Женщина посмотрела на Майкла, как на крота, принесенного из сада кошкой.
— Знакомый, Мари, — ответил Николай. — Он с Земли.
Выражение лица Мари слегка смягчилось.
— Недавно?
Майкл кивнул.
— Идемте со мной. Она наверху, танцует.
Они поднялись следом за Мари на второй этаж. В коротком коридоре с зеленовато-голубыми стенами была полуотворена двустворчатая дверь. Мари вошла первой.
— Эмма! — визгливо крикнула она. — У нас гости. Николай с каким-то…приятелем.
Помещение напоминало танцевальный зал Ламии в доме Изомага, но было поменьше и хорошо освещалось дневным светом.
У стены стояла девушка чуть старше Майкла, в наряде танцовщицы. Юбка прикрывала колени. Черные волосы были зачесаны назад и завязаны в пучок. Красивая длинная шея и изящные тонкие руки напоминали о лебедях в озере. Завидев Николая, девушка подбежала и обняла его.
— Mon cher! — воскликнула она. — Как я рада тебя видеть!
Она отступила на шаг, обошла вокруг Николая и повернулась к Майклу.
— Не обращай на него внимания, он опасный сердцеед, — заявил Николай. — Уж я-то знаю.
— Человек! — обрадовалась Эмма. Она протянула руку, и Майкл ее пожал. Рука была розовая, теплая и нежная, как цветок. Однако на тыльной стороне ладони кожа отличалась необычно бледным оттенком и образовала небольшие складки, как от давнего ожога.
— С Земли, — добавила Мари. — Недавно.
— O! C’est merveilleux! — Эмма по-детски захлопала в ладоши. — Николай, ведь не зря ты нашел его и привел сюда, значит, он может поговорить с нами и рассказать о своей родине?
— Ну, вероятно, — пробормотал Николай. — Я готов сделать что угодно, лишь бы доставить радость Эмме, — признался он Майклу.
Мари принесла столик, они придвинули к нему деревянные стулья и сели.
— Мари, — сказала Эмма, — принеси вина и что-нибудь из тех вкусностей, которые нам прислала Бан.
Она повернулась к Майклу с ослепительной улыбкой, потом закрыла глаза и прямо-таки всколыхнулась от удовольствия.
— Вы откуда?
— Из Калифорнии.
— Калифорния… где же это? А, я знаю! Les Etats Unis. Я там никогда не была. Это, кажется, пустыня, очень сухая?
Мари принесла пирожные, вино и стаканы. Пирожные были из гречневой муки. Когда Майкл отчасти утолил любопытство Эммы, рассказав о своем родном штате, она спросила, бывал ли он когда-нибудь во Франции.
— Нет, — ответил Майкл.
Эмма опечалилась.
— Но, может быть, вы что-нибудь знаете о Франции? Как там сейчас? Который теперь год?
— Был тысяча девятьсот восемьдесят пятый, когда я покинул Землю.
— Покинули? Вы это сделали по своей воле? О… А меня забрали. Я, конечно, благодарна…
Казалось, Эмма вот-вот заплачет, но секунду спустя она просияла и коснулась руки Майкла. Николай смотрел на это с нескрываемой ревностью.
— Так что же было в Париже, во Франции, когда вы покинули Землю? Мне так много хочется узнать!
Майкл обратился за помощью к Николаю.
— А когда… э-э… Эмму забрали оттуда?
— В тысяча восемьсот шестьдесят третьем, — мрачно ответил охотник. — Для нее это был несчастливый год.
— Очень несчастливый, — подтвердила Эмма без малейшей грусти. — Значит, прошло… больше ста двадцати лет. Я тут почти не ощущаю время. Сидхи добры ко мне, но я иногда себе кажусь их игрушкой.
— Они тебя любят, — заверил Николай, потом поднял брови и скривил губы. — По крайней мере, насколько способны любить.
— Я для них танцую. И они к этому так странно относятся! Вообще, сидхи могут танцевать гораздо сосредоточеннее, грациознее, даже естественнее, чем я, но это лишь предположение. Говорят, я волшебница танца, потому что у меня вообще нет волшебства. Все зависит только от тела, никакого колдовства, никаких иллюзий. Ах, но если бы я осталась на Земле…
— На Земле ты бы уже давно умерла, — заметила Мари.
— Но ведь этого не случилось, — невозмутимо продолжала Эмма. — Николай говорит, что я преобразила природу танца. То есть явления, которое обычно называют танцем. Балета.
— Ты стала легендой, — кивнул Николай. — Но Майкл ничего не знает о танцах. Он поэт. Так сказала Бан.
— Тогда я ему покажу.
— На сегодня твои занятия закончились, — возразила Мари. — Не следует переутомляться.
— Мари иногда такая глупая, — хихикнула Эмма. — Она все забывает. Я не могу переутомиться! Они меня защищают. Улатх, Бан… Я как цветок в оранжерее. — Она игриво тряхнула головой. — Такая нежная, хрупкая игрушечка. Николай обо мне так не думает. Он знает, что танцовщицы сильные и выносливые.
— Ты для меня как сестра, которой у меня никогда не было, — сказал Николай.
— Ведь я старше его, правда? — спросила Эмма, заглядывая в лица всем присутствующим. — Он попал сюда позже меня, значит, я старше. А по виду никак не скажешь! Это очень странное место, вы согласны, Майкл? Ну, не важно. Если хотите, я для вас потанцую, может быть, когда Бан попросит… или в другое время.
Николай сказал, что им с Майклом пора идти. Эмма, провожая их до двери, казалась очень расстроенной, но потом послала им воздушный поцелуй, улыбнулась и побежала обратно вверх по лестнице. Мари уныло посмотрела на гостей и затворила за ними дверь.
— Как она здесь очутилась? — спросил Майкл. — Как и вы?
— Нет. Ее сюда доставили сидхи, может быть, Бан или Улатх. Это Эмма Ливри, вы разве не догадались?
— Я слышал это имя… Бан…
— Эмма Ливри — одна из лучших танцовщиц прошлого века, но она не успела до конца раскрыть свое дарование. Когда этой очаровательной девочке было двадцать лет, от газового фонаря на ней вспыхнуло платье. — Николай поморщился. — Ужасный случай. Но сидхи каким-то образом перенесли ее в Иньяс Трай, вылечили и оставили здесь. Она им очень понравилась. Еще бы — такая юная, такая прекрасная. — Он глубоко вздохнул. — Иногда даже сидхи делают что-то хорошее.
Эмма Ливри… И тут Майкл вспомнил целиком свою беседу с Бан.
— Я думаю, Николай знает о случившемся почти так же мало, как и ты. Этот спор из-за Песни Силы… из-за людей… Он длился веками.
— Я знаю про чертог наслаждений, — замечает Майкл.
— Хорошо. Выходит, ты кое-что разузнал. Но это лишь незначительный эпизод. Есть истории более неприятные и бессмысленные. Николай, конечно, расскажет тебе про Эмму. Она была одаренной молодой танцовщицей и погибла якобы от несчастного случая. На самом деле в ее смерти не было ничего случайного. В начале своей карьеры она познакомилась с Дэвидом Кларкхэмом. Впрочем, тогда его звали иначе.
— Он такой старый?
— Даже еще старше. Знаешь, кто такой Кларкхэм?
— Ну-у… он назвал себя Изомагом.
Бан опять улыбается, похоже, слова Майкла ее позабавили.
— Он явился к Эмме с замыслом грандиозного балета, в котором ей отводилась главная роль. Она должна была исполнить совершенно необычный сольный танец. И в этом танце Кларкхэм хотел воплотить очередную форму Песни Силы. То, что не удалось в архитектуре и поэзии. Он знал, что Малн отказался передать людям Песнь Силы, когда выяснилось, как это опасно. С помощью песни люди могли не только изгнать с Земли оставшихся сидхов, но и воссоединить Землю с Царством. Сначала Черный Орден расстроил собственные планы, подослав к Колриджу человека из Порлока. Когда Кларкхэм в очередной раз попытался захватить власть с помощью Песни Силы, он решил воспользоваться талантом великого артиста. И выбрал Эмму. Но жрецы Мална узнали об этом и, прежде чем она успела исполнить танец… подстроили «несчастный случай».
— Почему они просто не убили Кларкхэма?
— Он был слишком силен.
— Но ведь люди не считаются сильными волшебниками!
— Давно ли ты усомнился в способностях Кларкхэма?
Майкл не отвечает на этот ироничный вопрос.
— А что они с ней сделали?
— Она надела платье из некрашеного тарлатана — хотела, чтобы оно было белоснежным. И в таком наряде ожидала выхода за кулисами. Жрецам Мална оставалось лишь удлинить пламя фонаря, когда Эмма взбивала подол платья. Ее сразу целиком охватил огонь, как бабочку, попавшую в костер. Она побежала по сцене, пламя раздулось еще сильнее. Бедная бабочка…
Бан опускает глаза.
— Потом восемь месяцев она мучилась. Эмма была так предана искусству, что приглашала хореографов смотреть, как она корчится, чтобы они могли лучше понять природу боли.
Майкл морщится и опускает голову.
— Тебе неприятно это слышать?
— Как-то странно.
— Да, для тех, чье знание несовершенно. Но сидхи понимают. Нет ничего, кроме Песни, и все вещи суть Песнь. В конце концов даже Малн смилостивился, и нам позволили избавить ее от боли и перенести сюда. Мы оставили вместо нее двойника, а Эмму вылечили, с условием, что она не покинет Иньяс Трай. И она никогда не пыталась бежать. Мы бережем ее. Даже Таракс приходил посмотреть, как она танцует, хотя он терпеть не может людей.
Бан убирает руки со стола и поднимается.
— Значит, я в опасности?
Она не произносит ни слова, она смотрит на него, сквозь него, на что-то более важное.
— Ты пешка в вековой игре, которую ведут мугущественные силы. Ты подготовлен лучше многих, но еще пребываешь в неведении, и не мне тебя просвещать.
Она смотрит на Майкла с нежностью.
— Ты прижимаешься к моей груди, вспоминаешь меня в сновидениях и знаешь, кем я была для тебя в прошлом, но и мои возможности ограничены. Я могу защищать тебя, лишь когда это не противоречит воле Адонны.
Николай тронул Майкла за плечо.
— Нам нельзя терять время. У вас взволнованный вид. Что-то случилось?
Майкл отрицательно покачал головой.
— Нет. Пока ничего.
* * *
Начать путешествие им предстояло с камня на северной оконечности исторической рощи. Майкл и Николай шли через рощу вдвоем, без сопровождения. Николай оделся потеплее, чтобы уберечься от грядущих холодов; Майкл по-прежнему был одет легко.
В тени деревьев стояли арборалы, которые ухаживали за рощей. Обнаженные зеленые мужчины и женщины смотрели на проходивших мимо двух человек, но ничего не говорили.
— Они вроде меня, — заметил Николай. — Делают свое дело, никого не задевают, никогда не жалуются и верно служат Бан. Я с удовольствием пожил бы с ними.
— Почему бы вам не остаться в городе? — спросил Майкл.
— О, это другое дело. В городе не так уж спокойно. Мужчины-сидхи обычно сидят в своих лесах или рыщут по холмам вокруг Иралла, и в такое время тут тихо. Но в дни Каэли они являются, и Бан приходится смотреть в оба, иначе ее людей и гибридов переловят.
— Но ведь Таракс видел, как тут танцует Эмма Ливри!
— Дружище, Таракс не знает о нас с вами. А Эмму он терпит только из-за Бан, но и Бан не сможет нас защитить, если попадемся.
— Значит, Эмма и Мари — на особом положении… А как сюда попала Мари?
— Она всегда ухаживала за Эммой. А откуда взялась, я не спрашивал. — Николай многозначительно посмотрел на Майкла. — Наверно, и вам не стоит.
— Я вас расстраиваю? — спросил Майкл. Чудесный камень уже показался за редко стоящими деревцами, слишком юными для исторической рощи.
Николай тяжело вздохнул.
— Нет. Может быть, я вам просто завидую. Вы… любимец женщин. Они, похоже, теряют из-за вас голову, чего никогда не случалось из-за меня.
— Но Бан не будет защищать меня так же, как вас.
— Я никогда не разговаривал с Бан. Насколько помню. А вы разговаривали. Для того, кто привлекает внимание сидхов, возможны два пути. Первый — неволя и, вероятно, деградация. Эмма оказалась в неволе, но не деградировала, по крайней мере нам это незаметно. Она живет, как цветок в оранжерее, — так сама говорит. Я думаю, ей нравится быть цветком, заниматься одними танцами. А мне бы не понравилось. Сидхи терпят меня, принимают радушно, но они не привязаны ко мне.
— А какой второй путь?
— Не знаю. Может быть, по нему пошел Кларкхэм.
— Он человек?
Николай поднял бровь.
— Вы, кажется, знаете о нем больше меня.
— Я не знаю всего. Он очень долго живет и, похоже, силен в волшебстве.
Николай глубоко вздохнул.
— Ладно, отложим темные мысли по крайней мере до конца этого путешествия. Бан его одобрила, а раз так, с нами ничего не должно случиться.
— Николай, вы помните, как выглядит Бан?
— Нет.
Чудесный камень, на вид обычный плоский валун, покоился на круге белого гравия. Вокруг никого не было видно. По небу проносились облака, скрывали солнце. Ветер доносил аромат цветов из сада Бан.
— Никто не знает, как она выглядит, кроме, может быть, Улатх. Это ее оружие против Таракса и Мална.
Николай поднялся на край валуна и протянул руку Майклу. Они встали рядом на середине камня. Внезапно стало очень холодно.
Яркая белизна почти сразу ослепила Майкла. Он прикрыл глаза руками. Николай взял его за локоть, помог спуститься с камня и отвел в убежище от ветра.
— Так неожиданно, — пробормотал Майкл, моргая и протирая глаза.
— Нынче гораздо холоднее, чем в прошлый раз, — заметил Николай.
Чудесный камень лежал на краю широкого скального карниза, впереди виднелись зубчатые пики. Седловины между ними покрывал ровный и белый, как молоко в блюдце, слой блистающего снега. Ветер завывал, бешено кружил снежинки и сотрясал каменные стены укрытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52