Некоторые продолжали сжимать в руках пустые бутылки, другие валялись лицом вниз в подозрительных лужах. Были ли они мертвы или просто пьяны, определить так сразу было непросто. Впрочем, это никого особенно и не интересовало. Машина проезжала мимо, волк удивленно смотрел на валявшиеся на асфальте тела. Он ни разу не был в “веселых кварталах” в такой поздний час.
Остаток пути до означенного перекрестка промелькнул, будто темный туннель. Это были еще не трущобы, однако уже и не Гетто. Обветшалые здания таращились слепыми провалами окон. Тут не было ни пешеходов, ни питейных (или других) заведений.
Гетто замирало, почтительно и подобострастно ползло к центральному Улью.
Автомобиль то и дело подпрыгивал на булыжниках, кирпичах и выбоинах в полотне дороги. Таксист упрямо не сбавлял скорости. Напряженная спина маячила за стеклянной перегородкой рыхлой глыбой. Ему явно было не по себе. Вероятно, он впервые за долгое время держал курс на “спорные территории”. Но жадность пересилила страх.
– Приехали, – заявил он.
“Тойота” резко остановилась. Курт подпрыгнул на сиденье.
Таксист, продолжая удерживать в зубах потухшую папиросу, нервно оглядывался.
– Выметайся, парень. Твоя остановка.
– Не так быстро, – сказал волк, не двигаясь с места. – Если будете на этом месте через полчаса, получите еще… полтинник.
Таксист обернулся. Несколько секунд удивленные глаза тщетно старались заглянуть под капюшон. Странный пассажир сидел не шевелясь и ожидал ответа.
– Откуда ты такой взялся? – проворчал наконец безволосый. – Ладно, уговорил. Лишний полтинник никому еще не мешал. Я буду тут через полчаса. Но учти – не опаздывай. Это не такой спокойный район, чтобы сшиваться здесь без крайней надобности.
– Договорились, – кивнул Курт.
Он оторвал зад от сиденья и выбрался наружу, только чудом не ударившись головой. Стоило дверце хлопнуть, вставая на место, как “тойота” с пробуксовкой рванула с места. Таксист вырулил направо, с явным намерением убраться как можно дальше.
Волк сомневался, что они еще сегодня увидятся, но проверить это раньше срока вряд ли удастся. Оглядевшись, он припустил в сторону Улья, мало-помалу наращивая скорость. Вскоре он уже мчался во весь опор. Дома пролетали мимо, не успевая как следует разглядеть бегуна. Дыхание вырывалось из груди клубами пара. Единственное, что его беспокоило, это как бы по дороге не растерять драгоценные доллары.
Несколько раз он видел краем глаза чьи-то силуэты. Но они, как правило, оказывались слишком далеко. Если кто-то и бросался в погоню, то оставлял эту затею на первой же минуте. Волки бегают быстро. Особенно те, что спешат на помощь к умирающим родственникам.
Один раз дорогу ему все же заступили. Трое безволосых, вооруженные какими-то палицами, выскочили из-за угла. По всей вероятности, они расслышали в ночной тиши топот ног и заранее приготовились к атаке. Но вот незадача – они не ожидали, что этот бегун способен перемещаться так быстро.
Курт молнией промчался меж двумя безволосыми – те и дубинками своими взмахнуть не успели, – а через третьего просто перепрыгнул. Две секунды, проведенные без контакта с землей, были весьма занимательны: под ногами пролетела озадаченная физиономия, обладатель которой явно не понимал, что происходит. Приземлившись, Курт понесся дальше. Через несколько мгновений незадачливые грабители исчезли за углом. Волк усмехнулся. Может, это происшествие заставит их крепко задуматься, стоит ли шастать в темноте с дубинками.
Вскоре “спорные территории” остались за спиной. Курт погрузился в самую глубь трущоб, куда опасались заходить самые отъявленные головорезы. А он чувствовал себя здесь как дома – осталось немного. Старейшина запрещал тут бегать, потому как скорость мешала бдительности и осторожности. Но Курт преступил сегодняшней ночью уже столько запретов, что обращать внимание на подобную мелочь не имело смысла.
“Буфер” кончился, не успев начаться.
Волк возвращался не той дорогой, по которой отправлялся в Гетто. И все-таки ему хватило благоразумия, чтобы обогнуть полосу голого пространства, примыкавшую непосредственно к Улью. Тот уже нависал сверху черным куском вечности.
Курт выбрался из трущоб, словно дикий зверь из джунглей.
Как он и ожидал, подворотня была пуста. Ну а если бы безволосые замешкались и он застал бы их здесь – что ж, наверное, их пришлось бы убить. Трупом больше, трупом меньше – какая разница?
Волк метнулся к металлической лестнице, остановился у двери, и, восстанавливая дыхание, лихорадочно набрал код.
Дверь мягко щелкнула запорами.
Спуск в убежище, вне сомнения, побил рекорд стаи за долгие годы. Курт не особо присматривался к тому, что происходило вокруг, поглощенный одной мыслью: поскорее увидеть сестру. Безволосые, к счастью, редко появлялись на подземных уровнях в это время. Роботы же блуждали где-то в отдалении – светили фонариками и стучали суставчатыми ножками по бетонному полу.
Курт пулей выскочил к двери. Стучать не было нужды, – часовой должен увидеть его на мониторе, – однако Курт с трудом удержался, чтобы не постучать. Остановившись у бронированной плиты, он принялся ждать. Несколько секунд спустя (вероятно, часовой пристально изучал монитор) засовы глухо заскрежетали в пазах.
Дверь приоткрылась. Волк привычно скользнул в узкую щель.
На часах, как и следовало ожидать, все еще стоял Мамот. Вдвоем они вернули засовы на место, сохраняя молчание, и лишь после этого смерили друг друга напряженным взглядом.
Курт заметил, что копье небрежно прислонено к стене, а на полке лежат остатки скудного ужина – вяленое мясо и фляга с водой. Пистолет по-прежнему был заткнут у Курта за поясом. Часовой глядел хмуро и недружелюбно, но без откровенной враждебности. Вряд ли он мог разглядеть, что за предметы Курт прячет под своей курткой.
Наконец Мамот раскрыл пасть.
– Тебя долго не было. СЛИШКОМ долго.
Курт скривился. Для споров у него не было времени.
– Не твое дело, малыш, – буркнул он, разворачиваясь.
Мамот издал угрожающий рык, но уже в спину.
– Старейшина хочет тебя видеть. Немедленно, Курт, слышишь?!
Волк замедлил шаги, но не остановился. Это уже проблемы старейшины. Часовым запрещалось оставлять пост, а это значит, что кто-то из старших волков приходил проведать Мамота. А тот, естественно, не упустил случая наябедничать. И теперь старейшина все знает. Так что надо торопиться, решил Курт.
Он направился прямиком в лазарет. Запах лекарственных препаратов вел его подобно путеводной нити. В сознании волка этот запах ассоциировался с бессилием, кровью и гибелью.
В убежище царила тишина. Хотя солнце сюда никогда не заглядывало, стая жила по стандартному времени. Сейчас, соответственно, здесь стояла глухая ночь. По дороге Курту не попалось ни одной живой души, пустовал даже общий зал. Все волки, за исключением Мамота (и кое-кого еще) сладко спали в своих закутках.
Наконец Курт увидел дверь лазарета. Не церемонясь, он схватился за ручку и без стука вошел. В отличие от прошлого раза, он вел себя уверенно, от растерянности не осталось и следа, – он добыл то, за чем ходил, а теперь вернулся за сестрой. И горе тому, кто попытается встать у него на дороге.
Доктор, как ни странно, не спал.
Наверное, ему не давали уснуть сознание своего бессилия и близость умирающего пациента. Услышав скрип двери, врач, который стоял подле большого металлического стола и перебирал жутковатого вида инструменты, повернулся.
– А, это ты, Курт…
Не отвечая, Курт двинулся к полупрозрачной ширме.
Почувствовав неладное, доктор отложил инструменты и заковылял наперерез. Глаза его с подозрением глядели на позднего визитера, из приоткрытой пасти вырывалось влажное дыхание.
Но Курт оказался быстрее.
Прыгнув вперед, он отодвинул ширму. Сестра, казалось, ни на миллиметр не изменила положение. Увидев ее всклокоченную шерсть, запавшие глаза и сухой нос, Курт вновь почувствовал, как сердце его сжимается от жалости и гнева.
– Что ты намерен делать? – спросил доктор. – Предупреждаю, Курт…
Наклонившись, Курт взял Джейн на руки вместе с простыней. Сестрица и прежде весила не особенно много, а теперь и вовсе казалась легче щенка, почти невесомой.
Курт развернулся, но доктор заступил дорогу.
– Не делай этого.
– Вы же знаете, я все равно сделаю, – ответил Курт. – К чему разговоры?
– Ты совершаешь большую ошибку! Она умрет на поверхности. Даже если ты нашел больницу или даже врачей, ты подвергаешь опасности всю стаю! Твоя сестра – тоже ее часть, и ты не можешь предпринимать что-либо, не посовещавшись с остальными! – Доктор распахнул пасть, со свистом втягивая в легкие воздух.
Волк от изумления даже приостановился.
– Вы хотите, чтобы я позволил умереть собственной сестре?! – Ярость душила его, поднималась к самому горлу. Опомнившись, он ослабил хватку – Джейн даже не пошевелилась. – Я ждал, долго ждал, пока ваш Совет что-то решит. Но им наплевать. Поэтому МНЕ наплевать на Совет, на старейшину и на всех остальных, кроме этой девчонки! Они заботятся лишь о том, чтобы никто не догадывался о существовании их старых задниц!
Застарелая злость хлынула наружу, будто прорвало плотину. Курту потребовалось приложить некоторое усилие, чтобы заставить себя замолчать. Сейчас для этих сцен явно не время.
Доктор отшатнулся от разъяренного волка.
– Ты сам не ведаешь, – прошептал он, – что говоришь…
– Прекрасно ведаю. А теперь прочь с дороги!
Курт двинулся вперед, отпихнув доктора плечом. Тот пошатнулся и чуть не упал. Курт шагал к двери широкими уверенными шагами. Распахнув металлическую дверь ударом ноги, он вышел в коридор. Пока дверь не вернулась на место, в ушах звучал сдавленный кашель доктора – вероятно, очередной приступ астмы.
Это было опасно, однако Курт спешил.
Он шагал к выходу мимо кладовок, бережно кутая сестру в простыню. В лапах отдавалась мелкая дрожь. То ли прежде Курт не заметил, что Джейн колотит озноб, то ли это началось секунды назад.
– Потерпи, малышка, – шептал он, – уже недолго осталось…
Но у двери его поджидал очередной сюрприз. Выход загородил Мамот, а рядом с ним стояли Иррган, папаша Кэти, и Майкл, ровесник Курта. Все трое имели весьма озабоченный вид. Не требовалось долго напрягаться, чтобы понять, какие у них намерения в отношении молодого волка и его сестры.
Все трое стояли у подножия лестницы. Мамот оставил пост у двери, но в данной ситуации это не удивляло. Волки не собирались даже близко подпускать Курта к двери. Кроме того, в драке кто-то мог рухнуть на лестницу, приведя в действие множество ловушек.
Курт стал осторожно перемещать Джейн на левое плечо. Правая лапа получила относительную свободу, однако нечего было и думать о том, чтобы одолеть ею трех сильных волков. Даже в дружеских потасовках это было не просто, не то что с драгоценной ношей на плече…
Курт начал расстегивать куртку.
Волки внимательно следили за его движениями. Вооружен был лишь Мамот, – копье сжато в руке, легендарный пистолет в кобуре, – однако это не имело значения. Эти трое и без всякого оружия могли дать фору десятку вооруженных до зубов безволосых.
Но Курт не собирался с ними драться.
Не доходя метра четыре до лестницы, он остановился.
Первым заговорил Иррган. Это был волк в расцвете сил, мощный и подвижный. Мышцы бугрились под толстой черно-бурой шкурой. Голову слегка присыпала седина, но глаза по-прежнему глядели пронзительно и властно. Волк был в одних только потертых джинсах, натянутых явно впопыхах – кто-то вырвал его из крепкого сна.
И этому “кому-то” не поздоровится.
Курт невольно поежился. Еще щенком ему доставалось от Ирргана, благо тот ему в отцы годился. Лапа у отца Кэти была необычайно тяжелой, воспоминания о ней крепко въелись в память.
Курт тряхнул головой, отгоняя никчемные воспоминания. Он уже давно не щенок.
Что до Мамота и Майкла, то эти двое казались бледной тенью Ирргана – легкие пушки под прикрытием тяжелой артиллерии. Если отца Кэти решили разбудить среди ночи, стало быть, кое-кто считал, что события могут принять серьезный оборот.
– Далеко собрался, сынок? – Голос у него был глубокий и сильный.
– Не очень, – буркнул Курт. – Отойдите… пожалуйста.
– То, что не грубишь – хорошо, – усмехнулся Иррган. – Но мы тебя никуда не пропустим. Тебя долго не было, ты только что вернулся, и вот опять куда-то собираешься. Да еще с сестрой на плече. Тебе не кажется, что в данный момент прогулки ей не очень помогут?
Курт молчал.
– На уме у тебя явно что-то неладное, – продолжал Иррган. – Ты никуда не пойдешь, пока не получишь разрешение старейшины. Ты сильно опечален, мы понимаем. Все в стае любили и продолжают любить Джейн. Вместе мы что-то обязательно придумаем. Тогда как ты можешь наломать столько дров, что потом и всей стаей не разгребем. – Иррган взглянул из-под бровей на молодого волка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44