Ребята со смехом и шутками быстрым шагом добрались до реки света -
входа на скоростную автостраду. Там они свернули направо и пошли по старой
дороге, которая, изгибаясь, уходила от шоссе, уводя в поля и луга.
Наконец, мальчики подошли к месту, откуда можно было добраться до школы
короткой дорогой, напрямик. Они перепрыгнули канаву и зашагали вдоль края
заросшего высокой кукурузой поля.
На полдороге Энди замедлил шаг и озадаченно стал.
Грэнт остановился и оглянулся.
- Что такое?
Энди приподнял руку.
- Я что-то слышал.
- Меня не напугаешь. Мы так уже делали, - насмешливо ответил приемный
брат.
- В кукурузе что-то шевелилось. Честно.
- Наверное, какая-нибудь старая псина. Или лиса. Пошли.
Они двинулись дальше и подошли к забору из колючей проволоки. По
очереди держа проволоку, пролезли за ограду и оказались у старого
жестяного гаража, где стоял трактор. Потом ребята нырнули в еще более
густую тьму лесочка, который вел к дому. Это всегда было страшнее всего.
Особенно после фильмов ужасов.
Грэнт вдруг с пронзительным криком сорвался с места. Но Энди было все
равно. Это было частью игры. Грэнт делал так каждый раз.
Он побежал следом за Грэнтом, ожидая, что тот в любую минуту выскочит
на него из кустов. Тоже как всегда. Иногда Грэнт изображал Мумию, иногда -
Тварь, или Дракулу, или мистера Хайда. Сегодня, без сомнения, он должен
был стать Каплей.
Но Грэнт не выскакивал. И когда Энди добрался до старого дуба, где
они обычно сходились, там его тоже не оказалось.
- Капля? - неуверенно позвал мальчуган.
Никакого ответа.
- Дракула?
Молчание.
- Грэнт! - закричал Энди. Он больше не играл.
Ничего.
У него за спиной в кустах что-то зашуршало.
- Грэнт? - Энди быстро повернулся лицом к источнику звука.
По-прежнему никто не отзывался.
- Я знаю, что это ты, - прошептал малыш.
Шур-шур.
Неожиданно испугавшись, Энди кинулся наутек.

6
Энджела очнулась от глубокого сна. В ушах стоял пронзительный крик.
Она лежала на спине, вцепившись в одеяло, гадая, не приснился ли он
ей. Она прислушалась к ночной тишине. Только дыхание лежавшего рядом с ней
Шона. Энджела повернула голову и поглядела на вделанный в приемник
будильник, но во мраке циферблат не был виден. Должно быть, маленькая
лампочка перегорела.
Энджела полежала, раздумывая, и начала снова погружаться в дрему.
Крик повторился. Пронзительный, прерывистый визг. Зверь в агонии.
Снаружи. Может быть, кошка.
Энджела вскинулась в темноте с колотящимся сердцем.
Перышко!
Она нашарила выключатель. Щелк! Взгляд на циферблат: 3:О8. Шон
повернулся и, ослепнув от света, сощурил застланные сном глаза.
- Что происходит?
- Я что-то услышала. Похоже, какое-то животное кричало от боли. Я
подумала, не Перышко ли это.
Шон зарылся лицом в подушку.
- Обычная кошачья драка. Ложись спать.
Энджела посидела еще минуту. Что-то подсказывало ей: это не просто
кошачья драка. Вспомнились жуткие истории, которые кто-то рассказывал у
них на вечеринке. О расчлененных животных. Она выскользнула из кровати,
лихорадочно нашла тапочки, натянула халат. Шон снова поднял голову.
- Что ты делаешь?
- Хочу посмотреть.
- Да брось ты.
- Я должна. Должна.
- Энджела, елки-палки, середина ночи!
- Ты идти не обязан.
- О Господи. - Шон сердито уронил голову на подушку и закрыл глаза.
Поворотом выключателя у двери спальни Энджела включила свет на
лестнице и зашлепала вниз. В доме было холодно и тихо.
Она пошла в кухню, открыла самый нижний ящик, порылась под желтеющей
стопкой отрывных квитанций на "Нью-Йорк Таймс". Вот. Фонарик.
Заскрипели ступеньки. Энджела оглянулась.
В кухню, завязывая шнурок халата из шерстяной шотландки, входил Шон.
- Дай-ка. - Он нетерпеливо забрал у нее фонарик.
Энджела двинулась следом за ним к двери кухни, включив по дороге
лампочку на крыльце.
Снаружи было темно и зябко. Стоя в луже тусклого света, проливаемого
стоваттной лампочкой над дверью, она смотрела, как Шон идет по пятачку
земли, служившему им задним двором. Луч фонарика метался из стороны в
сторону. Над ним на фоне звездного неба вырисовывались чернильно-черные
силуэты верхушек деревьев. Звезды казались холодными и далекими, луны не
было. Энджела вздрогнула и поплотнее завернулась в халат.
- Не видно? - крикнула она.
- Не-а.
- Перышко! - ласково позвала она. - Перышко?
Она передвинулась к границе светового круга, просверливая глазами в
лежавшей перед ней тьме дыры. Ничего. Энджела обернулась, чтобы посмотреть
на дом. Коробочка света в мире мрака.
И тут поняла, что слышит какой-то звук.
Тихий. Настойчивый. Едва различимый. Так капает ночью вода из крана.
Плип...
Энджела озадаченно оглянулась в поисках источника звука.
Плип...
На ощупь, как слепая, она неуверенно двинулась в том направлении,
откуда, как ей казалось, доносился этот звук.
Плоп...
Теперь она стояла у кухонного окна.
Плип...
Энджела опустила взгляд к залитой бетоном дорожке под окном. Там все
еще стояло блюдце с молоком, оставленное ею для Перышка. Оно по-прежнему
было полным. Но к молоку как будто бы примешалось что-то еще. Энджела
нагнулась, чтобы взглянуть поближе.
Плоп...
Прямо в середку плошки с молоком упала темная капля. Увеличив красный
ручеек, который уже наполовину пробрался в белое.
Медленно, страшась того, что может увидеть, Энджела подняла голову,
чтобы взглянуть на крышу, которая нависала в восемнадцати дюймах над
кухонным окном. Из-за ослепительного сияния окна смотреть было трудно.
- Шон? - дрожащим голосом позвала она через минуту.
Он уже был рядом.
- Там, наверху, - хрипло прошептала она, показывая пальцем. - На
водосточной трубе.
Шон посмотрел, куда показывала Энджела, встал на цыпочки, потянулся,
потрогал.
Оно приземлилось рядом с плошкой с неумолимым легким звуком, словно
упал ранец.
Энджела прикусила руку, подавив крик. Шон тихо выругался, недоверчиво
вглядываясь в то, что упало.
Это, вне всяких сомнений, был Перышко.
Но без головы.
Позвоночник, на добрый дюйм выступавший из шеи, создавал тошнотворное
впечатление, что голову открутили.
Энджела спрятала лицо на груди у Шона и застонала. Шон обнял ее за
плечи и притянул поближе. Наконец она обрела дар речи.
- Может, если бы я не поставила молоко...
Она пристально смотрела на мужа снизу вверх, безмолвно умоляя
сказать, что это не так.

После завтрака Шон убрал трупик кота из-под мешка, которым закрыл его
ночью, и похоронил под вязом на краю заднего двора.
Энджела следила за мужем из окна кухни. Она чувствовала страх и
дурноту и не могла разобраться, чем эта дурнота вызвана - беременностью
или ночным происшествием. И надеялась, что ее не стошнит. Она терпеть не
могла, когда ее тошнило. С ней этого не бывало с тех пор, как она была
маленькой.
Она налила себе кружку свежего кофе и ушла в кабинет. Оттуда она
позвонила в справочную, чтобы (по предложению Шона) узнать телефон местной
службы защиты животных.
Сотрудник службы защиты появился в десять тридцать. Дверь ему открыла
миссис Салливэн. Энджела заметила мешковатую униформу и пятна пота
подмышками. У этого человека было кривоватое лицо, печальные глаза,
коротко подстриженные седые волосы.
Шон опять объяснил ему, в чем проблема.
- Еноты, - кивнул мужчина, подтверждая диагноз, поставленный Шоном. -
Их работа.
Энджела стояла рядом с Шоном, прихлебывая кофе. В голове проносились
скептические мысли. Она следила, как мужчина выволакивает из фургона
проволочную клетку размером с небольшой несгораемый шкаф.
Он установил ее под деревьями возле могилы Перышка.
Энджела подошла вслед за Шоном, чтобы осмотреть клетку.
Она была сделана из крепкой, толстой проволочной сетки, с
дверцей-ловушкой.
- Когда зверь наступает вот сюда, она захлопывается, - пояснил
мужчина, тыча пальцем в металлическую пластинку.
У Энджелы в голове мелькнуло, что клетка похожа на помятый ящик
из-под молока. Она не сдержалась и додумала: и толку от нее столько же.
Сотрудник службы защиты исчез в своем фургоне и вернулся с пластиковым
пакетом, в котором что-то белело.
Шон наморщил лоб.
- Приманка?
Мужчина хихикнул. Сухое, хрипящее дыхание.
- Никогда в жизни не догадаетесь.
Он разорвал пакет и бросил на пол клетки горсть белых упругих
шишечек.
Энджела, не веря своим глазам, нагнулась поближе.
- Алтей?
- Он самый. Хотите? - мужчина протянул ей пакет.
Это была последняя капля абсурда. Нахмурившись, Энджела быстро
передала пакет Шону. Шон повернулся к мужчине.
- Сластены, да?
- С ума по нему сходят.
- А горячего шоколада им не надо? - сострила Энджела.
Мужчина поднялся, подтягивая штаны. В глазах светилась обида.
- Ну, может, блюдечко молока. - Он начал собирать свое снаряжение. -
Сырая котлета тоже не помешает, - прибавил он.
Шон посмотрел на часы.
- И мне пора.
Он вернулся в дом, а Энджела проводила мужчину до фургона.
- Ловушка не убивает, - заверил он. - Если в самом деле поймаете,
звоните. Сами справиться не пытайтесь. Он может оказаться переносчиком
бешенства.
Он закинул пакет в кузов фургона и захлопнул дверку.
- Если окажется, что это скунс, боюсь, придется его пристрелить.
Мужчина протянул руку к ручке дверцы. Энджела открыла рот, чтобы
сказать: все это большая ошибка, забудьте, заберите свою дурацкую клетку с
собой... и тут лицо мужчины вдруг осветилось широкой ухмылкой. Он ткнул
куда-то за спину Энджеле.
- Эй, у моей жены тоже есть такие.
Она оглянулась и ничего не увидела.
- Что?
- Чем вы их поливаете? Рыбной эмульсией?
Энджела нахмурилась. О чем он говорил?
- Маргаритки! - пояснил он.
Она пожала плечами, закрывая тему.
- Да ничем особенным.
Мужчина присвистнул.
- Ничем, говорите? - Он вскарабкался за баранку и захлопнул дверцу. -
В чем же секрет? Разговариваете вы с ними, что ли? - Он добродушно
рассмеялся и завел мотор.
Энджела уставилась на обнесенный штакетником квадрат перед домом. И
заметила то, на что до сих пор не обращала внимания. За последние
несколько недель зелень в палисаднике стала сочной, пышной. Миниатюрные
джунгли буйной растительности: маргаритки, превратившиеся в высокие,
полыхающие белым кусты; лилии, выбросившие вверх скрученные густо-зеленые
шпаги; розовые и белые звездочки бальзаминов; зеленые взрывы орляка,
"оленьих язычков" и "ирландского кружева". Побеги земляники, которую она
посадила, превратились в большие пышные кусты с гроздьями крохотных белых
цветочков. Черная земля вокруг них была проколота десятком острых зеленых
ростков, в которых Энджела с легким потрясением узнала посаженные ею
совсем недавно крокусы и нарциссы.
- Не иначе, как тут у вас земелька первый класс, - перекричал рев
мотора мужчина. - Но луковицы надо держать в морозилке, пока хорошая
погода не кончится. Им нужен холод.
Энджела посмотрела, как фургон проехал по дороге и исчез из вида, и
обернулась к своему садику. Мужчина сказал правду: зрелище было
примечательное. Палисадник выделялся на фоне осеннего пейзажа, как взятая
из каталога семян реклама; ослепительно-зеленое пятно живо контрастировало
с охрой и багрянцем осени. Только в одном он ошибся - насчет погоды. Когда
Энджела сажала семена и луковицы, тепла уже не было и в помине.
Она медленно направилась к двери кухни, мгновенно отключившись от
окружающего и погрузившись в размышления. Вдруг она заметила клетку и
снова остановилась. На лицо легла тень. Энджела чувствовала себя
обманутой, рассерженной. Ее не убедили. Еноты! Алтей!
- Чушь! - громко воскликнула она.
И заторопилась на поиски Шона.
Она нашла его в кабинете. Он запихивал бумаги в портфель.
- Опаздываю, - сказал Шон, увидев ее. Он надел новый спортивный
пиджак и галстук.
Энджела наблюдала за ним из дверей. Сообразив, что она молчит, Шон
опять поднял голову и спросил:
- Что?
- Меня на это не купишь.
- Ты о чем?
- О енотах.
Шон что-то искал на столе.
- Почему?
- Нет, и все. Перышко убил кто-то... - Она поискала определение. -
Злобный.
- У тебя есть лучшее объяснение?
- Не животное. Человек.
Шон нахмурился.
- Почему ты так говоришь?
- Ты же слышал, что рассказывали наши гости.
- И ты поверила?
- Марк не имеет привычки выдумывать.
- Ага! - Шон обнаружил недостающую бумагу под стопкой счетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39