«Хорошо сказано».
«Как радостно видеть тебя. Кажется, ты выглядишь весьма колоритно, знаешь, как злой пират».
«Думаю, тебе кажется».
«Я вижу то, что есть». Должно быть, мои истинные чувства угадывались за словами. Не будет никаких чудесных побегов. Он едва двигается.
«Не мучай себя, любовь моя. Все не так плохо, как может показаться».
«Но я не могу тебе помочь».
«Напротив. Ты моя жизнь. Не смотри на меня совсем. Загляни поглубже внутрь себя, посмотри на ту красоту, которую ты сохранила, на жизнь, которая заключена в тебе, искру, принадлежащую только тебе. Они не смогут добраться до всего этого. Именно там живет твоя любовь, которую ты можешь отдавать и забирать по своему желанию. Ты сохранила меня там, за что я благодарю всех духов земли и небес, они не смогут добраться до меня, пока я живу в тебе».
Я очень хотела поверить ему.
На Кейрона вдруг напал приступ изнурительного кашля. Из угла рта потекла струйка крови, и сидевшая рядом со мной молодая женщина закричала: «Кровь рабов дьявола!» Подруги принялись обмахивать ее веерами, а какой-то молодой дворянин потребовал, чтобы голову Кейрона закрыли, тогда мерзостное создание не сможет пугать дам. Потребовалось какое-то время, чтобы успокоить толпу.
«Очень сложно понять, что творится. Ты должна рассказать мне, кто здесь и что означает все это волнение. Полагаю, это как-то связано со мной».
И вместо того чтобы закричать или зарыдать, я принялась описывать ему присутствующих: огромную толпу придворных, многих из которых он знал, и еще большую группу простолюдинов, допущенных стать свидетелями такого значительного события. Ни одна женщина и ни один мужчина среди зрителей не выдерживали моего взгляда. Как странно вызывать подобный ужас в людях, которые совсем недавно сидели с тобой за одним столом.
Когда явился Эвард во всех своих регалиях и Совет лордов уселся на возвышение рядом с ним (место Мартина было пусто), процесс начался. Первым свидетелем был Мацерон, шериф с рыбьим взглядом. Он посвятил свою жизнь изгнанию из мира величайшего зла, так он заявил, он получил свой пост в восточном Валлеоре, когда оттуда поползли слухи о чародействе. Рассказы о невероятных событиях привели его в Ксерему: жертвы, извлеченные из-под завалов и живые наперекор всему, жертвы, готовые пополнить адские легионы. Дьявол, судя по всему, набирал себе армию порабощенных душ под руинами погибшего города, слуг хаоса, призванных вступить в битву с Близнецами за обладание миром.
Чтобы подтвердить нелепую догадку, прокурор вызвал валлеорскую певицу. Девушке велели рассказать, почему она пала ниц перед Кейроном в присутствии самого короля. Не понимая, что делает, Мизара охотно поведала все слухи и легенды, ходившие в то лето по Ксерему, о том святом человеке, о котором говорили, что он приносит жизнь и надежду даже после смерти. Ее отец клялся, что видел ее мать, братьев и сестер погибшими, но потом Диспоре появился среди упавших на них камней и вернул всех к жизни.
Видела ли она своих родных в последнее время, может ли описать их душевное состояние после всего произошедшего?
Нет, ее увезли в Лейран, чтобы петь, но…
Прокурор не позволил ей продолжать. Едва ли девушка понимала, что жалкие останки человека на скамье подсудимых и есть спаситель ее семьи.
Постоянные предположения и догадки, нехватка или полное отсутствие доказательств, приукрашенные или переставленные местами события – все это превышало все разумные границы. Конечно же, судьи заметят это.
Ожидался самый важный свидетель. Эвард не спустился на свидетельское место, он говорил со своего украшенного золочеными листьями трона, стоявшего на возвышении слева от Совета. С подкупающей искренностью он описал случай в кабинете сэра Джеффри. Леди Сериана всем известна своим здравомыслием и честностью, так сказал король. Когда до него дошло ужасное подозрение, будто ее муж один из мерзких магов, он не хотел этому верить. Она же сестра герцога Комигорского, его товарища по оружию, и она отвергала всякую причастность к магии, когда он сам спрашивал ее. Но затем демон проявил себя. Сам он лично не видел, кто нанес удар госпоже Сериане, но видел, как дьявол вернул ее к жизни. Сотни надежных свидетелей поклянутся, что леди Сериана стала нервной, истеричной, совершенно не в себе после этого происшествия, изо всех сил и наперекор здравому смыслу защищая чародея. Что еще может послужить более убедительным доказательством вины подсудимого?
Благородное собрание сердито загудело, простолюдины, стоявшие позади, принялись выкрикивать: «Сжечь дьявола!» Распорядители не успокаивали толпу, пока лорд Хессиа, глава Совета, сам не приказал им замолчать.
Король завершил свою речь описанием трагического провала керотеанской кампании и, дабы выразить праведное негодование, заявил, что как защитник народа он больше не позволит никаким демонам мучить добрых воинов Лейрана. Дворец пришел в неистовство, когда он закончил, я подумала, что на этом судилище и завершится. Но тишину восстановили, и в качестве свидетеля вызвали меня.
Теперь было ясно, как они хотели все представить. Король убежденно отстаивал мою честность, и теперь мне придется продемонстрировать, защищая перед собранием Кейрона, как сильно дьявол испортил меня. Речь Эварда вызвала такую бурю эмоций, что он был уверен в том, что никто не станет меня слушать. Еще он знал, что мой невоздержанный язык часто меня подводит. Что ж, он не получит того, на что надеется.
Викассо, лорд Верховный Прокурор, морщинистый старик, зачесывал длинные жидкие волосы слева направо, пытаясь таким образом прикрыть плешь, и жевал семена аниса в надежде заглушить источаемый им запах лука. Он сбил с толку уже многих свидетелей. Мне придется быть очень осмотрительной. Когда стражники подвели меня к месту для свидетелей, он принялся перескакивать с темы на тему, при этом метался, замирал, резко разворачивался прямо предо мной, словно экзаменатор, стремящийся лишить присутствия духа своего студента.
– Как долго вы находились под влиянием того существа, которое сейчас сидит на скамье подсудимых?
– Полагаю, в зале суда собралось немало людей, способных подтвердить, что я редко нахожусь под чьим-либо влиянием. Мой досточтимый отец, покойный Гервез, герцог Комигорский, был не последним человеком из тех, кто привил мне независимость ума. – Помимо изумленных возгласов тех, кого возмутил мой легкомысленный тон, я уловила множество сдержанных кивков и подавленных улыбок. Лорд Верховный Прокурор никогда не посещал Виндам.
– Но вы были вовлечены этим животным в грязную пародию на священный брак?
– Я познакомилась с этим господином, с которым вы так бесчеловечно обошлись, около пяти лет назад. По прошествии полагающегося срока мы огласили нашу помолвку. Два года назад, в конце Сейля, отец Дежарьер провел обряд, свидетелями которого стали по меньшей мере пятьдесят человек из тех, что присутствуют в этом зале. Если вы помните, сэр, тот же добрый пастырь совершил таинство брака его величества и королевы. Сомневаюсь, что отец Дежарьер, являющийся жрецом Аннадиса еще с тех времен, когда мой отец был ребенком, совершает грязные обряды.
Викассо застыл и стоял несколько дольше обычного, но затем резко развернулся и ткнул пальцем мне в лицо.
– Расскажите мне, сударыня, о друзьях этого дьявольского отродья.
– До того как были возведены оскорбительные подозрения, кажется, все, кто был знаком с моим мужем, считали себя его друзьями. Все ценили его как мудрого, благородного человека, ученого, все, от членов королевской семьи до его подчиненных. Некоторые члены Совета были частыми гостями в нашем доме, они советовались с мужем по вопросам, касающимся его занятий, истории и археологии. Его величество, который, как известно, особенно щепетилен в подборе друзей, просил его совета в размещении во дворце предметов из сокровищницы и великодушно приглашал нас отобедать с ним во время Сейля. Некоторые присутствующие могут это подтвердить.
Викассо покосился на короля, но лицо Эварда осталось бесстрастно.
– Да-да, мы знаем, что это хитрый и изворотливый дьявол, – произнес Прокурор. – Он прятал свою сущность за маской добропорядочности. Но также известно, что он упражнялся в порочных деяниях здесь, в центре возлюбленного нами королевства. Расскажите нам, сударыня, о бесчинствах, которые он творил у вас дома.
– Если вы полагаете, что есть, спать, работать и развлекаться в обществе собственной жены это бесчинство, тогда в нем повинны все мужчины. – Из толпы донеслись смешки, быстро подавленные яростным взглядом лорда Хессиа.
Прокурор неколебимо шел дальше.
– Когда вы обнаружили, что этот человек маг?
– Скажите мне, господин Прокурор, что, по-вашему, означает понятие «маг»? Объясните мне, и тогда я расскажу вам, когда я об этом узнала.
Глупо ухмыляясь, он обернулся к собранию.
– Как же, это все знают. Маг – это тот, кто извращает природу, кто в своей порочности упивается смертью и кровью людей, мужчин, женщин и невинных детей.
– Значит, мой муж не маг – и никогда не был им, господин. Ваши же свидетели опровергают подобное утверждение. Вы обвиняли его в том, что он исцелил меня, спас семью Мизары от ужасной смерти. Подобные действия едва ли можно описать как упоение смертью и кровью. Возможно, ваше определение магии неверно, я уверена, вы не собирались оскорбить доблестных воинов Лейрана, вырезающих наших врагов. Или вы и их обвиняете в магии?
– Попался, ваше лордство! – закричал кто-то из задних рядов.
Викассо взглянул на стражника и кивком головы указал на того человека, но прежде чем солдат успел шевельнуться, крикуном занялись стоявшие рядом. Завязалась потасовка, слышались выкрики: «Дьявол!», «Дьяволова подстилка, сказать такое о наших…»
Я не стану слушать их. Я должна сохранять спокойствие. Мои слова – наша единственная защита.
– Кейрон благоговеет перед жизнью и дарами природы, извращение я вижу лишь в том, что ваши люди сделали с ним.
«Осторожнее, осторожнее», – зазвучал голос у меня в голове.
– У магов имеются исключительные способности, – вмешался лорд Хессиа, интеллигентный и здравомыслящий человек, который положил много сил, чтобы Совет признали серьезным органом. Он явно был взволнован. – В отличие от обычных людей.
Я вцепилась в ограждение и подалась вперед, словно сократив расстояние между нами, я могла убедить лорда.
– Как у вас, сэр, лучшего воина, когда-либо державшего клинок? Как у моего брата, которого считают единственным человеком нового поколения, достойным вас? Как у этой юной певицы из Валлеора, которая своим исполнением банальных песен заставляет рыдать половину двора? Тогда и вы тоже, и мой брат, и Мизара маги?
– Нет-нет, – взорвался обвинитель, вновь оживленный нетерпеливым жестом Эварда. – Лорд Хессиа ведет речь о способностях противоестественных, противоречащих природе. Они присваивают себе силу, которой должны обладать лишь боги.
– Тогда ответьте мне, господа. Что же сделал Кейрон такого, что противоречило бы природе?
Прокурор снова кисло выдохнул мне в лицо, довольно кивая.
– Эта тварь наверняка вызвала у вас глухоту, моя госпожа. Наш король сам рассказал, что видел, как дьявол исцелил вас после удара кинжалом, пронзившим ваше сердце. Если это не против природы…
– Но здесь присутствует лорд Дюмонт, который видел подобное. – Я указала на сосредоточенного воина, погруженного в серьезные раздумья и прикрывающего рот рукой. – Лорд Дюмонт, разве уважаемый доктор, Рен Вэсли, не вернул к жизни вашу жену, когда прошлой осенью после рождения вашего чудесного сына она оказалась на краю гибели? Ее сердце остановилось, вы своей рукой закрыли ей глаза. Как так получилось, что природа приветствовала воскрешение вашей жены, а мое воскрешение противоречит ей?
Дюмонт, один из наиболее почитаемых канцлеров, махнул рукой, словно отметая подобное сопоставление.
– Такое исцеление естественно. А то, что сделано с вами, просто издевка. – Но слова его звучали задумчиво, словно он спрашивал самого себя.
Я адресовалась к нему, словно он был единственным судьей.
– Прошу, объясните мне, отчего здесь утверждают, что исцеление отвратительно, но никто и не думает считать мерзостью вонзенный мне в сердце нож? Пусть взор его величества был затуманен, остальные присутствовавшие в той комнате видели, как было совершено преступление. Рука, сжимавшая кинжал, не была рукой моего мужа, которого схватили и удерживали стражники самого короля, а не какие-нибудь новобранцы, это была рука шерифа Мацерона, который ставит себя выше других людей. При внимательном рассмотрении правда окажется очевидной, потому что, несмотря на нелепые истории о порабощенных душах и армиях исцеленных, Кейрон ничего не выигрывал от подобного поступка. Я уже выступала в его защиту той ночью. Подумайте, мы душа в душу жили с ним два года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72