— Не будут! — твердо пообещала я. — Мы ж не звери какие… Слезай.
Стараясь не вилять пострадавшими мышцами, Ула тихо, по стеночке, сполз на пол и окопался за тумбочкой. Я отняла у Мэри Джейн дубину, взвесила ее на руке и повернулась к Уле:
— Ну? Отвечай, зачем тебе порножурнал понадобился?
— Да я не для себя! — пуще прежнего заревел Ула.
— Ух, за друзей страдаем! — восхитилась я и почесала дубиной за ухом.
Ула громко высморкался в занавеску (ну никак не отучу от дурной привычки!) и продолжил, всхлипывая:
— Это я для Шандора… Думал, так он отстанет. Ты, помнишь, сказала, что Шандор такой… ну, такой противный, потому что он настоящих девушек не видел. Вот я и придумал показать ему девушек… Как человека ее хотел попросить, чтоб достала мне журнал, а она как даст мне дубиной промеж… ну, в общем не скажу куда, как заорет: “Кобель приблудный! Извращенец!”
Я села на пол и захохотала, восторженно долбя дубиной по полу. Мэри Джейн растерянно сопела и старалась стать похожей на занавеску. Наконец я смогла членораздельно изъясняться и пробулькала:
— Это уже не просто дурдом! Это массовый психоз на фоне смены обстановки! Ох, чудо мое рыжее, и как же это ты дотумкал до этого?
— А чего он пристает? — обиделся Ула. — Я приличный дух, хоть и в чине маленьком, но понятия имею. Я помочь хотел…
Мне оставалось только вздыхать и разводить руками. Все происходящее настолько походило на бред или ночной кошмар, что я даже тайком стукнула себя дубинкой, чтобы проверить, сплю я или нет. Вроде не спала, но кто меня знает…
Мэри Джейн все это время подавленно шмыгала носом. На ее лице отражалось самое натуральное раскаяние. Вообще, без своей вечной дубины она и выглядела как-то человечнее. Наконец она решила извиниться:
— Прости, ошибочка вышла… — хрипло созналась она и выплюнула папиросу. — Гадиной была. Хочешь, на попку подую, чтоб зажило быстрее? Или компресс там какой поставлю?
— Изыди! — выдавил Ула из своего укрытия. — Нет, сперва достань журнал, а потом изыди!
Мэри Джейн кивнула и испарилась. Я вытащила пострадавшего за убеждения Улу из-за тумбочки, при этом клятвенно уверив парня, что феминистка действительно улетела, а не спряталась под кроватью. Переложив его на кровать, я уселась рядом. Ула немножко покапризничал (то попить ему принеси, то подушки взбей, то компресс на попу наложи), но после того, как я будто бы невзначай, пододвинула к себе поближе дубинку Мэри Джейн, мой Помощник притих.
— И неужели ты, дипломат хренов, вот так прямо промаршировал к этой бедной темпераментной девушке и попросил у нее этот злосчастный журнал? — укоризненно вопросила я, наливая побитому вина.
Ула шумно высосал вино и ответил обиженно:
— Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь? Я начал издалека… Сначала спросил ее, не может ли она оказать мне одну деликатную услугу? Она вроде обрадовалась, дубинку убрала и говорит: “Могу!”. Ну я замялся, но потом смотрю, она так… нормально выглядит, не ругается, пена изо рта у нее не капает, ну и попросил… журнал. А она как даст! Ой-ей-ей! — Ула шумно завздыхал и заворочался на кровати.
Примчалась взмыленная Мэри Джейн и кинула на кровать кучу порножурналов, один другого краше.
— Выбирайте! — выдохнула она. — Да побыстрее, мне остатки на место вернуть надо. Прямо из редакции сперла…
Мы склонились над журналами. Робкое предложение Улы о том, чтобы оставить все журналы, поддержки не получило. Он и не настаивал (дубинка лежала рядом!).
— Мэри Джейн, это порножурнал или медицинский справочник по анатомии? Одни скелеты…
— Я не виновата, что они все такие… шнурково-макаронные! — огрызнулась феминистка. — Хотя костей и вправду многовато…
— Какие ребра! А это что за прыщи? Ах, это грудь… Ну-ну!…
— Нет, нет, это никуда не годится! — Ула широким жестом отшвырнул больше половины журналов. — Я сам-то испугался, глядя на эту коллекцию берцовых костей, а уж Шандор и подавно поседеет. Ой, может вот эту? Гляньте, все при ней…
— Кроме мозгов! — Мэри Джейн разъяренно отняла журнал. — Чего уставился-то? Выбрал, и дело с концом!
— Вот, и эта тоже ничего! — Ула обрадованно тыкал пальчиком в толстую девицу, занимавшую целый разворот.
Этот журнал отняла я с ворчанием:
— Гигантоман! Мудрая Гудрун тебе покоя не дает! У этой девицы кулаки по пуду, а наш Шандор — хрупкий, утонченный… Вот Мэри Джейн под юбкой прячет самый приличный журнальчик. Маша, отдай ему этот журнал. Нет, лучше мне, сама его Шандору подсуну…
Я встала и пошла к двери, намереваясь сделать то, что сказала. Мне и самой стало любопытно, что будет дальше. Уже выходя, я услышала яростный шепот и пыхтение Мэри Джейн:
— Отдай журнал… Какой? Который ты под подушкой запрятал… Вот не посмотрю, что контуженный, как дам в мозг! То-то же…
Журнал я безо всякого труда подсунула Шандору под дверь и тотчас же смылась. Вернувшись в комнату, я обнаружила, что Мэри Джейн сосредоточенно пересчитывает изрядно помятые журналы, а Ула, поскуливая, меняет себе компресс.
Неизвестно отчего Мэри Джейн хрипло хохотнула, собрала журналы в стопку и стала прощаться:
— Ну, в общем, всем пока! Когда свидимся — не знаю. Джеральд надумал восстанавливаться в Оксфорде, теперь за ним нужен глаз да в глаз… Интересно мне с вами было, прямо как в кино! — Мэри Джейн вздохнула, прижимая к груди пачку журналов и дубинку. — Кстати, совсем забыла спросить… Этот-то жить будет? — она кивнула в сторону Улы.
— Будет! — уверила я ее. — Бездетным холостяком.
Мэри Джейн сосредоточенно погрызла ноготь, но так и не придумала, что еще сказать. Помахав всем дубинкой, она грустно растаяла в воздухе.
Ула облегченно икнул и поправил компресс:
— Вот и ладушки! Хорошо-то как стало! Посвежело, посветлело…
— Рассвет на дворе! — огрызнулась я. — Всю ночь колобродили… и спать не хочется, как назло. Может, опять пойти в барабашек поиграть?
— Лучше не надо!
Я поудобнее устроилась в кресле, обмоталась теплым пледом и буркнула:
— Да это я так, шуткую… Ты вот лучше скажи мне, когда я отсюда выберусь? У меня эта Жужа вместе со своими склепами и могилами уже в кишках сидит… Кстати, ты тоже думаешь, что ее убили цыгане?
— Нет, мне так не кажется… — Ула нахмурил брови. — Это было бы слишком просто…
Я принялась рассуждать вслух:
— Тогда кто мог ее убить? Граф, наверное, больше некому…
— За что? — заинтересованно спросил Ула.
— Интересный ты… Знал бы за что, вообще расчленил бы и гвоздями к забору прибил. С графа станется. Может, она ему изменяла? Ну с тем, про которого дифирамбы строчила в своем дневнике…
— Дифирамбы поют! — поправил меня мой начитанный.
— А ей медведь на ухо наступил, и она строчила! Не перебивай, пожалуйста. В самом деле, кто кроме графа мог убить Жужу. Ну не Шандор же от нечего делать порубил мачеху на шашлык. И не Золтан… Так что если скинуть со счетов внешние типично романные факторы вроде внезапного наследства, тайно утопленного младенца и ревнивого воздыхателя, то остается только граф ну и цыгане, пожалуй. Ой, а вдруг это и в самом деле несчастный случай?! Собралась Жужа бежать, а тут дождик! Некомфортно, никакой сухости! Она р-раз — в церковь, молния — хрясь! прямо в маковку, Жужа — бац! и в обморок! Ула покачал головой, глядя, как выразительно я изображаю пожар в церкви и предсмертное хрипение Жужи.
— Почему тогда граф приказал охранять развалины и не хочет отстроить церковь заново? — напомнил он. — Нет, граф явно замешан в этом деле.
— Точно! — обрадовалась я. — Ты у меня прямо мозговой центр! Может, еще чего-нибудь умное скажешь? Хотя бы почему граф вздумал укокошить бедную Жужу?
— А с чего ты взяла, что это именно Жужа? — огорошил меня Ула. — На скелете бирки с именем не висело…
Такая мысль мне как-то в голову не приходила. Я растерянно зачесала макушку и жалобно произнесла:
— Нет, это обязательно Жужа… Кроме нее женщины ведь не пропадали. И вообще, если это какая-то другая женщина, то вся наша версия об убийстве Жужи уползает собаке под хвост. Нам только лишнего трупа не хватает! Нет, нет, это точно Жужа, больше некому.
Ула только многозначительно хмыкнул. Я завздыхала и заворочалась в кресле. Все происходящее уже не лезло ни в какие рамки! Мало того, что я с превеликим трудом, в силу ограниченности мозгового запаса черепной коробки, кое-как сляпала примерную версию исчезновения этой припадочной Жужи, так теперь и эта версия так и норовит улететь в окошко, злобно помахивая крылышками на прощанье. Надо еще раз как следует все обдумать. Что мы имеем из голых фактов? Какая-то женщина четыре года назад сгорела в местной церкви, и в эту же ночь пропала графиня Жужа. Может ли сгоревшая женщина быть Жужей? Степень вероятности большая, почти сто процентов… В это же время кто-то закопал на кладбище сундук с полным набором женской одежды, а Жужа заказала себе новый гардероб. Может ли тряпье в сундуке быть тем самым гардеробом? Опять же степень вероятности очень большая… Что еще? А, у нас еще есть непонятно каким образом окровавленное платье и улитый кровью интимный дневник. Кому могли принадлежать все эти вещи, если не Жуже? Больше ведь никто не пропадал…
Ула грустно зашелестел страницами вышеупомянутого дневника, уже в который раз пытаясь разобрать хоть что-нибудь. Внезапно он оживился и сунул мне под нос побуревший листик:
— Смотри! Вот здесь, рядом со словом “венчание”…
Я присмотрелась и различила буквы “ц” и “р”, а также обрывки каких-то слов вроде “Св…” и “Воскр…”
— Ну и что это может значить? — спросила я.
— А ты подумай! Что могут обозначать буквы “ц” и “р”?
— Центр! — не задумываясь, ответила я. — Царь, цирк…
Ула застонал и постучал себя по лбу:
— Ну думай, думай… Что у тебя ассоциируется со словом венчание?
— Денежки! — опять быстро среагировала я. — Платье купи, машину закажи, попу дай на богоугодные дела… ну что ты делаешь глаза, как у больного попугая? Что я опять не то сказала?
— Где венчаются?! — простонал Ула, уже доведенный моей тупостью.
— В церкви… А-а, ты думаешь, что буквы “ц” и “р” остались от слова “церковь”? — наконец-то догадалась я. — А что тогда такое “Св…” и “Воскр…”? Свет отключили в воскресенье?
— Свихнусь и Воскресну! — разозлился Ула. — Это название церкви! Церковь Святого Воскресения, понятно?
Я примирительно похлопала Улу по компрессу. Помощник взвыл и попытался отползти подальше.
— Как это ты здорово рассуждаешь! — промурлыкала я. — А ну-ка, объясни темной необразованной девушке, что нам даст название церкви, где наш припадочный граф окольцевал Жужу?
— Может, и ничего, — простонал Ула. — Это я просто так приметил…
— Ух ты приметливый мой! — Я с силой хлопнула Улу по заду. — А скажи-ка мне лучше, когда я отсюда отчалю? За то время, пока я здесь, можно было организовать сто переходов. Джеральда вы вон как быстро отправили…
Ула все-таки отполз подальше, обложился подушками и принялся разъяснять:
— Как же ты не поймешь, что только сама можешь отправить себя отсюда. Здесь, в этой твоей жизни, в привычном ходе вещей произошел какой-то сбой, и это влияло на все твои последующие жизни… Ты должна определить, что именно случилось, и только тогда вернешься домой.
Я уточнила:
— То есть небесным силам опять лень наводить порядок в моей многострадальной жизни, и они решили, что лучше мне выбираться самой?
— Ты утрируешь, но в общем… — промямлил Ула. — Просто ты должна сама расставить все по местам. Помнишь, тебе говорили, что если в одной из твоих прошлых жизней случилось несчастье или катастрофа, то ее последствия распространятся и на следующие жизни. Хочешь, приведу примеры?
Ула ловко перевернулся на спину, подложил под избитое место подушку, хлопнул по одеялу рукой, и в воздухе повисла знакомая амбарная книга. Ула полистал ее и принялся рассказывать:
— Вот слушай… После этой жизни ты была участницей правительственного заговора в России и участвовала в покушении на императора Александра Второго. Тебя повесили, между прочим. Затем очень быстро после смерти (где-то через двадцать лет, а не через семьдесят, как положено) ты переродилась в англичанина Дина Робинсона, который сошел с ума во время Первой мировой войны, убил свою невесту, и был растерзан толпой. И вот теперь твое очередное воплощение, Полина Кузнецова, милый, но буйный ребенок. Может пострадать от злобной тени трагедии, случившейся с ее душой в этой жизни! — патетично закончил Ула.
Я поежилась, глядя на опечаленного Улу:
— Ой, как нехорошо… А почему же меня охраняешь ты, а не какая-нибудь чернявая жучка из не менее черного департамента? Ты же сам говорил, что стоит только душе совершить какой-нибудь более или менее страшный грех, как она переходит в ведение красоток в черном?
— Ну, положим, особо страшных грехов ты не совершала. В организации покушения участвовала только из-за своего любовника, Димы Каракозова, а невесту Дин убил в припадке безумия, а припадочных за грешников не считают, — успокоил меня Ула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55