– Мой тебе совет, Тигренок. В следующий раз будь осторожнее в выборе работодателя.
– Спасибо за совет, – ответил Ногар.
Минут через двадцать участок восточного берега Кайахога-Ривер в районе бара «Зеро» озаряли красно-синие вспышки мигалок десятка полицейских машин. Хотя именно Ногар вызвал полицию, сейчас ему приходилось сидеть, поджав хвост, на заднем сиденье очень тесного седана «Шеви Калдера». Хорошо хоть, пинки не надели на него наручники – не то, чтобы они не пытались, просто у полицейских, обслуживающих деловую часть города, что располагалась достаточно далеко от Моро-Тауна, не нашлось подходящих «браслетов» для тигра. Они ограничились тем, что затолкали Ногара на заднее сиденье и держались от него на приличном расстоянии.
Ногар поерзал, стараясь придать хвосту более удобное положение, и выглянул из окна на реку. Несколько сотен метров воды отражали свет полицейских мигалок. На противоположном берегу высились здания делового центра, Вест-Сайда. В эти ночные часы громадные строения были настолько темны, что казались колоссальными черными дырами, вырезанными в ночном небе.
Ногар посмотрел в противоположные окна на вход в «Зеро». Команда полицейских медэкспертов уже работала внутри бара. Мэнни тоже был там. Ногар едва успел перекинуться с ним парой слов, прежде чем его засунули в машину.
Двадцать пять сотен баксов накрылись. Близился конец месяца, а на банковском счету Ногара осталось всего около двухсот долларов. Так тебе и надо, идиот, – горько подумал тигр. Дернул же тебя черт работать на сутенера!
Ногар помотал головой. Ну ладно, хватит самобичевания. И не в такие переделки приходилось попадать. Все образуется.
Начал накрапывать дождик, и отражения на воде подернулись легкой рябью.
Услыхав визг автомобильных покрышек по асфальту, Ногар обернулся и посмотрел в заднее стекло. На огороженную стоянку вихрем ворвался «Додж-Хавьер» тошнотворно-зеленого цвета без левого переднего крыла и замер в нескольких сантиметрах от бордюрного камня.
Харск, скорее всего он, – подумал Ногар.
Так и есть. Дверца со стороны водителя открылась, и из «Доджа» без опознавательных знаков выбрался лысый негр. Ногар никогда не мог понять, чем руководствуются люди, когда хотят определить, красив человек или безобразен. Но даже ему, тигру, черное лицо Харска, напоминавшее бугристый кусок угля, казалось уродливым.
Харск работал детективом в полицейском участке, контролирующем Моро-Таун. В сферу его полномочий входили дела, связанные не только с моро, но и с любым «продуктом» генной инженерии. Поскольку все действующие лица разыгравшейся в «Зеро» трагедии – жертвы, подозреваемый, свидетель – находились в его юрисдикции, именно Харску надлежало раскручивать это дело.
Судя по мрачному виду, такая перспектива мало радовала чернокожего детектива.
Он несколько секунд постоял под усиливающимся дождем, оглядывая место действия – кареты скорой помощи, микроавтобус судмедэкспертизы, патологоанатомический фургон Мэнни, дюжину патрульных машин и несколько полицейских легковушек без опознавательных знаков. Даже с двадцатиметрового расстояния, разделявшего Раджастана и Харска, тигр мог слышать злобное ворчание сыщика.
После беглого осмотра окрестностей Харск наметил себе цель – полисмена в форме, одиноко стоящего у входа в «Зеро». Харску, похоже, требовалось разрядиться на ком-то. Полисмену не повезло. Харск, очевидно, выбрал его в качестве жертвы потому, что парень невозмутимо потягивал кофе из пластикового стаканчика. Харск, набычившись, подошел к часовому и начал ему что-то выговаривать, сопровождая словесную взбучку выразительной жестикуляцией. Бедняга часовой прикусил нижнюю губу и сдержанно кивал, не смея взглянуть в лицо разбушевавшемуся боссу.
Харск указал на «Калдеру», в которой сидел Ногар, и прокричал что-то, чего тигр не смог разобрать. Полисмен пожал плечами и попытался вставить слово в бурный монолог детектива, но Харск оборвал его, выхватил из рук парня стаканчик с кофе и легонько подтолкнул его к двери бара.
Ногар пожалел, что не обладает умением понимать, как глухонемые, речь по движению губ.
Полисмен вошел внутрь, а Харск направился к «Калдере». Отхлебнув кофе, он поморщился, посмотрел в стаканчик, покачал головой и раздраженно отшвырнул его в сторону.
Подойдя к автомобилю, Харск резко открыл дверцу.
– Раджастан, как я догадался, что ты будешь вовлечен в эту заваруху?
– На основе дедуктивного метода, вероятно.
Харск хрюкнул.
– Выметайся-ка на хрен из патрульной машины. Мы совсем недавно получили несколько новых тачек, и не стоит мусорить в них линялой шерстью.
Ногар, согнувшись в три погибели, выбрался наружу и потянулся. Шерсть его сразу же стала намокать от мелкого ровного дождя. Надо было прихватить шинель, отправляясь на встречу с этим ублюдком, Нугоей…
– Не желаешь принести извинения за то, что со мной обращались, как с подозреваемым? Я не заслужил подобного отношения к себе.
– Скажи спасибо, что какой-нибудь из здешних ковбоев не влепил тебе пулю в лоб. Некоторые из этих ребятишек только что закончили полицейскую школу и имеют склонность к медвежьей болезни при виде моро. Впрочем, тебе и не место в этом районе. Какого хрена ты здесь ошиваешься?
– Нугоя был моим клиентом.
Харск внимательно посмотрел на Ногара.
– С каких пор ты предлагаешь свои услуги сутенерам? А дальше что? Продашься торговцам флашем?
Не отдавая себе отчета в том, что он такое делает, Ногар угрожающе поднял правую руку с выпущенными когтями. Лицо Харска искривилось в мерзкой ухмылочке.
– Давай, давай, блудливый котяра. Помнишь, как это называется? Нападение на представителя правоохранительных органов, находящегося при исполнении служебных обязанностей. Давно не любовался небом в крупную клетку? Так я тебе устрою переезд на новую квартиру.
Ногар сделал несколько глубоких вдохов и медленно опустил руку.
– Извини.
– Бог простит, – осклабился Харск.
В дверях «Зеро» показалась гибкая фигура. Вышедший из бара моро был одет в белый лабораторный халат и держал в руке портативный компьютер размером с небольшой блокнот.
– Мэнни! – окликнул Ногар.
Мэнни – полное имя его было Мандви Гуджерат – поднял глаза от дисплея, поводил носом и двинулся через асфальтированную площадку к Ногару и Харску. Мэнни был небольшим стройным существом с короткой коричневой шерсткой, аэродинамической головой и маленькими черными глазами. Люди, впервые встречавшиеся с Мэнни, обычно предполагали, что он выведен из крысы или хорька. Но они заблуждались. Он был мангустом.
Мэнни приблизился, и прежде чем Ногар успел слово молвить, Харск задал мангусту-патологоанатому вопрос.
– Гуджерат, что тебе удалось выяснить насчет тел?
Мэнни волнообразно повел плечами и снова взглянул на дисплей своего блокнота-компьютера.
– Я могу дать лишь предварительные оценки. Три трупа снаружи – перуанские кролики. Судя по белой шерстке и характерной форме черепов, они, думаю, из породы пагоналов, помета 35-го или 36-го года. У всех одинаковая татуировка и многочисленные шрамы. Пехотинцы, имеющие боевой опыт.
Мэнни легонько стукнул пальцем по дисплею, на котором тотчас появилась следующая страница.
– Бармен – лис. Британский, из породы, выведенной для борьбы с ольстерскими террористами. Думаю, второго поколения, но могу и ошибаться. Идентификационные метки своим спецназовцам британцы ставят под языком, а большая часть лисьей головы отсутствует.
– Тигр… – Мэнни бросил быстрый взгляд на Ногара. – Раджастан второго поколения. Индийские войска специального назначения.
– Медведица родом, скорее всего, из Туркмении, России или Казахстана…
– Самка?
– Да. Думаю, она выведена на основе искусственного партеногенеза. Но вид ее не зарегистрирован в официальных каталогах. Может быть, она – результат уникального эксперимента…
Ногар фыркнул.
Мэнни снова повел плечами.
– Теперь насчет Франкенштейна. В нашем банке данных нет на него информации, вроде той, которую мы имеем относительно последних экспериментов корпорации «Сони» в области биоинженерии. Данный индивидуум подвергался почти полной реконструкции после какой-то серьезной травмы. Аппаратная часть его организма стоила несколько миллионов в те времена, когда еще были люди, способные изготовить и установить эту начинку.
Харск кивнул.
– Есть какие-нибудь ниточки к подозреваемому?
– Несколько шерстинок, обнаруженных на разбитом зеркале, указывают на то, что это собака. Судя по всему, это чистокровная афганская гончая. Кандагар, помет 2024 года. Из породы киллеров, разведение которой правительство Кабула якобы прекратило после войны.
– Достаточно, – сказал Харск. – Раджастан твои показания я получу от здешних полицейских. А ты чеши отсюда, пока они не опомнились и не захомутали тебя, как соучастника. Гуджарат, остальную информацию введешь в память нашего участкового компьютера.
Харск направился было ко входу в «Зеро», но задержался на секунду.
– Полицейского участка Моро-Тауна.
Мэнни кивнул.
– Само собой. Какого же еще?
Харск ушел.
Мэнни сложил компьютер и подергал ноздрями.
– Итак, Повелитель Джунглей, что привело вас в эту кровавую баню?
– Дурость и финансовые затруднения, знаете ли. Позволил Нугое нанять меня…
– Постой, постой… Это насчет той вьетнамской собачонки, которая накачалась флашем, после чего ее замочили в каком-то притоне? Ты еще просил у меня данные на нее.
Ногар кивнул.
– Знаю, что ты не послушаешься моего совета…
– Так и не давай мне его.
– Но я нутром чую – происходит что-то крайне опасное. Полагаю, ты не хочешь вляпаться, пусть даже косвенно, в наркобизнес?
Ногар стоял, опершись на «Калдеру». Кожа под шерстью начинала чесаться.
– Говоришь так, будто тебе известно что-то, чего не знаю я.
– Я не уверен, но что-то витает в воздухе. Все банды Моро-Тауна необычайно активизировали свою деятельность. Большинство трупов, которые мне приходилось вскрывать за последние несколько недель, – молодые ребята, моро второго поколения.
– К чему ты все мне это рассказываешь? Я способен постоять за себя.
– Я за тебя беспокоюсь. Ведь ты сам когда-то был таким же уличным парнем второго поколения.
– Я способен постоять за себя, – упрямо повторил Ногар.
Мэнни вздохнул.
– Во всяком случае, нам нужно прекратить встречи при подобных обстоятельствах. Когда ты в конце концов навестишь меня? Угощу обедом, поговорим…
– У меня теперь много свободного времени. Заскочу к тебе как-нибудь на днях.
– Двери моего дома всегда открыты для тебя, ты же знаешь.
– Я знаю.
Мэнни повернулся и пошел ко входу в «Зеро», где несколько полицейских-пинков пытались протащить огромную тушу медведицы через дверь.
– Я знаю, – прошептал Ногар.
Затем поежился, поднял воротник раздражавшей его куртки пинковского покроя и направился к своей машине. Здесь ему больше нечего было делать.
ГЛАВА 2
Крыша «апартаментов» Ногара протекала, пол на кухне прогнулся, а электропроводку следовало поменять еще лет десять назад. Квартира, однако, имела одно преимущество, ради которого Ногар мирился с остальными недостатками. Прежний жилец установил здесь огромную душевую установку из нержавеющей стали, и Ногар мог принимать душ, выпрямившись в полный рост. Четыре часа утра – не вполне подходящее время для водных процедур, но Ногару хотелось побыстрее отделаться от запахов города.
Ногар долго стоял под струями горячей воды, чувствуя, как шерсть его очищается от пота и грязи. Слушая через открытую дверь ванной комнаты новости, передаваемые по видеофону, он попытался забыть о своих неудачах.
«… демонстрации протеста по всей Европе. Однако, несмотря на общественное давление и угрозу вспышек насилия, члены Европейского парламента единогласно проголосовали за отмену большинства ограничений на внутри-европейскую миграцию нелюдей. Германия и Франция озабочены неминуемым увеличением массового притока безработных нелюдей из неблагополучных в экономическом отношении европейских стран.
Министры внутренних дел Германии и Франции выступили с совместным заявлением, осуждающим решение парламента объявить вне закона размещение полицейских кордонов на внутриевропейских границах».
Ногар вздохнул. Пинки в Париже и Берлине опасались нескольких тысяч моро – по большей части относительно спокойных и безопасных моро. ЕЭС имело в своем распоряжении определенное количество разумных животных боевых пород, на случай войны, но Европа никогда не производила слишком много моро. Европейские нелюди предназначались в основном для работы в полиции и отраслях промышленности с условиями, опасными для здоровья и жизни человека.
Европарламент, возможно, по-прежнему относился бы к своим моро не более как к рабам или биологическим машинам, если бы не вмешался Ватикан – и выдвинул постулат о том, что каждый моро, как и любой человек, обладает душой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38