво не годится в качестве факультативного курса для будущих космонавтов.
ОЗЕРО
- Давайте получше рассмотрим вот это озеро, - я указала на то, что находилось у нижней границы экрана.
- Почему? - спросил Чи.
- Оно ближе всех к экватору. Зима в районе озер на подходе, и мне не хочется отморозить хвост, когда мы высадимся.
- Разведчик Рамос выросла в очень теплом климате, - объяснил Ярун адмиралу. - Она терпеть не может холода.
Я не попалась на эту удочку. Планета моего напарника больше полугода утопает в снегу, и у его народа развилось нездоровое благоговение перед минусовыми температурами. Они приписывают леденящему холоду всякие благотворные свойства: он развивает выносливость, физическую и духовную силу… Я же могу сказать по этому поводу, что он развивает лишь иррациональное презрение к тем, кому не повезло родиться посреди снега и льда.
- Ярун, посмотри южное озеро, - велела я, - и его южное побережье.
Он застучал по клавишам. Далеко под нами один из четырех зондов стрелой полетел к воде и вошел в нее, потеряв большую часть своей скорости. Всплеск был достаточно велик, чтобы его смогли зарегистрировать три других зонда; на карте возникло красное пятно, помечающее место погружения, и медленно угасло, когда компьютер обработал и зафиксировал данные.
- Вода чистая, - говорил Ярун по мере того, как утонувший зонд начал передавать данные. - Обычные естественные микроэлементы; никаких при знаков промышленных отходов. Количество микроорганизмов минимально.
- Это что-нибудь значит? - спросила Проуп.
- Скорее всего, нет, - ответила я. - На количество микроорганизмов в любой данной местности могут воздействовать самые простые факторы - сильное течение, к примеру, или недавний дождь.
- Тем не менее… в этом есть что-то зловещее, правда?
Я вообще не стала ей отвечать.
ОБРЫВИСТЫЕ БЕРЕГА
- Давай сосредоточимся на вон тех обрывистых берегах, - я указала на южную часть побережья.
- Почему здесь? - спросил Чи, пока Ярун посылал три оставшихся зонда в низкий полет.
Я сама застучала по клавишам, увеличивая масштаб.
- Сверху нам обеспечен хороший обзор. Если придется там задержаться, в нашем распоряжении будет свежая вода, но в краткосрочном плане не придется иметь дело с живностью, которой, конечно, много на побережье.
- А вдруг что-то очень скверное нападет на вас и сбросит с обрыва? - спросила Проуп.
- Если мы увидим что-то по-настоящему скверное, я сама спрыгну с обрыва, - ответила я. - Костюмы защитят нас от удара, а прыжок далеко вниз - прекрасный способ быстро уклониться от борьбы.
Судя по выражению лица Проуп, было ясно, что она думает о людях, предпочитающих спрыгнуть с утеса, а не встретиться лицом к лицу с чем-то очень скверным; и все же язык капитан придержала.
КАРТИНКИ
- Картинки, - сообщил Ярун.
Карта на экране замерцала, сменившись изображением залитого солнцем луга, усыпанного желтыми цветами. С одной стороны уходило в небо лиственное дерево, похожее на клен. В ветвях порхала птица, но слишком быстро, чтобы как следует разглядеть ее; по крайней мере, у нее было два крыла, маленькая голова и черное или темно-коричневое тело. На расстоянии нескольких десятков метров позади дерева начинался обрыв к искрящемуся голубому озеру.
Изображение медленно смещалось в сторону по мере полета зонда. Мы увидели сероватое обнажение горных пород, новые лиственные деревья, кусты. Что-то или кто-то мелькал в этих зарослях, и разум подсказал мне - «кролик»… однако разведчик должен избегать скороспелых суждений. Человеческий мозг по-прежнему безнадежно цепляется за Старую Землю и всегда интерпретирует любой мимолетный образ как земной, независимо от того, насколько чужеродно на самом деле создание.
- Переместись на десять километров к востоку, - попросила я, и Ярун застучал по клавишам.
Проуп усмехнулась:
- По-твоему, этот луг выглядит слишком опасным?
Я сделала жест в сторону экрана:
- Вы не заметили, что в зарослях бегают животные?
- Ты боишься таких маленьких зверей?
- Я отношусь к таким маленьким зверям настороженно, - ответила я, - потому что боюсь того, от кого они, возможно, убегают.
МЫ ДЕЛАЕМ ВЫБОР
Картинка сменилась изображением, поступившим от другого зонда; теперь мы как бы парили над озером и смотрели на обрывистый берег снизу. Склон утеса зарос травой и низкорослым кустарником. Здесь и там виднелись пятна голой песчаной почвы, скорее всего, оставшиеся после весенних ручьев. Эрозия медленно разъедала верхнюю часть утеса; в одном месте край обрушился, и пласт земли утащил за собой большую полосу зарослей.
Зонд летел в сторону суши, медленно поднимаясь, и это дало нам возможность увидеть, что находится наверху: еще один усыпанный цветами луг, с разбросанными на нем камнями, покрытыми лишайником. Совсем недалеко от края утеса параллельно ему тянулось глубокое ущелье - скорее всего, русло ручья, пробившего себе путь к озеру. На склонах ущелья росли деревья, однако на равнине их не было.
- Вот пример того, о чем мы говорили, - сказала я, указывая на экран. - Если деревья растут на склонах ущелья, значит, они должны расти и на полях - им легче укореняться на ровной поверхности, чем на наклонной. Однако впечатление такое, будто равнина расчищена от них.
- И ты снова дрожишь от страха? - спросила Проуп.
- Ничуть, - я сделала все, чтобы сдержаться. - Расчищенная местность хорошо подходит для высадки. Меньше вероятность удариться при падении, и ничто не мешает разглядеть тварей, которые кинутся, чтобы сожрать вас, - я посмотрела на Яруна. - Что скажешь?
Вместо ответа он начал медленно поворачивать картинку на экране на 360 градусов. Луг выглядел очень мирно - никакого движения в мягко покачивающейся под ветром траве.
- Сенсоры улавливают насыщенную животную жизнь, - сообщил мой напарник, - но ничего крупного. В основном, насекомые. Изредка полевые мыши. Точнее говоря, какие-то теплокровные животные размером с полевую мышь.
- Есть какие-нибудь соображения? - спросила я, ни к кому не обращаясь. Проуп выглядела так, словно хотела съязвить, но понимала, что это лишь затянет дело. - Ладно, - сказала я Яруну. - Запускай зонд, который послужит якорем для «сперматозоида». Бессмертие ждет.
ЧАСТЬ V ВЫСАДКА
НАШИ КАМЕРЫ ПОДГОТОВКИ
На Палисандре» было четыре камеры подготовки, предназначавшиеся для разведчиков. Это вопрос престижа. На фрегате всего две таких камеры; легкий крейсер должен во всех отношениях превосходить фрегат, поэтому на нем имелись три камеры подготовки; а тяжелый крейсер типа «Палисандра» просто обязан быть еще лучше и потому располагал четырьмя.
На кораблях всех трех типов было всего по два разведчика - лишние не попадали в категорию престижа.
ОБЛАЧЕНИЕ В КОСТЮМ
Каждый из нас одевался поодиночке - мы с Яруном где обычно, Чи - в одной из запасных камер. Облачение в костюм - несложная процедура; я стояла, не двигаясь, в одном нижнем белье, а всю работу выполнял робот. Материал защитного костюма очень жесткий. Раз в полгода проводились учения, включавшие и аварийную ситуацию, когда приходилось надевать и снимать костюм без помощи робота, и в результате от напряжения всегда болели руки.
Адмирал закричал через стену:
- «А в шатрах хлопочут оружейники, скрепляя на рыцарях доспехи молотком; растет зловещий шум приготовлений». Откуда это, Рамос?
- Шекспир… «Генрих V»! - ответила я, радуясь, что каким-то чудом вспомнила, и от всей души надеясь, что Чи не станет цитировать «Тимона Афинского».
«Тимона» я пропустила; Джелка как раз согласился встретиться со мной, и это привело меня в такое возбуждение, что я три дня не могла ни на чем сосредоточиться.
«Глаза» робота принялись сканировать каждый шов, каждое соединение, проверяя, нет ли крошечных трещин. «Глаз» было восемь, размером с мой мизинец, каждый на конце металлического щупальца, извивающегося, точно кошачий хвост. Ярун дал им всем имена: Гретхен, Робстер, Клинки, Фэнг… я забыла остальные. Он утверждал, что каждый из них обладает своей индивидуальностью, но, думаю, это была просто шутка.
Глаза поворачивались, осуществляя последнюю проверку - в области промежности, подмышек и шеи, которая, как говорила мама, у меня всегда была грязная, - после чего щупальца втянулись в стены, и начался процесс стерилизации. Я ничего не видела; щиток шлема сделался непрозрачным, чтобы защитить глаза от залпа микроволн. Тем не менее я знала, что подвергаюсь воздействию ультрафиолета, гамма-излучения и еще нескольких более экзотических видов энергии, которые, как считала Лига Наций, необходимы, чтобы очистить поверхность костюма от всех возможных загрязняющих веществ.
Каждый раз, готовясь к высадке, мы скрупулезно следовали этой процедуре - в особенности если речь шла о планетах, где может быть разумная жизнь. Это опасно - тащить за собой на планету чужеродные микроорганизмы.
Стерилизующая бомбардировка была еще одной причиной, почему мы предпочитали, чтобы роботы запечатывали нас в защитные костюмы. Если прикасаться к внешней поверхности костюма голыми руками, на ней остаются отпечатки пальцев, которые под воздействием стерилизующей энергии приобретают вид коричневых, напоминающих ожоги пятен. В результате костюм выглядит так, словно ребенок вытер испачканные шоколадом руки о его снежно-белую поверхность.
Другие разведчики не станут дразнить тебя по этому поводу, но космонавты никогда не упустят случая поиздеваться.
РАЗМИНКА
Когда завершается стерилизация, раздается сигнал и вспыхивает голубая надпись:
«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДЕЛАЙТЕ УПРАЖНЕНИЯ».
Предполагается, что на протяжении пяти минут мы будем двигаться в костюме - потягиваться, брать в руки небольшие предметы, сгибать и разгибать колени и прочее в том же духе. Адмиралтейство называет это время «Периодом разминки», а разведчики - просто разминкой.
Предписанные нам упражнения появились в результате вмешательства некой консультантки Адмиралтейства: она примерила защитный костюм и обнаружила (к собственному удивлению), что не может свободно действовать в нем. Неважно, что большую часть четырех лет обучения в Академии разведчики проводят в защитных костюмах. Неважно, что ко времени выпуска мы чувствуем себя «как дома» именно в них, а не в уличной одежде. В один прекрасный день консультантка надела костюм и почувствовала себя в нем неуклюжей; естественно, Адмиралтейство тут же согласилось с тем, что ее идеи относительно защитных костюмов должны стать частью флотской политики.
В действительности разведчики используют пять минут разминки, чтобы облегчиться. Защитный костюм очень хорошо перерабатывает отходы, перегоняя жидкости в охлаждающую воду и спрессовывая твердые вещества в кубики, которые позже идут на удобрение грибов; однако фактически, чтобы все это сработало, необходимо очень внимательно сосредоточиться на регулировке нужных клапанов, трубок и отверстий тела. Лучше облегчиться на корабле, чем делать это в стрессовых условиях чужой планеты. Кроме того, думая о механизме опорожнения мочевого пузыря, отвлекаешься от мыслей о высадке. И в случае небрежности костюм будет вонять мочой. Любому разведчику иногда приходится жестоко расплачиваться за свою невнимательность; даже полезно, если неприятный запах будет напоминать об этом на протяжении нескольких часов.
ПОСЛЕДНЯЯ МИНУТА
Надпись «ПОЖАЛУЙСТА, ПРОДЕЛАЙТЕ УПРАЖНЕНИЯ» погасла. Это означало, что осталась одна минута. Еще одна минута разминки.
На протяжении этой минуты одни разведчики молятся. Другие поют. Третьи обсуждают последние детали высадки по радио. Четвертые вспоминают о чем-то - большом или незначительном - в чем раскаиваются или о чем сожалеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44