Мало того, что пешим воинам Маскардела ни за что не угнаться за легкими на подъем кочевниками. Значительная часть отряда могла погибнуть от голода и холода, так и не успев сразиться с врагом.
Кузнец, изо всех сил старающийся не переносить на Дылтаркута свою неприязнь к степнякам, вынужден был согласиться. Что само по себе являлось большим успехом. С тех пор как пал в сражении с легионерами десятник Бенластир, в отряде не находилось человека, дерзнувшего возражать своему предводителю и оспаривать правильность принятых им решений. Но Маскардел серьезно относился к словам кочевника, уже не раз доказывавшего свою полезность. К тому же Дылтаркут, по отзывам очевидцев, геройски сражался со своими бывшими соплеменниками и даже получил ранение. И вполне заслуживал доверия командира.
К слову сказать, рана его почти зажила и уже не стесняла движений. Но хитрый кочевник не спешил признаваться в этом. Повоевать он еще успеет. А пока Дылтаркута вполне устраивало его нынешнее положение. Забот у него и без воинских обязанностей хватало. Дылтаркут помогал объезжать молодых двурогов, которых после набега на Стойбище Пугливца в отряде было более чем достаточно. А еще объяснял бывшим фермерам, как ухаживать за горбачами, захваченными там же.
Но больше всего кочевнику нравилось руководить облавными охотами. Их устраивали часто, ведь нужно было как-то прокормить огромное количество здоровых и сильных, а главное, вечно голодных мужчин. И здесь Дылтаркут чувствовал себя настоящим вождем. Несколько десятков опытных охотников послушно выполняли все его приказы. И ни один из них не высказывал недовольства. Ведь охота неизменно оказывалась удачной.
Кочевник понимал, что так не может продолжаться бесконечно и рано или поздно вся уцелевшая дичь переберется в более безопасное место. Но все равно сожалел, что вскоре ему придется заняться чем-то другим. Причем гораздо раньше, чем от него отвернется удача охотника. Отряд Маскардела медленно, но верно приближался к Небесным Горам, оставляя за спиной так хорошо знакомую степь. Там, в горах, Дылтаркут уже не сможет давать другим простые, но полезные советы и снова станет одним из тысячи рядовых воинов. А он уже привык быть важным человеком в отряде и собирался занять еще более высокое положение.
Теперь стать большим начальником будет намного труднее, и это не могло не огорчать честолюбивого кочевника. Как огорчало и другое обстоятельство. Горбачи не смогут преодолеть горные перевалы, и на подходе к горам всех их, вероятно, забьют на мясо. А жаль, с таким большим стадом Дылтаркут был бы самым богатым человеком в своем стойбище. Но Маскардел категорически отказался оставить горбачей в укромном месте до весны. А сам кочевник не смог придумать убедительный ответ на его вопрос: кто будет охранять стадо и какую пользу оно принесет отряду, находясь так далеко от него.
Ну что ж, придется становиться богачом каким-нибудь другим путем. Благо там, за горами, на земле Клана Страха, есть чем поживиться, А солдаты Правителя Ляна никому не внушали особого трепета. Но все это будет потом, а пока Дылтаркут наслаждался одной из последних охот.
Собственно, сама облава уже закончилась. Охотники возвращались в лагерь, шумно обсуждая ее ход и хвастаясь своей меткостью, Кочевник тоже был доволен собой. Он, как обычно, удачно расставил и загонщиков, и стрелков. И даже сам немного размялся, одной стрелой завалив крупного рогача. Настроение у Дылтаркута было превосходным. Хотелось петь или пустить своего двурога во весь опор, чтобы испытать ощущение полета.
Тем болезненней оказалось «падение на землю». Неподалеку от лагеря его окликнул пожилой охотник Киргендил:
— Привет, Дылтаркут! Ты даже не представляешь, какая радость случилась у нашего кузнеца! Его дочка Карсейна нашлась. Сама пришла сегодня утром в лагерь. Готовься, вечером будет большой праздник!
Сердце кочевника внезапно сбилось с привычного ритма, а потом судорожно заметалось в груди, ища выход наружу. Как будто собиралось сбежать, не дожидаясь, когда такое же решение примет его хозяин. Но губы еще несколько мгновений по инерции растягивались в блаженной улыбке, Поэтому Киргендил ничего не заметил и поспешил дальше сообщать радостную весть другим охотникам.
А Дылтаркуту пришлось остановить коня и долго старательно вдыхать и выдыхать воздух, чтобы успокоиться и решить, что делать дальше. Если он не ошибся, то дочь Маскардела и девушка, проданная им работорговцам, — одно и то же лицо. А значит, нужно немедленно бежать. Как только Карсейна его узнает (а вряд ли у девушки настолько короткая память, чтобы не узнать своего мучителя), жить Дылтаркуту останется несколько мгновений. Что с ним сделает разъяренный кузнец, степняк даже не решился себе представить. Он обязательно подумает об этом, но в более спокойной обстановке. А сейчас нужно уносить ноги.
Но что-то все-таки останавливало Дылтаркута. Какое-то не вполне понятное ему самому затруднение. Он остановил уже занесенную, чтобы подстегнуть коня, руку с хлыстом и попытался разобраться в своих ощущениях. А вдруг все-таки это не его пленница? Что, если он отказывается от сытой и безбедной жизни из-за пустых страхов и непроверенных подозрений? Нет, сначала нужно убедиться, что ему действительно грозит опасность. Незаметно издали посмотреть на девушку и только тогда, убедившись, что это и в самом деле она, так же тихо исчезнуть.
Приняв решение, кочевник с показной неспешностью направился к лагерю. Убеждая себя, что действует разумно, он сам себе боялся признаться в истинных мотивах своего поступка. Все его логичные доводы были не более чем предлогом для того, чтобы еще раз увидеть Карсейну.
Дылтаркут так и не смог забыть девушку. Она осталась в его памяти как образ чего-то светлого, что могло произойти с ним, но волею судьбы не случилось. Как налитое в кубок, но так и не распробованное дорогое вино. Как обещанный ему, да так и не отданный подарок. Да, он овладел тогда ею. Но рассчитывал на нечто неизмеримо большее. И чувствовал, что Карсейна это нечто могла бы ему подарить. Но не захотела… В общем, это были слишком тонкие и непривычные для кочевника переживания, чтобы он смог в них разобраться. Он лишь знал, что должен почему-то еще раз взглянуть на девушку, что не сможет уехать, не заглянув в ее глаза. И это труднообъяснимое желание было сильнее здравого смысла и инстинкта самосохранения. Да и стоит ли тут что-то объяснять?! Каждый мужчина хоть раз в жизни вытворял подобные глупости.
Дылтаркут, конечно же, принял кое-какие меры безопасности. Первым делом он спрятал под шерстяной рубахой свою золотую бляху, которая его сразу же выдала бы, и надвинул на глаза меховую шапку. Затем остановился в стороне от палатки Маскардела, соскочил с коня и, укрываясь за спинами любопытствующих, приблизился.
Карсейна с отцом как раз вышла из палатки. В первый раз за много дней счастливо улыбающийся кузнец собирался, кажется, поделиться своей радостью со всем лагерем. Он подводил дочь к каждому знакомому человеку (а знал кузнец и в лицо, и по имени почти весь отряд), и у всех нашлось и для него, и для девушки по паре добрых слов.
Карсейна смущенно, но радостно улыбалась. У Дылтаркута перехватило дыхание. Как хороша она была сейчас! Он никогда не видел девушку такой, как в этот день. Униженной, испуганной, разгневанной или равнодушной — да. А счастливой — ни разу. Забыв обо всех предосторожностях, он сдвинул шапку на затылок и приподнялся на цыпочки, чтобы получше рассмотреть ее. И тут же встретился с ней взглядом. Счастливая улыбка мгновенно исчезла с лица девушки. Несколько секунд она недоуменно смотрела на него. Затем закрыла глаза и мотнула головой в детской наивной надежде, что ненавистное лицо исчезнет, как дурной сон.
Только теперь Дылтаркут опомнился. Он узнал все, что хотел. Но и его тоже узнали.
Больше нельзя терять ни секунды. Ноги степняка уже делали первые шаги в сторону ждущего неподалеку двурога, но голова, словно сама по себе, против воли хозяина повернулась назад, чтобы в последний раз увидеть девушку.
И очень не вовремя. Карсейна как раз снова открыла глаза и убедилась, что мерзкий степняк ей не почудился. Он и в самом деле притаился среди добрых и приветливых друзей отца, чтобы совершить какую-нибудь подлость, а теперь пытается скрыться. Она дернула за рукав куртки кузнеца, о чем-то оживленно беседующего с Киргендилом, и крикнула:
— Это он, отец! Он был в нашей деревне!
Маскардел не сразу понял, в чем дело. Карсейна не успела, а может быть, не решилась подробно рассказать отцу о своих злоключениях. Эти несколько секунд, когда Маскардел удивленно смотрел на дочь, бьющуюся в истерике, дали возможность Дылтаркуту добраться до своего скакуна. И, уже вскакивая в седло, он услышал за спиной зычный голос кузнеца:
— Держите его! Убейте, но не дайте уйти!
Собравшимся вокруг палатки также потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, кого держать. И если бы не Киргендил, стоявший ближе всех к кузнецу и потому сориентировавшийся быстрее других, Дылтаркуту скорее всего удалось бы беспрепятственно выбраться из лагеря. Но старый охотник с неожиданным для своих лет проворством достал из-за спины лук, приготовил стрелу и прицелился.
И все же не смог выстрелить в человека, рядом с которым много раз сидел у одного костра. Он чуть опустил лук, и стрела впилась в заднюю ногу двурога. Тот взревел от боли и обиды, но, понуждаемый хозяином, продолжил бешеную скачку. Дылтаркут был уже на расстоянии двух полетов стрелы от лагеря, когда за ним наконец организовали погоню. Два десятка всадников поскакали вслед за беглецом. Степняк видел, что его двурог ранен, но не имел времени остановиться. Все, что он мог сделать для облегчения страданий скакуна, — это на полном ходу наклониться и выдернуть стрелу из раны. Тонкая струйка крови стекала по ноге двурога. Ясно было, что долгой погони ему не выдержать. Поэтому Дылтаркут принял единственно возможное решение — направил коня по заброшенной торговой дороге в сторону видневшегося вдалеке горного хребта. Только там он сможет пеший укрыться от всадников. Но до спасительных гор было почти полдня пути. Двурог Дылтаркута, по кличке Огненный, был одним из лучших скакунов во всей степи и, даже раненный, скакал быстрее преследователей. Только бы он дотянул до гор!
Погоня продолжалась уже несколько часов. Горы заметно приблизились, и дорога ощутимо пошла вверх. Огненный начал уставать и уже с трудом сохранял набранную скорость. Но и преследователи тоже выдохлись. Они так ни разу и не смогли приблизиться к беглецу на расстояние выстрела. А теперь и вовсе оказались далеко позади. Только упорство всадников не позволяло обессиленным коням остановиться. Вся надежда была только на то, что раненый двурог сам упадет от изнеможения.
Дылтаркут старался как можно реже оборачиваться, чтобы не затруднять движений выбивающемуся из сил скакуну. Он лишь внимательно смотрел вперед, ища хоть какой-нибудь путь к спасению. Всадники уже достигли предгорий. По сторонам дороги вырастали еще не очень высокие, но крутые и изломанные скалы. Местами в них виднелись темные расщелины, достаточно широкие, чтобы туда мог протиснуться человек. Но Дылтаркут не рискнул свернуть в одну из них. Неизвестно, найдется ли выход с другой стороны щели, а принимать бой в узком проходе, не имея путей к отступлению, он не собирался. Нет, он терпеливо ждал пусть единственного, но верного шанса.
И милостивое Вечное Небо вскоре предоставило ему такую возможность. Впереди, шагах в двухстах от него, путь преграждала широкая трещина, Дорога резко забирала вправо и вниз и, судя по всему, делала большой крюк. Вероятно, когда-то здесь был мост. Потом он сгорел или обрушился, а восстанавливать его так и не стали, проложив вместо этого обходную тропу по дну ущелья. Если удастся перескочить через пропасть, Дылтаркут выиграет достаточно времени, чтобы надежно спрятаться в скалах. А если не удастся…
Ширина трещины составляла примерно десять — двенадцать шагов. И Дылтаркут был уверен только в одном — никто из преследователей не решится повторить его безумный прыжок, А раз так — стоит рискнуть. Жаль, конечно, Огненного. Но степняк уже примирился с мыслью, что в конце погони потеряет старого друга. Не останавливаясь и не теряя времени на размышления, он изо всех сил хлестнул коня плетью и направил его к краю пропасти.
Возможно, здоровый и свежий двурог преодолел бы препятствие. Но только не едва живой конь Дылтаркута. Еще в начале полета кочевник понял, что Огненный в лучшем случае лишь зацепится передними ногами за край обрыва. Но все равно не сможет удержаться. И в долю секунды он принял решение. Подтянул ноги к седлу, оттолкнулся ими от спины животного и, точно выбрав момент, прыгнул головой вперед в отчаянной попытке долететь до спасительной тверди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Кузнец, изо всех сил старающийся не переносить на Дылтаркута свою неприязнь к степнякам, вынужден был согласиться. Что само по себе являлось большим успехом. С тех пор как пал в сражении с легионерами десятник Бенластир, в отряде не находилось человека, дерзнувшего возражать своему предводителю и оспаривать правильность принятых им решений. Но Маскардел серьезно относился к словам кочевника, уже не раз доказывавшего свою полезность. К тому же Дылтаркут, по отзывам очевидцев, геройски сражался со своими бывшими соплеменниками и даже получил ранение. И вполне заслуживал доверия командира.
К слову сказать, рана его почти зажила и уже не стесняла движений. Но хитрый кочевник не спешил признаваться в этом. Повоевать он еще успеет. А пока Дылтаркута вполне устраивало его нынешнее положение. Забот у него и без воинских обязанностей хватало. Дылтаркут помогал объезжать молодых двурогов, которых после набега на Стойбище Пугливца в отряде было более чем достаточно. А еще объяснял бывшим фермерам, как ухаживать за горбачами, захваченными там же.
Но больше всего кочевнику нравилось руководить облавными охотами. Их устраивали часто, ведь нужно было как-то прокормить огромное количество здоровых и сильных, а главное, вечно голодных мужчин. И здесь Дылтаркут чувствовал себя настоящим вождем. Несколько десятков опытных охотников послушно выполняли все его приказы. И ни один из них не высказывал недовольства. Ведь охота неизменно оказывалась удачной.
Кочевник понимал, что так не может продолжаться бесконечно и рано или поздно вся уцелевшая дичь переберется в более безопасное место. Но все равно сожалел, что вскоре ему придется заняться чем-то другим. Причем гораздо раньше, чем от него отвернется удача охотника. Отряд Маскардела медленно, но верно приближался к Небесным Горам, оставляя за спиной так хорошо знакомую степь. Там, в горах, Дылтаркут уже не сможет давать другим простые, но полезные советы и снова станет одним из тысячи рядовых воинов. А он уже привык быть важным человеком в отряде и собирался занять еще более высокое положение.
Теперь стать большим начальником будет намного труднее, и это не могло не огорчать честолюбивого кочевника. Как огорчало и другое обстоятельство. Горбачи не смогут преодолеть горные перевалы, и на подходе к горам всех их, вероятно, забьют на мясо. А жаль, с таким большим стадом Дылтаркут был бы самым богатым человеком в своем стойбище. Но Маскардел категорически отказался оставить горбачей в укромном месте до весны. А сам кочевник не смог придумать убедительный ответ на его вопрос: кто будет охранять стадо и какую пользу оно принесет отряду, находясь так далеко от него.
Ну что ж, придется становиться богачом каким-нибудь другим путем. Благо там, за горами, на земле Клана Страха, есть чем поживиться, А солдаты Правителя Ляна никому не внушали особого трепета. Но все это будет потом, а пока Дылтаркут наслаждался одной из последних охот.
Собственно, сама облава уже закончилась. Охотники возвращались в лагерь, шумно обсуждая ее ход и хвастаясь своей меткостью, Кочевник тоже был доволен собой. Он, как обычно, удачно расставил и загонщиков, и стрелков. И даже сам немного размялся, одной стрелой завалив крупного рогача. Настроение у Дылтаркута было превосходным. Хотелось петь или пустить своего двурога во весь опор, чтобы испытать ощущение полета.
Тем болезненней оказалось «падение на землю». Неподалеку от лагеря его окликнул пожилой охотник Киргендил:
— Привет, Дылтаркут! Ты даже не представляешь, какая радость случилась у нашего кузнеца! Его дочка Карсейна нашлась. Сама пришла сегодня утром в лагерь. Готовься, вечером будет большой праздник!
Сердце кочевника внезапно сбилось с привычного ритма, а потом судорожно заметалось в груди, ища выход наружу. Как будто собиралось сбежать, не дожидаясь, когда такое же решение примет его хозяин. Но губы еще несколько мгновений по инерции растягивались в блаженной улыбке, Поэтому Киргендил ничего не заметил и поспешил дальше сообщать радостную весть другим охотникам.
А Дылтаркуту пришлось остановить коня и долго старательно вдыхать и выдыхать воздух, чтобы успокоиться и решить, что делать дальше. Если он не ошибся, то дочь Маскардела и девушка, проданная им работорговцам, — одно и то же лицо. А значит, нужно немедленно бежать. Как только Карсейна его узнает (а вряд ли у девушки настолько короткая память, чтобы не узнать своего мучителя), жить Дылтаркуту останется несколько мгновений. Что с ним сделает разъяренный кузнец, степняк даже не решился себе представить. Он обязательно подумает об этом, но в более спокойной обстановке. А сейчас нужно уносить ноги.
Но что-то все-таки останавливало Дылтаркута. Какое-то не вполне понятное ему самому затруднение. Он остановил уже занесенную, чтобы подстегнуть коня, руку с хлыстом и попытался разобраться в своих ощущениях. А вдруг все-таки это не его пленница? Что, если он отказывается от сытой и безбедной жизни из-за пустых страхов и непроверенных подозрений? Нет, сначала нужно убедиться, что ему действительно грозит опасность. Незаметно издали посмотреть на девушку и только тогда, убедившись, что это и в самом деле она, так же тихо исчезнуть.
Приняв решение, кочевник с показной неспешностью направился к лагерю. Убеждая себя, что действует разумно, он сам себе боялся признаться в истинных мотивах своего поступка. Все его логичные доводы были не более чем предлогом для того, чтобы еще раз увидеть Карсейну.
Дылтаркут так и не смог забыть девушку. Она осталась в его памяти как образ чего-то светлого, что могло произойти с ним, но волею судьбы не случилось. Как налитое в кубок, но так и не распробованное дорогое вино. Как обещанный ему, да так и не отданный подарок. Да, он овладел тогда ею. Но рассчитывал на нечто неизмеримо большее. И чувствовал, что Карсейна это нечто могла бы ему подарить. Но не захотела… В общем, это были слишком тонкие и непривычные для кочевника переживания, чтобы он смог в них разобраться. Он лишь знал, что должен почему-то еще раз взглянуть на девушку, что не сможет уехать, не заглянув в ее глаза. И это труднообъяснимое желание было сильнее здравого смысла и инстинкта самосохранения. Да и стоит ли тут что-то объяснять?! Каждый мужчина хоть раз в жизни вытворял подобные глупости.
Дылтаркут, конечно же, принял кое-какие меры безопасности. Первым делом он спрятал под шерстяной рубахой свою золотую бляху, которая его сразу же выдала бы, и надвинул на глаза меховую шапку. Затем остановился в стороне от палатки Маскардела, соскочил с коня и, укрываясь за спинами любопытствующих, приблизился.
Карсейна с отцом как раз вышла из палатки. В первый раз за много дней счастливо улыбающийся кузнец собирался, кажется, поделиться своей радостью со всем лагерем. Он подводил дочь к каждому знакомому человеку (а знал кузнец и в лицо, и по имени почти весь отряд), и у всех нашлось и для него, и для девушки по паре добрых слов.
Карсейна смущенно, но радостно улыбалась. У Дылтаркута перехватило дыхание. Как хороша она была сейчас! Он никогда не видел девушку такой, как в этот день. Униженной, испуганной, разгневанной или равнодушной — да. А счастливой — ни разу. Забыв обо всех предосторожностях, он сдвинул шапку на затылок и приподнялся на цыпочки, чтобы получше рассмотреть ее. И тут же встретился с ней взглядом. Счастливая улыбка мгновенно исчезла с лица девушки. Несколько секунд она недоуменно смотрела на него. Затем закрыла глаза и мотнула головой в детской наивной надежде, что ненавистное лицо исчезнет, как дурной сон.
Только теперь Дылтаркут опомнился. Он узнал все, что хотел. Но и его тоже узнали.
Больше нельзя терять ни секунды. Ноги степняка уже делали первые шаги в сторону ждущего неподалеку двурога, но голова, словно сама по себе, против воли хозяина повернулась назад, чтобы в последний раз увидеть девушку.
И очень не вовремя. Карсейна как раз снова открыла глаза и убедилась, что мерзкий степняк ей не почудился. Он и в самом деле притаился среди добрых и приветливых друзей отца, чтобы совершить какую-нибудь подлость, а теперь пытается скрыться. Она дернула за рукав куртки кузнеца, о чем-то оживленно беседующего с Киргендилом, и крикнула:
— Это он, отец! Он был в нашей деревне!
Маскардел не сразу понял, в чем дело. Карсейна не успела, а может быть, не решилась подробно рассказать отцу о своих злоключениях. Эти несколько секунд, когда Маскардел удивленно смотрел на дочь, бьющуюся в истерике, дали возможность Дылтаркуту добраться до своего скакуна. И, уже вскакивая в седло, он услышал за спиной зычный голос кузнеца:
— Держите его! Убейте, но не дайте уйти!
Собравшимся вокруг палатки также потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, кого держать. И если бы не Киргендил, стоявший ближе всех к кузнецу и потому сориентировавшийся быстрее других, Дылтаркуту скорее всего удалось бы беспрепятственно выбраться из лагеря. Но старый охотник с неожиданным для своих лет проворством достал из-за спины лук, приготовил стрелу и прицелился.
И все же не смог выстрелить в человека, рядом с которым много раз сидел у одного костра. Он чуть опустил лук, и стрела впилась в заднюю ногу двурога. Тот взревел от боли и обиды, но, понуждаемый хозяином, продолжил бешеную скачку. Дылтаркут был уже на расстоянии двух полетов стрелы от лагеря, когда за ним наконец организовали погоню. Два десятка всадников поскакали вслед за беглецом. Степняк видел, что его двурог ранен, но не имел времени остановиться. Все, что он мог сделать для облегчения страданий скакуна, — это на полном ходу наклониться и выдернуть стрелу из раны. Тонкая струйка крови стекала по ноге двурога. Ясно было, что долгой погони ему не выдержать. Поэтому Дылтаркут принял единственно возможное решение — направил коня по заброшенной торговой дороге в сторону видневшегося вдалеке горного хребта. Только там он сможет пеший укрыться от всадников. Но до спасительных гор было почти полдня пути. Двурог Дылтаркута, по кличке Огненный, был одним из лучших скакунов во всей степи и, даже раненный, скакал быстрее преследователей. Только бы он дотянул до гор!
Погоня продолжалась уже несколько часов. Горы заметно приблизились, и дорога ощутимо пошла вверх. Огненный начал уставать и уже с трудом сохранял набранную скорость. Но и преследователи тоже выдохлись. Они так ни разу и не смогли приблизиться к беглецу на расстояние выстрела. А теперь и вовсе оказались далеко позади. Только упорство всадников не позволяло обессиленным коням остановиться. Вся надежда была только на то, что раненый двурог сам упадет от изнеможения.
Дылтаркут старался как можно реже оборачиваться, чтобы не затруднять движений выбивающемуся из сил скакуну. Он лишь внимательно смотрел вперед, ища хоть какой-нибудь путь к спасению. Всадники уже достигли предгорий. По сторонам дороги вырастали еще не очень высокие, но крутые и изломанные скалы. Местами в них виднелись темные расщелины, достаточно широкие, чтобы туда мог протиснуться человек. Но Дылтаркут не рискнул свернуть в одну из них. Неизвестно, найдется ли выход с другой стороны щели, а принимать бой в узком проходе, не имея путей к отступлению, он не собирался. Нет, он терпеливо ждал пусть единственного, но верного шанса.
И милостивое Вечное Небо вскоре предоставило ему такую возможность. Впереди, шагах в двухстах от него, путь преграждала широкая трещина, Дорога резко забирала вправо и вниз и, судя по всему, делала большой крюк. Вероятно, когда-то здесь был мост. Потом он сгорел или обрушился, а восстанавливать его так и не стали, проложив вместо этого обходную тропу по дну ущелья. Если удастся перескочить через пропасть, Дылтаркут выиграет достаточно времени, чтобы надежно спрятаться в скалах. А если не удастся…
Ширина трещины составляла примерно десять — двенадцать шагов. И Дылтаркут был уверен только в одном — никто из преследователей не решится повторить его безумный прыжок, А раз так — стоит рискнуть. Жаль, конечно, Огненного. Но степняк уже примирился с мыслью, что в конце погони потеряет старого друга. Не останавливаясь и не теряя времени на размышления, он изо всех сил хлестнул коня плетью и направил его к краю пропасти.
Возможно, здоровый и свежий двурог преодолел бы препятствие. Но только не едва живой конь Дылтаркута. Еще в начале полета кочевник понял, что Огненный в лучшем случае лишь зацепится передними ногами за край обрыва. Но все равно не сможет удержаться. И в долю секунды он принял решение. Подтянул ноги к седлу, оттолкнулся ими от спины животного и, точно выбрав момент, прыгнул головой вперед в отчаянной попытке долететь до спасительной тверди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46