Вызов к сенатору нередко означал пропуск в одну сторону — в этих случаях обратно не возвращались. Естественно, глава такого учреждения не слишком заботился о собственной безопасности — его самого избегали как чумы. И редко какой сумасшедший решался пальнуть вслед проносившемуся на огромной скорости красному броневичку…
В машине неизменная усмешка покинула сенатора, лицо его расслабилось, углубились впадины под глазами — годы наедине с обладателем коротких пожелтевших усов чувствовали себя свободней.
— Куда же ехать? — вслух произнес старик, включая мотор.
Огромное количество мест, где в самую нужную минуту мог оказаться президент, всегда бесило сенатора. С раздражением припоминал он все эти бесчисленные мышеловки — городское убежище А, убежище В в горах на случай войны, подземный бункер начальников военных штабов, убежище министерства обороны, Центр гражданской войны…
«Скорее всего, он в Центре», — окончательно решил главарь Особого комитета и, рывком сдернув транспортер с места, ходко погнал его, стараясь держаться возможно дальше от основных городских магистралей. Лучше было сделать лишний крюк, чем застрять в часовой пробке. К тому же на узких боковых улочках и стреляли пореже.
Скоро старый политик понял, что жизнь столицы резко переменилась. Движение почти замерло. Лишь по-прежнему парами безостановочно патрулировали танкетки полиции. Заметив красный экипаж сенатора, они поспешно сворачивали, освобождая дорогу.
Но самое главное — в городе как будто не стреляли! Старик не верил ушам. Он даже остановил машину и, приоткрыв люк, прислушался — было тихо! «Эти ребята задали нам задачку», — вздохнул сенатор и снова взялся за руль.
Через несколько минут он добрался до огромного бетонного сооружения, напоминавшего колоссальную, врытую в землю танковую башню. Бросив у входа свой транспортер, сенатор торопливо, как только позволяли возраст и трость, прошел в контрольный пункт, на секунду задержался у стеклянной панели, вделанной в стену. Прижав руки к стеклу, он дал электронной голове удостовериться в отпечатках пальцев. Щелкнув, металлический турникет пропустил сенатора в кабину, где надо было шепнуть микрофону пароль. После этого дверь приотворилась, за ней уже ждал молодой офицер. Он проводил сенатора к лифту — по зданию категорически запрещалось ходить без сопровождения внутреннего персонала Центра.
У лифта сенатор предъявил свое удостоверение сержанту особой охраны. Тот надел специальные очки; обнаружив на документе невидимые знаки, вежливо вернул его старику. Дверцы лифта раскрылись, джентльмен с палкой вошел в кабину. Эту часть путешествия по Центру гражданской войны старик не переваривал — лифт словно проваливался в бездонный колодец, сердце екало и прыгало вверх. Казалось, хрупкий футляр с человеком внутри вот-вот разобьется всмятку, но этого не произошло: кабина плавно затормозила и дверцы бесшумно разъехались в стороны. Председателю комитета пришлось еще немного пройти по безлюдному, уходившему вниз коридору. У массивных стальных дверей светилась броская надпись: «С оружием не входить!» Сенатор в последний раз предъявил себя автомату, мгновенно проткнувшему его невидимыми лучами и не обнаружившему ничего подозрительного. Зажглась красная лампа над входом, и ворота не спеша уползли в стену…
«Ослы!» — в который раз подумал старик о военных: наставив повсюду своих роботов-идиотов, не могут додуматься, что их самая совершенная контрольная машина не в состоянии была учуять обычную пластмассовую газовую гранату, точь-в-точь копировавшую фляжку с бренди, — на крайний случай сенатор постоянно таскал ее в заднем кармане брюк…
Пройдя большой овальный зал, в котором военные специалисты по борьбе с гражданскими беспорядками торчали перед экранами лазерной связи, регистрируя инциденты в любых частях страны, деятель с тростью наконец добрался до кабинета № 001. Охрана, дежурившая у входа, расступилась: сенатор здесь был частым гостем.
— Первый у себя, — услужливо подсказал Худой Ларри — любимый телохранитель президента. Этот парень был известен в кругу приближенных лиц тем, что, надув брюхо, мог на пари разорвать любой ремень.
— Штаны еще держатся? — не останавливаясь, ухмыльнулся сенатор.
— Ремень в полном порядке! — шутливо доложил охранник.
— Береги его. Скоро придется побегать, — сообщил сенатор и прошел в кабинет.
Каждый волнуется в меру способностей. Простые смертные проявляют волнение как им заблагорассудится. Они могут покрываться неприличными красными пятнами либо, напротив, бледнеть до омерзения. Могут сидеть часами, тупо уставившись в одну точку, или, наоборот, бессмысленно ходить из угла в угол. Могут самым банальным образом, нервничая, курить до одурения, грызть ногти или даже выражаться неприличными словами.
Высокопоставленным лицам много сложнее. Кто из них, помня о неусыпных фото — и телеобъективах, решится волноваться самым приятным для себя образом? Помощники Первого давно уже разработали каждый внешний штрих его душевного состояния.
Президент сильно тревожился. Поэтому его генеральский мундир был застегнут на все пуговицы, а ремни портупеи туго затянуты. Казалось, генерал готов выскочить на плац и начать зычно подавать команды. Но в действительности генерал-президент говорил всегда необычайно тихо и коротко. Благодаря такому нехитрому приему президент, как и подсказывала субординация, всегда выглядел значительно и весомо.
Но и сенатор был не из любителей сидеть на запятках. Войдя в кабинет, он с ходу, на правах старого друга, влез в дилижанс, крайне непочтительно хлопнув по президентскому плечу.
— Привет, Фрэн! Мало у нас было хлопот! Теперь будет по горло и даже больше!
— Свинство, — хмуро откликнулся президент.
— Еще какое! Абсолютное свинство! Законные власти вызывают меньшее уважение, чем паршивые гангстеры! Да, я тебе скажу, на этот раз нам придется туго…
Суровый седой генерал, восседавший за необъятным письменным столом, коснулся рукой галстука, убеждаясь, что он, как и положено, крепко стягивает воротничок сорочки.
Двери решительно распахнулись, и в кабинет бодрой рысцой ворвался министр обороны — он был самым молодым членом правительства и, наверное, поэтому всегда торопился.
— Господин президент! — с порога выкрикнул министр. — Я приказал подтянуть армейские соединения из летних лагерей поближе к крупнейшим городам!
— Не помешает, — поддержал сенатор. — Скорее всего, начнется в городах.
— Что? — спросил президент.
— Начнется свалка, если мы оплошаем, — пояснил сенатор, рисуя что-то тростью на ковре. — Есть много причин, по которым нельзя во всем пойти навстречу Национальному синдикату. Но прежде хотелось бы знать, куда смотрело Бюро расследования? Дождались! Подумай, Фрэн — пропустить такую передачу в эфир! Представляешь, какая будет реакция за рубежом?
— Бюро расследования всегда все знает часом позже и никогда часом раньше! — раздраженно вставил министр. — Зато эти деятели не пропускают случая, чтобы перебежать дорогу военной разведке!
— Впрочем, мой юный друг, вряд ли сейчас своевременно трясти этих сыщиков, — заметил старик. — Сейчас всем нам придется, как это говорится у вас, у военных? Занять круговую оборону…
— Ну уж, Дан? — с сомнением произнес президент, но все-таки провел рукой по пуговицам, проверяя, начеку ли его собственный мундир. Этот жест означал высшую степень волнения.
— Уверяю тебя, положение не из приятных…
Будто услышав слова сенатора, в дверях внезапно возник адъютант. Вид у него был озадаченный. Он молча стоял, ожидая разрешения доложить.
«Что?» — не спросил, а взглянул президент.
— Господин президент. Центр получил сообщения из восьми точек страны. Крупнейшие арсеналы оружейной фирмы Хамса заняты отрядами синдиката. По-видимому, операция спланирована заранее, так как сведения начали поступать почти в одну и ту же минуту. Господин Хамс просит немедленно соединить его с вами.
Первый повернулся к экрану фона. Из матового прямоугольника выглядывал расстроенный коммерсант.
— Извините, господин президент, за настойчивость, но без совета с вами… — Хамс на секунду смолк и быстро завертел в руках собственные очки. — Короче, они не грабят, а платят!
Что делать?
— Вы раздавите очки, — спокойно предупредил сенатор. — Расскажите толком.
— Это вы, старина Дан? — Коммерсант поискал глазами сенатора, но старик не попадал в поле зрения фона.
— Да говорите вы, наконец! — не вытерпел министр.
— Они изымают оружие и подписывают обязательства об уплате по ценам на сегодняшний день. Они вооружаются, господин президент. И я не могу воспрепятствовать.
— И не надо! — живо отозвался сенатор. — Нам только гражданской войны не хватало! В конце концов, вам же платят? Обычная торговая операция.
— Послушайте, так они же намерены использовать мое оружие против традиции! — снова затряс очками торговец. — Вы представляете, какие убытки постигнут оружейный бизнес, если они выполнят свое обещание!
— Ах, если бы дело было только в ваших убытках! Скажите лучше, какое оружие они закупают в первую очередь?
— Они берут стрелковое оружие, легкую артиллерию, танкетки. Ну, разумеется, газ, гранаты, всякую мелочь. Ракеты их не волнуют. Танки тоже… Да, вот еще что! Они интересуются всеми видами вооружения для ночного боя.
— Спасибо. Держите нас в курсе. — Повернувшись к президенту, старик Дан тихо посоветовал: — Фрэн, скажите ему что-нибудь в утешение.
— Торгуйте, Хамс. Все будет в порядке, — промолвил президент и погасил экран.
— Дорогой сенатор, идите служить в мое ведомство! — вдруг облегченно улыбнулся министр обороны. — У вас чудесная голова. Я сразу понял, почему вы…
Президент недовольно поморщился, и легкомысленный генерал тотчас смял улыбку.
— Фрэн, уже ясно — они не собираются сталкиваться с нами, — опершись подбородком на трость, медленно заговорил старик. — По-видимому, они укрепляют свои штурмовые отряды, чтобы активней воздействовать на население. Собираясь бороться с армией, они бы занялись тяжелым вооружением и, конечно, постарались бы захватить армейские арсеналы.
— Нейтралитет? — коротко предложил президент.
— Пока не найдем выхода, — согласно кивнул пожилой деятель. — Думаю, армию надо держать в стороне. Ни в коем случае не допустить потасовки внутри страны. Идиотское состояние, Фрэн! Если нажимать на синдикат, то выходит — они за законность, а официальные власти — против! Глупо! Тысячу раз глупо! Но еще глупее не вмешиваться! Они ведь выпустят из бутылки джинна! Хотелось бы, Фрэн, поболтать с твоим профессором.
Президент вызвал адъютанта и приказал ему срочно разыскать профессора Ургера…
Следующие четверть часа оказались весьма бурными. Пробуждаясь, Центр гражданской войны загудел как встревоженный улей. В овальном зале начали взволнованно стрекотать телетайпы. На экранах замелькали картинки, напоминавшие кадры какого-нибудь старого военного фильма — снаряды дырявили стены, на минах подрывались танкетки, горели магазины и склады. Но нигде, ни в одном округе не было отмечено авиационных боев либо танковых сражений, не говоря уже о применении ядерного оружия. Специалисты Центра единодушно признали, что гангстеры ведут себя на редкость корректно. Они старательно избегали каких-либо действий, которые могли бы спровоцировать армию или полицию. Они лишь карали граждан, осмелившихся ослушаться предписаний Национального синдиката. Из трех мест, удаленных друг от друга на тысячи миль, пришли совершенно одинаковые сообщения. Торговцам средней руки было предложено убрать с прилавков оружие. Те отказались. Вскоре к их заведениям подкатили огнеметы и полоснули огнем по витринам. Гангстеры даже не пытались помешать пожарным, прибывшим на место происшествия.
— Синдикат просто предупреждает нацию, — высказал свое мнение сенатор. — Держу пари, за этот час не зарегистрировано ни одного существенного ограбления или нападения на банк!
Он оказался прав. Не только за этот час, за весь день в сводках Центра не было обнаружено ни одного подобного инцидента.
— Плохо, Дан, — узнав об этом, огорчился президент.
— Плохо, Фрэн. Они лишают нас козырей. Не можем же мы вмешиваться в их отношения с публикой? В конце концов, они в рамках своего бизнеса. Они ведь даже, по существу, не покушаются на частную собственность. Они занялись моралью! Не стреляй попусту, и мы тебя не тронем — вот что они предлагают гражданину. Похоже, они выиграли первый раунд…
— К сожалению, — признал президент, и, как бы подтверждая окончательный вывод, брови его озабоченно сдвинулись. — Это психологический выигрыш.
Снова неслышно вошел адъютант. Первым его заметил министр.
— Опять, кажется, новости?
— Профессор Ургер наверху, — доложил адъютант. — Будет через две-три минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
В машине неизменная усмешка покинула сенатора, лицо его расслабилось, углубились впадины под глазами — годы наедине с обладателем коротких пожелтевших усов чувствовали себя свободней.
— Куда же ехать? — вслух произнес старик, включая мотор.
Огромное количество мест, где в самую нужную минуту мог оказаться президент, всегда бесило сенатора. С раздражением припоминал он все эти бесчисленные мышеловки — городское убежище А, убежище В в горах на случай войны, подземный бункер начальников военных штабов, убежище министерства обороны, Центр гражданской войны…
«Скорее всего, он в Центре», — окончательно решил главарь Особого комитета и, рывком сдернув транспортер с места, ходко погнал его, стараясь держаться возможно дальше от основных городских магистралей. Лучше было сделать лишний крюк, чем застрять в часовой пробке. К тому же на узких боковых улочках и стреляли пореже.
Скоро старый политик понял, что жизнь столицы резко переменилась. Движение почти замерло. Лишь по-прежнему парами безостановочно патрулировали танкетки полиции. Заметив красный экипаж сенатора, они поспешно сворачивали, освобождая дорогу.
Но самое главное — в городе как будто не стреляли! Старик не верил ушам. Он даже остановил машину и, приоткрыв люк, прислушался — было тихо! «Эти ребята задали нам задачку», — вздохнул сенатор и снова взялся за руль.
Через несколько минут он добрался до огромного бетонного сооружения, напоминавшего колоссальную, врытую в землю танковую башню. Бросив у входа свой транспортер, сенатор торопливо, как только позволяли возраст и трость, прошел в контрольный пункт, на секунду задержался у стеклянной панели, вделанной в стену. Прижав руки к стеклу, он дал электронной голове удостовериться в отпечатках пальцев. Щелкнув, металлический турникет пропустил сенатора в кабину, где надо было шепнуть микрофону пароль. После этого дверь приотворилась, за ней уже ждал молодой офицер. Он проводил сенатора к лифту — по зданию категорически запрещалось ходить без сопровождения внутреннего персонала Центра.
У лифта сенатор предъявил свое удостоверение сержанту особой охраны. Тот надел специальные очки; обнаружив на документе невидимые знаки, вежливо вернул его старику. Дверцы лифта раскрылись, джентльмен с палкой вошел в кабину. Эту часть путешествия по Центру гражданской войны старик не переваривал — лифт словно проваливался в бездонный колодец, сердце екало и прыгало вверх. Казалось, хрупкий футляр с человеком внутри вот-вот разобьется всмятку, но этого не произошло: кабина плавно затормозила и дверцы бесшумно разъехались в стороны. Председателю комитета пришлось еще немного пройти по безлюдному, уходившему вниз коридору. У массивных стальных дверей светилась броская надпись: «С оружием не входить!» Сенатор в последний раз предъявил себя автомату, мгновенно проткнувшему его невидимыми лучами и не обнаружившему ничего подозрительного. Зажглась красная лампа над входом, и ворота не спеша уползли в стену…
«Ослы!» — в который раз подумал старик о военных: наставив повсюду своих роботов-идиотов, не могут додуматься, что их самая совершенная контрольная машина не в состоянии была учуять обычную пластмассовую газовую гранату, точь-в-точь копировавшую фляжку с бренди, — на крайний случай сенатор постоянно таскал ее в заднем кармане брюк…
Пройдя большой овальный зал, в котором военные специалисты по борьбе с гражданскими беспорядками торчали перед экранами лазерной связи, регистрируя инциденты в любых частях страны, деятель с тростью наконец добрался до кабинета № 001. Охрана, дежурившая у входа, расступилась: сенатор здесь был частым гостем.
— Первый у себя, — услужливо подсказал Худой Ларри — любимый телохранитель президента. Этот парень был известен в кругу приближенных лиц тем, что, надув брюхо, мог на пари разорвать любой ремень.
— Штаны еще держатся? — не останавливаясь, ухмыльнулся сенатор.
— Ремень в полном порядке! — шутливо доложил охранник.
— Береги его. Скоро придется побегать, — сообщил сенатор и прошел в кабинет.
Каждый волнуется в меру способностей. Простые смертные проявляют волнение как им заблагорассудится. Они могут покрываться неприличными красными пятнами либо, напротив, бледнеть до омерзения. Могут сидеть часами, тупо уставившись в одну точку, или, наоборот, бессмысленно ходить из угла в угол. Могут самым банальным образом, нервничая, курить до одурения, грызть ногти или даже выражаться неприличными словами.
Высокопоставленным лицам много сложнее. Кто из них, помня о неусыпных фото — и телеобъективах, решится волноваться самым приятным для себя образом? Помощники Первого давно уже разработали каждый внешний штрих его душевного состояния.
Президент сильно тревожился. Поэтому его генеральский мундир был застегнут на все пуговицы, а ремни портупеи туго затянуты. Казалось, генерал готов выскочить на плац и начать зычно подавать команды. Но в действительности генерал-президент говорил всегда необычайно тихо и коротко. Благодаря такому нехитрому приему президент, как и подсказывала субординация, всегда выглядел значительно и весомо.
Но и сенатор был не из любителей сидеть на запятках. Войдя в кабинет, он с ходу, на правах старого друга, влез в дилижанс, крайне непочтительно хлопнув по президентскому плечу.
— Привет, Фрэн! Мало у нас было хлопот! Теперь будет по горло и даже больше!
— Свинство, — хмуро откликнулся президент.
— Еще какое! Абсолютное свинство! Законные власти вызывают меньшее уважение, чем паршивые гангстеры! Да, я тебе скажу, на этот раз нам придется туго…
Суровый седой генерал, восседавший за необъятным письменным столом, коснулся рукой галстука, убеждаясь, что он, как и положено, крепко стягивает воротничок сорочки.
Двери решительно распахнулись, и в кабинет бодрой рысцой ворвался министр обороны — он был самым молодым членом правительства и, наверное, поэтому всегда торопился.
— Господин президент! — с порога выкрикнул министр. — Я приказал подтянуть армейские соединения из летних лагерей поближе к крупнейшим городам!
— Не помешает, — поддержал сенатор. — Скорее всего, начнется в городах.
— Что? — спросил президент.
— Начнется свалка, если мы оплошаем, — пояснил сенатор, рисуя что-то тростью на ковре. — Есть много причин, по которым нельзя во всем пойти навстречу Национальному синдикату. Но прежде хотелось бы знать, куда смотрело Бюро расследования? Дождались! Подумай, Фрэн — пропустить такую передачу в эфир! Представляешь, какая будет реакция за рубежом?
— Бюро расследования всегда все знает часом позже и никогда часом раньше! — раздраженно вставил министр. — Зато эти деятели не пропускают случая, чтобы перебежать дорогу военной разведке!
— Впрочем, мой юный друг, вряд ли сейчас своевременно трясти этих сыщиков, — заметил старик. — Сейчас всем нам придется, как это говорится у вас, у военных? Занять круговую оборону…
— Ну уж, Дан? — с сомнением произнес президент, но все-таки провел рукой по пуговицам, проверяя, начеку ли его собственный мундир. Этот жест означал высшую степень волнения.
— Уверяю тебя, положение не из приятных…
Будто услышав слова сенатора, в дверях внезапно возник адъютант. Вид у него был озадаченный. Он молча стоял, ожидая разрешения доложить.
«Что?» — не спросил, а взглянул президент.
— Господин президент. Центр получил сообщения из восьми точек страны. Крупнейшие арсеналы оружейной фирмы Хамса заняты отрядами синдиката. По-видимому, операция спланирована заранее, так как сведения начали поступать почти в одну и ту же минуту. Господин Хамс просит немедленно соединить его с вами.
Первый повернулся к экрану фона. Из матового прямоугольника выглядывал расстроенный коммерсант.
— Извините, господин президент, за настойчивость, но без совета с вами… — Хамс на секунду смолк и быстро завертел в руках собственные очки. — Короче, они не грабят, а платят!
Что делать?
— Вы раздавите очки, — спокойно предупредил сенатор. — Расскажите толком.
— Это вы, старина Дан? — Коммерсант поискал глазами сенатора, но старик не попадал в поле зрения фона.
— Да говорите вы, наконец! — не вытерпел министр.
— Они изымают оружие и подписывают обязательства об уплате по ценам на сегодняшний день. Они вооружаются, господин президент. И я не могу воспрепятствовать.
— И не надо! — живо отозвался сенатор. — Нам только гражданской войны не хватало! В конце концов, вам же платят? Обычная торговая операция.
— Послушайте, так они же намерены использовать мое оружие против традиции! — снова затряс очками торговец. — Вы представляете, какие убытки постигнут оружейный бизнес, если они выполнят свое обещание!
— Ах, если бы дело было только в ваших убытках! Скажите лучше, какое оружие они закупают в первую очередь?
— Они берут стрелковое оружие, легкую артиллерию, танкетки. Ну, разумеется, газ, гранаты, всякую мелочь. Ракеты их не волнуют. Танки тоже… Да, вот еще что! Они интересуются всеми видами вооружения для ночного боя.
— Спасибо. Держите нас в курсе. — Повернувшись к президенту, старик Дан тихо посоветовал: — Фрэн, скажите ему что-нибудь в утешение.
— Торгуйте, Хамс. Все будет в порядке, — промолвил президент и погасил экран.
— Дорогой сенатор, идите служить в мое ведомство! — вдруг облегченно улыбнулся министр обороны. — У вас чудесная голова. Я сразу понял, почему вы…
Президент недовольно поморщился, и легкомысленный генерал тотчас смял улыбку.
— Фрэн, уже ясно — они не собираются сталкиваться с нами, — опершись подбородком на трость, медленно заговорил старик. — По-видимому, они укрепляют свои штурмовые отряды, чтобы активней воздействовать на население. Собираясь бороться с армией, они бы занялись тяжелым вооружением и, конечно, постарались бы захватить армейские арсеналы.
— Нейтралитет? — коротко предложил президент.
— Пока не найдем выхода, — согласно кивнул пожилой деятель. — Думаю, армию надо держать в стороне. Ни в коем случае не допустить потасовки внутри страны. Идиотское состояние, Фрэн! Если нажимать на синдикат, то выходит — они за законность, а официальные власти — против! Глупо! Тысячу раз глупо! Но еще глупее не вмешиваться! Они ведь выпустят из бутылки джинна! Хотелось бы, Фрэн, поболтать с твоим профессором.
Президент вызвал адъютанта и приказал ему срочно разыскать профессора Ургера…
Следующие четверть часа оказались весьма бурными. Пробуждаясь, Центр гражданской войны загудел как встревоженный улей. В овальном зале начали взволнованно стрекотать телетайпы. На экранах замелькали картинки, напоминавшие кадры какого-нибудь старого военного фильма — снаряды дырявили стены, на минах подрывались танкетки, горели магазины и склады. Но нигде, ни в одном округе не было отмечено авиационных боев либо танковых сражений, не говоря уже о применении ядерного оружия. Специалисты Центра единодушно признали, что гангстеры ведут себя на редкость корректно. Они старательно избегали каких-либо действий, которые могли бы спровоцировать армию или полицию. Они лишь карали граждан, осмелившихся ослушаться предписаний Национального синдиката. Из трех мест, удаленных друг от друга на тысячи миль, пришли совершенно одинаковые сообщения. Торговцам средней руки было предложено убрать с прилавков оружие. Те отказались. Вскоре к их заведениям подкатили огнеметы и полоснули огнем по витринам. Гангстеры даже не пытались помешать пожарным, прибывшим на место происшествия.
— Синдикат просто предупреждает нацию, — высказал свое мнение сенатор. — Держу пари, за этот час не зарегистрировано ни одного существенного ограбления или нападения на банк!
Он оказался прав. Не только за этот час, за весь день в сводках Центра не было обнаружено ни одного подобного инцидента.
— Плохо, Дан, — узнав об этом, огорчился президент.
— Плохо, Фрэн. Они лишают нас козырей. Не можем же мы вмешиваться в их отношения с публикой? В конце концов, они в рамках своего бизнеса. Они ведь даже, по существу, не покушаются на частную собственность. Они занялись моралью! Не стреляй попусту, и мы тебя не тронем — вот что они предлагают гражданину. Похоже, они выиграли первый раунд…
— К сожалению, — признал президент, и, как бы подтверждая окончательный вывод, брови его озабоченно сдвинулись. — Это психологический выигрыш.
Снова неслышно вошел адъютант. Первым его заметил министр.
— Опять, кажется, новости?
— Профессор Ургер наверху, — доложил адъютант. — Будет через две-три минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21