Несомненно, Энджела почерпнула эти
традиционные элементы у миссис Салливэн. Или когда-то вычитала в книжке,
позабыла, и они явились из памяти лишь тогда, когда наступил
соответствующий момент. Ничего необычного. Похожие вещи случались и с
самим Шоном. Бывало, он вычитывал в книге какую-нибудь мысль, забывал об
этом, выдвигал в качестве собственной идеи, а позже сгорал со стыда,
обнаружив ее истинный источник.
Шон двинулся дальше, уверенный, что нашел безумным идеям Энджелы хотя
бы частичное объяснение. Пугающий диапазон психических заболеваний,
параноидных маний, трудных визитов к психиатру сузился.
В конце моста он спустился по левой лесенке и стал пробираться по
извилистой дорожке под большими раскидистыми буками, высившимся по обе
стороны тропки подобно сотканным из непроницаемой тени исполинским шатрам.
С правой сторон Шон миновал пустую чашу фонтана - там стояла небольшая,
похожая на детскую, фигурка. В тумане она казалась почти живой.
Кусачий холод забирался под тонкий пиджак. Туман словно бы стал гуще.
Шон задрожал.
И ускорил шаг.
Из сада Шон вышел на пересечении Чарльз- и Бикон-стрит, перешел Бикон
и зашагал дальше, по Чарльз-стрит. Подняв голову, он взглянул на один из
тех газовых фонарей, что придавали Бикон-хилл особое очарование. Бледный,
почти зеленоватый свет, который давали маленькие круглые фаянсовые
калильные сетки, отбрасывал в туман мерцающий отблеск, но его вряд ли
можно было назвать настоящим освещением.
Свернув направо, на Каштановую улицу, Шон вдруг испытал странное
чувство - ему показалось, что за ним идут. Он оглянулся, посмотрел по
сторонам, но ничего не увидел. Припаркованные машины. Неосвещенные
подъезды. Туман. Тени. По противоположному тротуару спешили двое
подростков.
Еще несколько шагов по Каштановой, и Шон снова почувствовал то же
самое. Кто-то - или что-то - наблюдал за ним. Шел следом. На этот раз он
резко, быстро развернулся. Возможно, виновато было его воображение, но
Шону показалось, будто он мельком увидел, как за несколько домов от него в
один из темных подъездов юркнул кто-то в белом.
Он побежал. Мысль, что его преследуют, ему не нравилась. Надеясь
избавиться от своего преследователя, он нырнул влево, на Кедровую, затем
вправо, на Желудевую - узкий, поднимавшийся в гору, вымощенный брусчаткой
переулок.
Здесь газовые фонари попадались еще реже, а тени были гуще.
Спотыкаясь о неровный булыжник и неожиданные выбоины в кирпичной мостовой,
Шон, пыхтя, бежал вверх по узкой улочке. Он слышал эхо шагов. Своих или
того, другого? Он быстро оглянулся. И ясно увидел, что его преследует
смутно очерченный силуэт, показавшийся ему силуэтом ребенка.
И едва ли не в ту же секунду эта фигура исчезла, словно каким-то
жутким, сверхъестественным образом мгновенно почуяла, что Шон смотрит на
нее - она, несомненно, нырнула в один из подъездов, тянувшихся по правой
стороне улочки.
Шона вдруг обуял безрассудный страх. Он прибавил шагу и ринулся в
конец переулка, туда, где он пересекался с какой-то улицей, и дальше,
через дорогу, в следующий проулок, надеясь улизнуть от преследователя.
Проулок оказался темным, узким, не более трех футов шириной. С одной
стороны он был образован задними стенами высоких домов, с другой -
каменными оградами задних дворов.
Только пробежав весь проулок, Шон обнаружил, что это тупик.
Он круто обернулся.
Фигура последовала за ним и теперь стояла в двадцати футах позади.
Туман и темнота не позволяли Шону разглядеть ее как следует, однако
она, кажется, была в светлом, тесно прилегающем костюме и похожей на череп
маске, которая закрывала все лицо. Явно хэллоуиновский ряженый.
Фигура стояла, не шевелясь, совершенно неподвижно, как изваяние,
словно ждала, чтобы Шон начал действовать. В ее неподвижности было что-то
странно нечеловеческое. Хотя Шон понимал, что это наверняка какой-то
подросток, он почувствовал, как по спине поползли мурашки, а сердце глухо
застучало в необъяснимой панике. Его взгляд метнулся вправо, к стене,
отгораживавшей от переулка чей-то задний двор. Около семи футов. Не
проблема.
Он повернулся, подпрыгнул, ухватился за гребень стены, подтянулся и
спрыгнул вниз, во двор, приземлившись в цветочную клумбу среди какой-то
растительности.
Когда он прыгал, ему показалось, будто он краем глаза заметил, как
мелькнуло что-то белое.
Пошатываясь, Шон распрямился и принялся отряхиваться от пыли. При
этом он взглянул влево.
У него захватило дух.
Его преследователь все еще был здесь.
По эту сторону стены, вместе с ним. Припал к земле, отделенный от
Шона какими-нибудь десятью футами, не больше. Должно быть, он перемахнул
стену одновременно с ним.
Ни секунды не раздумывая, Шон бросился вперед, через небольшой газон,
к выходившему на двор неосвещенному дому.
Почти сразу он на что-то наткнулся и, выругавшись, тяжело повалился
на землю. Во все стороны с лязгом и грохотом раскатились помойные баки.
В тот же миг задний двор залил яркий свет. Заскрипело, поднимаясь,
окно. Откуда-то сверху донесся гневный, хриплый женский голос:
- Что здесь, черт дери, происходит? Проклятые мальчишки. Выметайтесь,
пока я полицию не позвала! Слышите? Вон!
Шон медленно поднялся и, щурясь, поглядел сперва на прикрепленный к
боковой стене дома сильный прожектор, потом на ярко освещенный двор.
Никаких признаков кого бы то ни было. Обычный задний двор. Кусты. Клумбы.
Альпийская горка.
Потирая ушибленные локти, Шон попятился в узкий проход между домами.
Оказавшись на улице, он повернулся и обнаружил, что стоит на Маунт-Вернон,
напротив Института.
Заметив, что на первом этаже еще горит свет, он быстро перебежал
через дорогу, подумав: Холлэндер работает допоздна.
И пошел к своей машине.
Поток транспорта на автостраде в час пик был плотным. Тускло
мерцающая лава автомобилей, которые буквально упирались друг другу в
багажники, простиралась перед Шоном до самого Уолтхэма.
Его это не волновало.
О дурацком приключении с мальчишкой на Бикон-хилл он тоже уже
позабыл.
Теперь голову Шона заполняли лишь сияющие планы на будущее.
К его удивлению, как только он остановил машину у дома, из кухни
выскочила Энджела.
- Камень пропал, - выдохнула она.
- Знаю, я от него избавился, - объяснил Шон, выбираясь из машины.
Энджела уставилась на мужа. Ее лицо в идущем из салона автомобиля
свете было очень бледным.
- Что ты сделал?
- Избавился от него.
- Когда? Как?
- Сегодня утром. Отдал Маккею. В экспозицию. Я подумал, что мы оба
спокойно проживем без этого камня.
Он захлопнул дверцу и повернулся к жене.
- А знаешь что?
Она по-прежнему не сводила с него глаз, вскинув руки к щекам.
- Они просто влюбились в него, - торжествующе, с тайным злорадством
сообщил Шон. - После всего того дерьма, которого мы нахлебались.
Телевидение просто влюбилось в нашу ленту. Нам назначили дату выхода в
эфир. А еще нам дали "добро" на школьный сценарий. Получилось, детка.
Наконец-то получилось.
Энджела выразила равнодушное недоверие.
- Разве ты ничего не скажешь?
Она медленно качала головой.
- Ты ведь не понимаешь, правда? - прошептала она. - Ты никогда не
понимал.
- Что не понимал? - раздраженно спросил он.
- Ну разве ты не видишь? - Энджела схватила его за локоть и тихо, с
нажимом проговорила: - Он наш. Фиона и миссис Салливэн пытались убрать его
отсюда. Разве ты не понимаешь, что натворил?
Шон нетерпеливо высвободил руку.
- Ради Бога, Энджела, нельзя ли хотя бы сейчас оставить эту тему? Я
принял меры. С этим покончено. - Он крепко взял жену за плечи, подчеркивая
свои слова, словно говорил с ребенком. - Камня нет. Можешь о нем забыть. Я
о нем позаботился.
- Я собиралась отнести его к священнику, - едва слышно сказала
Энджела. - Я уже договорилась.
- К священнику? Это еще зачем?
- Чтобы освятить.
- Срань Господня, - с отвращением пробурчал Шон. Он развернулся и
пошел к дверям кухни.
Энджела неподвижно смотрела в темноту.
- Все равно я не уверена, что это сильно помогло бы, - призналась она
больше себе, чем Шону.
Обернувшись от двери, он фыркнул:
- По крайней мере, хоть какой-то проблеск здравого смысла.
И зашел в дом прежде, чем Энджела сумела ответить.
Все равно. Она не собиралась пытаться объяснить. С полным ужаса
сердцем Энджела последовала за мужем.
В 9:О6 Маккей протирал очки, чтобы убрать их в футляр - он готовился
свернуть дела и лечь спать пораньше. В дверь позвонили.
Ему сунули удостоверение. Над удостоверением маячило бледное лицо.
Полицейский-детектив. Позади него на улице мигала лампой патрульная
машина.
Маккей молча выслушал новость, принесенную полицейским, сперва
отказываясь поверить, а потом, поверив, не в силах заговорить.
- Мимо проходила парочка подростков, они-то и сообщили о
пронзительных криках, - осторожно объяснил сотрудник полиции.
Маккей откашлялся.
- Я сейчас же иду, - наконец тихо проговорил он.
Как в дурмане, профессор оделся, сел в машину и поехал следом за
патрульным автомобилем в сторону Маунт-Вернон. У него возникло престранное
ощущение, будто он знает, о какой витрине идет речь.
Тело Маккей опознал достаточно легко. Однако задача оказалась не из
приятных.
Детектив подготовил старика к тому, что тот увидит труп.
Но вот к тому, что у трупа не будет головы, он его не подготовил.
11
Кьяран Маккей провел в Институте без малого полчаса.
Повсюду - и на полу галереи, и на многих экспонатах - была кровь.
Один быстрый взгляд на обезглавленное тело директора - и профессор
отвел глаза.
Еще один усталый детектив стоял возле разбитого стеклянного ящика,
почесывая щеку и гадая, как писать рапорт. Маккей подтвердил, что пропал
только один экспонат.
Внутри самой витрины не было ни осколка.
- Можно подумать, жахнули изнутри, - задумчиво проговорил первый
детектив.
Второй обратил их внимание на то, какое расстояние стеклянные осколки
пролетели по полу галереи. Сила требовалась немалая.
- Должно быть, ваш коллега вошел и спугнул их. Застал на месте
преступления, - прибавил первый.
Но в витрине лежала какая-то золотая штука вроде ошейника.
- Ожерелье, - тихо поправил Маккей. - Это называется ожерельем.
Оно так и лежало в витрине нетронутым - двадцать четыре карата,
массивное, блестящее.
- Как они могли проморгать такую штуку? - пробормотал первый
детектив. Он не мог взять этого в толк, хоть убей. Может быть, что-то их
спугнуло.
Но почему не сработала сигнализация? В тот самый миг, когда
разлетелась витрина, должны были зазвонить звонки и в здании, и на
центральном пульте.
Так много загадочных моментов.
За разгадками и предположениями полицейские обратились к Маккею. Но
старику нечего было им предложить - он лишь бессильно опустился на
деревянный стул, который ему пододвинули, и в испуганном молчании
оцепенело смотрел на кровь и разбитую витрину.
Появились медики в резиновых перчатках; они положили труп на носилки,
закрыли клеенкой и вынесли.
Второй детектив беспокойно огляделся. Казалось, их бесстрастно, но
очень пристально изучает дюжина пар каменных глаз.
- Знаете что? - наконец отважился он нарушить молчание. - У меня тут
прямо мороз по коже.
Когда Маккей вернулся домой, еще не было десяти. Но мысли профессора
лихорадочно бурлили, и меньше всего он сейчас думал о сне, переполняемый
невыразимым ужасом и тревогой. Причиной тому была не только страшная и
бессмысленная насильственная смерть Холлэндера. В глубине души профессор
чувствовал, что за ней стоит нечто большее. Он чуял это сердцем, костями,
всем нутром - как в тот последний раз, когда отвозил Мэгги в больницу.
Это не было обычное убийство.
Он пошел в кабинет и налил себе брэнди. Потом принялся рыться в
полках, отыскивая те книги, что могли бы дать ему те сведения, в которых
он сейчас нуждался. И со вздохом признал, что его библиотека - последнее
место, где можно было бы найти желаемое. Под конец десятиминутных поисков
Маккей посмотрел вниз, на скопившуюся на письменном столе небольшую стопку
книг и периодических изданий. Экземпляры "Античности", "Ирландский
фольклор" О'Силлебина, "Языческая кельтская Британия" Росса, "Системы в
сравнительном религиоведении" Элиаде. Быстро проглядев книги, он убедился,
что все они почти ничего не прибавляют к той малости, какую он уже знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
традиционные элементы у миссис Салливэн. Или когда-то вычитала в книжке,
позабыла, и они явились из памяти лишь тогда, когда наступил
соответствующий момент. Ничего необычного. Похожие вещи случались и с
самим Шоном. Бывало, он вычитывал в книге какую-нибудь мысль, забывал об
этом, выдвигал в качестве собственной идеи, а позже сгорал со стыда,
обнаружив ее истинный источник.
Шон двинулся дальше, уверенный, что нашел безумным идеям Энджелы хотя
бы частичное объяснение. Пугающий диапазон психических заболеваний,
параноидных маний, трудных визитов к психиатру сузился.
В конце моста он спустился по левой лесенке и стал пробираться по
извилистой дорожке под большими раскидистыми буками, высившимся по обе
стороны тропки подобно сотканным из непроницаемой тени исполинским шатрам.
С правой сторон Шон миновал пустую чашу фонтана - там стояла небольшая,
похожая на детскую, фигурка. В тумане она казалась почти живой.
Кусачий холод забирался под тонкий пиджак. Туман словно бы стал гуще.
Шон задрожал.
И ускорил шаг.
Из сада Шон вышел на пересечении Чарльз- и Бикон-стрит, перешел Бикон
и зашагал дальше, по Чарльз-стрит. Подняв голову, он взглянул на один из
тех газовых фонарей, что придавали Бикон-хилл особое очарование. Бледный,
почти зеленоватый свет, который давали маленькие круглые фаянсовые
калильные сетки, отбрасывал в туман мерцающий отблеск, но его вряд ли
можно было назвать настоящим освещением.
Свернув направо, на Каштановую улицу, Шон вдруг испытал странное
чувство - ему показалось, что за ним идут. Он оглянулся, посмотрел по
сторонам, но ничего не увидел. Припаркованные машины. Неосвещенные
подъезды. Туман. Тени. По противоположному тротуару спешили двое
подростков.
Еще несколько шагов по Каштановой, и Шон снова почувствовал то же
самое. Кто-то - или что-то - наблюдал за ним. Шел следом. На этот раз он
резко, быстро развернулся. Возможно, виновато было его воображение, но
Шону показалось, будто он мельком увидел, как за несколько домов от него в
один из темных подъездов юркнул кто-то в белом.
Он побежал. Мысль, что его преследуют, ему не нравилась. Надеясь
избавиться от своего преследователя, он нырнул влево, на Кедровую, затем
вправо, на Желудевую - узкий, поднимавшийся в гору, вымощенный брусчаткой
переулок.
Здесь газовые фонари попадались еще реже, а тени были гуще.
Спотыкаясь о неровный булыжник и неожиданные выбоины в кирпичной мостовой,
Шон, пыхтя, бежал вверх по узкой улочке. Он слышал эхо шагов. Своих или
того, другого? Он быстро оглянулся. И ясно увидел, что его преследует
смутно очерченный силуэт, показавшийся ему силуэтом ребенка.
И едва ли не в ту же секунду эта фигура исчезла, словно каким-то
жутким, сверхъестественным образом мгновенно почуяла, что Шон смотрит на
нее - она, несомненно, нырнула в один из подъездов, тянувшихся по правой
стороне улочки.
Шона вдруг обуял безрассудный страх. Он прибавил шагу и ринулся в
конец переулка, туда, где он пересекался с какой-то улицей, и дальше,
через дорогу, в следующий проулок, надеясь улизнуть от преследователя.
Проулок оказался темным, узким, не более трех футов шириной. С одной
стороны он был образован задними стенами высоких домов, с другой -
каменными оградами задних дворов.
Только пробежав весь проулок, Шон обнаружил, что это тупик.
Он круто обернулся.
Фигура последовала за ним и теперь стояла в двадцати футах позади.
Туман и темнота не позволяли Шону разглядеть ее как следует, однако
она, кажется, была в светлом, тесно прилегающем костюме и похожей на череп
маске, которая закрывала все лицо. Явно хэллоуиновский ряженый.
Фигура стояла, не шевелясь, совершенно неподвижно, как изваяние,
словно ждала, чтобы Шон начал действовать. В ее неподвижности было что-то
странно нечеловеческое. Хотя Шон понимал, что это наверняка какой-то
подросток, он почувствовал, как по спине поползли мурашки, а сердце глухо
застучало в необъяснимой панике. Его взгляд метнулся вправо, к стене,
отгораживавшей от переулка чей-то задний двор. Около семи футов. Не
проблема.
Он повернулся, подпрыгнул, ухватился за гребень стены, подтянулся и
спрыгнул вниз, во двор, приземлившись в цветочную клумбу среди какой-то
растительности.
Когда он прыгал, ему показалось, будто он краем глаза заметил, как
мелькнуло что-то белое.
Пошатываясь, Шон распрямился и принялся отряхиваться от пыли. При
этом он взглянул влево.
У него захватило дух.
Его преследователь все еще был здесь.
По эту сторону стены, вместе с ним. Припал к земле, отделенный от
Шона какими-нибудь десятью футами, не больше. Должно быть, он перемахнул
стену одновременно с ним.
Ни секунды не раздумывая, Шон бросился вперед, через небольшой газон,
к выходившему на двор неосвещенному дому.
Почти сразу он на что-то наткнулся и, выругавшись, тяжело повалился
на землю. Во все стороны с лязгом и грохотом раскатились помойные баки.
В тот же миг задний двор залил яркий свет. Заскрипело, поднимаясь,
окно. Откуда-то сверху донесся гневный, хриплый женский голос:
- Что здесь, черт дери, происходит? Проклятые мальчишки. Выметайтесь,
пока я полицию не позвала! Слышите? Вон!
Шон медленно поднялся и, щурясь, поглядел сперва на прикрепленный к
боковой стене дома сильный прожектор, потом на ярко освещенный двор.
Никаких признаков кого бы то ни было. Обычный задний двор. Кусты. Клумбы.
Альпийская горка.
Потирая ушибленные локти, Шон попятился в узкий проход между домами.
Оказавшись на улице, он повернулся и обнаружил, что стоит на Маунт-Вернон,
напротив Института.
Заметив, что на первом этаже еще горит свет, он быстро перебежал
через дорогу, подумав: Холлэндер работает допоздна.
И пошел к своей машине.
Поток транспорта на автостраде в час пик был плотным. Тускло
мерцающая лава автомобилей, которые буквально упирались друг другу в
багажники, простиралась перед Шоном до самого Уолтхэма.
Его это не волновало.
О дурацком приключении с мальчишкой на Бикон-хилл он тоже уже
позабыл.
Теперь голову Шона заполняли лишь сияющие планы на будущее.
К его удивлению, как только он остановил машину у дома, из кухни
выскочила Энджела.
- Камень пропал, - выдохнула она.
- Знаю, я от него избавился, - объяснил Шон, выбираясь из машины.
Энджела уставилась на мужа. Ее лицо в идущем из салона автомобиля
свете было очень бледным.
- Что ты сделал?
- Избавился от него.
- Когда? Как?
- Сегодня утром. Отдал Маккею. В экспозицию. Я подумал, что мы оба
спокойно проживем без этого камня.
Он захлопнул дверцу и повернулся к жене.
- А знаешь что?
Она по-прежнему не сводила с него глаз, вскинув руки к щекам.
- Они просто влюбились в него, - торжествующе, с тайным злорадством
сообщил Шон. - После всего того дерьма, которого мы нахлебались.
Телевидение просто влюбилось в нашу ленту. Нам назначили дату выхода в
эфир. А еще нам дали "добро" на школьный сценарий. Получилось, детка.
Наконец-то получилось.
Энджела выразила равнодушное недоверие.
- Разве ты ничего не скажешь?
Она медленно качала головой.
- Ты ведь не понимаешь, правда? - прошептала она. - Ты никогда не
понимал.
- Что не понимал? - раздраженно спросил он.
- Ну разве ты не видишь? - Энджела схватила его за локоть и тихо, с
нажимом проговорила: - Он наш. Фиона и миссис Салливэн пытались убрать его
отсюда. Разве ты не понимаешь, что натворил?
Шон нетерпеливо высвободил руку.
- Ради Бога, Энджела, нельзя ли хотя бы сейчас оставить эту тему? Я
принял меры. С этим покончено. - Он крепко взял жену за плечи, подчеркивая
свои слова, словно говорил с ребенком. - Камня нет. Можешь о нем забыть. Я
о нем позаботился.
- Я собиралась отнести его к священнику, - едва слышно сказала
Энджела. - Я уже договорилась.
- К священнику? Это еще зачем?
- Чтобы освятить.
- Срань Господня, - с отвращением пробурчал Шон. Он развернулся и
пошел к дверям кухни.
Энджела неподвижно смотрела в темноту.
- Все равно я не уверена, что это сильно помогло бы, - призналась она
больше себе, чем Шону.
Обернувшись от двери, он фыркнул:
- По крайней мере, хоть какой-то проблеск здравого смысла.
И зашел в дом прежде, чем Энджела сумела ответить.
Все равно. Она не собиралась пытаться объяснить. С полным ужаса
сердцем Энджела последовала за мужем.
В 9:О6 Маккей протирал очки, чтобы убрать их в футляр - он готовился
свернуть дела и лечь спать пораньше. В дверь позвонили.
Ему сунули удостоверение. Над удостоверением маячило бледное лицо.
Полицейский-детектив. Позади него на улице мигала лампой патрульная
машина.
Маккей молча выслушал новость, принесенную полицейским, сперва
отказываясь поверить, а потом, поверив, не в силах заговорить.
- Мимо проходила парочка подростков, они-то и сообщили о
пронзительных криках, - осторожно объяснил сотрудник полиции.
Маккей откашлялся.
- Я сейчас же иду, - наконец тихо проговорил он.
Как в дурмане, профессор оделся, сел в машину и поехал следом за
патрульным автомобилем в сторону Маунт-Вернон. У него возникло престранное
ощущение, будто он знает, о какой витрине идет речь.
Тело Маккей опознал достаточно легко. Однако задача оказалась не из
приятных.
Детектив подготовил старика к тому, что тот увидит труп.
Но вот к тому, что у трупа не будет головы, он его не подготовил.
11
Кьяран Маккей провел в Институте без малого полчаса.
Повсюду - и на полу галереи, и на многих экспонатах - была кровь.
Один быстрый взгляд на обезглавленное тело директора - и профессор
отвел глаза.
Еще один усталый детектив стоял возле разбитого стеклянного ящика,
почесывая щеку и гадая, как писать рапорт. Маккей подтвердил, что пропал
только один экспонат.
Внутри самой витрины не было ни осколка.
- Можно подумать, жахнули изнутри, - задумчиво проговорил первый
детектив.
Второй обратил их внимание на то, какое расстояние стеклянные осколки
пролетели по полу галереи. Сила требовалась немалая.
- Должно быть, ваш коллега вошел и спугнул их. Застал на месте
преступления, - прибавил первый.
Но в витрине лежала какая-то золотая штука вроде ошейника.
- Ожерелье, - тихо поправил Маккей. - Это называется ожерельем.
Оно так и лежало в витрине нетронутым - двадцать четыре карата,
массивное, блестящее.
- Как они могли проморгать такую штуку? - пробормотал первый
детектив. Он не мог взять этого в толк, хоть убей. Может быть, что-то их
спугнуло.
Но почему не сработала сигнализация? В тот самый миг, когда
разлетелась витрина, должны были зазвонить звонки и в здании, и на
центральном пульте.
Так много загадочных моментов.
За разгадками и предположениями полицейские обратились к Маккею. Но
старику нечего было им предложить - он лишь бессильно опустился на
деревянный стул, который ему пододвинули, и в испуганном молчании
оцепенело смотрел на кровь и разбитую витрину.
Появились медики в резиновых перчатках; они положили труп на носилки,
закрыли клеенкой и вынесли.
Второй детектив беспокойно огляделся. Казалось, их бесстрастно, но
очень пристально изучает дюжина пар каменных глаз.
- Знаете что? - наконец отважился он нарушить молчание. - У меня тут
прямо мороз по коже.
Когда Маккей вернулся домой, еще не было десяти. Но мысли профессора
лихорадочно бурлили, и меньше всего он сейчас думал о сне, переполняемый
невыразимым ужасом и тревогой. Причиной тому была не только страшная и
бессмысленная насильственная смерть Холлэндера. В глубине души профессор
чувствовал, что за ней стоит нечто большее. Он чуял это сердцем, костями,
всем нутром - как в тот последний раз, когда отвозил Мэгги в больницу.
Это не было обычное убийство.
Он пошел в кабинет и налил себе брэнди. Потом принялся рыться в
полках, отыскивая те книги, что могли бы дать ему те сведения, в которых
он сейчас нуждался. И со вздохом признал, что его библиотека - последнее
место, где можно было бы найти желаемое. Под конец десятиминутных поисков
Маккей посмотрел вниз, на скопившуюся на письменном столе небольшую стопку
книг и периодических изданий. Экземпляры "Античности", "Ирландский
фольклор" О'Силлебина, "Языческая кельтская Британия" Росса, "Системы в
сравнительном религиоведении" Элиаде. Быстро проглядев книги, он убедился,
что все они почти ничего не прибавляют к той малости, какую он уже знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39