И, все-таки, никакое волшебство умения не заменит. Разорви-клинок уложил троих навей, однако со спины к Упряму уже подкрадывались двое, выбирая миг для точного удара.
— Помочь парню! — хрипло велел Скорит.
Вот когда пошло веселье! Не глядя по сторонам, отмахиваясь от попадавшихся на пути болотников как от мух, едва ли замечая, сколь сокрушительны его отмашки, и уж подавно не видя опасностей, Упрям несся по пятам навя с топором, покусившегося на его котел, и сыпал отборными проклятиями вперемежку с обрывками заклинаний. Прочие нави пытались достать его с боков и со спины, но ученика чародея надежно прикрывали упыри. А болотники, озабоченные нежданным противником, слишком поздно заметили, как стремительно тают их ряды. Уйти удалось пятерым или шестерым, в том числе и шаману, однако никого это уже не волновало.
Бой окончился. Скорит подсчитал потери. Пять упырей оставили мир безвозвратно, остальных еще можно склеить, если добыть свежей крови до рассвета. Здесь, в Перемыке, это нелегко. Сам он держался на ногах, но и только. Зато — победа! Старик Нещур теперь обязан упырям… правда, не им одним.
Владыка Города Ночи отыскал глазами Упряма. Парня тошнило. Держа меч на отлете, подальше от себя, он ожесточенно опустошал желудок. Видно, разглядел, что творит с живыми существами чудо-клинок. Нави, конечно, нелюди и жалости еще никогда заслужить не ухитрялись, но смерть всех уравнивает. Зрелище и по упырьим меркам было не из приятных.
Дверь избы распахнулась, и Нещур, держа наготове магический посох, вышел за ворота. Скориту показалось, что и он слегка позеленел, обозрев поле боя, но нервы у волхва были покрепче.
— Скорит! Спасибо, что пришел на выручку, одному бы не устоять. Чем я могу тебе помочь?
Владыка Города Ночи оглядел своих сородичей. Эх, кровушки бы попросить! Не у самого старика, конечно, но он мог бы замолвить слово в городе, а уж упыри заплатят! Скорит в этом отношении был болезненно честен (да и Договор, будь он проклят, обязывал). Волхву бы не отказали… Однако это была бы со стороны Нещура услуга, то есть они бы сочлись, а Скориту требовалось другое.
— Я надеюсь, Нещур, ты не забудешь о своих словах, — торжественно произнес он. — Ибо Детям Ночи и, правда, нужна помощь. Но в двух словах об этом не расскажешь.
— Я понял тебя, — помедлив, кивнул старик. — Не беспокойся, я умею платить долги. Но могу ли я что-нибудь сделать для твоих бойцов?
— Ничего не нужно, — сжав зубы, процедил Скорит.
— Я вижу раненых, — нахмурился Нещур. — Они умрут на рассвете…
— Мне это известно, старик, — оборвал упырь и подозвал двоих сородичей. — Поспешите в Перемык. Найдите головное капище, поговорите с волхвами. Скажите им, что они у нас в долгу — мы Нещура для города сохранили. Договоритесь о покупке молодой крови. Вот, возьмите. — Он отстегнул от пояса кошель и протянул упырям. — Эти деньги можете отдать вперед людям, которые согласятся нам помочь. Идите — и возвращайтесь поскорее. Рассвет близок.
Упыри, поклонившись, исчезли во мраке — так, по крайней мере, показалось Нещуру. Старик покачал головой:
— Как знаешь, Скорит… А кто это с тобой?
— Это… так, пролетал тут мимо, — поморщился упырь.
Нещур со вздохом подошел к пареньку.
Тому было плохо. Очень плохо. Его все еще тошнило, хотя, казалось бы, чем уже? А еще он кашлял, чихал и… плакал. И голова у него трещала — не передать.
Волхв медленно поднял руку к затылку Упряма, обволакивая его успокаивающим теплом и погружая в спасительное забытье.

* * *
Придя в себя, Упрям не сразу смог пошевелиться. Доводалось ему болеть, но чтоб так… Ужасная картина побоища по-прежнему стояла перед глазами, отнюдь не добавляя жизнерадостности. Нет, хватит с него! Мечи созданы для воинов, непосредственно этот — для князя, и пусть все так и остается. Его, Упряма, дело мирное — заклинания составить, зелья смешивать, заговоры раскрывать…
Он лежал в полутемной горнице, раздетый и укутанный в меха. Горло саднило, в носу свербило и так далее — полный набор, однако чувствовал он себя малость получше. Апч-хи-и!!! Вот так, не радуйся раньше времени… Кхе-кхе-е! Ой, голова, голова-а…
В поле зрения возник Нещур — морщинистый, сухонький, усталый.
— Очнулся? Что ж так рано? Тебе бы, малый, до вечера полежать.
— А я… кхе-пчхи-ой!.. Сколько времени сейчас?
— Да рассвет только брезжит. Ты лежи, лежи.
— Дедушка Нещур, мне-кхе никак нельзя, мне утром-пчхи-ой… надо в Дивном быть. Ох…
— Именно, что «ох»! Как тебя только Наум отпустил, пьяного и простуженного?
— Это не он… это я сам. Уже в дороге, — сознался Упрям.
— Смертная молодежь! — презрительно фыркнул рядом знакомый голос. — Вот они, нынешние нравы: вырваться из-под опеки, чтобы тотчас пуститься в пьяный разгул и непременно навредить своему здоровью!
Как же, Скорит! Что-то очень уж бодрый. Скосив глаза, Упрям увидел, что владыка Тухлого Городища возлежит у другой стены в обществе двух здоровых, но бледных парней с лихорадочным блеском жадности в глазах.
— Помолчал бы уж, — не оглядываясь, сказал Нещур. — Cкажи спасибо, что я позволяю тебе и твоим родичам лечиться под моим кровом. Смею уверить, это не очень приятно.
— Но это не услуга с твоей стороны! — поспешно заметил Скорит. — Только необходимость: если я скончаюсь, на тебе останется неоплаченный долг. Помощь горожан мы купили за честное золото, они, похоже, не в обиде. Правда, мальчики? — Он похлопал «лекарственных мальчиков» по плечам и заговорщически добавил: — Да и почему вам обижаться надо? Сделка-то — сплошная выгода, и ведь это у нас постоянные расценки… так что, мальчики, если желаете разбогатеть, милости просим в наш город!
«Мальчики» заулыбались, подмигивая друг другу. «Вот они, нынешние нравы», — кисло подумал Упрям и отвернулся, некстати вспомнив о тошноте.
— Он всех нас выручил, этот парень, — сказал про него Нещур. — Мы перед ним в долгу, и ты, Скорит, не меньше моего.
— Ну… чего только в жизни не бывает, — вздохнул тот.
— Между прочим, — сказал Упрям, глядя в потолок, — по дороге сюда я повстречался с ватагой разбойников и узнал, что они идут из Соловейска — угадай, куда? В Тухлое Городище!
— В Город Ночи!
— Не суть важно, хоть бы и так. К вам идут.
— Зачем?
— Да уж не услуги предлагать. Разорять людские селения. Но я их — апчхи! — напугал и заставил отказаться от этих замыслов.
Помолчав, Скорит спросил:
— Хочешь сказать, что оказал мне услугу? В обмен за помощь в башне?
— А сейчас еще вторую окажу, — посулил Упрям. — Кха-кхе!
— Вот уж не надо. На словах все герои. Как я проверю, что ты не обманываешь? За людьми это водится.
— Увидишь. Думаю, это была не единственная ватага. По словам вожака, их кто-то нанял для этой работы, чтобы ослабить Тухлое Городище. Полусотне человек такое дело не — кхе! — под силу, значит, скоро и другие подойдут.
— Н-ну, хорошо, положим, я тебе поверил. В чем же услуга?
— Я тебя предупредил, — ответил Упрям. — А ты не далее как вчера уверял меня, что это — кхе-кхе! — очень большая услуга.
— Время покажет, — процедил Скорит.
— Молодец, малый, — одобрил Нещур. — С ним иначе нельзя, он у нас такой… корыстолюбивый.
— Нечего наговаривать на больного! — невнятно донеслось от той стены вперемежку с неприятным причмокиванием.
Нещур даже бровью не повел.
— Однако перейдем к нашим делам. Твое состояние не нравится мне, отважный вьюнош.
— Пчхи! А уж мне-то как…
— Я могу тебя исцелить, но — либо от простуды, либо от похмелья. Смешивать лекарства, к сожалению, нельзя.
Ничего себе выбор!
— Что, совсем нельзя? — страдальчески протянул Упрям.
— Молодой человек, если я говорю «нельзя», это означает именно «нельзя», и ничего иного. Если бы я хотел сказать «нежелательно» или «не стоит», я употребил бы именно эти слова. Нельзя! Нет, конечно, для самоубийц годится, но есть куда более простые способы. Итак, что выбираешь?
— Ухм… — Упрям поморщил лоб, покряхтел, чихнул и выбрал простуду.
— Уважаю, — кивнул Нещур.
Ученик чародея не совсем понял, что он имеет в виду, но переспрашивать не стал. Волхв принес ему кружку горячего варева и немного еды.
— Вот и славно. Теперь часок в постели — и будешь как огурчик, — сказал волхв.
— Нет у меня часочка, — вздохнул Упрям. — Надо в Дивный возвращаться, дело государственной важности. Большой Смотр.
— А что же, Наум на него уже не выходит?
— Ой, правда, ты же ничего не знаешь! — воскликнул Упрям.
— Что-то случилось?
— Еще бы, я ведь из-за этого и приехал, то есть прилетел. Только сначала один вопрос, Нещур: ты письмо не отправил?
— Какое письмо? А, наверное, оно у гонца. Нет, вьюнощ мне было не до того. Поздно ночью я проснулся, чуя неладное, вышел за ворота и увидел княжеского посланника, преследуемого навями. Он был ранен, я помог ему спуститься с коня и увел в дом. Бедное животное убежало в испуге… Мы едва успели оказаться внутри. Нави принялись осаждать жилище, я сдерживал их, силы были уже на исходе, но подоспели упыри, а после — ты. Когда битва окончилась, я поспешил помочь тебе и гонцу, вы оба были без сознания. Посланник потерял много крови, до сих пор лежит в светелке, не приходя в себя. Да и некогда было мне заниматься письмами: его раны и твоя усталость, да тут еще за упырями уход — я так и не прикорнул в остаток ночи. К тому же очень скоро из Перемыка потянулись молодые люди, согласившиеся подзаработать на торговле собственной кровью. Этих наивных глупцов тоже следовало устроить…
— Мы не глупцы! — гордо объявил один из «лечащих» Скорита «мальчиков».
— Мы не наивные, — поддержал его второй.
— А кто же вы есть? — обернулся к ним суровый Нещур. — Усвойте, молодые люди, если я говорю «наивные глупцы», то подразумеваю именно это, и ничто иное!
— Ой, ладно, будет тебе! — скривился Скорит. — Молодежь делает деньги, как считает нужным, это ее право.
— Торговля собой — занятие недостойное!
— Да мы же не что-нибудь! — завозмущалась в голос дерзкая перемыченская молодежь. — Мы же только кровь… мы же по чуть-чуть…
— В таких делах и «чуть-чутя» достаточно, — отрезал старик.
— Вот так и губят в нас прекрасные порывы, — сказал один из «мальчиков» — тот, что назвался неглупым.
— Никакой воли, — поддержал его второй, ненаивный.
— То нельзя, это нельзя, делай, что скажут…
— Точно в глуши живем, а не в городе!
— Молчать! — рявкнул Нещур. — Молоко на губах не обсохло.
— А уже на жизнь зарабатываем! — ввернул неглупый и подставил Скориту горло: — Укуси меня.
Дважды просить не пришлось. Упрям зажмурился и услышал самодовольное:
— Вот и еще монетка мне в карман!
— И меня тоже, и меня! Ага, хорошо…
— Тьфу! — в сердцах плюнул Нещур. — Чурбаны безмозглые, возгряки!
— А что, вот дружинники тоже своей кровью торгуют— им же можно? — увлекся спором неглупый.
— Ыгы! — поддержал ненаивный.
— Дружинных не трожь, молокосос! Они землю защищают.
— Для кого? Сами-то они земли в жизни не видят. Точно. За бояр животы кладут, а кто уцелел — кошельки набивают.
— Мы так не хотим!
— Ыгы, не хотим. Каждый сам за себя, каждый своим умом, каждый к своей выгоде, — оттарабанил ненаивный. Вот иноземцы жить умеют, — завистливо протянул неглупый.
— Какие еще, леший побери, иноземцы? — бесился старый волхв.
— Да хоть вязанты, хоть венды. Разъезжают по миру, никто им не указ, всем подряд торгуют. Товара нет — на смелых выдумках наживаются. Да вот хоть из-под упырей приедет кто в Перемык, все говорят: делай деньги, живи легко.
Скорит откровенно потешался, наблюдая за перепалкой.
— Да провались они трижды, ваши иноземцы! Бесстыдники, оторва! Сами в сраме по уши, теперь к нам везут свой срам. А ну, сгиньте с глаз, позор своих матерей, стыд отцов, бесчестье дедов!
— Идемте, мальчики, — позвал Скорит, легко поднимаясь на ноги. — Человеческое мышление костно, особенно в старости. Только юные умы постигают передовые идеи. Молодость — ваш главный товар!
Нещур едва сдержался, провожая взглядом бестолочей плетущихся за упырем с открытыми ртами.
— Договор, — проворчал он. — Для упырей он — и кандалы, и щит. Тухлое Городище разваливается на глазах, люди бегут от власти упырей, а кто остается — гибнут в мерзости. Вот кровососы и распускают дурные слухи, «передовые идеи» свои. На молодняк жмут, гады! Моя бы воля… Но приходится мириться: разгул навей был бы бесконечно хуже, Во всяком случае, так принято думать.
— А почему не попросить Дивный помочь против навей? — спросил Упрям. — Люди уже побеждали их, победим и теперь.
Нещур тяжко вздохнул:
— Оборотная сторона самостоятельности, малый. Местная знать не хочет подчиняться Дивному, и наместник в Перемыке не может принять решение сам. Да и потом, болотники на глаза не лезут, режутся себе с упырями, леших и то стараются не трогать… то, что они на меня напали, удивляет. И мне кажется, ты должен об этом что-то знать. Говори же.
Как мог коротко, Упрям изложил последние события в Дивном: исчезновение Наума, нападение орков и навей, подозрения насчет вендов и несомненная, на его взгляд, вина Бурезова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63