В ту ночь Майкл остался с ней, а утром вернулся на пригорок. Хижина Журавлих и дом Бири все еще пустовали. Майкл вошел в свое обиталище, положил книгу в тайник, сел на циновку и попытался что-нибудь сочинить. Но в голову не пришло ни одной стихотворной строчки, потому что в ней царил немой хаос.
Незадолго до полудня он решился поискать сани. Если сам он не понимает, где истина, а где ложь, может быть, Элина и Саварин знают?
В пустом доме Бири лежали в углу аккуратно сложенные циновки. Майкл подверг лачугу тщательному обыску и не обнаружил порошка. Он направился к хижине Журавлих и остановился у двери. Заглянув в окно, увидел только мглу.
Майкл попытался отворить дверь пальцами — не вышло. Наверное, мешал запор. Он толкнул дверь, но она не распахнулась. Он толкнул сильнее, внутри щелкнуло, и дверь медленно отворилась наружу.
Очевидно, Журавлихи не нуждались в запорах. А вдруг хижину охраняет какое-то неведомое существо? Эта мысль уже не могла остановить Майкла.
Лучи солнца, проникавшие в комнату, освещали полки с множеством бутылок. В одной из них шевелилось что-то розовое, или померещилось? Глаза понемногу привыкли к слабому освещению, и Майкл начал различать остальные предметы. В центре комнаты стояла высокая, под потолок, цилиндрическая кирпичная печь с отверстиями на четыре стороны. Ее окружала ярко-белая керамическая плита с наборами пестиков в специальных углублениях. На столе он увидел несколько ступок и кучки разноцветных порошков, от тончайшего до грубого. Огонь погас, но печь еще сохраняла тепло. Майкл ощущал его и лицом, и ладонью.
На другой стене две длинные полки были заставлены склянками с зубами и мелкими обломками костей. В некоторых склянках содержались корни и прочие фрагменты растений. Майкла особенно заинтересовала бутылочка с раздвоенным извилистым корнем.
Еще одна полка была отведена пузырькам с порошками. Ни один не был снабжен этикеткой. Только Журавлихи знали, для чего годятся эти вещества.
За рядами полок Майкл обнаружил стеллаж, стенкой которого служила плотная ткань жемчужного цвета. На ткани висели соединенные кости небольшой когтистой лапы. Когти казались золотыми.
В другой части комнаты, за серым занавесом, на столе покоился стеклянный ящик. В нем лежали прекрасно отшлифованные сероватые кристаллы различной формы. У каждого была выпуклость вроде окуляра. Майкл отодвинул занавес большим и указательным пальцами и поднял крышку ящика.
Искушение было слишком велико. Он взял кристалл, поднес прозрачной выпуклостью к глазу и увидел изображение — точь-в-точь как в устройстве для просмотра слайдов. Сначала появились зеленые холмы и удивительно естественное небо. Майкл уже собрался взять другой кристалл, как вдруг картина ожила: по холму шла женщина. К своему изумлению, он понял, что это Кум, только совсем юная. Каким-то образом кристалл передал ее имя: Экума. Она улыбалась и махала руками, ветер обдувал красное платье, и под ним вырисовывались стройные ноги. Лицом она походила на Элевт, но была еще миловиднее. Уходя из поля зрения, она махнула кистью, словно позвала Майкла за собой. Проследить за нею не удалось — кристалл позволял вести наблюдение лишь с одной точки.
Второй кристалл показал Майклу горную дорогу. По заснеженному склону быстро скользили тени облаков. На камне, не замечая холода, стояла обнаженная женщина по имени Эланэр. Она протягивала руки навстречу ветру, а позади нее развевались длинные рыжие волосы. Нэр в юности была красивее Экумы.
Он взял третий кристалл. Молодые представительницы человеческого рода сидели на мраморных скамейках в небольшом каменном амфитеатре, и перед ними стояла Спарт — Эспарта. Женщины были в коротких белых платьях с кушаками, Спарт — в длинном черном платье, волосы собраны в пучок и связаны золотой тесемкой. Она говорила, обращаясь к женщинам, и они время от времени смеялись удивленно и радостно. Ее красота не бросалась в глаза, но Майклу Эспарта показалась самой прекрасной из юных Журавлих. Будто и не было старух с причудливо искаженными фигурами и лицами. Майкл осторожно опустил в ящик третий кристалл и взял четвертый. Новая картина: мужчина-человек и женщина-сидх, рука об руку. У мужчины красноватая кожа, густая темно-коричневая борода, усталые глаза мудреца и короткий острый нос. Черты лица женщины показались Майклу знакомыми. Да, он был уверен, что уже видел ее.
Кристалл сообщил имена: Аски и Элми. Их изображения не случайно хранились в стеклянном ящике: это были отец и мать Журавлих, а также семи других гибридов, запечатленных в остальных кристаллах.
Майкл быстро положил кристалл на место; от странного предчувствия мурашки забегали по руке. Он вновь занялся поисками сани и обнаружил на деревянном столике у двери мешочек. Схватив его и высыпав немного содержимого на ладонь, Майкл увидел знакомые золотистые крупинки. Он возвратил их в мешочек и завязал его.
Теперь, когда цель была достигнута, Майкла вдруг охватил страх. Он огляделся — не сдвинул ли чего-нибудь с места? — и понял, что скрыть от Журавлих следы вторжения не удастся. Никакой надежды. Что будет с ним, когда уличат?
Он нащупал дверную ручку, резко толкнул, шагнул за порог…
И тут же с криком отскочил назад. Перед хижиной стоял Бири, грязный и весь в крови, с безумным взором и разинутым ртом.
Из уголка рта вытекала черная кровь, пятнала сепла на груди. Из легких рвался тихий вой. Бири походил на загнанного зверя.
Майкл отступил в хижину. От ужаса свело горло. Бири жутко закатил глаза и запрокинул голову.
— Майкл! О, Майкл! — простонал он. — Что я наделал!
Он скорчился и поднял руки в мольбе. Потом выпрямился и побежал. Майкл снова отворил дверь и увидел, как Бири пересек ручей и помчался прочь.
С противоположной стороны пригорка появились Нэр, Спарт и Кум. Они обогнули груды камней и костей и изумленно воззрились на Майкла, стоявшего на пороге их хижины. Он украдкой сунул мешочек в карман.
Спарт жестом велела Майклу уйти. Она положила руку ему на плечо, дошла вместе с ним до его домика, остановилась и повернула его к себе лицом.
— Он ранен? — Майкл сглотнул слюну. — Что с ним?
— Ты стал свидетелем позора Бири. Об этом нельзя никому рассказывать. Он выдержал испытание.
— Какое испытание? На звание жреца?
— Да, — ответила Спарт. Такой мрачной Майкл ее еще никогда не видел. — Таракс послал через границу любимого коня Бири. Бири выследил его и убил. Когда он придет в себя, сможет служить Адонне. — Она заглянула Майклу в глаза, нахмурилась и отпустила его плечо.
— Ты будешь с умом пользоваться тем, что у тебя есть? Тем, чему научился?
— Да, — ответил он, сглотнув.
Журавлихи скрылись в хижине и затворили за собой дверь. Майкл со слезами на глазах смотрел на степь и гадал, почувствует ли он когда-нибудь вновь себя целостной личностью, сможет ли помириться со своей совестью.
Глава двадцать первая
Падал густой снег, создавая чистый белый лист, на котором уже прорисовывались горизонт, Полугород, хижина Журавлих и редкие просветы в облаках. Вода в речке была темна и у берегов покрылась ледком; плавные струи рассекались о ледяные закраины.
Майкл стоял на берегу и смотрел на воду. Падающий снег успокаивал. Внутренний «центр тепла» защищал тело от холода. Подобным же образом сознание укрылось, защитилось от реальности. «Если я поступил неправильно, — думал Майкл, — это не моя вина». Вся беда в том, что он не по своей воле угодил в чересчур сложную, непонятную ситуацию.
Мешочек с порошком лежал в кармане.
Бири сидел перед входом в свою хижину, опустив голову. Он хранил гробовое молчание и ничего не ел. Кум обмыла молодому сидху руки и лицо, накинула ему на плечи одеяло из тростника.
В то утро Майкл усердно занимался: бегал с палкой по степи в сопровождении Спарт, которая длинными пальцами проверяла температуру его кожи; учился отбрасывать тень и добился того, что Кум не смогла поймать его сразу; скрывал ауру памяти, не позволяя Спарт проникнуть в его внутреннюю речь. А снежинки, точно развеселые пьяницы, медленно покачивались и валились на землю, не ведая о чужих радостях и бедах.
— Я хочу сходить в Эвтерп, — сказал Майкл Кум, которая сидела возле хижины Журавлих и, посматривая на Бири, размалывала в порошок камень с помощью другого, более твердого.
Она кивнула. Майкл оставил книгу в тайнике. Неприятностей он не ожидал, да и случись они, книга не спасет. А потерять ее не хочется.
Белый покров сделал дорогу однообразной и оттого более длинной. Наконец глазам Майкла явился бездеятельный, замкнутый в себе, похожий на лицо спящего город. Майкл шагал по безлюдным улицам, разглядывал саманные стены, крыши из тростника и глины, груды мусора, в которых преобладали плетеное лыко и тростник, на тележки с ведрами, полными замерзших человеческих нечистот. Чудилось, будто на все на это он смотрит в последний раз. Ощущение обреченности усиливала тишина.
Майкл свернул на знакомую улочку, подошел к знакомому подъезду и медленно поднялся по лестнице. Возле плетеной двери, теперь обтянутой тканью, он нащупал в кармане мешочек и поднял руку, чтобы постучать, но заколебался. Из квартиры доносились голоса. У Элины был гость.
От этого Майкл показался себе совсем одиноким и оторванным от мира. Он толкнул дверь, та отворилась почти бесшумно, словно вошла в сговор с ним. Голоса не умолкали. Майкл отдернул занавес спальни, понимая, что нехорошо вторгаться в чужую личную жизнь, но уже не в силах справиться с обидой.
На узкой кровати лежали Саварин и Элина, их, будто сжалясь над Майклом, укрывало серовато-коричневое одеяло. Первой незваного гостя увидела Элина. У нее расширились глаза. Майкл отпустил занавес, отошел в глубь комнаты, достал из кармана мешочек и положил на стол. За занавеской послышались скрип, возня, шорох поспешно надеваемой одежды.
— Оставайся тут, — прошептала Элина. — Я с ним поговорю.
Она вышла, расчесывая пальцами волосы и искоса глядя на Майкла. Она была очень бледна.
— Майкл, — только и произнесла она.
— Я принес. — Он указал на плетеный столик. — То, что просила.
— Я вижу, ты все не так понял. — Элина подошла ближе. — На самом деле это…
— Пожалуйста, не надо. Я пошел.
— Дай же объяснить! — Нотка отчаяния удержала Майкла на месте. — Это не то, что ты думаешь. Саварин не может иметь детей. Еще когда он был на Земле…
— Хватит! Пожалуйста.
— С ним безопасно, понимаешь? А с тобой нет. С тобой небезопасно. В этом вся разница.
Она повторила эти слова несколько раз, медленно приближаясь к нему с поднятыми руками. Наконец остановилась, и руки описали круги — словно два маленьких щита. Она пыталась сказать что-то еще.
— Нам по-прежнему нужна твоя помощь.
— Вы получили мою помощь. У вас есть порошок. А теперь я пойду. — Под крики Элины, которая все громче звала его по имени, Майкл сбежал вниз по лестнице и помчался по улице.
Он едва сознавал, что бежит огромными скачками, не ощущал усилий. Как будто оказался вне тела, освободился от проклятого напряжения. Дышалось ровно и спокойно, без вмешательства личности машина работала лучше. Он пронесся мимо женщины, чьи голова и плечи скрывались под платком.
И опять, словно завершая очередной цикл, Майкл приблизился к Полугороду. Почему-то он чувствовал, что все идет к концу, часы его пребывания в Царстве сочтены.
Глава двадцать вторая
Снег шел и во второй половине дня. В Полугороде тоже было тихо. На изогнутых улицах лежали сугробы. Майкл плоховато соображал и не сразу нашел дом Элевт. Когда он остановился у двери, в голове царило почти такое же запустение, как на снежных просторах между Эвтерпом и Полугородом.
Стучась в дверь, он вдруг подумал, что не допускает и мысли о предательстве Элевт. Но предала ли его Элина? Может быть, Майкл слишком молод, чтобы понять ее?
Дверь отворилась. Элевт увидела мрачное лицо Майкла, взяла его за руку и ввела в комнату, не говоря ни слова. Она усадила его на кровать, а сама села на табуретку. Лишь после нескольких глубоких вздохов Майкл сумел заговорить.
— Я должен вернуться. Теперь мне нечего здесь делать.
Элевт кивнула, потом тряхнула головой и снова кивнула.
— Нужна моя помощь?
— Конечно. Я не могу это сделать сам. Иначе давно бы сделал.
— Хорошо, помогу. Только надо подождать до темноты, и нельзя это делать здесь. Вдруг кто-нибудь увидить. Побудь тут до вечера. Поешь.
— Я не голоден.
— Тебе понадобятся силы.
Она наполнила миску супом. Когда Майкл поел, она унесла миску и сняла с кровати покрывало. Он сел. Элевт подложила ему подушку, и он лег на спину. Глубоко вздохнув, медленно закрыл глаза, но не расслабил мышцы лица.
Они осталось напряженными, даже когда Майкл уснул.
Элевт некоторое время сидела, глядя на него. За окном все громче завывал ветер, все гуще валил снег. Потом Элевт прошлась по комнате, взяла несколько вещей из ящика комода, с полок и низкого столика, и разложила на покрывале, у себя на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52