Мы изменились к лучшему».
— Ну, тогда ладно, — кивнула Тоня, хотя такое объяснение не очень-то ей понравилось.
…Друзья путешествовали по лесу, но не заходили в глубь его, чтобы видны были поле и уходящая на юго-запад дорога. Они шли без остановок до самого вечера и покрыли достаточно большое расстояние.
Когда солнце закатилось за горизонт, Тоня предложила сделать привал.
Путники расположились у маленького ручья под сенью деревьев. Тоня и Денис снова сложили постели из веток. Тор просто лег на землю. Все поужинали красновицей, и Харитонов, отправляя в рот одну за другой сочные ягоды, вздыхал по котлетам тети Люси.
Ночь наступила быстро. Через несколько минут после захода солнца лес погрузился во тьму. В кустах застрекотали сверчки. Кто-то шуршал в траве и грыз упавшие с деревьев шишки. Откуда-то из глубины леса доносилось уханье совы.
Было очень тепло. В воздухе витал аромат цветов, распускающихся ночью. И, несмотря на то, что путешественников окружала полнейшая темнота, они не испытывали страха.
«Вам повезло, что сейчас лето, — сказал Тор, — Попади вы сюда осенью, эта страна показалась бы вам суровой и малопривлекательной».
— Я уже чувствую, как нам повезло, — подхватил Денис. — Если бы сейчас была осень или, упаси Боже, зима, я бы отморозил ноги после первого же километра.
Тоня покачала головой, вспомнив о том, что прочные жесткие листья на ногах Харитонова совсем истрепались. До привала Денис уже больше часа шел босиком.
«Мы идем слишком медленно, — Тор высказывал недовольство. — Боюсь, что при такой скорости нас если не сегодня, так завтра догонят либо эсты, либо приспешники Монкарта».
— Мы идем так, как можем, — ответила Тоня. — А Дэн, так тот вообще старается изо всех сил. Между прочим, до этого он ни разу не ходил босиком по земле.
«Да?» — казалось, хотх искренне удивился.
С минуту зверь обдумывал услышанное, а затем сказал: «Граница Эстарики и Кейлора в месяце пути отсюда. А до начала Хребта Керлиака идти около двух недель. Я могу попросить одного моего друга помочь нам добраться до Алирона за два-три часа».
— А этот друг точно согласится нам помочь? — спросил Денис.
«Ну… — Тоне снова показалось, что хотх улыбнулся. — Зная его природное любопытство… Думаю, да. Он согласится, если наше приключение его заинтересует».
— Надеюсь, — вздохнула Тоня.
После этого друзья пожелали друг другу спокойной ночи и уснули. Не спал один Тор. Он смотрел в темноту, но взгляд его ничего не выражал, как будто хотх был где-то очень далеко отсюда.
* * *
Часов через пять после стычки Тони и Дениса с разведчиками Монкарта по дороге в Алирон шли две женщины. Одна из них была молода, другая же — совсем старушка. Странницы были одеты в длинные коричневые балахоны с капюшонами, которые вышли из моды полвека назад. За плечами молодой женщины был большой походный ранец, старушка несла только длинный посох с голубым вытянутым кристаллом на конце.
— Скоро зайдет солнце, — сказала молодая на удивительно мелодичном языке, чем-то похожем на язык жителей далеких южных земель. — Давай остановимся на ночлег.
— Нет, нет, — покачала головой старушка. — Тогда мы никогда не догоним Антонию с Денисом. Они наверняка уже сильно опередили нас.
— Им тоже нужен отдых. Пойми, Латория, они ведь тоже люди. И с чего это вдруг все возомнили их великими героями?! — развела руками молодая.
— Эх, Лусинда, Лусинда… В том-то и дело, что они не герои, а самые обычные люди… — вздохнула старушка. — Хорошо, если Марилана Мудрая установила с девочкой мысленный контакт и теперь время от времени подсказывает ей, как лучше поступить. А представь, что она решила не вмешиваться… Силы Великие, страшно даже подумать о том, каково будет детям в этом случае… Беспокоюсь я за них. Ты не представляешь, как здесь может быть опасно. Беда подстерегает на каждом шагу. Наше счастье, что мы до сих пор не столкнулись с чем-либо, что нам бы угрожало.
— Не волнуйся, — сказала Лусинда. — Завтра мы купим у местных фермеров какую-никакую лошадь, и наше путешествие ускорится.
— Так и сделаем. Жаль, что не купили коня еще в Столице. Зря я пожалела денег; теперь жалею ноги. Ладно. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Тут совсем близко деревушка… Остановимся там на ночлег и заодно присмотрим себе лошадей.
Женщины прибавили шаг и через час достигли маленькой деревни без названия. Это было очень милое место. Низенькие аккуратные домики утопали в зелени садов. Возле резных калиток, у приземистых плетней стояли лавочки.
Узкие деревенские улочки были выложены темной плиткой, стены и крыши домов искусно раскрашены. По всему было видно, что здешние жители очень любят свое селение и стараются всячески украсить его.
Единственное, что портило впечатление от этого прелестного места, — высокий, почерневший от времени забор, который огибал всю деревню.
Он был поставлен здесь не случайно. Неподалеку находился Таливийский лес, о котором ходила дурная слава: люди говаривали, что там и по сей день скрываются разбойники.
В последний раз они напали на деревушку лет семь назад и непременно разорили бы ее, если бы местные жители, наученные горьким опытом предыдущих поколений, не запаслись оружием и не отбили атаку.
Латория заметила маленький старый дом на пригорке, который резко отличался от остальных строений своей бедностью. Он был очень стар. Стены покосились, бревна поросли мхом.
— Наверное, здесь живет какая-то вдова, — предположила старушка.
— Если так, то мы можем попросить хозяйку дома переночевать. Раз у нее нет семьи, то для нас хватит места, — сказала Лусинда.
Женщины направились к дому, открыли скрипучую калитку, которая держалась на одной петле, прошли по песчаной дорожке через увядающий сад и постучали в давно не крашенную дверь.
Через минуту на пороге показалась хозяйка дома, совсем молодая девушка, от силы лет двадцати. Она была довольно красива: иссиня-черные волосы ниспадали до самого пояса, щеки горели здоровым румянцем, голубые глаза жизнерадостно сверкали. Лусинде сразу бросился в глаза ее огромный живот: очевидно, хозяйка дома была на последнем месяце беременности.
«Не одинокая вдова, — подумалось женщине. — Явно у нее есть муж, иначе откуда бы ребенок, хотя… »
— Милая хозяюшка, — сказала Латория. — Не могли бы вы позволить мне и моей дочери переночевать в вашем доме. Конечно, у вас, должно быть, семья, но я обещаю…
— Никакой семьи нет, — печально улыбнулась хозяйка. — Муж умер семь месяцев назад от болезни. С тех пор я одна. Заходите, пожалуйста. Вы мне ничуть не помешаете. Я буду даже рада.
Девушка посторонилась, пропустив странниц в дом. Лусинда и Латория вошли и сразу же оказались в просторной комнате. В углу находилась большая белая печь, вдоль стен стояли две кровати и плетеная продолговатая корзинка с изголовьем — колыбелька для будущего малыша. У окна — длинный стол и четыре стула.
— Меня зовут Келинария, — сказала хозяйка. — Келинария Йонат. Можете называть меня Кели.
Лусинда и Латория назвали свои имена. Неожиданно входная дверь скрипнула и открылась. В дом вошла девушка, ровесница Келинарии, такого же роста и… похожая на неё как две капли воды. Но что самое удивительное — она тоже ждала ребенка и, судя по всему, была беременна ровно столько же, сколько и Кели.
— Вас двое? — ахнула Латория, всплеснув руками.
— Нет! — засмеялась Келинария. — Это — Дриана, моя сестра-близнец. Мы во всем одинаковые, верно? Даже забеременели почти в одно время.
— Только для кого-то это — счастье, а для кого-то — наоборот, — мрачно буркнула Дриана и, даже не взглянув на странниц, развернулась и направилась обратно к двери. — Пойду на огород.
Когда дверь за ней захлопнулась, Латория озадаченно произнесла:
— Ваша сестра не рада нам. Думаю, нам лучше уйти…
— Нет, что вы! — воскликнула Келинария. — И не думайте! Я не отпущу двух беззащитных женщин за пределы деревни на ночь глядя. Знаете, в здешнем лесу бродят разбойники.
— Мы постучимся к вашим соседям, — сказала старушка. — Нам бы так не хотелось мешать.
— Глупости! — махнула рукой Кели. — Понимаете, отец будущего ребенка Дрианы не умер, как мой муж, а просто бросил ее. Вот она и страдает. Не смущайтесь, милые странницы. Она с самого детства такая: не умеет быстро отходить от несчастий, как я.
Хозяйка предложила гостям присесть и стала накрывать на стол. Ужин был скудный: только каша из ячменя на воде и четыре тоненьких кусочка хлеба. Келинария двигалась ловко и быстро, словно не чувствуя лишней тяжести.
— Вот и все, — сказала она, поставив доверху наполненные миски с кашей перед странницами. — Чем богаты, тем и и рады. Пойду позову сестру.
Она вышла из дома, но уже через несколько секунд женщины услышали ее полный ужаса крик. Лусинда и Латория вскочили со стульев и бросились во двор.
Дриана лежала на песчаной дорожке, ведущей к калитке. Лицо молодой женщины исказилось от боли. Рядом с ней, схватившись за голову, на коленях сидела Келинария. По щекам ее катились слезы.
— Рожает! — в страхе воскликнула Лусинда. — Что делать будем?
— Принимать роды, конечно, — хладнокровно сказала Латория на языке жителей юга. — Без паники! — произнесла она уже по-латыни. — Осторожно поднимите ее и несите в дом. Ну же!
Келинария быстро закивала и помогла Лусинде внести стонущую Дриану в комнату. Они бережно положили женщину на кровать и сняли передник, обхватывающий талию.
— Будете помогать, — строго произнесла старушка, — Принесите полотенце, миску воды и свечу. Быстро!
— Свечу-то зачем? — удивилась Лусинда.
— Неси! — велела Латория. — Ей очень плохо. Я должна помочь. Есть одно заклинание…
Стон Дрианы прервал ее. Старушка, позабыв обо всем, повернулась к роженице и что-то тихо зашептала ей. Лусинда и Келинария помчались за свечой, водой и полотенцем. Кели в панике шарила по всем полкам, то и дело роняя вещи.
— О Силы! — всхлипывала она. — О, Древние Силы! Ой! — Неожиданно она поморщилась и приложила ладонь к животу. — Ой…
Келинария опустилась на пол и закатила глаза.
— Да что ж за наказание! — воскликнула Лусинда. —И эта рожает!
Подхватив Кели под мышки, женщина потянула ее ко второй кровати.
— Что мне с ней делать?!
— Принимай роды, — отозвалась Латория.
— Как?! — чуть не плача закричала Лусинда. — Я не умею!
— Здесь много ума не надо, — резко сказала старушка. — Твоя пациентка поздоровее моей. У нее все пройдет как надо. Просто говори, что все будет хорошо, утешай ее, а как родится ребенок — позовешь меня. Я отрежу пуповину, а ты оботрешь и спеленаешь младенца. Это хоть умеешь?
Лусинда кивнула. Она помогла Келинарии освободиться от платья и передника, принесла свечу для Латории, миску воды и два полотенца. Кели плакала, но не кричала, как Дриана. Похоже, она не столько чувствовала боль, сколько просто боялась.
Лусинда держала ее за руку и беспрестанно бормотала:
— Ты не бойся, пожалуйста. Не надо бояться. Все будет хорошо. Я, конечно, никогда не рожала, но, думаю, это не так уж сложно.
Каким-то чудом Келинария поняла ее речь и вымученно улыбнулась. Но через мгновение вскрикнула, схватив Лусинду за запястье обеими руками.
— О, Силы! — закричала она. — Кажется, я сейчас умру!
Она резко выгнулась, сильнее стиснув запястья странницы. Лицо несчастной побелело от невыносимой боли.
Но все закончилось в ту же минуту. Что-то тихо пискнуло рядом с Кели, и вскоре Лусинда уже держала на руках крохотного мокрого младенца.
— Девочка! Это девочка! — восторженно известила она, приподнимая ребенка.
Латория подошла к Кели с ножом и одним взмахом рассекла пуповину новорожденной. Лусинда бережно обтёрла малышку чистым полотенцем и положила рядом с Келинарией. Затем она остановила кровь у роженицы и дала ей напиться воды.
— Я никогда не забуду того, что ты для нас сделала! — горячо воскликнула молодая мать. — Позволь мне назвать дочь в твою честь!
Лусинда покачала головой и развела руками, показав, что она не понимает слов Кели. Странное ощущение, похожее на телепатию, которая возникла между ними несколько минут назад, исчезло.
— Плохо дело, — пробормотала Латория. — Очень плохо… Что же ты, девочка? Зачем сдаешься раньше времени?
Лусинда повернулась в ее сторону и бросила взгляд на Дриану. Женщина лежала без движения, не сводя с потолка остекленевших глаз. Она была еще в сознании, но могла умереть в любую минуту.
Старушка склонилась над роженицей и несколько раз легонько встряхнула ее за плечи:
— Не смей умирать! Ты здорова и можешь родить! Просто не хочешь! Не смей сдаваться! Ты даже не представляешь, какое это счастье — иметь дочь. И какое горе потерять ее…
Голос Латории дрогнул. Лусинда с удивлением взглянула на нее и увидела, что по щекам той катятся слезы.
— Что же это? — прошептала старая колдунья. — Я теряю еще одну? Ну нет! Давай! Очнись же ты наконец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Ну, тогда ладно, — кивнула Тоня, хотя такое объяснение не очень-то ей понравилось.
…Друзья путешествовали по лесу, но не заходили в глубь его, чтобы видны были поле и уходящая на юго-запад дорога. Они шли без остановок до самого вечера и покрыли достаточно большое расстояние.
Когда солнце закатилось за горизонт, Тоня предложила сделать привал.
Путники расположились у маленького ручья под сенью деревьев. Тоня и Денис снова сложили постели из веток. Тор просто лег на землю. Все поужинали красновицей, и Харитонов, отправляя в рот одну за другой сочные ягоды, вздыхал по котлетам тети Люси.
Ночь наступила быстро. Через несколько минут после захода солнца лес погрузился во тьму. В кустах застрекотали сверчки. Кто-то шуршал в траве и грыз упавшие с деревьев шишки. Откуда-то из глубины леса доносилось уханье совы.
Было очень тепло. В воздухе витал аромат цветов, распускающихся ночью. И, несмотря на то, что путешественников окружала полнейшая темнота, они не испытывали страха.
«Вам повезло, что сейчас лето, — сказал Тор, — Попади вы сюда осенью, эта страна показалась бы вам суровой и малопривлекательной».
— Я уже чувствую, как нам повезло, — подхватил Денис. — Если бы сейчас была осень или, упаси Боже, зима, я бы отморозил ноги после первого же километра.
Тоня покачала головой, вспомнив о том, что прочные жесткие листья на ногах Харитонова совсем истрепались. До привала Денис уже больше часа шел босиком.
«Мы идем слишком медленно, — Тор высказывал недовольство. — Боюсь, что при такой скорости нас если не сегодня, так завтра догонят либо эсты, либо приспешники Монкарта».
— Мы идем так, как можем, — ответила Тоня. — А Дэн, так тот вообще старается изо всех сил. Между прочим, до этого он ни разу не ходил босиком по земле.
«Да?» — казалось, хотх искренне удивился.
С минуту зверь обдумывал услышанное, а затем сказал: «Граница Эстарики и Кейлора в месяце пути отсюда. А до начала Хребта Керлиака идти около двух недель. Я могу попросить одного моего друга помочь нам добраться до Алирона за два-три часа».
— А этот друг точно согласится нам помочь? — спросил Денис.
«Ну… — Тоне снова показалось, что хотх улыбнулся. — Зная его природное любопытство… Думаю, да. Он согласится, если наше приключение его заинтересует».
— Надеюсь, — вздохнула Тоня.
После этого друзья пожелали друг другу спокойной ночи и уснули. Не спал один Тор. Он смотрел в темноту, но взгляд его ничего не выражал, как будто хотх был где-то очень далеко отсюда.
* * *
Часов через пять после стычки Тони и Дениса с разведчиками Монкарта по дороге в Алирон шли две женщины. Одна из них была молода, другая же — совсем старушка. Странницы были одеты в длинные коричневые балахоны с капюшонами, которые вышли из моды полвека назад. За плечами молодой женщины был большой походный ранец, старушка несла только длинный посох с голубым вытянутым кристаллом на конце.
— Скоро зайдет солнце, — сказала молодая на удивительно мелодичном языке, чем-то похожем на язык жителей далеких южных земель. — Давай остановимся на ночлег.
— Нет, нет, — покачала головой старушка. — Тогда мы никогда не догоним Антонию с Денисом. Они наверняка уже сильно опередили нас.
— Им тоже нужен отдых. Пойми, Латория, они ведь тоже люди. И с чего это вдруг все возомнили их великими героями?! — развела руками молодая.
— Эх, Лусинда, Лусинда… В том-то и дело, что они не герои, а самые обычные люди… — вздохнула старушка. — Хорошо, если Марилана Мудрая установила с девочкой мысленный контакт и теперь время от времени подсказывает ей, как лучше поступить. А представь, что она решила не вмешиваться… Силы Великие, страшно даже подумать о том, каково будет детям в этом случае… Беспокоюсь я за них. Ты не представляешь, как здесь может быть опасно. Беда подстерегает на каждом шагу. Наше счастье, что мы до сих пор не столкнулись с чем-либо, что нам бы угрожало.
— Не волнуйся, — сказала Лусинда. — Завтра мы купим у местных фермеров какую-никакую лошадь, и наше путешествие ускорится.
— Так и сделаем. Жаль, что не купили коня еще в Столице. Зря я пожалела денег; теперь жалею ноги. Ладно. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Тут совсем близко деревушка… Остановимся там на ночлег и заодно присмотрим себе лошадей.
Женщины прибавили шаг и через час достигли маленькой деревни без названия. Это было очень милое место. Низенькие аккуратные домики утопали в зелени садов. Возле резных калиток, у приземистых плетней стояли лавочки.
Узкие деревенские улочки были выложены темной плиткой, стены и крыши домов искусно раскрашены. По всему было видно, что здешние жители очень любят свое селение и стараются всячески украсить его.
Единственное, что портило впечатление от этого прелестного места, — высокий, почерневший от времени забор, который огибал всю деревню.
Он был поставлен здесь не случайно. Неподалеку находился Таливийский лес, о котором ходила дурная слава: люди говаривали, что там и по сей день скрываются разбойники.
В последний раз они напали на деревушку лет семь назад и непременно разорили бы ее, если бы местные жители, наученные горьким опытом предыдущих поколений, не запаслись оружием и не отбили атаку.
Латория заметила маленький старый дом на пригорке, который резко отличался от остальных строений своей бедностью. Он был очень стар. Стены покосились, бревна поросли мхом.
— Наверное, здесь живет какая-то вдова, — предположила старушка.
— Если так, то мы можем попросить хозяйку дома переночевать. Раз у нее нет семьи, то для нас хватит места, — сказала Лусинда.
Женщины направились к дому, открыли скрипучую калитку, которая держалась на одной петле, прошли по песчаной дорожке через увядающий сад и постучали в давно не крашенную дверь.
Через минуту на пороге показалась хозяйка дома, совсем молодая девушка, от силы лет двадцати. Она была довольно красива: иссиня-черные волосы ниспадали до самого пояса, щеки горели здоровым румянцем, голубые глаза жизнерадостно сверкали. Лусинде сразу бросился в глаза ее огромный живот: очевидно, хозяйка дома была на последнем месяце беременности.
«Не одинокая вдова, — подумалось женщине. — Явно у нее есть муж, иначе откуда бы ребенок, хотя… »
— Милая хозяюшка, — сказала Латория. — Не могли бы вы позволить мне и моей дочери переночевать в вашем доме. Конечно, у вас, должно быть, семья, но я обещаю…
— Никакой семьи нет, — печально улыбнулась хозяйка. — Муж умер семь месяцев назад от болезни. С тех пор я одна. Заходите, пожалуйста. Вы мне ничуть не помешаете. Я буду даже рада.
Девушка посторонилась, пропустив странниц в дом. Лусинда и Латория вошли и сразу же оказались в просторной комнате. В углу находилась большая белая печь, вдоль стен стояли две кровати и плетеная продолговатая корзинка с изголовьем — колыбелька для будущего малыша. У окна — длинный стол и четыре стула.
— Меня зовут Келинария, — сказала хозяйка. — Келинария Йонат. Можете называть меня Кели.
Лусинда и Латория назвали свои имена. Неожиданно входная дверь скрипнула и открылась. В дом вошла девушка, ровесница Келинарии, такого же роста и… похожая на неё как две капли воды. Но что самое удивительное — она тоже ждала ребенка и, судя по всему, была беременна ровно столько же, сколько и Кели.
— Вас двое? — ахнула Латория, всплеснув руками.
— Нет! — засмеялась Келинария. — Это — Дриана, моя сестра-близнец. Мы во всем одинаковые, верно? Даже забеременели почти в одно время.
— Только для кого-то это — счастье, а для кого-то — наоборот, — мрачно буркнула Дриана и, даже не взглянув на странниц, развернулась и направилась обратно к двери. — Пойду на огород.
Когда дверь за ней захлопнулась, Латория озадаченно произнесла:
— Ваша сестра не рада нам. Думаю, нам лучше уйти…
— Нет, что вы! — воскликнула Келинария. — И не думайте! Я не отпущу двух беззащитных женщин за пределы деревни на ночь глядя. Знаете, в здешнем лесу бродят разбойники.
— Мы постучимся к вашим соседям, — сказала старушка. — Нам бы так не хотелось мешать.
— Глупости! — махнула рукой Кели. — Понимаете, отец будущего ребенка Дрианы не умер, как мой муж, а просто бросил ее. Вот она и страдает. Не смущайтесь, милые странницы. Она с самого детства такая: не умеет быстро отходить от несчастий, как я.
Хозяйка предложила гостям присесть и стала накрывать на стол. Ужин был скудный: только каша из ячменя на воде и четыре тоненьких кусочка хлеба. Келинария двигалась ловко и быстро, словно не чувствуя лишней тяжести.
— Вот и все, — сказала она, поставив доверху наполненные миски с кашей перед странницами. — Чем богаты, тем и и рады. Пойду позову сестру.
Она вышла из дома, но уже через несколько секунд женщины услышали ее полный ужаса крик. Лусинда и Латория вскочили со стульев и бросились во двор.
Дриана лежала на песчаной дорожке, ведущей к калитке. Лицо молодой женщины исказилось от боли. Рядом с ней, схватившись за голову, на коленях сидела Келинария. По щекам ее катились слезы.
— Рожает! — в страхе воскликнула Лусинда. — Что делать будем?
— Принимать роды, конечно, — хладнокровно сказала Латория на языке жителей юга. — Без паники! — произнесла она уже по-латыни. — Осторожно поднимите ее и несите в дом. Ну же!
Келинария быстро закивала и помогла Лусинде внести стонущую Дриану в комнату. Они бережно положили женщину на кровать и сняли передник, обхватывающий талию.
— Будете помогать, — строго произнесла старушка, — Принесите полотенце, миску воды и свечу. Быстро!
— Свечу-то зачем? — удивилась Лусинда.
— Неси! — велела Латория. — Ей очень плохо. Я должна помочь. Есть одно заклинание…
Стон Дрианы прервал ее. Старушка, позабыв обо всем, повернулась к роженице и что-то тихо зашептала ей. Лусинда и Келинария помчались за свечой, водой и полотенцем. Кели в панике шарила по всем полкам, то и дело роняя вещи.
— О Силы! — всхлипывала она. — О, Древние Силы! Ой! — Неожиданно она поморщилась и приложила ладонь к животу. — Ой…
Келинария опустилась на пол и закатила глаза.
— Да что ж за наказание! — воскликнула Лусинда. —И эта рожает!
Подхватив Кели под мышки, женщина потянула ее ко второй кровати.
— Что мне с ней делать?!
— Принимай роды, — отозвалась Латория.
— Как?! — чуть не плача закричала Лусинда. — Я не умею!
— Здесь много ума не надо, — резко сказала старушка. — Твоя пациентка поздоровее моей. У нее все пройдет как надо. Просто говори, что все будет хорошо, утешай ее, а как родится ребенок — позовешь меня. Я отрежу пуповину, а ты оботрешь и спеленаешь младенца. Это хоть умеешь?
Лусинда кивнула. Она помогла Келинарии освободиться от платья и передника, принесла свечу для Латории, миску воды и два полотенца. Кели плакала, но не кричала, как Дриана. Похоже, она не столько чувствовала боль, сколько просто боялась.
Лусинда держала ее за руку и беспрестанно бормотала:
— Ты не бойся, пожалуйста. Не надо бояться. Все будет хорошо. Я, конечно, никогда не рожала, но, думаю, это не так уж сложно.
Каким-то чудом Келинария поняла ее речь и вымученно улыбнулась. Но через мгновение вскрикнула, схватив Лусинду за запястье обеими руками.
— О, Силы! — закричала она. — Кажется, я сейчас умру!
Она резко выгнулась, сильнее стиснув запястья странницы. Лицо несчастной побелело от невыносимой боли.
Но все закончилось в ту же минуту. Что-то тихо пискнуло рядом с Кели, и вскоре Лусинда уже держала на руках крохотного мокрого младенца.
— Девочка! Это девочка! — восторженно известила она, приподнимая ребенка.
Латория подошла к Кели с ножом и одним взмахом рассекла пуповину новорожденной. Лусинда бережно обтёрла малышку чистым полотенцем и положила рядом с Келинарией. Затем она остановила кровь у роженицы и дала ей напиться воды.
— Я никогда не забуду того, что ты для нас сделала! — горячо воскликнула молодая мать. — Позволь мне назвать дочь в твою честь!
Лусинда покачала головой и развела руками, показав, что она не понимает слов Кели. Странное ощущение, похожее на телепатию, которая возникла между ними несколько минут назад, исчезло.
— Плохо дело, — пробормотала Латория. — Очень плохо… Что же ты, девочка? Зачем сдаешься раньше времени?
Лусинда повернулась в ее сторону и бросила взгляд на Дриану. Женщина лежала без движения, не сводя с потолка остекленевших глаз. Она была еще в сознании, но могла умереть в любую минуту.
Старушка склонилась над роженицей и несколько раз легонько встряхнула ее за плечи:
— Не смей умирать! Ты здорова и можешь родить! Просто не хочешь! Не смей сдаваться! Ты даже не представляешь, какое это счастье — иметь дочь. И какое горе потерять ее…
Голос Латории дрогнул. Лусинда с удивлением взглянула на нее и увидела, что по щекам той катятся слезы.
— Что же это? — прошептала старая колдунья. — Я теряю еще одну? Ну нет! Давай! Очнись же ты наконец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55