А по веревке уж тем более…
Он высунулся в бойницу, высмотрел под прикрытием деревьев переминающегося с ноги на ногу гобольда и дружелюбно ему помахал. Вово радостно ответил взаимностью, даже на месте запрыгал от избытка чувств, а сцепленными руками потряс над головой в неуместном победительском жесте.
— Вот не было печали, — покривился Чумп, уныло его изучая. — Сейчас… Терпи уж.
Слышать его Вово не мог — по привычке ущельник бормотал себе под нос — но тем не менее застыл по стойке «смирно», ожидая инструкций. Чумп наскоро обернул веревку вокруг ближайшего зубца: не тот вес у Вово, чтобы его выдержала подгнившая коряга. Больше для подстраховки, пусть-ка покажет сын мамы из рода Скаго, как камни ему сами подставляются. Вот только как его доставить к подножию стены, перенеся через ров, населенный невесть какой гадостью? Правда, не исключено, что завидев Вово гадость сама выскочит изо рва и унесется искать канаву побезопаснее, но проблемы это не снимает, ибо гнилым благоуханием рва Вово пропитается по самое пузо и будет выявлен любым стражником, чей нос не напрочь забит знаменитой хумансовой придумкой — соплями. Можно, конечно, перекинуть через ров какое-нибудь сваленное дерево, но оно ж продавится под этой тушей, да еще и под стеной его положить не на что — ров начинается от самой ее подошвы…
— Я знаю! — сипло похвастался вполголоса Вово, уловив заминку, и шустро шмыгнул в лес. Не успел Чумп придумать, какими аргументами его останавливать, как из-за деревьев донеслось глухое тюканье, встревоженный шелест листьев, скрип и треск падающего ствола, а через пару минут Вово вернулся, волоча за собой срубом вперед нетолстое деревце. Чумп прищурился: по такому он и сам бы не рискнул пройти без крайней нужды! Но Вово и не собирался упражняться в эквилибристике: убрал в ножны зажатый в зубах тесак, выволок дерево, трогательно цепляющееся ветвями за соседние стволы, и сноровисто спустил его торцом в ров. Дерево сползло и утвердилось срубом примерно посередине рва. Гобольд его пристроил поровнее, чтобы не свалилось, снова отошел к деревьям и, развернувшись лицом к замку, рву и дереву, выразительно потер ладони.
— Плохая идея, — определил Чумп, еще не поняв, чем идея плоха, но однозначно почуяв это многоопытным своим носом.
Вово, впрочем, было уже все равно, как расценят его идею — он как раз взял разгон, и остановить его на этом пути не сумел бы даже вставший на пути дварфийский хирд, укрытый щитами и ощетиненный копьями. Из-под босых пяток рванулись и посшибали немало шишек солидные комья земли. Гобольд неудержимым тараном налетел на торчащее изо рва дерево и, качнувшись на нем, как увесистый грузик на неукротимом маятнике метронома, перенесся через ров к стене. Вот тут Чумп запоздало смекнул, чем была плоха идея, но было поздно: Вово шарахнулся в стену со всего маху, сотрясши ее от подножия до самых чумповых пяток, и в придачу звонко хряпнулся о камень шлемом. Вековая кладка отозвалась жалобным рокотом, на миг Чумпу даже показалось, что вот-вот осыплется каменной крошкой, а если и устоит, то уж Вово точно появится понизу с другой ее стороны, проломив насквозь стену, устоявшую перед натуральными холмовыми катапультами. Однако нет; Вово издал тихий сдавленный квак все с той же внешней стороны. Чудо! Или крайне умелая работа неведомых строителей.
Ущельник вывесился в бойницу, разглядел медленно сползающее набок по стене дерево, распластавшегося по ровному булыжнику гобольда — и впрямь не иначе как камни держат! На голой стене не больно-то удержишься и будучи тощим как гном-бакалавр, а тут десять пудов сплошного мяса висят, будто плотно нашлепнутый ком влажной глины…
— Привет! — просипел Вово бодро. — Это я.
— И сейчас нас придут убивать! — свирепо проинформировал его Чумп. — Вово, ты хоть и редкостно здоровый, но иногда и подумать полезно! Лезь живее!
И от души запустил в Вово смотанной веревкой, после чего отпрянул от бойницы и, распластавшись по гребню стены, выглянул с его внутренней стороны в замок. Ну не может подобное сотрясение остаться незамеченным даже полными хумансами! Хоть и хотелось до ужаса поглядеть, как гобольд будет карабкаться по стене (веревка-то его не выдержит, будь хоть вчетверо сложена), но сейчас куда важнее было определить, откуда набегут проверять целостность стены.
Чутье и знание повадок замковых обитателей не подвело — Чумп сразу схватил краем глаза приближающиеся понизу фигуры, хоть те и не зажигали огня. Это плохо. Это значит — ждут подвоха, вперед пускают не сонную стражу, но крепких воинов, гораздых, если надо, биться и в темноте, и не подсвечивающих себя самих в угоду возможным злоумышленникам факелами и фонарями. И осторожничать, продвигаясь в час по шагу, не станут: пробегутся по стене, как стадо подкованных лосей, и попасться им на пути — не самая светлая идея. Правда, пока они еще внизу и далековато, но приближаются уверенным наметом, вот разделились и шустро направились к обеим башням, между которыми замкнут подозрительный участок стены. К каждой башне по полдюжины темных смутных фигур, на ходу тихонько лязгающих хорошо пригнанными доспехами. И еще четверо остановились внизу, под пролетом, вперив взгляды в верхотуру. Будь Чумп от природы более мнителен, показалось бы, что смотрят прямо на него. Однако хладнокровия хватило приглядеться и заметить, что головами крутят из стороны в сторону. Не видят, стало быть.
И все-таки нехорошо.
Надо пошевеливаться, а тут этот громила невесть сколько будет караб…
— Я тута, — раздался над ухом знакомый басистый шепоток, едва не заставив Чумпа подскочить. Вово и впрямь был тута — а как исхитрился подобраться так, что даже матерый роббер не расслышал ни шороха, и подумать-то было страшно! — Чего дальше?
— А дальше, Вово, мы начинаем убегать, — прошипел Чумп безапелляционно, злясь на себя самого за все до кучи — за испуг, за неуклюжую операцию, за то, что в мастерстве бесшумного стенолаза его посрамила эта неуклюжая глыба мускулов. — Видишь этих? Да не вздымай башку-то!
— Немножко вижу, — согласился Вово. — А чего бегать? Чего они нам? Хочешь, я троих, а ты одного на выбор?
— Сейчас с обеих сторон будет еще по шесть, а главное — нас тут нету! Понял? Что я тебе внушал: разведка, и только! Драться придешь с анаралом, а со мной чтоб ни одной собаке на глаза не попался! Первым делом веревку срежь, и за мной!
Чумп подобрался на четвереньки, отвесил Вово тихую затрещину, чтобы пригнулся еще больше, не выпирал своей островерхой металлической башкой на фоне неба, и под зубцами шустро потек в сторону ближайшей башни. Дверь в ней, как и ожидалось, не была заперта; ущельник потянул ее, придерживая ладонью у косяка, чтобы скрип не выдал, и глянул внутрь. Внутренности башни, как и следовало ожидать, размахом не поражали, к тому же площадка была вписана между двумя пролетами крутой винтовой лестницы — один вел наверх, видимо на баллистическую площадку, второй же уводил вниз, и с него слышалось сосредоточенное позвякивание доспехов.
С легким шурхом ускользнула за стену рассеченная веревка, усвистела в темноту коряга, и Вово вновь появился над Чумповым плечом, покладисто сопя в ознаменование готовности к дальнейшим услугам. Ущельник метнулся через площадку, налег на такую же дверь с другой ее стороны и вывалился на соседний участок стены. Понятливый (вероятно, ввиду стрессовой ситуации) Вово прикрыл за собой первую дверь и, прошмыгнув мимо Чумпа, бесшумным галопом на всех четырех покатился по стене к следующей башне. Прикрывая снаружи и эту дверь, Чумп успел заметить появившиеся на лестнице шлем и незнакомую, но заочно ему неприятную металлическую штуковину из породы остро заточенных.
Проявляющий небывалую проворность Вово добрался до следующей башни, распахнул дверь и оглянулся на Чумпа. Тот с негодованием обнаружил, что физиономия гобольда в ночи лучится восторгом, обретя некоторое сходство с первым весенним солнышком после долгой и суровой северной зимы. А за дверью поднявшийся на площадку воин брякнул подкованным каблуком о камень… как-то не так, как должен был, готовясь открыть ту, дальнюю дверь. Инстинкт — великое дело! Чумп яростно махнул рукой Вово, чтобы закрылся в своей башне, а сам взвился на примыкающий к башне стенной зубец, продвинулся на внешнюю сторону, размазался по холодному шершавому камню и застыл. Под ногами раскинулась малоприятная пропасть, откуда пахнуло холодом и сыростью. Еще не хватало сверзиться!…
Дверь распахнулась от мощного пинка, и воин вывалился на стену, по пути энергично полосуя воздух членовредительским агрегатом из тех, применения каким приличному вору знать не положено. Сделал пару шагов вперед, остановился, прекратив рубить; огляделся, подслеповато щурясь. Чумп задержал дыхание, зная, что иной боец и на еле слышный звук горазд рубануть. Скрутила и отпустила гоблинская народная судорога — прыгнуть, пока враг удобно стоит спиной, всадить каблук в затылок! Это ж каким воякой надо быть, чтобы успеть отбиться? Другое дело, такой удар не убьет, тем более одоспешенного, но со стены снесет за милую душу. А остальные… Что ж, можно бы устроить неплохую забаву с беготней по стене и спихиванием зазевавшихся!
Уфф, повезло, что годы самой разноплановой практики надежно отбили вкус к ратным забавам. Много ли, в самом деле, толку будет, если ухитришься упупить десяток замковых воителей и даже унести после этого ноги? Если после этого остальные встанут на уши и оборону будут держать уже не абы как, в состоянии полубоевой готовности, а уже по всей программе, трясясь от желания самолично насадить на железку окаянного вредителя? Нет уж, пусть лучше побегают поздорову, убедятся, что у начальства, бросившего их в ночной рейд, не иначе как мания преследования, поропщут, расслабятся, распустят ремни на портках и пряжки на доспехах…
Следом за первым воякой появился второй, ощетиненный мечом и щитом, остановился у самой двери, буквально под чумповой ногой. На этого даже прыгать не надо, достаточно пнуть дверь, к которой он неосмотрительно стал боком, чтобы его сбросило со стены; хуманс против гоблина куда как хлипок, ему эти тридцать футов до насыпи пролететь — как раз и жизнь кончится. Первый же воин легкой позванивающей рысцой отправился к дальней башне, в которой укрылся Вово. Чумп напрягся — если малец не сдержится, а поди сдержись, когда обнаруживает тебя вражина, кою ты не напрягаясь можешь скатать в большой шар вместе со всеми доспехами и непонятного назначения оружием… Тут уж будет всяко не до рационального поведения, придется сшибать ближайшего и хоть прямо в ров сигай, на колья и в мерзкую жижу!
Воин добрался до двери в башню и рывком ее отворил. Опа! Попытался отворить. От мощного рывка за ручку зазвенело все увенчивающее воина железо, но сама дверь даже не вздрогнула.
— Заперто! — обескуражено доложил воин через плечо. — Изнутри засовом заложено, не иначе. А то и двумя!
— Сильнее дергай! — потребовал второй. — Вроде ж все отпирали?
— А потом запирали некоторые обратно. Нет, это не держат, хочешь — сам подергай! Я ж не какой-нибудь там… я ж хвост лошади выдираю…
Для очистки совести выдиратель хвостов вцепился в кольцо-ручку намертво, уперся в косяк ногой и рванул дверь на себя что было сил. Чумп удержал в груди нервное хихиканье — пошли бы уж все вшестером подергали? Нет, тут уж заподозрят неладное — шесть таких бугаев любой засов в щепу раздробят… а Вово и не догадается, что иногда надо поддаваться.
Впрочем, тут гоблинам подыграли сами родные стены — кольцо с треском выдралось из дерева двери, и хвостодер со сдавленным воплем отлетел под зубцы.
— Поутру снизу зайдем, — рассудил мечник. — Эй, а у вас чего?
— Пусто, наши с той стороны, — донеслось от другой двери. — А вон там в лесу горит что-то! Отсюда заметно.
Чумп облился ледяным потом, чуть было инстинктивно не оглянулся на лес, насилу удержался, не то непременно сверзился бы. Совершенно понятно, что может в лесу гореть! Ох уж эта огнеопасная эльфа… А ну как сейчас выведут из города отрядец? Да и прихватят в разгар полыхабельных развлечений? Огонь — штука такая, даже буде его загасят сразу, все равно пепелище не скрыть, а оттуда танцуя, недолго и всех окрестных партизан повыловить. И генерал хорош, не уследил за дурилой…
— Давайте еще наверх, для очистки совести, и спускаемся. Сколько можно по каждой ерунде поднимать? Ладно еще, когда голоса почудились за воротами, но уж что в стену кто-то лупится посреди ночи, через ров?…
Вояка с вырванным кольцом в руке поднялся на ноги, сконфуженно бурча под нос, и поплелся к командиру. Чумп с замиранием сердца постарался врасти в камень. Будь на месте хвостодера обычный гоблин — разглядел бы его, распластанного по башне, так же ясно как белым днем! Сам Чумп отчетливо видел и каждое колечко его кольчуги, и укрепленный на поясе кинжал, и боевые царапины на открытом шишаке, пальцы сами собой раздвинулись в вилку — если воин заметит его в последний миг, проходя вплотную, получит по полной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Он высунулся в бойницу, высмотрел под прикрытием деревьев переминающегося с ноги на ногу гобольда и дружелюбно ему помахал. Вово радостно ответил взаимностью, даже на месте запрыгал от избытка чувств, а сцепленными руками потряс над головой в неуместном победительском жесте.
— Вот не было печали, — покривился Чумп, уныло его изучая. — Сейчас… Терпи уж.
Слышать его Вово не мог — по привычке ущельник бормотал себе под нос — но тем не менее застыл по стойке «смирно», ожидая инструкций. Чумп наскоро обернул веревку вокруг ближайшего зубца: не тот вес у Вово, чтобы его выдержала подгнившая коряга. Больше для подстраховки, пусть-ка покажет сын мамы из рода Скаго, как камни ему сами подставляются. Вот только как его доставить к подножию стены, перенеся через ров, населенный невесть какой гадостью? Правда, не исключено, что завидев Вово гадость сама выскочит изо рва и унесется искать канаву побезопаснее, но проблемы это не снимает, ибо гнилым благоуханием рва Вово пропитается по самое пузо и будет выявлен любым стражником, чей нос не напрочь забит знаменитой хумансовой придумкой — соплями. Можно, конечно, перекинуть через ров какое-нибудь сваленное дерево, но оно ж продавится под этой тушей, да еще и под стеной его положить не на что — ров начинается от самой ее подошвы…
— Я знаю! — сипло похвастался вполголоса Вово, уловив заминку, и шустро шмыгнул в лес. Не успел Чумп придумать, какими аргументами его останавливать, как из-за деревьев донеслось глухое тюканье, встревоженный шелест листьев, скрип и треск падающего ствола, а через пару минут Вово вернулся, волоча за собой срубом вперед нетолстое деревце. Чумп прищурился: по такому он и сам бы не рискнул пройти без крайней нужды! Но Вово и не собирался упражняться в эквилибристике: убрал в ножны зажатый в зубах тесак, выволок дерево, трогательно цепляющееся ветвями за соседние стволы, и сноровисто спустил его торцом в ров. Дерево сползло и утвердилось срубом примерно посередине рва. Гобольд его пристроил поровнее, чтобы не свалилось, снова отошел к деревьям и, развернувшись лицом к замку, рву и дереву, выразительно потер ладони.
— Плохая идея, — определил Чумп, еще не поняв, чем идея плоха, но однозначно почуяв это многоопытным своим носом.
Вово, впрочем, было уже все равно, как расценят его идею — он как раз взял разгон, и остановить его на этом пути не сумел бы даже вставший на пути дварфийский хирд, укрытый щитами и ощетиненный копьями. Из-под босых пяток рванулись и посшибали немало шишек солидные комья земли. Гобольд неудержимым тараном налетел на торчащее изо рва дерево и, качнувшись на нем, как увесистый грузик на неукротимом маятнике метронома, перенесся через ров к стене. Вот тут Чумп запоздало смекнул, чем была плоха идея, но было поздно: Вово шарахнулся в стену со всего маху, сотрясши ее от подножия до самых чумповых пяток, и в придачу звонко хряпнулся о камень шлемом. Вековая кладка отозвалась жалобным рокотом, на миг Чумпу даже показалось, что вот-вот осыплется каменной крошкой, а если и устоит, то уж Вово точно появится понизу с другой ее стороны, проломив насквозь стену, устоявшую перед натуральными холмовыми катапультами. Однако нет; Вово издал тихий сдавленный квак все с той же внешней стороны. Чудо! Или крайне умелая работа неведомых строителей.
Ущельник вывесился в бойницу, разглядел медленно сползающее набок по стене дерево, распластавшегося по ровному булыжнику гобольда — и впрямь не иначе как камни держат! На голой стене не больно-то удержишься и будучи тощим как гном-бакалавр, а тут десять пудов сплошного мяса висят, будто плотно нашлепнутый ком влажной глины…
— Привет! — просипел Вово бодро. — Это я.
— И сейчас нас придут убивать! — свирепо проинформировал его Чумп. — Вово, ты хоть и редкостно здоровый, но иногда и подумать полезно! Лезь живее!
И от души запустил в Вово смотанной веревкой, после чего отпрянул от бойницы и, распластавшись по гребню стены, выглянул с его внутренней стороны в замок. Ну не может подобное сотрясение остаться незамеченным даже полными хумансами! Хоть и хотелось до ужаса поглядеть, как гобольд будет карабкаться по стене (веревка-то его не выдержит, будь хоть вчетверо сложена), но сейчас куда важнее было определить, откуда набегут проверять целостность стены.
Чутье и знание повадок замковых обитателей не подвело — Чумп сразу схватил краем глаза приближающиеся понизу фигуры, хоть те и не зажигали огня. Это плохо. Это значит — ждут подвоха, вперед пускают не сонную стражу, но крепких воинов, гораздых, если надо, биться и в темноте, и не подсвечивающих себя самих в угоду возможным злоумышленникам факелами и фонарями. И осторожничать, продвигаясь в час по шагу, не станут: пробегутся по стене, как стадо подкованных лосей, и попасться им на пути — не самая светлая идея. Правда, пока они еще внизу и далековато, но приближаются уверенным наметом, вот разделились и шустро направились к обеим башням, между которыми замкнут подозрительный участок стены. К каждой башне по полдюжины темных смутных фигур, на ходу тихонько лязгающих хорошо пригнанными доспехами. И еще четверо остановились внизу, под пролетом, вперив взгляды в верхотуру. Будь Чумп от природы более мнителен, показалось бы, что смотрят прямо на него. Однако хладнокровия хватило приглядеться и заметить, что головами крутят из стороны в сторону. Не видят, стало быть.
И все-таки нехорошо.
Надо пошевеливаться, а тут этот громила невесть сколько будет караб…
— Я тута, — раздался над ухом знакомый басистый шепоток, едва не заставив Чумпа подскочить. Вово и впрямь был тута — а как исхитрился подобраться так, что даже матерый роббер не расслышал ни шороха, и подумать-то было страшно! — Чего дальше?
— А дальше, Вово, мы начинаем убегать, — прошипел Чумп безапелляционно, злясь на себя самого за все до кучи — за испуг, за неуклюжую операцию, за то, что в мастерстве бесшумного стенолаза его посрамила эта неуклюжая глыба мускулов. — Видишь этих? Да не вздымай башку-то!
— Немножко вижу, — согласился Вово. — А чего бегать? Чего они нам? Хочешь, я троих, а ты одного на выбор?
— Сейчас с обеих сторон будет еще по шесть, а главное — нас тут нету! Понял? Что я тебе внушал: разведка, и только! Драться придешь с анаралом, а со мной чтоб ни одной собаке на глаза не попался! Первым делом веревку срежь, и за мной!
Чумп подобрался на четвереньки, отвесил Вово тихую затрещину, чтобы пригнулся еще больше, не выпирал своей островерхой металлической башкой на фоне неба, и под зубцами шустро потек в сторону ближайшей башни. Дверь в ней, как и ожидалось, не была заперта; ущельник потянул ее, придерживая ладонью у косяка, чтобы скрип не выдал, и глянул внутрь. Внутренности башни, как и следовало ожидать, размахом не поражали, к тому же площадка была вписана между двумя пролетами крутой винтовой лестницы — один вел наверх, видимо на баллистическую площадку, второй же уводил вниз, и с него слышалось сосредоточенное позвякивание доспехов.
С легким шурхом ускользнула за стену рассеченная веревка, усвистела в темноту коряга, и Вово вновь появился над Чумповым плечом, покладисто сопя в ознаменование готовности к дальнейшим услугам. Ущельник метнулся через площадку, налег на такую же дверь с другой ее стороны и вывалился на соседний участок стены. Понятливый (вероятно, ввиду стрессовой ситуации) Вово прикрыл за собой первую дверь и, прошмыгнув мимо Чумпа, бесшумным галопом на всех четырех покатился по стене к следующей башне. Прикрывая снаружи и эту дверь, Чумп успел заметить появившиеся на лестнице шлем и незнакомую, но заочно ему неприятную металлическую штуковину из породы остро заточенных.
Проявляющий небывалую проворность Вово добрался до следующей башни, распахнул дверь и оглянулся на Чумпа. Тот с негодованием обнаружил, что физиономия гобольда в ночи лучится восторгом, обретя некоторое сходство с первым весенним солнышком после долгой и суровой северной зимы. А за дверью поднявшийся на площадку воин брякнул подкованным каблуком о камень… как-то не так, как должен был, готовясь открыть ту, дальнюю дверь. Инстинкт — великое дело! Чумп яростно махнул рукой Вово, чтобы закрылся в своей башне, а сам взвился на примыкающий к башне стенной зубец, продвинулся на внешнюю сторону, размазался по холодному шершавому камню и застыл. Под ногами раскинулась малоприятная пропасть, откуда пахнуло холодом и сыростью. Еще не хватало сверзиться!…
Дверь распахнулась от мощного пинка, и воин вывалился на стену, по пути энергично полосуя воздух членовредительским агрегатом из тех, применения каким приличному вору знать не положено. Сделал пару шагов вперед, остановился, прекратив рубить; огляделся, подслеповато щурясь. Чумп задержал дыхание, зная, что иной боец и на еле слышный звук горазд рубануть. Скрутила и отпустила гоблинская народная судорога — прыгнуть, пока враг удобно стоит спиной, всадить каблук в затылок! Это ж каким воякой надо быть, чтобы успеть отбиться? Другое дело, такой удар не убьет, тем более одоспешенного, но со стены снесет за милую душу. А остальные… Что ж, можно бы устроить неплохую забаву с беготней по стене и спихиванием зазевавшихся!
Уфф, повезло, что годы самой разноплановой практики надежно отбили вкус к ратным забавам. Много ли, в самом деле, толку будет, если ухитришься упупить десяток замковых воителей и даже унести после этого ноги? Если после этого остальные встанут на уши и оборону будут держать уже не абы как, в состоянии полубоевой готовности, а уже по всей программе, трясясь от желания самолично насадить на железку окаянного вредителя? Нет уж, пусть лучше побегают поздорову, убедятся, что у начальства, бросившего их в ночной рейд, не иначе как мания преследования, поропщут, расслабятся, распустят ремни на портках и пряжки на доспехах…
Следом за первым воякой появился второй, ощетиненный мечом и щитом, остановился у самой двери, буквально под чумповой ногой. На этого даже прыгать не надо, достаточно пнуть дверь, к которой он неосмотрительно стал боком, чтобы его сбросило со стены; хуманс против гоблина куда как хлипок, ему эти тридцать футов до насыпи пролететь — как раз и жизнь кончится. Первый же воин легкой позванивающей рысцой отправился к дальней башне, в которой укрылся Вово. Чумп напрягся — если малец не сдержится, а поди сдержись, когда обнаруживает тебя вражина, кою ты не напрягаясь можешь скатать в большой шар вместе со всеми доспехами и непонятного назначения оружием… Тут уж будет всяко не до рационального поведения, придется сшибать ближайшего и хоть прямо в ров сигай, на колья и в мерзкую жижу!
Воин добрался до двери в башню и рывком ее отворил. Опа! Попытался отворить. От мощного рывка за ручку зазвенело все увенчивающее воина железо, но сама дверь даже не вздрогнула.
— Заперто! — обескуражено доложил воин через плечо. — Изнутри засовом заложено, не иначе. А то и двумя!
— Сильнее дергай! — потребовал второй. — Вроде ж все отпирали?
— А потом запирали некоторые обратно. Нет, это не держат, хочешь — сам подергай! Я ж не какой-нибудь там… я ж хвост лошади выдираю…
Для очистки совести выдиратель хвостов вцепился в кольцо-ручку намертво, уперся в косяк ногой и рванул дверь на себя что было сил. Чумп удержал в груди нервное хихиканье — пошли бы уж все вшестером подергали? Нет, тут уж заподозрят неладное — шесть таких бугаев любой засов в щепу раздробят… а Вово и не догадается, что иногда надо поддаваться.
Впрочем, тут гоблинам подыграли сами родные стены — кольцо с треском выдралось из дерева двери, и хвостодер со сдавленным воплем отлетел под зубцы.
— Поутру снизу зайдем, — рассудил мечник. — Эй, а у вас чего?
— Пусто, наши с той стороны, — донеслось от другой двери. — А вон там в лесу горит что-то! Отсюда заметно.
Чумп облился ледяным потом, чуть было инстинктивно не оглянулся на лес, насилу удержался, не то непременно сверзился бы. Совершенно понятно, что может в лесу гореть! Ох уж эта огнеопасная эльфа… А ну как сейчас выведут из города отрядец? Да и прихватят в разгар полыхабельных развлечений? Огонь — штука такая, даже буде его загасят сразу, все равно пепелище не скрыть, а оттуда танцуя, недолго и всех окрестных партизан повыловить. И генерал хорош, не уследил за дурилой…
— Давайте еще наверх, для очистки совести, и спускаемся. Сколько можно по каждой ерунде поднимать? Ладно еще, когда голоса почудились за воротами, но уж что в стену кто-то лупится посреди ночи, через ров?…
Вояка с вырванным кольцом в руке поднялся на ноги, сконфуженно бурча под нос, и поплелся к командиру. Чумп с замиранием сердца постарался врасти в камень. Будь на месте хвостодера обычный гоблин — разглядел бы его, распластанного по башне, так же ясно как белым днем! Сам Чумп отчетливо видел и каждое колечко его кольчуги, и укрепленный на поясе кинжал, и боевые царапины на открытом шишаке, пальцы сами собой раздвинулись в вилку — если воин заметит его в последний миг, проходя вплотную, получит по полной!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70