Юлия рыдала, пытаясь поблагодарить Кейрона за спасение Мартина, и спрашивала, что поможет ему восстановить силы после тяжелой работы. Танаджер обещал перерезать глотку всякому, кто скажет, будто виденное нами является чем-либо иным, кроме божественного, и принялся описывать произошедшее вслух, словно мы не видели всего своими глазами.
– Ночные звезды! Друг, ты должен рассказать нам, как ты это делаешь, – заявил он. – Ты не можешь все так оставить. – Даже Тенни ткнул брата в бок и сказал, что лично его интересует только одно: может ли Кейрон объяснить, кто это – один из Близнецов, или же сам первый бог Арот, или какое-то неизвестное божество направляло его руку, или же все дело в крови?
Я была так переполнена всем чудесным, что не могла решить, о чем спросить сначала, поэтому просто сидела и бормотала, что в этой комнате нет ни одного труса, способного выдать его правосудию. Он не расслышал бы меня в общем шуме. Наверное, мы могли бы так проговорить всю ночь, но к этому моменту Кейрон совсем расстроился и только бросал на Мартина печальные взгляды, словно умоляя освободить его от нашего буйного общества.
– Замолчите, все до единого! – проревел Мартин. – Кейрон, выйди на время в сад, но не дальше, имей в виду! Мы должны дать этим глупцам возможность все обдумать!
Только когда расстроенный Кейрон вышел в сад, Мартин обернулся к нам.
– Сядьте и слушайте, друзья. Это, возможно, самая опасная ночь в вашей жизни, и я не позволю вам идти дальше, не остановившись хотя бы на миг, чтобы серьезно поразмыслить.
Когда все мы, смущенные его серьезным тоном, послушно уселись на кушетки, он продолжил.
– Существует лейранский закон, Тенни поправит меня, если я пропущу пару слов. Укрывать чародея, добровольно разговаривать с ним или по доброй воле выслушать от него хотя бы одно слово недопустимо и наказуемо смертью, не той чудовищной смертью, которая постигнет Кейрона, если о произошедшей ночью истории станет известно, но все равно смертью. Мне бесконечно стыдно, что мой малодушный и эгоистичный порыв подверг и его, и вас опасности. Ему грозят сожжение живьем и такие мучения, после которых даже эта страшная смерть покажется избавлением, из-за того что он спас мне жизнь. Но я хорошо его знаю, последнее, чего бы он хотел, – купить свою безопасность ценой вашей. Чем дольше мы задерживаем его, тем сильнее усугубляем свою вину. Вы должны серьезно подумать о своей жизни и будущем. Если вы не обвините его, как он предлагает, начиная с этой ночи каждый ваш вдох, каждое слово будут под гнетом, на любой принесенной клятве будет лежать тень лжи, тайны, недоговоренности. Ни одна душа за пределами этой комнаты никогда не должна узнать эту историю, будь то муж, жена, ребенок или любовник. Никогда. Ни за что. Или все мы обречены. А теперь молчите, пока я не позволю вам говорить. И думайте как следует.
Казалось, все подчинились его требованию. Но ответ уже явственно читался на всех знакомых лицах. Ни один из нас ни за что не стал бы спасать свою жизнь, натравливая на Кейрона погоню. Когда Мартин разрешил нам говорить, мы сказали ему именно это. И даже когда мы начали выражать вслух свое возмущение тем, что Мартин мог хоть на миг допустить мысль, поверить, что кто-то из нас окажется презренным трусом, мой родственник переговорил с каждым отдельно, спрашивая, клянемся ли мы хранить тайну Кейрона и не нарушить ни при каких обстоятельствах. Все поклялись. Я была последней.
– А ты, моя дражайшая кузина. Я и подумать не мог, что ты окажешься в подобной ситуации. Нести на себе такой груз в семейную жизнь…
– Нет никакого груза, Мартин, – ответила я. – Каждый раз, когда я попадаю в Виндам, мой мир становится больше. Да и кому знать правду, как не будущей королеве?
Вот. Я произнесла это. То, что не могла забыть даже в волнении этой ночи.
Он ободряюще улыбнулся мне. Но за добродушной улыбкой сорокапятилетнего человека скрывалась боль и мудрость веков, которую я почувствовала, но еще не смогла понять.
– Если бы я помнил об этом несколько часов назад, я, наверное, смог бы избавить Кейрона и всех вас от последствий моего малодушного поступка. Сходи за ним, мы попросим его рассказать больше. – Тенни с Юлией разливали бренди, а я поспешно вышла в сад.
Я обнаружила Кейрона лежащим в траве на спине, он подложил руки под голову и пристально смотрел на звезды, рассыпавшиеся алмазной крошкой по черному бархату неба. Не желая потревожить его, я подошла совсем тихо и успела заметить выражение его лица, прежде чем он ощутил мое присутствие. Никакого страха. Никакого волнения. Лишь острая тоска, та же жажда, которую я уже видела, гуляя с ним по саду, или в те моменты, когда он вдруг переставал смеяться вместе со всеми в гостиной Мартина и словно обнимал взглядом всю компанию. Видя, как он пожирает глазами великолепие ночи, размышляя обо всем, что я знала о нем и видела недавно, я смогла сформулировать мучающий меня вопрос и найти на него ответ. Мне казалось, я уже знаю, что он нам расскажет.
Я кашлянула и опустилась на траву, обхватив руками колени и ожидая, когда он повернет голову. Он по-прежнему глядел в небо, но заморгал и, словно защищаясь, сложил руки на груди. Я поняла, что мое присутствие замечено.
– Ты восстанавливаешь силы, – произнесла я, проверяя свою догадку. – Возвращаешь то, что потратил на Мартина.
– Да.
– Так вот в чем дело. Красота, радость, дружба… все, что ты можешь задержать внутри себя… а потом отдать.
– Жизнь. Во всех проявлениях. Боль и страдания тоже чудо. Но конечно, с красотой проще. – Он перекатился на бок и подпер голову рукой, улыбаясь так, как улыбаются, когда хотят смягчить жестокую правду.
– Когда ты отдаешь, это и есть магия?
– Именно так.
– Я хочу знать. О тебе. Обо всем этом. Почему нас так обманывали?
Магия равносильна злу – на этом фундаменте стоял мир: утверждение столь же неоспоримое, как то, что время движется вперед и никогда не идет вспять. Ни история, ни наука не занимались доказательством этого, как не доказывали, что земля твердая, а океан жидкий. Жрецы говорили о магии, называя ее одним из отвратительнейших зол на земле, с которым покончил Арот в Началах, и наши короли и мудрецы, матери и бабушки, ученые мужи и воины, верующие и неверующие считали ее извращением. И теперь, за один короткий час, все переменилось, и пробел в моих знаниях был таким широким, таким абсолютным, что казалось, мне никогда не заполнить его. Этот человек и то, что он сделал сегодня, было как ничто другое далеко от зла.
Кейрон сел и, бросив на меня быстрый взгляд, отвел глаза, вглядываясь в траву.
– Я хотел рассказать тебе и остальным, но из-за того, что должно было произойти… твоего будущего… это не имело смысла. А сегодня я должен был прогнать вас, но я как-то не подумал об этом. После стольких лет даже не подумал… Может быть, оттого, что я хотел, чтобы вы поняли. – Он изумленно покачал головой и вздохнул. – Я всегда думал, объяснить это будет очень нелегко. Но следовало догадаться, что ты все поставишь на свои места. Даже Мартину потребовалось время, чтобы уяснить связь, которую ты только что углядела.
И почему это друзья Мартина вечно недооценивают меня?
– Полагаю, у Мартина не было ни терпения, ни причин так пристально наблюдать за тобой, как это делала я последние два года, – заявила я. – Существуют некоторые вещи, в которых женщина неплохо разбирается еще до того, как ей стукнет восемнадцать!
Фраза получилась более резкой и откровенной, чем я хотела, но Кейрон захохотал, я чувствовала, как он пожирает меня своими удивительными глазами.
– О боги, Сейри, как я тебя люблю! Что бы я отдал… боже! – Он осекся и погрустнел. – Проклятье! Не смог удержаться. Все мои установки рассыпались в эту ночь.
Он вскочил на ноги и протянул мне руку, мгновенно становясь собранным и серьезным.
– Идем, – предложил он негромко. – А не то остальные вспомнят, чему их учили, и решат, что я тебя сожрал. Я позволила ему увести себя с лужайки, но не сводила с него глаз. Все вокруг еще раз изменилось после этого короткого признания. Хотя он не посмотрел мне в глаза и оборвал себя на полуслове, ничто не могло ослабить впечатление от того, что я только что слышала. Правду. Такую же ясную, как эта ночь.
Мы прошли через сад, поднялись по ступенькам, вошли в библиотеку, мне казалось, что я шагаю по облакам или воде. Лишь когда мы остановились посреди библиотеки, я оторвала взгляд от лица Кейрона. Остальные смотрели на нас, потягивая бренди, и ждали. Я понятия не имела, чего они ждут.
– Мы думали, что вы ненароком забрели в другой сад, – заметила Юлия, задумчиво разглядывая нас.
– Эта юная леди не заблудится даже в Хайрантском лабиринте, – ответил Кейрон, выпуская мою руку и тут же отходя к очагу. – Она объясняла мне свои теории, касающиеся магии.
Я опустилась на кожаное сиденье рядом с Юлией, Мартин широко раскрыл глаза и поднял брови. Кровь прилила к моим щекам, но прежде чем Мартин успел высказать какое-нибудь меткое замечание, заговорил Кейрон.
– Итак, решили ли вы, что мне следует уйти?
Ах, да, суровая реальность. Почему-то я перестала осознавать ее.
Тенни сердито засопел.
– Сейри! Ты за целый час так ничего и не рассказала? Все, кроме Кейрона и меня, засмеялись, а я покраснела еще сильнее.
– Не было времени, – пояснил Кейрон, складывая руки за спиной. – Юная дама была занята тем, что читала мою душу и сообщала мне, что в ней происходит, еще она сказала, я должен кое-что объяснить, чтобы пополнить ее образование.
– Что ж, – произнес Мартин, – поскольку Сейри забыла о возложенном на нее поручении, сообщаю тебе, что эти юные храбрецы поклялись своей жизнью и честью и, что важнее, языком, что твоя тайна не выйдет из стен этой комнаты. Они осознают, каковы будут последствия и для тебя, и для них. Так что решать тебе. Мы готовы пойти на риск, чтобы наслаждаться твоим обществом. Если ты готов поверить нашему слову, тебе незачем уходить.
– Я уже достаточно скитался, – тихо ответил Кейрон, и грубая рука, сжимавшая мое сердце, ослабила хватку.
Мартин положил руку ему на плечо.
– Если ты остаешься с нами, и поскольку никто из нас все равно не в силах уснуть, может быть, Сейри права – настала пора рассказать друзьям то, чего они не знают.
– Как пожелаете.
В камин положили еще одно полено. Снова наполнили стаканы. Две умирающие лампы моргнули в последний раз, теперь комнату освещал лишь свет огня в камине. Кейрон устроился на узорном ковре и начал.
– Я принадлежу к народу, имя которого вы никогда не слышали, хотя мы знаем, что дж'эттанне когда-то были не менее многочисленны, чем валлеорцы, чьим языком мы пользуемся. Многое из нашей истории утеряно. Я так и не нашел объяснений, почему мы рождаемся такими непохожими на других, не выяснил, жили ли мы когда-либо на своей земле. В наших древних преданиях говорится, что дж'эттанне расселились по всем Четырем королевствам, поскольку их всегда интересовало, что там, за тем холмом или за поворотом дороги. Дж'эттаннские мужчина и женщина могли трудиться, строить дом, сажать сад и уйти, не дождавшись урожая, из-за восхода, который был слишком прекрасен, и они захотели узнать, что находится к востоку от их поселения. Или же они могли отправиться в другой город, услышав, что туда приехал менестрель, исполняющий какую-то новую, удивительно прекрасную песню. Соседи считали нашу кочевую жизнь нелепой, они не понимали, что новые впечатления дают новые силы дж'эттаннам.
Колеблющееся пламя очага заставляло тени плясать на стенах.
– Но нас охотно принимали везде, потому что нашим единственным стремлением было использовать свои силы во благо. Они могли увеличивать урожай и поголовье скота. Другие умели возводить прекрасные здания. Они знали, как создать свет и развести огонь в пустоте, у них было множество талантов.
Лицо Кейрона было ярко освещено пламенем, он рассказывал свою чудесную историю, устремив глаза на оранжевые языки, словно мог продолжать, только убедив себя, будто бы его никто не слушает.
– Мир во многом был тогда таким же, как теперь. Зависть и жадность поднимали народы друг против друга, а таланты чародеев были слишком ценны, чтобы пренебрегать ими в грядущих битвах. Многие отказывались служить местным военачальникам. Использовать силу для уничтожения означало предать все, во что мы верили. Но военные заставляли, захватывая в заложники семьи или сжигая дома. Даже если маг добровольно поступал на службу, на поле боя ему иной раз приходилось выступать против того войска, где был вынужден служить его брат, сестра или другой родственник.
Тогда образовалось общество, назвавшее себя «Свободным крылом» дж'эттаннов. Они решили, что станут народом, живущим обособленно и не подчиняющимся никаким военачальникам. Далеко в горах, которые вы называете Стеной Дориана, находилась старинная крепость, священное для дж'эттанн место. «Свободное крыло» восстановило крепость, чтобы там можно было укрыться в тяжелый час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72