– Итак, молодой человек, – конструкт, поморщившись, взглянул на Курта, – сейчас на вашем счету, открытом, кстати, всего несколько часов назад, причем на предъявителя, находятся… – носатый субъект взял какой-то бланк и внимательно прочел, – …две тысячи пятьсот десять американских долларов. Последний перевод имел место две минуты тридцать четыре секунды тому назад… Уже тридцать четыре.
Волк с облегчением перевел дыхание.
– Да, я хочу снять эти деньги, – быстро проговорил он.
Клерк оторвался от бланка и ошарашено уставился на Курта. В глазах его застыло изумление и даже некоторая растерянность – казалось, их обладатель не может решить, в здравом ли уме стоящий перед ним субъект и не надо ли срочно позвать санитаров. Так смотрит человек, когда кто-то совершенно ему незнакомый вдруг ни с того ни с сего пройдется насчет его горячо любимой бабушки…
Курт нервно поежился. Да уж, подумал он, создатели этого конструкта большие юмористы. Волк прекрасно знал, что на самом деле не существует никакого клерка, нет даже пронзительного взгляда, в котором смешались изумление и растерянность. Внешние сканеры фиксировали положение клиента относительно банкомата, благодаря чему создавалось впечатление, будто конструкт смотрит прямо в глаза… И все же с предыдущим банкоматом общаться было несравненно проще.
– Вы уверены? – медленно, почти по слогам спросил клерк.
Курт для приличия сделал вид, что задумался. Нельзя ничем выделяться, улики ему ни к чему.
– Да. Я совершенно уверен.
– Вы хорошо подумали, молодой человек? Первый Национальный банк – старейший в индустрии. Мы обеспечиваем безусловную сохранность вкладов, оперативность расчетов и, как в вашем случае, полную анонимность. Не может того быть, чтобы вы по-прежнему хотели завершить наше сотрудничество. Я отказываюсь в это поверить.
– А мне плевать, старый осел, – проворчал Курт, – веришь ты или нет… По-моему, я достаточно четко дал понять: мне нужны эти деньги. Все без остатка. И прямо сейчас.
Клерк скривился, будто одним махом сжевал очищенный лимон.
– Фу, какой грубиян! Ну и молодежь пошла…
Рядом с монитором распахнулось оконце. Волк торопливо достал горстку зеленоватых банкнот, источающих знакомый аромат. “Форточка” захлопнулась, едва не прищемив Курту пальцы.
– Эй! – возмущенно выкрикнул он. – Вы даже не поинтересовались, какими купюрами я хочу получить эту сумму! И где мой чип?!
Но монитор с лязгом захлопнулся.
– Пошел вон, молокосос, – донеслось изнутри. – У меня по-прежнему припасен для вашего брата неслабый химический потенциал. Не желаешь отведать– всего один пшик?
Бормоча себе под нос ругательства, Курт отошел в сторону и внимательно пересчитал банкноты. Двадцать пять сотенных купюр и десять – по доллару. На вид и на ощупь они ничем не отличались от предыдущих, за исключением мелких деталей оформления. Если банкомат – грубиян и нахал, это еще не означает, что купюры фальшивые.
Курт осторожно присоединил пачку к той, что уже хранилась в нагрудном кармане. Его переполняло торжество. Он выполнил то, что от него требовалось, получив даже больше, чем нужно. Теперь у него имеется достаточно денег, чтобы вылечить сестру (или, по крайней мере, попытаться, но об этом думать не хотелось).
Можно отправляться в убежище.
Тихонько насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, всплывший из подсознания, Курт направился в сторону бульвара. Он шел пружинистой походкой, чуть-чуть покачивая торсом, точно на рессорах. Шагая вот так, любой волк мог пройти пару десятков километров, даже не почувствовав этого. Безоблачные, радужные мысли крутились в голове, карман приятно оттягивала пачка денег. Джейн выздоровеет, поднимется на ноги. А затем они покинут убежище, предварительно (если нужно, пусть и принудительно) расставшись со всей информацией, касающейся местонахождения волчьего племени… Но, может, старейшина не пойдет на столь крайние меры. Стая все поймет и простит…
Курт покачал головой. Эк куда его занесло. Он ждет слишком многого. Помечтать, конечно, можно, да только не все мечты сбываются, уж это-то ему известно. Курт замедлил шаг.
Зарево неонового пожара уже горело на горизонте. Ночная жизнь, наверное, уже в самом разгаре. Волк даже мог различить отдаленные звуки, накатывавшие, словно океанские волны (старейшина любил слушать эту монотонную запись). Голоса людей, музыка и какие-то другие, менее вразумительные звуки сливались в приглушенную какофонию.
Машин почти не было – впереди лежал бульвар, а дальше – трущобы и “буфер”. Добропорядочным жителям Гетто в такой час нечего делать ни на Сансете, ни тем более в холодных трущобах. Кое-какая деятельность продолжалась на параллельных улицах, уводивших от Улья по широким орбитам.
Курт остановился на перекрестке, словно не решаясь поставить ногу на “зебру” пешеходного перехода. Здесь движение было куда интенсивнее, но волка тревожило вовсе не это. Несмотря на относительную близость Сансета, до убежища было все еще далеко. Времени же до рассвета осталось отнюдь не так много, и его не стоит расходовать понапрасну.
Волк вытянул голову, разглядывая мерцающие на дороге огни. Он первый раз жизни занимался тем, что, по выражению юных безволосых, пытался “поймать тачку”. Насколько он представлял себе этот процесс, все было не так уж и сложно – просто вытянуть над дорогой руку, когда мимо будет проезжать такси. Проблема состояла в том, что большая часть таксопарков мегаполиса оснащала машины конструктами – взамен обычных водителей, которые не могли конкурировать с автоматом. Последние не пили в рабочее время, не ругались матом, не воровали, не дрались с клиентами, не приставали к женщинам и, разумеется, не требовали заработной платы.
Курта же не устраивала ни в малейшей степени перспектива оказаться запертым в машине, которой, в свою очередь, управляет другая машина (и дело было совсем не в стычке с банкоматом). Маршрут такого такси, вероятно, находился под ежесекундным контролем, как, наверное, и содержимое салона. Кроме того, с обычным человеком, как Курту казалось, всегда можно договориться.
Волк стоял, не двигаясь с места, и ждал. Мимо проносились машины. На следующем перекрестке показались желтые огни, переливавшиеся на крыше нехитрым рисунком. Вскоре такси миновало квартал, чуть сбросив скорость подле одинокой фигуры.
Курт не шевелился. Он отлично видел через лобовое стекло, что в салоне нет ни пассажиров, ни водителя. Автомобили, оборудованные мощными бортовыми компьютерами, внутри которых томились виртуальные таксисты, выглядели чистыми, ухоженными и очень надежными. В этом, по сути, не было ничего удивительного – деньги, предназначавшиеся на зарплаты, пенсии и пособия, не выходили из цикла.
Мимо проехали еще три подобных аппарата, управляемых искусственным разумом. Только в одном сидели пассажиры. Два других, повинуясь алгоритмам, неизменно притормаживали у фигуры в капюшоне. Но волк не принимал приглашения.
Он уже начал нервничать – ведь время шло – и подумывать о том, что, может, стоит плюнуть на эту затею и отправиться домой по старинке – на своих двоих, со всей возможной скоростью… как вдруг вдали мелькнули желтые шашечки. Это была древняя “тойота” с желтым колпачком на крыше. На капоте и дверцах мерцали отражающие полосы.
Курт бешена замахал рукой. До машины оставалась еще пара сотен метров, но волк почему-то решил, что она вот-вот проедет мимо. А этот шанс упустить было никак нельзя. Курту казалось, что ни один уважающий себя конструкт не стал бы разъезжать на такой развалюхе. “Тойота” прибавила ходу – вероятно, водитель (человек или все-таки механизм) заметил потенциального клиента. Курт с облегчением разглядел, что на водительском месте действительно сидит человек (если только хитрые конструкты не навострились использовать резиновые муляжи).
Автомобиль остановился, издав при этом некий подозрительный скрежет. Но Курт был не в том положении, чтобы привередничать. Он распахнул пассажирскую дверцу и, согнувшись, с горем пополам влез внутрь. Ему приходилось восстанавливать в памяти по крупицам, какие именно телодвижения совершали безволосые, чтобы усесться в салон. На поверку это оказалось не так просто.
Водитель озадаченно покосился на странного пассажира, безмолвно осуждая пьянство, наркоманию и другие пороки. Курт старался не поднимать голову выше необходимого уровня. Водить он не умел. Если безволосый, испугавшись, убежит, это будет в высшей степени досадно.
Наконец волк впервые в жизни оказался внутри автомобиля.
И совершил первую ошибку, хлопнув дверцей.
– Потише! – раздраженно прикрикнул таксист. – Не в холодильник влезаешь!
– Извините, – буркнул Курт.
Водитель, рыхлый усатый субъект с темными мешками под глазами, вцепившись в руль короткими пальцами, уставился на волка в зеркало заднего вида. От заднего сиденья его отделяло толстое поцарапанное стекло – вероятно, пуленепробиваемое.
В салоне пахло застарелым сигарным дымом, виски, блевотиной и мочой Курт инстинктивно поджал ноги.
– Куда ехать? – спросил таксист, попыхивая странной папироской.
Волк назвал адрес – улицу, находившуюся недалеко от убежища, однако и не слишком близко.
– Нет, приятель, в трущобы я не поеду. – Безволосый усмехнулся, обнажив желтые зубы. – Давай что-нибудь попроще.
– Я заплачу.
– Конечно, приятель. Но мне жизнь дорога. – Таксист пыхнул папироской. – Дальше “веселых кварталов” – ни колесом. Усек?
Курт назвал другой адрес – парой кварталов ближе.
Водитель пару секунд помолчал.
– А у тебя деньги есть?
Курт ждал этого вопроса. Достав из кармана доллары, он предъявил к осмотру краешек пачки.
– Ого, парень! – Таксист даже присвистнул. – Это совсем другое дело.
– Сколько?
– Полтинник. И деньги вперед!
Курт с трудом припомнил, что “полтинник” – это купюра достоинством в пятьдесят долларов. Отделив ее от общей пачки, он просунул деньги в щель, на фоне которой уже маячили короткие толстые пальцы.
Таксист тщательно изучил купюру, прищелкнул языком.
– Годится, дружище – Засунув купюру в нагрудный карман, он потянулся к рычагу скоростей – Говоришь, Садовая и Приисковая?
“Тойота”, устало взревев, тронулась с места. Курт хранил молчание.
Он чувствовал, что его обманули (пятьдесят долларов – не слишком ли?), но все же не особенно переживал. За весьма непродолжительный период общения с деньгами у него еще не успели выработаться соответствующие навыки.
Таксист явно соскучился и хотел пообщаться.
– А ты не боишься таскать с собой столько баксов? Особенно там, куда ты собрался…
– Гораздо опаснее ходить вовсе без них, – подумав, ответил волк.
– Тоже правда…
На этом беседа угасла.
За окнами пролетало Гетто. Пустые витрины, двери кабаков. Редкие прохожие еле держались на ногах и шли преимущественно в обнимку. Сиденье под волком мягко качалось, расслабляя. Курт старался не думать о том, сколько безволосых до него сидели на этом самом сиденье, стараясь удержать в желудке все выпитое, до последней капли.
Запоздалые переживания обрушились коварно, будто уличный грабитель, вооружившийся бейсбольной битой. Волк со всей ясностью понял, что он убийца, четыре человека погибли из-за него. Не важно, были они добропорядочными гражданами или закоренелыми преступниками. Не важно, порочны они были или беспорочны. Не важно, приходилось ли им убивать и скольких они убили…
Имело значение только одно – этой ночью они столкнулись на своем жизненном пути с волком, стремящимся спасти сестру от неминуемой гибели.
Это был тот самый “отходняк”, о котором толковали наркоманы.
Курт чувствовал, как душа его стонет, мучимая раскаянием. На дурацком сиденье в вонючем салоне такси волк впервые почувствовал, что есть тяжесть убийства. Он знал, что это чувство останется с ним до конца его жизни, будет терзать в ночных кошмарах, временами затихая, но никогда не исчезая насовсем скрываясь где-то на задворках сознания…
Грудь сдавило стальными тисками.
Но, продолжая размышлять, Курт спросил вдруг себя: изменил бы он что-либо, появись у него второй шанс? Ответ сверкнул золотой рыбкой в глубоком черном водоеме. Он был слишком прост.
И это надрывало душу.
Сумрачно глядя в окно, Курт не сразу понял, что проезжает через “веселые кварталы”. Все они были похожи друг на друга, как две капли разбавленного пойла. Со времени предыдущего посещения этих мест прошло не очень много времени, и все-таки картина изменилась.
Окна по-прежнему ярко горели, изнутри доносился разнобой голосов, но народа на тротуарах заметно поубавилось. Веселье здесь отличалось буйством, но и скоротечностью: закуска практически отсутствовала, выпивка же разнилась качеством добавленной воды. Даже зазывалы и сопутствующая публика куда-то подевались.
“Тойота” старательно объезжала людей, лежавших прямо на мостовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44