Он видел многих людей беседовавшими на улицах, но немногие из
них улыбались. Еще меньше смеялись. И было так потому, что на улицах
повсюду встречались немецкие солдаты, носившие винтовки, и немецкие
офицеры, пившие в кафе кофе "эспрессо". Они сидели, откинувшись на стульях
в расслабленных позах завоевателей. Со многих зданий свисали нацистские
флаги, трепещущие по ветру над мраморными поднятыми руками и умоляющими
лицами высеченных французами статуй. Немецкие солдаты регулировали
движение, а некоторые улицы были перекрыты шлагбаумами с надписями:
"АХТУНГ! ЭЙНТРИТТ ФЕРБОТТЕН!" [Внимание! Проезд запрещен! (нем.)]
Дополнительное оскорбление к обиде - неупотребление родного языка, подумал
Майкл. Не удивительно, что многие лица хмурились на "Мерседес", когда он
проезжал мимо.
Осложняли движение многочисленные едва ползущие грузовики, оглушавшие
окружавших велосипедистов звуками выхлопов, как взрывами бомб. Майкл видел
несколько военных грузовиков, набитых солдатами, даже пару танков,
стоявших на обочине, их экипажи загорали и покуривали сигареты. Общее
впечатление было таким, что немцы уверены, что останутся здесь навсегда, и
потому позволяют французам заниматься повседневными делами, уверены, это
они - завоеватели, которые крепко держат в руках бразды правления. Он
видел группу молодых солдат, флиртовавших с девушками, офицера навытяжку,
которому мальчишка начищал сапоги, другого офицера, кричавшего по-немецки
на официанта, испуганно вытиравшего расплескавшееся из графина белое вино.
Майкл сидел на заднем сиденье, поглощая все ароматы, картины и звуки, и
ощущал тяжелую тень на Городе Света. "Мерседес" притормозил, и Габи нажала
сигнал, чтобы поторопить нескольких горожан на велосипедах освободить ей
дорогу. Майкл почуял конский запах и глянул влево, на военного
полицейского, сидевшего на лошади, у которой на глазах были шоры с
нацистской эмблемой. Человек отдал ему честь.
Майкл рассеянно кивнул и пожелал, чтобы этот подлец повстречался ему
в лесу один на один.
Габи повела на восток, к бульвару Батиньоль, через район особняков и
домов в стиле "рококо". Они достигли этого бульвара, свернули на шоссе
Клиши, а затем направились к северу. Габи повернула вправо на улицу
Кентон, и они въехали в район, где улицы были вымощены щербатыми
коричневыми каменными плитами и перед окнами на веревках висело белье.
Здания были выкрашены в выцветшие пастельные тона, у некоторых фасады
треснули и старые глиняные кирпичи проглядывали наружу, как желтые ребра.
Здесь было меньше велосипедистов, не было кафе на тротуарах или углах
улиц. Строения, казалось, как пьяные опирались друг на друга, будто
лишившись опоры, и даже воздух казался Майклу пропахшим кислым вином.
Фигуры, словно тени, наблюдали, как скользил мимо них черный автомобиль,
глаза у них были безжизненными, словно фальшивые монеты. Порывы ветра от
"Мерседеса" вздымали старые газеты в сточных канавах, и их пожелтевшие
листы летели по неметенным тротуарам.
Габи быстро проскочила эти улицы, едва притормаживая на
нерегулируемых перекрестках. Она свернула влево, потом вправо, потом,
через несколько кварталов, еще раз налево. Майкл увидел загнутый
указатель: "Улица Лафарж".
- Прибыли, - объявила Габи и, притормозив, мигнула фарами.
Двое мужчин, оба среднего возраста, отомкнули ворота и распахнули их.
За воротами шла мощеная булыжником дорожка, лишь несколькими дюймами шире
"Мерседеса", и Майкл сжался в ожидании, что машина сейчас поцарапается, но
Габи въехала, не зацепившись ни с одной стороны. Двое мужчин заперли за
ними ворота. Габи проехала дальше и въехала в зеленый гараж с просевшей
крышей. Потом сказала: - Выходите, - и выключила мотор.
Майкл вышел. Мужчина с коричневым от загара, в шрамах лицом и седыми
волосами вошел в гараж.
- Следуйте, пожалуйста, за мной, - сказал он по-французски и быстро
пошел прочь. Майкл вышел следом, оглянувшись на Габи, которая открыла
багажник "Мерседеса" и вынимала коричневый чемодан. Она закрыла багажник,
потом дверь гаража, и один из тех двух мужчин, которые открывали ворота,
запер гараж на висячий замок и спрятал ключ в карман.
- Пожалуйста, побыстрее, - поторопил мужчина Майкла, голос у него был
приятный, но твердый. Сапоги Майкла стучали по булыжнику, звуки эхом
отдавались в тишине. Вокруг него окна неряшливо выглядевших домов почти
все были закрыты ставнями. Седоволосый мужчина, широкоплечий, с руками
рабочего, отпер железную калитку с острыми пиками наверху, и Майкл прошел
за ним через розарий к черному ходу в здание, светло-голубое, как
голубиное яйцо. Перед ними открылся узкий коридор и пролет шатких
ступенек. Они поднялись на второй этаж. Открылась еще одна дверь, и
седоволосый человек жестом пригласил его войти внутрь. Майкл вошел в
комнату, в которой был ковер, составленный из разноцветных лоскутков, и
сильно пахло свежевыпеченным хлебом и вареным луком.
- Приветствуем вас в нашем доме, - сказал кто-то, и Майкл обнаружил,
что смотрит на маленькую хрупкую старушку со снежно-белыми волосами,
заплетенными на затылке в длинную косу. Она была одета в выцветшее синее
платье, поверх которого был фартук в красную клетку. Под круглыми очками у
нее были темно-карие глаза, которые видели все и не выдавали ничего. Она
улыбнулась, лицо в форме сердечка собралось в многочисленные морщинки и
обнажились зубы цвета слабого чая. - Раздевайтесь, пожалуйста.
- Раздеваться?
- Да. Это отвратительная форма. Пожалуйста, снимите ее.
Вошла Габи, сопровождаемая мужчиной, закрывавшим гараж. Старушка
глянула на нее, и Майкл увидел, как ее лицо напряглось.
- Нам сказали ожидать двух мужчин.
- С ней все в порядке, - сказал Майкл. - Мак-Каррен...
- Никаких имен, - резко прервала его старушка. - Нам сказали ожидать
двух мужчин. Водителя и пассажира. Почему не так? - Ее глаза, черные, как
стволы пистолета, вернулись к Габи.
- Изменение в планах, - сказала Габи. - Я так решила.
- Измененный план - это план с изъяном. Кто вы такая, чтобы решать
подобные вещи?
- Я сказал, что с ней все в порядке, - сказал старушке Майкл, на этот
раз принимая на себя всю силу ее взгляда. Двое мужчин встали позади него,
и Майкл почувствовал, что у них наверняка были пистолеты. Один слева,
другой справа, у каждого рука за пазухой. - Я за нее ручаюсь, - сказал
Майкл.
- А кто тогда поручится за вас, зеленоглазый? - спросила старушка. -
Профессионалы так не поступают. - Она перевела взгляд с Майкла на Габи и
обратно, и ее взгляд остановился на Габи. - А! - решила она, кивнув. - Вы
любите его, а?
- Конечно, нет, - лицо Габи залилось румянцем.
- Ну, может теперь это называется по-другому. - Она опять улыбнулась,
но легонько. - Любовь всегда была словом из шести букв. Зеленоглазый, я
сказала вам снять эту форму.
- Если меня собираются убить, я бы предпочел, чтобы это было
проделано, пока на мне есть штаны.
Старушка хрипло рассмеялась.
- Мне кажется, что вы относитесь к тому типу мужчин, которые
участвуют в перестрелках большей частью без штанов. - Она помахала ему
рукой. - Давайте, не тяните. Здесь никто никого не собирается убивать. По
крайней мере, сегодня.
Майкл снял плащ, и один из мужчин принял его и стал отпарывать
подкладку. Другой взял у Габи чемодан, положил его на стол и открыл. Он
стал рыться в одежде, которую она везла. Старушка сорвала медаль "За
Сталинград" с груди Майкла, осмотрела ее под лампой. - Этот хлам не
одурачит и слепого жестянщика.
- Это - настоящая медаль, - холодно ответила Габи.
- О? А откуда вы это знаете, моя маленькая влюбленная?
- Знаю, - сказала Габи, - потому что сама сняла ее с трупа, после
того как перерезала ему глотку.
- Для тебя это здорово. - Старушка отложила медаль. - Хотя для него
было плохо. Ты тоже снимай форму, влюбленная. Поскорее, пока я не умерла
от старости, ожидая.
Майкл стал раздеваться. Он снял все до нижнего белья, и Габи тоже
разделась.
- Вы, однако, волосатый паршивец, - обозрела его старушка. - Каким же
животным был ваш отец? - Одному из мужчин она сказала: - Принесите ему его
новую одежду и обувь. - Он вышел в другую комнату, а старушка взяла
"Люгер" Майкла и обнюхала ствол. Затем сморщила нос, почуяв запах
недавнего выстрела. - У вас были какие-то происшествия по дороге?
- Одно маленькое неудобство, - сказал Майкл.
- Ладно, не думаю, что мне хочется слушать. - Она взяла серебряные
карманные часы, дважды щелкнула заводной головкой и посмотрела на капсулу
с цианидом, когда открылась задняя крышка. Тихо проворчала, закрыла часы и
вернула их ему. - Это вам тоже может понадобиться. Знать правильное время
сейчас очень важно.
Седоволосый человек вернулся с охапкой одежды и парой поношенных
ботинок. - Нам сообщили ваши размеры по радио, - сказала женщина. - Но мы
ожидали двух мужчин. - Она указала на содержимое чемодана Габи. - Значит,
вы привезли свою одежду с собой? Это хорошо. У нас нет для вас хороших
гражданских документов. А сейчас в городе слишком легко оказаться
выслеженным. Если кто-то из вас попадется... - Она глянула на Майкла,
глаза ее были жесткими. - Думаю, вы хорошо понимаете, какое сейчас время?
- Она дождалась, чтобы Майкл понимающе кивнул. - Теперь вы больше никогда
не увидите ни своей прежней формы, ни автомобиля. Вам дадут велосипеды.
Если вам покажется, что вам нужен автомобиль, мы об этом поговорим
отдельно. Денег у нас тут не много, но, к счастью, много друзей. Зовите
меня Камилла, и разговаривать будете только со мной. Вам не нужно иметь
дело с вот этими двумя господами. - Она показала на двух французов,
которые аккуратно складывали немецкую форму и укладывали ее в корзину с
крышкой. - Оставьте себе свой пистолет, - сказала она Майклу. - Такой
достать трудно. - Она несколько секунд разглядывала Габи, как бы оценивая
ее, потом глянула на Майкла. - Уверена, оба вы имеете опыт в таких делах.
Мне нет дела до того, кто вы или что вы делали; важно то, что от вашей
ловкости - и осторожности - зависят многие жизни. Пока вы в Париже, мы
поможем вам, чем сможем, но если вас схватят, мы вас не знаем. Это ясно?
- Абсолютно, - ответил Майкл.
- Хорошо. Если хотите пока отдохнуть, ваша комната там. - Камилла
кивнула в сторону коридора и выхода. - Я как раз только что приготовила
луковый суп, если хотите перекусить.
Майкл подхватил пару ботинок и охапку одежды со стола, на котором они
лежали, а Габи закрыла свой чемодан и подняла его. Камилла сказала: - Вы,
ребятки, ведите себя прилично, - а затем вышла и пошла в маленькую кухню,
где на чугунной печке кипела кастрюля.
- После вас, - сказал Майкл и пошел по коридору за Габи к их новой
квартире. Дверь скрипнула петлями, когда Габи толкнула ее. Внутри была
кровать на четырех столбиках, с белым покрывалом и весьма скромная
раскладушка с зеленым одеялом. Комната была маленькая, но опрятная, хорошо
освещенная солнцем, с окном, выходившим на пьяные пастельные строения.
Габи положила свой чемодан на кровать с четырьмя столбиками с
безапелляционной уверенностью. Майкл глянул на раскладушку, и ему
показалось, что он услышал, как застонала его спина. Он подошел к окну и
раскрыл его, вдохнув полные легкие парижского воздуха. Он был все еще
только в нижнем белье, как и Габи, но, как казалось, не было нужды куда-то
торопиться, включая одевание - или раздевание, как получится. Габи легла
на кровать и накрылась чистой хлопчатобумажной простыней. Она смотрела на
него, рисовавшегося в окне, и позволила себе задержаться взглядом на его
мышцах, гладкой спине и длинных, покрытых темными волосами ногах.
- Я собираюсь пока отдохнуть, - объявила она, натянув простыню до
подбородка. - А в этой постели для двоих места не хватит.
- Конечно, нет. - Он быстро глянул на нее, увидел длинные черные
волосы, распущенные теперь, когда на ней не было фуражки, по набитой
гусиным пухом подушке как узорчатый веер.
- Не хватит, если даже я ужмусь, - продолжала Габи. - Так что вам
придется спать на раскладушке.
- Ладно, придется на раскладушке.
Она улеглась, нежась на матрасе с гусиным пухом. Простыни были
прохладные и слегка пахли гвоздикой: ароматом, который Майкл почуял сразу
же, как только они вошли в комнату. Габи не сознавала, как она устала; она
поднялась в пять часов, и сон ее тогда был беспокойным, если не сказать
тревожным. Зачем она поехала с этим человеком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
них улыбались. Еще меньше смеялись. И было так потому, что на улицах
повсюду встречались немецкие солдаты, носившие винтовки, и немецкие
офицеры, пившие в кафе кофе "эспрессо". Они сидели, откинувшись на стульях
в расслабленных позах завоевателей. Со многих зданий свисали нацистские
флаги, трепещущие по ветру над мраморными поднятыми руками и умоляющими
лицами высеченных французами статуй. Немецкие солдаты регулировали
движение, а некоторые улицы были перекрыты шлагбаумами с надписями:
"АХТУНГ! ЭЙНТРИТТ ФЕРБОТТЕН!" [Внимание! Проезд запрещен! (нем.)]
Дополнительное оскорбление к обиде - неупотребление родного языка, подумал
Майкл. Не удивительно, что многие лица хмурились на "Мерседес", когда он
проезжал мимо.
Осложняли движение многочисленные едва ползущие грузовики, оглушавшие
окружавших велосипедистов звуками выхлопов, как взрывами бомб. Майкл видел
несколько военных грузовиков, набитых солдатами, даже пару танков,
стоявших на обочине, их экипажи загорали и покуривали сигареты. Общее
впечатление было таким, что немцы уверены, что останутся здесь навсегда, и
потому позволяют французам заниматься повседневными делами, уверены, это
они - завоеватели, которые крепко держат в руках бразды правления. Он
видел группу молодых солдат, флиртовавших с девушками, офицера навытяжку,
которому мальчишка начищал сапоги, другого офицера, кричавшего по-немецки
на официанта, испуганно вытиравшего расплескавшееся из графина белое вино.
Майкл сидел на заднем сиденье, поглощая все ароматы, картины и звуки, и
ощущал тяжелую тень на Городе Света. "Мерседес" притормозил, и Габи нажала
сигнал, чтобы поторопить нескольких горожан на велосипедах освободить ей
дорогу. Майкл почуял конский запах и глянул влево, на военного
полицейского, сидевшего на лошади, у которой на глазах были шоры с
нацистской эмблемой. Человек отдал ему честь.
Майкл рассеянно кивнул и пожелал, чтобы этот подлец повстречался ему
в лесу один на один.
Габи повела на восток, к бульвару Батиньоль, через район особняков и
домов в стиле "рококо". Они достигли этого бульвара, свернули на шоссе
Клиши, а затем направились к северу. Габи повернула вправо на улицу
Кентон, и они въехали в район, где улицы были вымощены щербатыми
коричневыми каменными плитами и перед окнами на веревках висело белье.
Здания были выкрашены в выцветшие пастельные тона, у некоторых фасады
треснули и старые глиняные кирпичи проглядывали наружу, как желтые ребра.
Здесь было меньше велосипедистов, не было кафе на тротуарах или углах
улиц. Строения, казалось, как пьяные опирались друг на друга, будто
лишившись опоры, и даже воздух казался Майклу пропахшим кислым вином.
Фигуры, словно тени, наблюдали, как скользил мимо них черный автомобиль,
глаза у них были безжизненными, словно фальшивые монеты. Порывы ветра от
"Мерседеса" вздымали старые газеты в сточных канавах, и их пожелтевшие
листы летели по неметенным тротуарам.
Габи быстро проскочила эти улицы, едва притормаживая на
нерегулируемых перекрестках. Она свернула влево, потом вправо, потом,
через несколько кварталов, еще раз налево. Майкл увидел загнутый
указатель: "Улица Лафарж".
- Прибыли, - объявила Габи и, притормозив, мигнула фарами.
Двое мужчин, оба среднего возраста, отомкнули ворота и распахнули их.
За воротами шла мощеная булыжником дорожка, лишь несколькими дюймами шире
"Мерседеса", и Майкл сжался в ожидании, что машина сейчас поцарапается, но
Габи въехала, не зацепившись ни с одной стороны. Двое мужчин заперли за
ними ворота. Габи проехала дальше и въехала в зеленый гараж с просевшей
крышей. Потом сказала: - Выходите, - и выключила мотор.
Майкл вышел. Мужчина с коричневым от загара, в шрамах лицом и седыми
волосами вошел в гараж.
- Следуйте, пожалуйста, за мной, - сказал он по-французски и быстро
пошел прочь. Майкл вышел следом, оглянувшись на Габи, которая открыла
багажник "Мерседеса" и вынимала коричневый чемодан. Она закрыла багажник,
потом дверь гаража, и один из тех двух мужчин, которые открывали ворота,
запер гараж на висячий замок и спрятал ключ в карман.
- Пожалуйста, побыстрее, - поторопил мужчина Майкла, голос у него был
приятный, но твердый. Сапоги Майкла стучали по булыжнику, звуки эхом
отдавались в тишине. Вокруг него окна неряшливо выглядевших домов почти
все были закрыты ставнями. Седоволосый мужчина, широкоплечий, с руками
рабочего, отпер железную калитку с острыми пиками наверху, и Майкл прошел
за ним через розарий к черному ходу в здание, светло-голубое, как
голубиное яйцо. Перед ними открылся узкий коридор и пролет шатких
ступенек. Они поднялись на второй этаж. Открылась еще одна дверь, и
седоволосый человек жестом пригласил его войти внутрь. Майкл вошел в
комнату, в которой был ковер, составленный из разноцветных лоскутков, и
сильно пахло свежевыпеченным хлебом и вареным луком.
- Приветствуем вас в нашем доме, - сказал кто-то, и Майкл обнаружил,
что смотрит на маленькую хрупкую старушку со снежно-белыми волосами,
заплетенными на затылке в длинную косу. Она была одета в выцветшее синее
платье, поверх которого был фартук в красную клетку. Под круглыми очками у
нее были темно-карие глаза, которые видели все и не выдавали ничего. Она
улыбнулась, лицо в форме сердечка собралось в многочисленные морщинки и
обнажились зубы цвета слабого чая. - Раздевайтесь, пожалуйста.
- Раздеваться?
- Да. Это отвратительная форма. Пожалуйста, снимите ее.
Вошла Габи, сопровождаемая мужчиной, закрывавшим гараж. Старушка
глянула на нее, и Майкл увидел, как ее лицо напряглось.
- Нам сказали ожидать двух мужчин.
- С ней все в порядке, - сказал Майкл. - Мак-Каррен...
- Никаких имен, - резко прервала его старушка. - Нам сказали ожидать
двух мужчин. Водителя и пассажира. Почему не так? - Ее глаза, черные, как
стволы пистолета, вернулись к Габи.
- Изменение в планах, - сказала Габи. - Я так решила.
- Измененный план - это план с изъяном. Кто вы такая, чтобы решать
подобные вещи?
- Я сказал, что с ней все в порядке, - сказал старушке Майкл, на этот
раз принимая на себя всю силу ее взгляда. Двое мужчин встали позади него,
и Майкл почувствовал, что у них наверняка были пистолеты. Один слева,
другой справа, у каждого рука за пазухой. - Я за нее ручаюсь, - сказал
Майкл.
- А кто тогда поручится за вас, зеленоглазый? - спросила старушка. -
Профессионалы так не поступают. - Она перевела взгляд с Майкла на Габи и
обратно, и ее взгляд остановился на Габи. - А! - решила она, кивнув. - Вы
любите его, а?
- Конечно, нет, - лицо Габи залилось румянцем.
- Ну, может теперь это называется по-другому. - Она опять улыбнулась,
но легонько. - Любовь всегда была словом из шести букв. Зеленоглазый, я
сказала вам снять эту форму.
- Если меня собираются убить, я бы предпочел, чтобы это было
проделано, пока на мне есть штаны.
Старушка хрипло рассмеялась.
- Мне кажется, что вы относитесь к тому типу мужчин, которые
участвуют в перестрелках большей частью без штанов. - Она помахала ему
рукой. - Давайте, не тяните. Здесь никто никого не собирается убивать. По
крайней мере, сегодня.
Майкл снял плащ, и один из мужчин принял его и стал отпарывать
подкладку. Другой взял у Габи чемодан, положил его на стол и открыл. Он
стал рыться в одежде, которую она везла. Старушка сорвала медаль "За
Сталинград" с груди Майкла, осмотрела ее под лампой. - Этот хлам не
одурачит и слепого жестянщика.
- Это - настоящая медаль, - холодно ответила Габи.
- О? А откуда вы это знаете, моя маленькая влюбленная?
- Знаю, - сказала Габи, - потому что сама сняла ее с трупа, после
того как перерезала ему глотку.
- Для тебя это здорово. - Старушка отложила медаль. - Хотя для него
было плохо. Ты тоже снимай форму, влюбленная. Поскорее, пока я не умерла
от старости, ожидая.
Майкл стал раздеваться. Он снял все до нижнего белья, и Габи тоже
разделась.
- Вы, однако, волосатый паршивец, - обозрела его старушка. - Каким же
животным был ваш отец? - Одному из мужчин она сказала: - Принесите ему его
новую одежду и обувь. - Он вышел в другую комнату, а старушка взяла
"Люгер" Майкла и обнюхала ствол. Затем сморщила нос, почуяв запах
недавнего выстрела. - У вас были какие-то происшествия по дороге?
- Одно маленькое неудобство, - сказал Майкл.
- Ладно, не думаю, что мне хочется слушать. - Она взяла серебряные
карманные часы, дважды щелкнула заводной головкой и посмотрела на капсулу
с цианидом, когда открылась задняя крышка. Тихо проворчала, закрыла часы и
вернула их ему. - Это вам тоже может понадобиться. Знать правильное время
сейчас очень важно.
Седоволосый человек вернулся с охапкой одежды и парой поношенных
ботинок. - Нам сообщили ваши размеры по радио, - сказала женщина. - Но мы
ожидали двух мужчин. - Она указала на содержимое чемодана Габи. - Значит,
вы привезли свою одежду с собой? Это хорошо. У нас нет для вас хороших
гражданских документов. А сейчас в городе слишком легко оказаться
выслеженным. Если кто-то из вас попадется... - Она глянула на Майкла,
глаза ее были жесткими. - Думаю, вы хорошо понимаете, какое сейчас время?
- Она дождалась, чтобы Майкл понимающе кивнул. - Теперь вы больше никогда
не увидите ни своей прежней формы, ни автомобиля. Вам дадут велосипеды.
Если вам покажется, что вам нужен автомобиль, мы об этом поговорим
отдельно. Денег у нас тут не много, но, к счастью, много друзей. Зовите
меня Камилла, и разговаривать будете только со мной. Вам не нужно иметь
дело с вот этими двумя господами. - Она показала на двух французов,
которые аккуратно складывали немецкую форму и укладывали ее в корзину с
крышкой. - Оставьте себе свой пистолет, - сказала она Майклу. - Такой
достать трудно. - Она несколько секунд разглядывала Габи, как бы оценивая
ее, потом глянула на Майкла. - Уверена, оба вы имеете опыт в таких делах.
Мне нет дела до того, кто вы или что вы делали; важно то, что от вашей
ловкости - и осторожности - зависят многие жизни. Пока вы в Париже, мы
поможем вам, чем сможем, но если вас схватят, мы вас не знаем. Это ясно?
- Абсолютно, - ответил Майкл.
- Хорошо. Если хотите пока отдохнуть, ваша комната там. - Камилла
кивнула в сторону коридора и выхода. - Я как раз только что приготовила
луковый суп, если хотите перекусить.
Майкл подхватил пару ботинок и охапку одежды со стола, на котором они
лежали, а Габи закрыла свой чемодан и подняла его. Камилла сказала: - Вы,
ребятки, ведите себя прилично, - а затем вышла и пошла в маленькую кухню,
где на чугунной печке кипела кастрюля.
- После вас, - сказал Майкл и пошел по коридору за Габи к их новой
квартире. Дверь скрипнула петлями, когда Габи толкнула ее. Внутри была
кровать на четырех столбиках, с белым покрывалом и весьма скромная
раскладушка с зеленым одеялом. Комната была маленькая, но опрятная, хорошо
освещенная солнцем, с окном, выходившим на пьяные пастельные строения.
Габи положила свой чемодан на кровать с четырьмя столбиками с
безапелляционной уверенностью. Майкл глянул на раскладушку, и ему
показалось, что он услышал, как застонала его спина. Он подошел к окну и
раскрыл его, вдохнув полные легкие парижского воздуха. Он был все еще
только в нижнем белье, как и Габи, но, как казалось, не было нужды куда-то
торопиться, включая одевание - или раздевание, как получится. Габи легла
на кровать и накрылась чистой хлопчатобумажной простыней. Она смотрела на
него, рисовавшегося в окне, и позволила себе задержаться взглядом на его
мышцах, гладкой спине и длинных, покрытых темными волосами ногах.
- Я собираюсь пока отдохнуть, - объявила она, натянув простыню до
подбородка. - А в этой постели для двоих места не хватит.
- Конечно, нет. - Он быстро глянул на нее, увидел длинные черные
волосы, распущенные теперь, когда на ней не было фуражки, по набитой
гусиным пухом подушке как узорчатый веер.
- Не хватит, если даже я ужмусь, - продолжала Габи. - Так что вам
придется спать на раскладушке.
- Ладно, придется на раскладушке.
Она улеглась, нежась на матрасе с гусиным пухом. Простыни были
прохладные и слегка пахли гвоздикой: ароматом, который Майкл почуял сразу
же, как только они вошли в комнату. Габи не сознавала, как она устала; она
поднялась в пять часов, и сон ее тогда был беспокойным, если не сказать
тревожным. Зачем она поехала с этим человеком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97