Детишки занялись новой сверкающей игрушкой. (Это даже лучше, чем песок у Большой воды! Жаль, что мало.) Взрослые не препятствовали. (Все равно не убережешься! Везде эта непонятная гадость!) Но смотрели хмуро. Самые осторожные пытались совершить невозможное – не коснуться этого странного дара.
И в умах и на устах был один вопрос: что же произошло? Ничего подобного не было никогда; Мир едва не погиб! Дело ясное: предостережение оттуда, из Земли сновидений, Мира предков и духов. Они чем-то очень сильно разгневаны, – почти так же сильно, как в те давние времена, когда Мир и все живое было погружено в пучину вод, когда один лишь Нок-прорицатель догадался связать воедино стволы огромных сосен и спас на них свою семью и многих-многих зверей, а потом умолил предков даровать им прощение и позволить жить на обновленной Земле.
И теперь предки вновь готовы покарать Мир, утопить его, но уже не в воде, а в этой вот сверкающей пыли. Быть может, только пение вождя и охотников и умилостивило их… Но за что? Ответ был ясен: в их Роду был нарушен Закон крови! Значит, все, что было сделано потом во искупление, оказалось недостаточным. Значит, нужно что-то иное, большее, а иначе… Теперь они уже знают, что произойдет иначе: Тьма пожрет день и исторгнет из себя вот этот нетающий снег. Только во второй раз рассвета не увидит никто.
Солнце поднималось все выше, все сильнее грели его лучи. После многих холодных дней с пронизывающим ветром и дождями, после прошедшего кошмара вновь возвращалось лето. Но люди не торопились скидывать рубахи, чтобы тела их могли впитать последнее летнее тепло перед долгими холодами. Казалось, они никак не могут поверить, что счастливо вернувшееся солнце действительно греет: их все еще пробирал озноб.
Колдун! На то он и Колдун, чтобы узнать и сказать, что теперь делать. Это очевидно, и все же…
– Ха! – говорили одни. – Колдун? Да с ним предки, очевидно, и разговаривать-то не хотят! Иначе предупредили бы. И сейчас ничего ему не откроют. Может, это все из-за него, может, на ученика великого Хорру они и гневаются!
– Не скажите! – возражали другие. – Колдун был с теми, кто не убоялся Тьмы. Быть может, ради них-то и настало утро! И потом, если бы предки гневались на Колдуна, его бы вчера и покарали…
Спорили, но договориться ни до чего не могли. Соглашались только в одном: волю предков понять очень трудно, и простым охотникам это вряд ли под силу. Но можно ли верить Колдуну? Даже его защитники в глубине души чувствовали сомнение.
К счастью для всех, Йага была в роковой день в стойбище Серых Сов, и ее уверенный глас не смущал никого. Во всяком случае, никого из детей Мамонта.
В этот теплый, тихий, солнечный день никто так и не покинул стойбища, хотя работы было не много – гораздо меньше, чем после той страшной ночной грозы, когда водные потоки едва не унесли в ручей все их жилища. Сейчас же люди постарались только убрать, насколько возможно, эту странную сверкающую пыль. А ручей и сам очистился, – похоже, вода в нем стала еще прозрачнее, еще вкуснее.
Йом, как и вождь, не заспался, несмотря на неимоверную усталость, – торопился поскорее увидеть своих чудом обретенных жену и дочь. Хотя жить под одним кровом со своей женой и новым ребенком можно лишь через три дня после родов, когда мать даст ребенку его первое имя, – навестить роженицу не возбраняется и на следующий день. Сына будить не стал – успеет еще познакомиться с сестренкой.
Нага лежала на своей постели, слабая, истомленная, но счастливая. Колдун уже ушел; поутру его сменила неутомимая Айя и еще одна пожилая женщина из Рода детей Куницы, вдова, оставшаяся жить в общине покойного мужа.
– Заходи, Йом, тебя ждут, – улыбнулась Айя.
Он опустился на колени у изголовья, впивая взглядом до черточки знакомое и каждый раз такое новое, такое любимое лицо: смуглые запавшие щеки, мягкие, до крови искусанные улыбающиеся губы, серовато-зеленые глаза, излучающие любовь и радость. Обессиленная, она тянулась навстречу Йому всем своим существом, но лишь слабо пошевелила рукой и прошептала почти неслышно:
– Муж мой!
И он припал своим заросшим лицом к ее плечу – совсем рядом с завернутым в заячьи шкурки красным сморщенным комочком, сытым, умиротворенным…
Его жена плакала от счастья. Она не мужчина, ей – можно. Нага знала: ее дети не выживают – и очень от этого страдала, за себя, за Йома. И трепетала за Ойми. Но сейчас она знала и другое: эта их дочь – выживет! И хотя имя ее будет произнесено только на третий день, оно уже есть: Аймила – Спасенная! В отличие от мужчин, не у всех женщин Посвящение меняет первое, детское имя. Это имя их дочь пронесет через всю свою жизнь.
Солнце уже опускалось, и сквозь стволы и кроны сосен лился спокойный вечерний свет. Арго все чаще поглядывал на южную тропу, все внимательнее вслушивался в лесные звуки. Ни один гонец не навестил их в этот день и ни один из сыновей Мамонта не был отправлен к соседям. Все это – на завтра. А сейчас оставалось последнее. Вождь ждал возвращения пятерых охотников, ушедших далеко на юг за бизонами.
Вождь понимал: дневная ночь застала охотников далеко от тех мест, куда они направлялись. Не приходилось сомневаться: после того, что случилось, они должны повернуть домой. Если только…
Арго тряхнул головой. Нет! Это – настоящие мужчины, хотя и молодые. Настоящие! Они справятся с бедой, они выдержат. И Айя сказала: «Вернутся завтра». Материнское сердце знает…
Йом волновался больше: он ничего не знал о словах Айи (чем меньше распространяются о добрых предчувствиях, тем лучше) . Он уже предлагал снова:
– Вождь! Тропа на юг мне знакома как собственная ладонь. Позволь, я выступлю им навстречу. А не встречу – уже к утру буду там, где нужно искать их следы.
Но последовал решительный отказ:
– Нет. Ты их встретишь и огорчишь. Подумают: «Разве мы не мужчины?» Не бойся, они придут. А если нет, завтра выступишь по их следу. И не один.
Но материнское сердце знало правду. Когда от уже закатных лучей воздух стал как розовая дымка и Йом, почти утративший надежду на возвращение, совсем было решился еще раз решительно поговорить с вождем и немедленно отправиться на поиск (Нежить? Пусть Колдун даст советы, – он примет их, он и с нежитью справится!), – до его чуткого слуха донеслись шаги и голоса. Еще далеко, но не было сомнений в том, кому они принадлежат.
Пятеро молодых охотников стояли перед вождем, встретившим их, как и положено, у тотемного столба. Усталые, осунувшиеся; одежда насквозь пропиталась этой пылью – так и искрится в розовом свете. Но держатся хорошо и оружие – при них.
Вперед с поклоном выступил Вуул:
– Великий вождь детей Мамонта! Твои охотники не достигли цели. Дневная ночь застала их посреди пути, и, когда вернулось солнце, твои охотники сочли, что должны вернуться. Быть может, здесь они нужнее.
Арго расспросил о ночлеге, о защите. Напоследок сказал:
– Молодые мужчины сделали все как должно. Вождь гордится храбрыми сыновьями Мамонта… А бизоны от вас не уйдут! Если все будет хорошо, – быть может, на днях вы сможете вернуться на покинутую тропу.
Как хорошо дома! Уютное, низкое, ровное пламя с детства знакомого очага, запах новых шкур, выделанных, высушенных, но еще не раскроенных, вкус горячей лепешки и свежих грибов. Мать, как обычно, занята шитьем; сегодня и отец с ней рядом: слишком людно на мужской половине, – и он сам, Дрого, и его брат Йом, и племянник Ойми. Ойми очень хотел послушать рассказы своего дяди, а еще больше – поведать о своих собственных приключениях. Сейчас он уже утомился, мирно спит, и взрослые могут говорить без помехи.
Отец расспросил обо всем подробно. Хвалил Вуула. Услышав о непрошеном госте, сказал только:
– Мы здесь никого не видели – ни человека, ни летуна. А вам… То ли померещилось, то ли нет. Расскажешь Колдуну.
Сообщение о других гостях – тоже незваных, но более реальных – заинтересовало его сильнее.
– Завтра пошлю гонца в те края – к Кано, Нерту и Раму. Скорее всего, они уже знают, – во всяком случае, дети Куницы.
Йом очень удивился, узнав, где провели охотники эту страшную ночь.
– Не думал, что вы успели вернуться в низину! А что же так долго добирались потом?
Пришлось рассказать о Каймо. После пережитого он совсем обессилел и, кажется, был немного не в себе. Приходилось останавливаться чаще, чем следовало. Вот и получилось: и вышли засветло, и торопились, а едва-едва успели. Хорошо, что под конец Каймо все же немного опомнился.
Йом насмешливо фыркнул, а отец задумчиво произнес:
– Не знаю, поглядим… Винить его не могу. Здесь-то по жилищам прятались, а вам – и не укрыться толком. Хорошо, что вернулись!
Дрого пожалел своего приятеля: не рассказал про брошенное копье и колчан, которые он всю дорогу нес на своем плече и только перед стойбищем сунул в руки их хозяину. Второе копье, видимо, было потеряно еще раньше.
Между собой об этом не было сказано ни слова, но Дрого не сомневался: остальные поступят, как он. Никому ничего не скажут.
Глава 14
ИЗГНАНИЕ
Люди постепенно приходили в себя. На следующий день Арго послал вестников на юг, к Раму и Нерту. Они же должны были навестить по дороге сородичей из общины Кано. Арго не хотел посылать своих людей куда бы то ни было без особой причины: пусть отдохнут, пусть придут в себя! Дела на севере могут подождать, но, коль скоро на юге замечены чужаки, сообщить эту новость в южные стойбища детей Серой Совы и детей Куницы нужно как можно скорее. А заодно и узнать, как пережили они случившееся.
Следовало навестить и ближайших соседей – общину Гарта. Арго надеялся: быть может, кто-нибудь придет от них – посланец или гость? Но пока что не приходил никто, и вождю детей Мамонта это не нравилось. Казалось бы, ничего удивительного: его люди тоже все еще не решаются покинуть свои очаги, убеждают себя, что главные их дела – здесь, в стойбище. Хотя день хорош и для сборов, и охотничьи тропы следовало бы проверить. Но пусть. Пусть как следует опомнятся от разразившегося кошмара. Может быть, и у детей Серой Совы все обстоит точно так же и Гарт это понимает? Да, скорее всего. И все же…
– Йом! Дрого!
Сыновья, по пояс обнаженные, упражнялись в бое на копьях. Может, и кстати: кто знает, чем обернется встреча с пришельцами? Услышав зов отца и вождя, они остановились – Дрого как раз ловко парировал выпад Йома – и поспешно приблизились, не выпуская оружия из рук.
– Йом, твой сын очень просился навестить деда. Не прогуляться ли вам и в самом деле в общину детей Серой Совы? Втроем, вместе с Дрого. Ведь Гарт еще и не знает, что у Наги – дочь!
Йом понял.
– Хочет ли великий вождь детей Мамонта передать что-либо вождю детей Серой Совы?
– Специально – нет. Вы же не поселенцы, не вестники – просто гости. Расскажете все как есть. Скрывать нечего. И посмотрите, каковы дела у наших соседей.
– Я только навещу Нагу.
– Обязательно! Быть может, она захочет что-то сказать отцу.
Тени не успели укоротиться, как все трое встали на тропу. Ойми, хотя и большой, устроился на плечах отца, и, захлебываясь словами, что-то торопливо рассказывал ему, чуть ли не в самое ухо. Должно быть, вспоминал свои недавние приключения.
Дети Серой Совы тоже не спешили из стойбища. Может быть, так только казалось, но выглядели они еще угрюмее, еще обеспокоеннее, чем сородичи Йома и Дрого. Женщины трудились молча, не перекликаясь, без смеха и шуток. Голов не поднимали: кто – от выскабливаемой шкуры, кто – от терки. И сидели порознь, у своих жилищ. Только детишки, как и прежде, сбились в стайку для какой-то игры. Но, похоже, и они не те, что прежде: нет привычного смеха, шепчутся, на взрослых поглядывают.
У общих очагов – группа мужчин. Разговаривают вполголоса, лица серьезные. Заметили гостей – и разговор прервали. В знак приветствия – сдержанные поклоны, два-три слова.
Ойми, разглядевший с высоты друзей-приятелей, уже готовился покинуть отцовские плечи, но Йом его придержал:
– Не спеши! Мы ведь к деду идем, так? Вот поздороваемся, поговорим – а там видно будет.
Мужчины у очагов расступились, давая дорогу: навстречу гостям шел сын Гарта, Айон. Лицо суровое, сосредоточенное, но видно: встрече он искренне рад.
– Айон, сын Серой Совы, счастлив видеть вновь храбрых сыновей Мамонта: прославленного Нома, искусного Дрого… и, конечно, тебя, герой и первый охотник!
Улыбнувшись, Айон шутливо прижал пальцем курносый носишко Ойми.
– К деду? Будет рад. Только сейчас у него гости. Йом и Дрого ответили на приветствие, даже Ойми с важным видом, приличествующим «первому охотнику», пролепетал положенный ответ. Затем Йом спросил:
– Кого принимает Гарт, великий вождь детей Серой Совы?
– Посланцев. От Рама, вождя детей Куницы, и от нашего Нерта. Пусть храбрые сыновья Мамонта подождут у моего очага.
Устроились у входа, так, чтобы не терять из виду жилища Гарта. Дочь Айона, черноглазая, смуглолицая Туйя, девушка, быть может, не слишком красивая, унаследовавшая от отца широковатые скулы и маленький, чуть вздернутый носик, а также силу, ловкость и решительность, перебралась, вместе со своим рукоделием – недошитой рубахой, – поближе к гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
И в умах и на устах был один вопрос: что же произошло? Ничего подобного не было никогда; Мир едва не погиб! Дело ясное: предостережение оттуда, из Земли сновидений, Мира предков и духов. Они чем-то очень сильно разгневаны, – почти так же сильно, как в те давние времена, когда Мир и все живое было погружено в пучину вод, когда один лишь Нок-прорицатель догадался связать воедино стволы огромных сосен и спас на них свою семью и многих-многих зверей, а потом умолил предков даровать им прощение и позволить жить на обновленной Земле.
И теперь предки вновь готовы покарать Мир, утопить его, но уже не в воде, а в этой вот сверкающей пыли. Быть может, только пение вождя и охотников и умилостивило их… Но за что? Ответ был ясен: в их Роду был нарушен Закон крови! Значит, все, что было сделано потом во искупление, оказалось недостаточным. Значит, нужно что-то иное, большее, а иначе… Теперь они уже знают, что произойдет иначе: Тьма пожрет день и исторгнет из себя вот этот нетающий снег. Только во второй раз рассвета не увидит никто.
Солнце поднималось все выше, все сильнее грели его лучи. После многих холодных дней с пронизывающим ветром и дождями, после прошедшего кошмара вновь возвращалось лето. Но люди не торопились скидывать рубахи, чтобы тела их могли впитать последнее летнее тепло перед долгими холодами. Казалось, они никак не могут поверить, что счастливо вернувшееся солнце действительно греет: их все еще пробирал озноб.
Колдун! На то он и Колдун, чтобы узнать и сказать, что теперь делать. Это очевидно, и все же…
– Ха! – говорили одни. – Колдун? Да с ним предки, очевидно, и разговаривать-то не хотят! Иначе предупредили бы. И сейчас ничего ему не откроют. Может, это все из-за него, может, на ученика великого Хорру они и гневаются!
– Не скажите! – возражали другие. – Колдун был с теми, кто не убоялся Тьмы. Быть может, ради них-то и настало утро! И потом, если бы предки гневались на Колдуна, его бы вчера и покарали…
Спорили, но договориться ни до чего не могли. Соглашались только в одном: волю предков понять очень трудно, и простым охотникам это вряд ли под силу. Но можно ли верить Колдуну? Даже его защитники в глубине души чувствовали сомнение.
К счастью для всех, Йага была в роковой день в стойбище Серых Сов, и ее уверенный глас не смущал никого. Во всяком случае, никого из детей Мамонта.
В этот теплый, тихий, солнечный день никто так и не покинул стойбища, хотя работы было не много – гораздо меньше, чем после той страшной ночной грозы, когда водные потоки едва не унесли в ручей все их жилища. Сейчас же люди постарались только убрать, насколько возможно, эту странную сверкающую пыль. А ручей и сам очистился, – похоже, вода в нем стала еще прозрачнее, еще вкуснее.
Йом, как и вождь, не заспался, несмотря на неимоверную усталость, – торопился поскорее увидеть своих чудом обретенных жену и дочь. Хотя жить под одним кровом со своей женой и новым ребенком можно лишь через три дня после родов, когда мать даст ребенку его первое имя, – навестить роженицу не возбраняется и на следующий день. Сына будить не стал – успеет еще познакомиться с сестренкой.
Нага лежала на своей постели, слабая, истомленная, но счастливая. Колдун уже ушел; поутру его сменила неутомимая Айя и еще одна пожилая женщина из Рода детей Куницы, вдова, оставшаяся жить в общине покойного мужа.
– Заходи, Йом, тебя ждут, – улыбнулась Айя.
Он опустился на колени у изголовья, впивая взглядом до черточки знакомое и каждый раз такое новое, такое любимое лицо: смуглые запавшие щеки, мягкие, до крови искусанные улыбающиеся губы, серовато-зеленые глаза, излучающие любовь и радость. Обессиленная, она тянулась навстречу Йому всем своим существом, но лишь слабо пошевелила рукой и прошептала почти неслышно:
– Муж мой!
И он припал своим заросшим лицом к ее плечу – совсем рядом с завернутым в заячьи шкурки красным сморщенным комочком, сытым, умиротворенным…
Его жена плакала от счастья. Она не мужчина, ей – можно. Нага знала: ее дети не выживают – и очень от этого страдала, за себя, за Йома. И трепетала за Ойми. Но сейчас она знала и другое: эта их дочь – выживет! И хотя имя ее будет произнесено только на третий день, оно уже есть: Аймила – Спасенная! В отличие от мужчин, не у всех женщин Посвящение меняет первое, детское имя. Это имя их дочь пронесет через всю свою жизнь.
Солнце уже опускалось, и сквозь стволы и кроны сосен лился спокойный вечерний свет. Арго все чаще поглядывал на южную тропу, все внимательнее вслушивался в лесные звуки. Ни один гонец не навестил их в этот день и ни один из сыновей Мамонта не был отправлен к соседям. Все это – на завтра. А сейчас оставалось последнее. Вождь ждал возвращения пятерых охотников, ушедших далеко на юг за бизонами.
Вождь понимал: дневная ночь застала охотников далеко от тех мест, куда они направлялись. Не приходилось сомневаться: после того, что случилось, они должны повернуть домой. Если только…
Арго тряхнул головой. Нет! Это – настоящие мужчины, хотя и молодые. Настоящие! Они справятся с бедой, они выдержат. И Айя сказала: «Вернутся завтра». Материнское сердце знает…
Йом волновался больше: он ничего не знал о словах Айи (чем меньше распространяются о добрых предчувствиях, тем лучше) . Он уже предлагал снова:
– Вождь! Тропа на юг мне знакома как собственная ладонь. Позволь, я выступлю им навстречу. А не встречу – уже к утру буду там, где нужно искать их следы.
Но последовал решительный отказ:
– Нет. Ты их встретишь и огорчишь. Подумают: «Разве мы не мужчины?» Не бойся, они придут. А если нет, завтра выступишь по их следу. И не один.
Но материнское сердце знало правду. Когда от уже закатных лучей воздух стал как розовая дымка и Йом, почти утративший надежду на возвращение, совсем было решился еще раз решительно поговорить с вождем и немедленно отправиться на поиск (Нежить? Пусть Колдун даст советы, – он примет их, он и с нежитью справится!), – до его чуткого слуха донеслись шаги и голоса. Еще далеко, но не было сомнений в том, кому они принадлежат.
Пятеро молодых охотников стояли перед вождем, встретившим их, как и положено, у тотемного столба. Усталые, осунувшиеся; одежда насквозь пропиталась этой пылью – так и искрится в розовом свете. Но держатся хорошо и оружие – при них.
Вперед с поклоном выступил Вуул:
– Великий вождь детей Мамонта! Твои охотники не достигли цели. Дневная ночь застала их посреди пути, и, когда вернулось солнце, твои охотники сочли, что должны вернуться. Быть может, здесь они нужнее.
Арго расспросил о ночлеге, о защите. Напоследок сказал:
– Молодые мужчины сделали все как должно. Вождь гордится храбрыми сыновьями Мамонта… А бизоны от вас не уйдут! Если все будет хорошо, – быть может, на днях вы сможете вернуться на покинутую тропу.
Как хорошо дома! Уютное, низкое, ровное пламя с детства знакомого очага, запах новых шкур, выделанных, высушенных, но еще не раскроенных, вкус горячей лепешки и свежих грибов. Мать, как обычно, занята шитьем; сегодня и отец с ней рядом: слишком людно на мужской половине, – и он сам, Дрого, и его брат Йом, и племянник Ойми. Ойми очень хотел послушать рассказы своего дяди, а еще больше – поведать о своих собственных приключениях. Сейчас он уже утомился, мирно спит, и взрослые могут говорить без помехи.
Отец расспросил обо всем подробно. Хвалил Вуула. Услышав о непрошеном госте, сказал только:
– Мы здесь никого не видели – ни человека, ни летуна. А вам… То ли померещилось, то ли нет. Расскажешь Колдуну.
Сообщение о других гостях – тоже незваных, но более реальных – заинтересовало его сильнее.
– Завтра пошлю гонца в те края – к Кано, Нерту и Раму. Скорее всего, они уже знают, – во всяком случае, дети Куницы.
Йом очень удивился, узнав, где провели охотники эту страшную ночь.
– Не думал, что вы успели вернуться в низину! А что же так долго добирались потом?
Пришлось рассказать о Каймо. После пережитого он совсем обессилел и, кажется, был немного не в себе. Приходилось останавливаться чаще, чем следовало. Вот и получилось: и вышли засветло, и торопились, а едва-едва успели. Хорошо, что под конец Каймо все же немного опомнился.
Йом насмешливо фыркнул, а отец задумчиво произнес:
– Не знаю, поглядим… Винить его не могу. Здесь-то по жилищам прятались, а вам – и не укрыться толком. Хорошо, что вернулись!
Дрого пожалел своего приятеля: не рассказал про брошенное копье и колчан, которые он всю дорогу нес на своем плече и только перед стойбищем сунул в руки их хозяину. Второе копье, видимо, было потеряно еще раньше.
Между собой об этом не было сказано ни слова, но Дрого не сомневался: остальные поступят, как он. Никому ничего не скажут.
Глава 14
ИЗГНАНИЕ
Люди постепенно приходили в себя. На следующий день Арго послал вестников на юг, к Раму и Нерту. Они же должны были навестить по дороге сородичей из общины Кано. Арго не хотел посылать своих людей куда бы то ни было без особой причины: пусть отдохнут, пусть придут в себя! Дела на севере могут подождать, но, коль скоро на юге замечены чужаки, сообщить эту новость в южные стойбища детей Серой Совы и детей Куницы нужно как можно скорее. А заодно и узнать, как пережили они случившееся.
Следовало навестить и ближайших соседей – общину Гарта. Арго надеялся: быть может, кто-нибудь придет от них – посланец или гость? Но пока что не приходил никто, и вождю детей Мамонта это не нравилось. Казалось бы, ничего удивительного: его люди тоже все еще не решаются покинуть свои очаги, убеждают себя, что главные их дела – здесь, в стойбище. Хотя день хорош и для сборов, и охотничьи тропы следовало бы проверить. Но пусть. Пусть как следует опомнятся от разразившегося кошмара. Может быть, и у детей Серой Совы все обстоит точно так же и Гарт это понимает? Да, скорее всего. И все же…
– Йом! Дрого!
Сыновья, по пояс обнаженные, упражнялись в бое на копьях. Может, и кстати: кто знает, чем обернется встреча с пришельцами? Услышав зов отца и вождя, они остановились – Дрого как раз ловко парировал выпад Йома – и поспешно приблизились, не выпуская оружия из рук.
– Йом, твой сын очень просился навестить деда. Не прогуляться ли вам и в самом деле в общину детей Серой Совы? Втроем, вместе с Дрого. Ведь Гарт еще и не знает, что у Наги – дочь!
Йом понял.
– Хочет ли великий вождь детей Мамонта передать что-либо вождю детей Серой Совы?
– Специально – нет. Вы же не поселенцы, не вестники – просто гости. Расскажете все как есть. Скрывать нечего. И посмотрите, каковы дела у наших соседей.
– Я только навещу Нагу.
– Обязательно! Быть может, она захочет что-то сказать отцу.
Тени не успели укоротиться, как все трое встали на тропу. Ойми, хотя и большой, устроился на плечах отца, и, захлебываясь словами, что-то торопливо рассказывал ему, чуть ли не в самое ухо. Должно быть, вспоминал свои недавние приключения.
Дети Серой Совы тоже не спешили из стойбища. Может быть, так только казалось, но выглядели они еще угрюмее, еще обеспокоеннее, чем сородичи Йома и Дрого. Женщины трудились молча, не перекликаясь, без смеха и шуток. Голов не поднимали: кто – от выскабливаемой шкуры, кто – от терки. И сидели порознь, у своих жилищ. Только детишки, как и прежде, сбились в стайку для какой-то игры. Но, похоже, и они не те, что прежде: нет привычного смеха, шепчутся, на взрослых поглядывают.
У общих очагов – группа мужчин. Разговаривают вполголоса, лица серьезные. Заметили гостей – и разговор прервали. В знак приветствия – сдержанные поклоны, два-три слова.
Ойми, разглядевший с высоты друзей-приятелей, уже готовился покинуть отцовские плечи, но Йом его придержал:
– Не спеши! Мы ведь к деду идем, так? Вот поздороваемся, поговорим – а там видно будет.
Мужчины у очагов расступились, давая дорогу: навстречу гостям шел сын Гарта, Айон. Лицо суровое, сосредоточенное, но видно: встрече он искренне рад.
– Айон, сын Серой Совы, счастлив видеть вновь храбрых сыновей Мамонта: прославленного Нома, искусного Дрого… и, конечно, тебя, герой и первый охотник!
Улыбнувшись, Айон шутливо прижал пальцем курносый носишко Ойми.
– К деду? Будет рад. Только сейчас у него гости. Йом и Дрого ответили на приветствие, даже Ойми с важным видом, приличествующим «первому охотнику», пролепетал положенный ответ. Затем Йом спросил:
– Кого принимает Гарт, великий вождь детей Серой Совы?
– Посланцев. От Рама, вождя детей Куницы, и от нашего Нерта. Пусть храбрые сыновья Мамонта подождут у моего очага.
Устроились у входа, так, чтобы не терять из виду жилища Гарта. Дочь Айона, черноглазая, смуглолицая Туйя, девушка, быть может, не слишком красивая, унаследовавшая от отца широковатые скулы и маленький, чуть вздернутый носик, а также силу, ловкость и решительность, перебралась, вместе со своим рукоделием – недошитой рубахой, – поближе к гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91