Кому досталось больше, кому меньше… Кто из Правителей первым напал на Атегатт, получивший самые плодородные и богатые земли, сейчас уже трудно сказать. Это мог быть и Гельвинг Теодор Страшный, правитель Аведжии, а быть может это был император Эрих или сам Гидеон Ужасный… Началась война, в результате которой, Атегатт лишь укрепил свои позиции. Остальные государства были разгромлены… — Слепой зачерпнул воды и сделал несколько глотков. — Жажда… Меня постоянно мучает жажда…
Проклятие проявило себя в первом же поколении завоевателей. Жены клятвопреступников стали рожать чудовищ. Своей клятвой Древние Правители что-то сдвинули в основах этого мира. И, нарушив, тот час пожали плоды. Проклятие поползло по миру. Мир изменился. Сейчас, в крови каждого, и меня, и вас, барон, есть частичка этого проклятия. Но основное бремя несут по-прежнему наши правители… Из древних табличек, найденных в Гинтейссе, я узнал, что проклятие можно остановить… Для этого надо, что бы сгинул последний из рода клятвопреступников.
— Отличный предлог для уничтожения правящих семей Лаоры. Ну, и как сейчас проявляются последствия этого проклятия?
— Как? — слепому все труднее было говорить, он все чаще опускал руку в воду и смачивал лицо. — Как? По-разному… Одни способны по своему желанию превращаться в чудовищ, видеть невидимое, познать непознанное… Другие — лишь рождаются уродами… Третьи — умирают. Но проклятие ложится только на детей, рожденных во время между полнолунием и новолунием. Это загадка для гномов, люди не способны её разрешить. Некоторые из Проклятых выглядят как люди, но изнутри — это настоящие монстры…
— Как Крэй?
— Да… Как Крэй…
Слепой замолчал. Где-то капала и чуть потрескивали факелы.
— Ты выдумал оправдание своему сумасшествию, старик… Твое проклятие — это безумие…
— Знаю… — Слепой движением руки смахнул каменные фигурки в глубокую чашу с водой. — Все мы прокляты безумием, барон… За нашу жадность, за ненависть к себе подобным… Пойдемте…— Он улыбнулся страшной улыбкой и поманил пальцем. — Пойдемте со мной, барон, и пусть теперь это будет ваше бремя…
111
Туман насыщенный зловонными болотными испарениями клубился среди покосившихся черных деревьев, и Фердинанду, державшемуся в седле из последних сил, казалось, что они все кружат среди одних и тех же зарослей. Тогда он начинал хлестать измученного коня по бокам и Ульер, двигавшийся впереди, с оборачивался и тревожно поглядывал на правителя дикими красными глазами. Продвигаться вперед становилось все труднее. Сухих мест почти не осталось, кони с трудом пробирались, утопая в вязкой трясине. Серо-зеленые стены тумана вокруг них постепенно темнели. День угасал.
— Нам надо остановиться и передохнуть, Ваше Высочество! Дальше двигаться опасно… Надо развести костер и согреть вам воды…
Фердинанд задержал дыхание, пытаясь превозмочь пульсирующую боль. Конь под ним тяжко хрипел.
— Надо двигаться, Ульер… Мы еще не оторвались… Коррон рассеет своих солдат по топям, они будут искать меня…
— Вам надо промыть рану и поменять повязку, Ваше Высочество! И поспать хоть немного… Силы уже оставляют вас!
Фердинанд сжал зубы и зашипел, бледное лицо его исказила гримаса ненависти:
— Я еще полон сил, рыцарь! И не попаду в плен, даже если мне придется потерять руку, пробираясь на брюхе по трясине до самого Циче!
Ульер зло сверкнув красными глазами, склонил голову. Они медленно двинулись вперед.
Спустя немного времени туман чуть ослабил важные объятия, камыш поредел, перед ними, теряясь краями в тумане, расстилалась обширная голая топь с редкими бурыми кочками. Где-то рядом пронзительно и тонко завыл болотный зверь.
— Здесь не пройти, Ваше Высочество! — Ульер, пытаясь развернуть коня, неуклюже замахал руками. Трясина рядом с ним вдруг с чавканьем распахнулась, словно открылись черные ворота в вонючую преисподнюю и оттуда с визгом вырвалась темная переливающаяся чешуями туша. Конь Ульера встрепенулся, заржал и сделал резкий рывок в сторону, и тут же увяз, провалившись сразу по брюхо. Чудовище, распахнув огромную пасть полную кривых черных зубов, стремительным рывком вцепилось в круп лошади герцога. Фердинанд вылетел из седла и рухнул в камыш. Чудовище, гребя многочисленными короткими лапками, пятилось назад в болото, увлекая за собою лошадь. Животное дико ржало, вращая побелевшими от боли и ужаса глазами, с губ его слетала кровавая пена. Наконец, чудовище вывернулось, перекусив лошади позвоночник и хлопнув на прощанье мощными зазубренными хвостами, исчезло в пучине.
Ульер, путаясь в ремнях, стянул железный нагрудник и сполз в трясину.
— Меня засосало, Ваше Высочество… Я… Я тону!
Фердинанд с трудом поднялся на ноги, раненная рука его безвольно болталась. Конь Ульера стремительно погружался, издавая хриплые булькающие звуки. Сам рыцарь, судорожно дергая руками, пытался пробиться к берегу.
— Твой конь, Ульер… Он тонет…
Ульер обессилив тихонько заскулил. Бурая жижа уже доходила ему до груди. Он с мольбой протянул руки в сторону правителя.
— Помогите мне, Ваше Высочество! Вытащите меня! Вытащите меня! Ножны, протяните мне ножны!
Фердинанд, придерживая раненную руку, смотрел, как конь Ульера, слабо барахтаясь, погружаться все глубже и глубже, потом оглянулся и посмотрел на своего коня.
— Я ранен и очень устал, Ульер… Я мог бы вытащит тебя. Но мне нужен твой конь, иначе мне не выбраться из этих джайлларских болот. Вытащить вас двоих я уже не успею.
Ульер с ужасом смотрел на своего герцога. Темная вода уже покрывала ему плечи.
— Помогите мне, повелитель… Мне страшно… Вытащите меня… — видя, что Фердинанд продолжает неподвижно стоять, рыцарь сплюнул грязную воду и забормотал по-нестски проклятия.
Фердинанд наклонился и вглядываясь в красные безумные глаза рыцаря, улыбнулся страшной, нечеловеческой улыбкой.
— Не трать последние мгновенья жизни на пустое… Я и так уже проклят, Ульер… Прощай!
112
Смеркалось. От вонючих испарений у Сивого кружилась голова. В животе отвратительно булькало, и обходя очередную зловонную лужу Сивый не удержался и выблевал весь скудный ужин прямо на сапоги.
— Вот Джайллар, работенка… — Сивый отплевался и глотнул воды из фляги. — Не заблудиться бы…
Его товарищи разбрелись кто куда в болотном тумане, голоса стихли. Сивый повертел головой, и перехватив поудобней щит отправился дальше по следу. Где-то через стрелу Сивый остановился и осмотрел темные пятна, обильно покрывающие вялый болотный лишайник. Крови было много, на кочках остались куски материи и огромные следы от подкованных сапог со шпорами. Сивый присел на кочку и задумался.
Кони аведжийцев двигались с трудом. Один из наездников был серьезной ранен, второй, огромного судя по следам роста, человек — нет. Продолжать преследование в сгущающейся темноте, а тем более связываться с вооруженными рыцарями, даже если один из них ранен, Сивому не хотелось. Громогласно созывать подмогу не было резона, всадники могли намного опередить их. Да и делиться, при случае, пришлось бы. Сивый потеребил грязные волосы на макушке и решил пройти еще немного, с тайной надеждой, что беглецы могли сбросить с уставших лошадей какую-нибудь поклажу.
— Две стрелы пахоты, да десять колец — это конечно хорошо, хвала Императору, но могет еще какая-никакая добыча подвернется… — бормоча себе под нос, Сивый поднялся и устало побрел дальше.
Пройдя шагов сто, он опять остановился и нерешительно осмотрелся вокруг. Туман осел и болото засветилось мягким зеленоватым свечением. Крохотные голубые огоньки неспешно отрывались от темной жижи и медленно взлетали, растворяясь в густых сумерках. Сивый нерешительно потоптался на месте, нервно оглядываясь по сторонам.
— Ну, так оно и веселее идти…
И тут Алан услышал лошадиное фырканье. Он медленно вытащил меч, пригнулся и припадая к лишайнику укрылся за черным гнилым стволом притопленного дерева.
И зеленоватого свечения показались оседланный боевой конь. Конь медленно приближался, то и дело фыркая и шумно отдуваясь. Рядом с огромным гнедым жеребцом, держась рукой за луку седла и низко опустив голову, брел человек. Вторую руку человек прижимал к груди.
Сивый затаившись следил, как человек остановился, запрокинул голову и дико завыл. Конь, прядя ушами, шарахнулся в сторону. Человек в изодранной тунике, продолжая жутко выть, вскинул руку с чудовищно длинными пальцами к небу и вдруг закачался, затрясся, как-то странно при этом вывернув голову. В зеленом полумраке блеснули красным глаза. Сивый почувствовал, как по спине заструился холодный пот. Человек бился и качался, словно кто-то высоко над ним беспрерывно дергал за невидимые нити. По его телу пробегали какие-то волны, неестественно широко раскрытый рот продолжал издавать жуткий вой.
Сивый едва сдерживая крик, в ужасе попятился назад, загребая болотную грязь.
Но тут человек внезапно замолчал, обмяк бессильно опустив руки, и упал. Внезапно наступившая тишина обрушилась на Сивого, как удар подкованного сапога. Алан всхлипнул и повалился носом в вонючую грязь. Некоторое время он лежал придавленный невыносимым страхом, с ужасом вслушиваясь в тишину.
Фыркнула лошадь. Где-то тонко просвистела ночная птица. Сивый медленно приподнялся и с опаской осмотрел лежащее в грязи тело. Человек не двигался. Чуть поодаль, прядя ушами и подрагивая стоял конь.
Сивый, тут же забыв про страх, хищно оскалился в предчувствии добычи, отложил щит и перехватив поудобней меч, двумя прыжками оказался над лежащим.
— Да ты ранен… Вот Джайллар, что в болотах только не почудится… Эх, водки бы сейчас с полведра бы…
Человек хрипло и часто дышал. Он был бос и без доспехов, в одной лишь грязной изодранной тунике. Повязка, неумело наложенная на предплечье, набухла темной кровью. Сивый носком сапога перевернул его на спину и всмотрелся в измазанное липкой грязью лицо. Человек открыл глаза и зашевелил разбитыми губами.
— Эх… Нет у меня времени, на разговоры с тобой. — Сивый резким ударом в переносицу отправил в раненого в небытие, и занялся содержимым седельных сумок.
113
Четверо тяжеловооруженных рыцарей, двое спереди, двое сзади, ввели Фердинанда в обширный светлый зал. Фердинанд ожидал, что при его показательном унижении будет присутствовать весь цвет императорского двора, равно как и вся могемская знать, однако даже коридоры, по которым его вели были до странности пусты. Ни слуг, ни стражи на всем долгом пути через замок он не увидел.
В центре зала стоял высокий походный трон. На троне, облаченный в простой кожаных доспех, восседал молодой Император. Конрад сумрачно поглаживал кончиками пальцев высокий лоб и тихо беседовал с высоким и очень худым стариком в черном кожаном мундире с генеральскими полумесяцами на лацканах. Фердинанд узнал графа Саира Патео, друга и единомышленника покойного Россенброка, одного из опаснейших вельмож Империи. По правую руку Императора восседал седовласый Коррон. Генерал держал на коленях двуручный меч и таращился на Фердинанда злыми темными глазами. За спиной Императора, неразлучные, как Луны Лаоры, в молчании стояли арион-маршалы Циклон и Севада, одинаково строгие и подтянутые.
Перед самым троном офицеры конвоя замерли. Трон, на котором восседал Конрад оказался излишне высоким, и для того, что бы увидеть глаза императора, Фердинанду пришлось задрать голову. Фердинанд внутренне сдержал мгновенно вспыхнувший приступ ярости и постарался гордо улыбнуться.
Конрад прервал тихую беседу и пристально посмотрел герцогу в глаза. Фердинанд достойно выдержал суровый взгляд. Конрад молча махнул рукой и рыцари, одновременно развернувшись на месте, четким шагом покинули зал.
Продолжая неотрывно смотреть пленнику в глаза, Конрад сложил руки на груди и негромко заговорил:
— Вы ожидали, герцог, что я устрою акт публичного унижения побежденной стороны, созвав всех великих правителей земель Лаоры? — Конрад говорил сухим спокойным тоном. — Как, видите, это не так. Здесь лишь представители правящей династии. Правящей, прошу заметить, согласно решению последнего Форума Правителей, в соответствии с Маэннской Конвенцией.
Фердинанд прикоснулся кончиками пальцев к переносице и чуть наклонил голову.
— Это делает честь вам, Ваше Величество!
— Да… Хотя, во время нашей последней встречи, вы позволили себе несколько весьма острых выпадов в мой адрес, в присутствии многочисленных свидетелей.
Фердинанд глубоко вздохнул, и поклонился еще ниже.
— Вы умеете прощать, Ваше Величество! Это восхитительная черта, столь характерная для герцогов Атегатта.
— Гм… Почему-то наши оппоненты, и вы, в том числе, всегда считали это слабостью. Кстати, как ваша рука?
Фердинанд чуть замешкался.
— Спасибо, Ваше Величество! Ваш лекарь чудесным образом вернул ее к жизни. Теперь я могу писать без посторонней помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45