Коричневые, с кулак величиной. Четыре штуки. Игорь помотал головой. Мозги не исчезли.
– Это не глюк. Это сморчок, – хихикнул сзади незаметно подобравшийся Ли.
Сменивший на дежурстве Аморфного Кота высокий и жилистый парень по имени Виктор и по прозвищу Мастер помог наколоть дров, прежде чем завалился спать. Все было прекрасно, день разогрелся, и после трудов праведных и плотного перекуса настало время пойти и познакомиться с другими обитателями фестивального леска.
Кэт подозвала своего котяру – Игорь мимолетно удивился, как это кот слушает ее, словно собака какая, – поманила Игоря за собой, и, пройдя от лагеря минут пятнадцать, они оказались на главной поляне.
Здесь хватило места на небольшой помост, над которым растянули серебристый тент, сделав что-то вроде эстрады-ракушки, и на пару костерков, и на кучу посадочных мест – вечером слушатели придут со своими «пенками» и «сидушками».
Главная виновница сборища уже приехала, успела осмотреть площадку, отдать распоряжения и переговорить с прорвой народу. От нее оставалось ощущение непрерывно бьющего из щели в камнях родника. С ее появлением строй-команда, до того двигавшаяся вразвалочку и с ленцой выходного дня, забегала, как в муравейнике, и к тому времени, как Элис убежала в лагерь организаторов обедать, почти все было уже готово, щепки выметены, а хворост у будущих костерков сложен аккуратными кучками. Народ был разнообразный. Многие расхаживали в килтах, каких-то исторических и не очень костюмах. До вечера Игорь успел познакомиться с двумя «настоящими» славянскими шаманами, одним «истинным» гипербореем, немереным количеством кельтов, скандинавов и русичей, одним эльфом и одним совершенно настоящим, природным калмыком, который приехал специально на фест аж из самой Элисты.
К родной стоянке при медпункте Игорь вернулся уже ближе к вечеру, чуть пьяный и даже неголодный – кормили везде. Такая царила атмосфера всеобщей благостности. И вот в таком настроении любви ко всему сущему Игорь и пребывал до самого вечера, когда, оставив дежурить в лагере Кота, вся компания отправилась на большую поляну.
Солнце клонилось к закату. На поляне среди длинных скамей, чурбачков и бревен для сидения лежали «пенки» и еще какие-то «сидушки», между ними торчали факелы – в основном из «Икеи», бамбуковые, но были и более внушительные самодельные. Факелы торчали и возле сцены, а под самой «ракушкой» висели жестяные фонарики со свечками внутри.
Народ рассаживался, над поляной стоял ровный гомон, кое-где прерываемый взрывами хохота или невнятными воплями. Вынырнувший из-за очередного викинга Ли схватил Игоря за рукав и повлек его поближе к сцене и чуть правее. Там на низкой лавке из горбыля сидели Елена с Кэт. Тут же на «пенке» расположился Джек с кружками, пивом и куриным шашлыком.
Пророкотал ударник, стихли разговоры. На сцену откуда-то из длинных вечерних теней шагнула Элис. Днем, в джинсах и тонком свитерке, она была миловидной девушкой Елизаветой, теперь же, в вышитом зеленом платье (сама вышивала), она казалась Девой Холмов.
У ирландской арфы совсем не такой звук, как у классической концертной. Арфист обнимает ее, трогает струны – и резной короб у самой его груди вибрирует, звук арфы рождается рядом с голосом певца. Это и есть волшебство древних бардов, чары Оссиана.
Вживую голос Элис звучал совсем по-иному. Она мгновенно овладела всеобщим вниманием, захватила до конца. Игорь даже удивился – по радио и в записи все звучало совсем не так. Красиво, но не волшебно. А сейчас вокруг заклубилось настоящее волшебство… Может, это было из-за того, что кругом чернел вешний лес, а в небе влажно мерцали звезды. Игорю стало казаться, что пространство непонятным образом дрожит и меняется, а по спине непрерывно, волнами пробегает щекочущий холодок…
А над лесом встала Госпожа Луна, и Игорь вдруг мгновенно устал и замерз. И увидел, что вокруг уже мало осталось народу, и музыка кончилась. Игорь поежился. Луна светила ярко, и дорога была хорошо видна. Вопросительно посмотрев на Госпожу и вежливо поклонившись, он двинулся домой. В крови еще вспыхивали искорки веселья, и он улыбался. Луна светила в левую щеку, словно гладила висок, и волосы чуть шевелились от ее белого прикосновения.
– Бойся левой стороны, – прошептал кто-то бесцветным, плоским, без эха голосом.
Игорь резко обернулся. Никого. Непонятный страх прополз по спине. Игорь стиснул зубы, поднял плечи и, сунув руки в карман, быстро зашагал к лагерю, твердя: «Не боюсь. Никого не боюсь. И не побегу». А ноги сами рвались бежать. Но Игорь упорно, нарочито медленно шагал к лагерю, злясь на себя и не позволяя этому непонятному внезапному страху овладеть собой.
– Бойся левой стороны, – снова.
Он вздрогнул. Замер. Тихо. Так невероятно, неестественно тихо… Медленно повернул голову. Слева, там, где из распадка, по которому бежал ручей, выходила на дорогу тропинка, у колеи лежала какая-то слишком черная тень. Игорь остановился. Тут ничего такого темного быть не могло. Он видел эту тропу днем – ни пня, ни камня, ничего подобного тут не было. В голову мгновенно ударил адреналин. Кто-то затаился и ждет…
Это темное, бесформенное вдруг слабо пошевелилось и тихо застонало. Человек. Игорь осторожно сделал пару шагов. Человек приподнялся на руках и с трудом поднял голову. Блестящие глаза уставились на Игоря. В свете луны было заметно, как мгновенный страх сменился облегчением.
– Пожалуйста… помоги…
Игорь попытался поднять его. От человека пахло кровью. Он был весь в грязи. Идти он не мог.
– Скорее… пес по… следу…
У Игоря горячая волна прошла по телу. Если бы он не остановился, не посмотрел, он давно уже был бы в лагере, с девочками, которые сейчас там одни, если дежурные опять ушли по делам…
– Сейчас, потерпи, тут близко.
Раненый только помотал головой, что-то хотел сказать, но Игорь, крякнув, поднял его на спину, как баранов таскают, и поволок. Раненый вдруг засопротивлялся:
– Нет… мой меч… нельзя…
– Да плюнь ты! – выругался Игорь. – Надо скорее к медикам!
– Нет! Нельзя! Ты не понимаешь! – Раненый бешено задергался и в конце концов сполз у Игоря со спины и попытался доползти до валявшегося в грязи чуть изогнутого меча.
– Черт с тобой! Валяйся здесь, идиот! – рявкнул Игорь, поднимая, однако, оружие с земли. К удивлению, ощутил знакомую любому серьезному фехтовальщику тяжесть настоящего оружия. Клинок меча был в крови. Это была не игрушка, которых он навидался сегодня…
– Я его задел… но он идет… – Раненый стоял на коленях, цепляясь за пояс Игоревых джинсов и протягивая руку к мечу.
Но Игорь не отдал. Взвалил парня на спину и молча поволок его в медпункт. В лагере никто еще не спал. Кэт и Елена были не одни – кроме Ли там сидели двое: давешний Кот Аморфный и Мастер. Невелика помощь, но все же. Вся компания молча уставилась на Игоря, затем Кэт вскочила и зашипела, как кошка:
– Где тебя носило? Это кто еще?
– Не меня носило, а я кое-кого носил, – мрачно ответил Игорь и сгрузил раненого на землю. – Вакцина против бешенства есть?
– Тебе, что ли? – усмехнулся Кот.
– Нашел время! – рявкнул Игорь. – Видишь – человека собака порвала, причем близко от лагеря.
Елена с Кэт уже занимались пострадавшим.
– Фонарь дай, – коротко приказала Елена. – Воду сними с огня. И «пенку» дай.
Раненый оказался темноволосым парнем лет двадцати пяти. Судя по одежде, похоже, из реконструкторской братии. Рваные раны на руках и груди сильно кровоточили, на боку была одна явно резаная, весь он был грязный, мокрый.
– У нас ЧП, ребята, – негромко проговорила Елена.
Раненый дрожал, как бывает после резкого физического или нервного напряжения, быстро, коротко дышал и покорно ждал, что будет делать с ним Елена. Казалось, у него просто уже нет сил ни на что.
– Парни, следите, мне тут не нужен тот, кто это сделал, – показала она на рваные раны, – а тем более это, – показала она на резаную рану.
– Он придет, – вдруг совершенно отчетливо сказал молчавший до того раненый. – Он идет по моему следу.
– Помолчи, – приказала Елена.
Принц, вынырнув из темноты, зашипел, глядя куда-то в лес круглыми светящимися глазами.
– Он идет за мной, – повторил раненый.
От этих слов, точнее, от того, как они были сказаны, у Игоря по спине пополз холодный липкий страх. Раненый смотрел на него широко поставленными, какими-то туманными серыми глазами.
– Возьми мой меч, – сказал он. – Только им можно убить…
– Кого?
– Тех, кто придет за мной.
Игорь, не сводя взгляда с раненого, взял клинок. Ночь сгустилась вокруг лагерного костерка, став ощутимой, почти живой. Как угольно-черная, бархатная, живая плесень. Слова звучали глухо, как будто звуки тяжело падали, не держась в воздухе, тонули в мягкой черноте.
– Кто ты? – после затянувшегося молчания спросила Елена.
– Я Страж Холма.
– Где на тебя собака напала? – спросил Витька-Мастер.
– Возле Врат.
Елена с Кэт переглянулись, как будто эта чепуха имела смысл.
Игорь встал.
– Похоже, – с нервным смешком сказал он, – твари приходят не ко мне одному? И не только призрачные? И не только во сне, как понимаю? – Он посмотрел на Елену.
– Где Джек? – вдруг спросила Кэт, резко и тревожно.
– Пойду проверю, – сказал Игорь и вышел из круга огня. Кот молча достал из наплечной кобуры газовый пистолет. Мастер вынул нож.
Пес мчался по лунной дороге. Кровавый след густо пах, а боль лишь подгоняла. Добыча была рядом – и ушла. Но недалеко. Убить. Убить. Приказ свербил в мозгу. Больше не было ничего и никого – только добыча, которую надо убить.
Луна пляшет в красных глазах. Белая тень, с горящими алым светом глазами и кончиками ушей, несется по лесной тропе. Тень – и потому не отбрасывает тени.
Поворот. Другой пес, крупный, очень мохнатый и решительный, преграждает путь. В лунном свете его мех отливает легкой рыжиной. Он похож на меховую игрушку, но от него исходят уверенность и сила.
«Уйди с дороги».
«Не уйду. Убирайся, откуда пришел».
«Это моя добыча».
«Нет тебе здесь добычи». Рыжий глухо рычит.
Псы сцепились.
Игорь еще не успел и десяти шагов сделать, когда из леса донесся шум собачьей драки. Рычание, визг, затем от костра метнулся в лес сиамец Нилакарна, за ним рванулась было Кэт, но ее перехватила Елена. Кот с Мастером никуда не побежали, просто переместились так, чтобы держать в зоне контроля костровище. Ли чуть отошел назад и начал что-то тихо говорить. Из леса донесся боевой кошачий вопль, собачий визг, а затем, распластавшись в воздухе в каком-то затяжном прыжке, из тумана возник гигантский белый красноухий пес с горящими угольями глаз.
Время странно замедлилось.
Шаг. Еще шаг, присесть, режущий по брюху и обратный в развороте…
Кот выстрелил. Одновременно мелькнул в воздухе брошенный Мастером нож, и что-то выкрикнул Ли…
Пес упал уже мертвым. Без звука. Даже удара о землю не было слышно. Он начал исчезать уже в падении, растворяться в беспощадно-белых лучах луны. Он исчез, и на траву упал нож. Ржавый и уже никуда не годный. Меч в руке Игоря на мгновение сверкнул молнией.
Раненый закрыл глаза и потерял сознание.
Из леса послышался громкий и довольно немелодичный вопль, лишь отдаленно похожий на кошачий мяв. Кэт побежала туда, Кот с Ли тоже, и через минуту из тумана вынырнул Нилакарна, а за ним Кот и Ли под руки вывели Джека. Елена только посмотрела на парня, покачала головой и снова принялась за работу. Джеку досталось, видно, меньше, чем странному гостю, он ругался и шипел от боли.
– Шкура у тебя крепкая, – бормотала по ходу дела Елена. – А вот ребра…
– Тебя тоже покусала эта… тварь? – присел рядом с ним на корточки Игорь.
– Да вот таково мое корейское счастье… ой! Не покусал. Массой задавил. Тяжелый слишком, гад.
Когда Елена закончила возиться с пострадавшими, уже начало светать. Игорь не спал. Просто не мог. Даже когда Ли сказал, что никто больше не придет, он не поверил. Потому как к нему-то слишком много кто в последние месяцы приходил, и нервы Игоря были уже на пределе. Как и способность выдерживать проявления ненормального. Он просидел до рассвета с мечом в руках, застыв в каком-то странном нереальном состоянии, когда в голове нет совсем никаких мыслей и все существо твое настроено только на восприятие. Слух обостряется до чрезвычайности, ощущаешь окружающее всем телом. Да и видишь как будто не только глазами.
Никто не решился тронуть его или что-то сказать. Елена тихо, опасливо разогнала всех спать, но Игоря обошла по большой дуге и не сказала ему ни слова.
А Игорь ощущал дрожание росинок на кончиках травы, тихий ход весенних, еще не проснувшихся до конца муравьев, слышал, как сочится сквозь землю вода, чтобы потом соединиться с ручьем в овраге. Он слышал этот ручей, ощущал его сонный холод. Он чувствовал затаенную напряженность клинка у себя на коленях, и усыпавшая его под утро роса казалась живой испариной.
– Он прекрасен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Это не глюк. Это сморчок, – хихикнул сзади незаметно подобравшийся Ли.
Сменивший на дежурстве Аморфного Кота высокий и жилистый парень по имени Виктор и по прозвищу Мастер помог наколоть дров, прежде чем завалился спать. Все было прекрасно, день разогрелся, и после трудов праведных и плотного перекуса настало время пойти и познакомиться с другими обитателями фестивального леска.
Кэт подозвала своего котяру – Игорь мимолетно удивился, как это кот слушает ее, словно собака какая, – поманила Игоря за собой, и, пройдя от лагеря минут пятнадцать, они оказались на главной поляне.
Здесь хватило места на небольшой помост, над которым растянули серебристый тент, сделав что-то вроде эстрады-ракушки, и на пару костерков, и на кучу посадочных мест – вечером слушатели придут со своими «пенками» и «сидушками».
Главная виновница сборища уже приехала, успела осмотреть площадку, отдать распоряжения и переговорить с прорвой народу. От нее оставалось ощущение непрерывно бьющего из щели в камнях родника. С ее появлением строй-команда, до того двигавшаяся вразвалочку и с ленцой выходного дня, забегала, как в муравейнике, и к тому времени, как Элис убежала в лагерь организаторов обедать, почти все было уже готово, щепки выметены, а хворост у будущих костерков сложен аккуратными кучками. Народ был разнообразный. Многие расхаживали в килтах, каких-то исторических и не очень костюмах. До вечера Игорь успел познакомиться с двумя «настоящими» славянскими шаманами, одним «истинным» гипербореем, немереным количеством кельтов, скандинавов и русичей, одним эльфом и одним совершенно настоящим, природным калмыком, который приехал специально на фест аж из самой Элисты.
К родной стоянке при медпункте Игорь вернулся уже ближе к вечеру, чуть пьяный и даже неголодный – кормили везде. Такая царила атмосфера всеобщей благостности. И вот в таком настроении любви ко всему сущему Игорь и пребывал до самого вечера, когда, оставив дежурить в лагере Кота, вся компания отправилась на большую поляну.
Солнце клонилось к закату. На поляне среди длинных скамей, чурбачков и бревен для сидения лежали «пенки» и еще какие-то «сидушки», между ними торчали факелы – в основном из «Икеи», бамбуковые, но были и более внушительные самодельные. Факелы торчали и возле сцены, а под самой «ракушкой» висели жестяные фонарики со свечками внутри.
Народ рассаживался, над поляной стоял ровный гомон, кое-где прерываемый взрывами хохота или невнятными воплями. Вынырнувший из-за очередного викинга Ли схватил Игоря за рукав и повлек его поближе к сцене и чуть правее. Там на низкой лавке из горбыля сидели Елена с Кэт. Тут же на «пенке» расположился Джек с кружками, пивом и куриным шашлыком.
Пророкотал ударник, стихли разговоры. На сцену откуда-то из длинных вечерних теней шагнула Элис. Днем, в джинсах и тонком свитерке, она была миловидной девушкой Елизаветой, теперь же, в вышитом зеленом платье (сама вышивала), она казалась Девой Холмов.
У ирландской арфы совсем не такой звук, как у классической концертной. Арфист обнимает ее, трогает струны – и резной короб у самой его груди вибрирует, звук арфы рождается рядом с голосом певца. Это и есть волшебство древних бардов, чары Оссиана.
Вживую голос Элис звучал совсем по-иному. Она мгновенно овладела всеобщим вниманием, захватила до конца. Игорь даже удивился – по радио и в записи все звучало совсем не так. Красиво, но не волшебно. А сейчас вокруг заклубилось настоящее волшебство… Может, это было из-за того, что кругом чернел вешний лес, а в небе влажно мерцали звезды. Игорю стало казаться, что пространство непонятным образом дрожит и меняется, а по спине непрерывно, волнами пробегает щекочущий холодок…
А над лесом встала Госпожа Луна, и Игорь вдруг мгновенно устал и замерз. И увидел, что вокруг уже мало осталось народу, и музыка кончилась. Игорь поежился. Луна светила ярко, и дорога была хорошо видна. Вопросительно посмотрев на Госпожу и вежливо поклонившись, он двинулся домой. В крови еще вспыхивали искорки веселья, и он улыбался. Луна светила в левую щеку, словно гладила висок, и волосы чуть шевелились от ее белого прикосновения.
– Бойся левой стороны, – прошептал кто-то бесцветным, плоским, без эха голосом.
Игорь резко обернулся. Никого. Непонятный страх прополз по спине. Игорь стиснул зубы, поднял плечи и, сунув руки в карман, быстро зашагал к лагерю, твердя: «Не боюсь. Никого не боюсь. И не побегу». А ноги сами рвались бежать. Но Игорь упорно, нарочито медленно шагал к лагерю, злясь на себя и не позволяя этому непонятному внезапному страху овладеть собой.
– Бойся левой стороны, – снова.
Он вздрогнул. Замер. Тихо. Так невероятно, неестественно тихо… Медленно повернул голову. Слева, там, где из распадка, по которому бежал ручей, выходила на дорогу тропинка, у колеи лежала какая-то слишком черная тень. Игорь остановился. Тут ничего такого темного быть не могло. Он видел эту тропу днем – ни пня, ни камня, ничего подобного тут не было. В голову мгновенно ударил адреналин. Кто-то затаился и ждет…
Это темное, бесформенное вдруг слабо пошевелилось и тихо застонало. Человек. Игорь осторожно сделал пару шагов. Человек приподнялся на руках и с трудом поднял голову. Блестящие глаза уставились на Игоря. В свете луны было заметно, как мгновенный страх сменился облегчением.
– Пожалуйста… помоги…
Игорь попытался поднять его. От человека пахло кровью. Он был весь в грязи. Идти он не мог.
– Скорее… пес по… следу…
У Игоря горячая волна прошла по телу. Если бы он не остановился, не посмотрел, он давно уже был бы в лагере, с девочками, которые сейчас там одни, если дежурные опять ушли по делам…
– Сейчас, потерпи, тут близко.
Раненый только помотал головой, что-то хотел сказать, но Игорь, крякнув, поднял его на спину, как баранов таскают, и поволок. Раненый вдруг засопротивлялся:
– Нет… мой меч… нельзя…
– Да плюнь ты! – выругался Игорь. – Надо скорее к медикам!
– Нет! Нельзя! Ты не понимаешь! – Раненый бешено задергался и в конце концов сполз у Игоря со спины и попытался доползти до валявшегося в грязи чуть изогнутого меча.
– Черт с тобой! Валяйся здесь, идиот! – рявкнул Игорь, поднимая, однако, оружие с земли. К удивлению, ощутил знакомую любому серьезному фехтовальщику тяжесть настоящего оружия. Клинок меча был в крови. Это была не игрушка, которых он навидался сегодня…
– Я его задел… но он идет… – Раненый стоял на коленях, цепляясь за пояс Игоревых джинсов и протягивая руку к мечу.
Но Игорь не отдал. Взвалил парня на спину и молча поволок его в медпункт. В лагере никто еще не спал. Кэт и Елена были не одни – кроме Ли там сидели двое: давешний Кот Аморфный и Мастер. Невелика помощь, но все же. Вся компания молча уставилась на Игоря, затем Кэт вскочила и зашипела, как кошка:
– Где тебя носило? Это кто еще?
– Не меня носило, а я кое-кого носил, – мрачно ответил Игорь и сгрузил раненого на землю. – Вакцина против бешенства есть?
– Тебе, что ли? – усмехнулся Кот.
– Нашел время! – рявкнул Игорь. – Видишь – человека собака порвала, причем близко от лагеря.
Елена с Кэт уже занимались пострадавшим.
– Фонарь дай, – коротко приказала Елена. – Воду сними с огня. И «пенку» дай.
Раненый оказался темноволосым парнем лет двадцати пяти. Судя по одежде, похоже, из реконструкторской братии. Рваные раны на руках и груди сильно кровоточили, на боку была одна явно резаная, весь он был грязный, мокрый.
– У нас ЧП, ребята, – негромко проговорила Елена.
Раненый дрожал, как бывает после резкого физического или нервного напряжения, быстро, коротко дышал и покорно ждал, что будет делать с ним Елена. Казалось, у него просто уже нет сил ни на что.
– Парни, следите, мне тут не нужен тот, кто это сделал, – показала она на рваные раны, – а тем более это, – показала она на резаную рану.
– Он придет, – вдруг совершенно отчетливо сказал молчавший до того раненый. – Он идет по моему следу.
– Помолчи, – приказала Елена.
Принц, вынырнув из темноты, зашипел, глядя куда-то в лес круглыми светящимися глазами.
– Он идет за мной, – повторил раненый.
От этих слов, точнее, от того, как они были сказаны, у Игоря по спине пополз холодный липкий страх. Раненый смотрел на него широко поставленными, какими-то туманными серыми глазами.
– Возьми мой меч, – сказал он. – Только им можно убить…
– Кого?
– Тех, кто придет за мной.
Игорь, не сводя взгляда с раненого, взял клинок. Ночь сгустилась вокруг лагерного костерка, став ощутимой, почти живой. Как угольно-черная, бархатная, живая плесень. Слова звучали глухо, как будто звуки тяжело падали, не держась в воздухе, тонули в мягкой черноте.
– Кто ты? – после затянувшегося молчания спросила Елена.
– Я Страж Холма.
– Где на тебя собака напала? – спросил Витька-Мастер.
– Возле Врат.
Елена с Кэт переглянулись, как будто эта чепуха имела смысл.
Игорь встал.
– Похоже, – с нервным смешком сказал он, – твари приходят не ко мне одному? И не только призрачные? И не только во сне, как понимаю? – Он посмотрел на Елену.
– Где Джек? – вдруг спросила Кэт, резко и тревожно.
– Пойду проверю, – сказал Игорь и вышел из круга огня. Кот молча достал из наплечной кобуры газовый пистолет. Мастер вынул нож.
Пес мчался по лунной дороге. Кровавый след густо пах, а боль лишь подгоняла. Добыча была рядом – и ушла. Но недалеко. Убить. Убить. Приказ свербил в мозгу. Больше не было ничего и никого – только добыча, которую надо убить.
Луна пляшет в красных глазах. Белая тень, с горящими алым светом глазами и кончиками ушей, несется по лесной тропе. Тень – и потому не отбрасывает тени.
Поворот. Другой пес, крупный, очень мохнатый и решительный, преграждает путь. В лунном свете его мех отливает легкой рыжиной. Он похож на меховую игрушку, но от него исходят уверенность и сила.
«Уйди с дороги».
«Не уйду. Убирайся, откуда пришел».
«Это моя добыча».
«Нет тебе здесь добычи». Рыжий глухо рычит.
Псы сцепились.
Игорь еще не успел и десяти шагов сделать, когда из леса донесся шум собачьей драки. Рычание, визг, затем от костра метнулся в лес сиамец Нилакарна, за ним рванулась было Кэт, но ее перехватила Елена. Кот с Мастером никуда не побежали, просто переместились так, чтобы держать в зоне контроля костровище. Ли чуть отошел назад и начал что-то тихо говорить. Из леса донесся боевой кошачий вопль, собачий визг, а затем, распластавшись в воздухе в каком-то затяжном прыжке, из тумана возник гигантский белый красноухий пес с горящими угольями глаз.
Время странно замедлилось.
Шаг. Еще шаг, присесть, режущий по брюху и обратный в развороте…
Кот выстрелил. Одновременно мелькнул в воздухе брошенный Мастером нож, и что-то выкрикнул Ли…
Пес упал уже мертвым. Без звука. Даже удара о землю не было слышно. Он начал исчезать уже в падении, растворяться в беспощадно-белых лучах луны. Он исчез, и на траву упал нож. Ржавый и уже никуда не годный. Меч в руке Игоря на мгновение сверкнул молнией.
Раненый закрыл глаза и потерял сознание.
Из леса послышался громкий и довольно немелодичный вопль, лишь отдаленно похожий на кошачий мяв. Кэт побежала туда, Кот с Ли тоже, и через минуту из тумана вынырнул Нилакарна, а за ним Кот и Ли под руки вывели Джека. Елена только посмотрела на парня, покачала головой и снова принялась за работу. Джеку досталось, видно, меньше, чем странному гостю, он ругался и шипел от боли.
– Шкура у тебя крепкая, – бормотала по ходу дела Елена. – А вот ребра…
– Тебя тоже покусала эта… тварь? – присел рядом с ним на корточки Игорь.
– Да вот таково мое корейское счастье… ой! Не покусал. Массой задавил. Тяжелый слишком, гад.
Когда Елена закончила возиться с пострадавшими, уже начало светать. Игорь не спал. Просто не мог. Даже когда Ли сказал, что никто больше не придет, он не поверил. Потому как к нему-то слишком много кто в последние месяцы приходил, и нервы Игоря были уже на пределе. Как и способность выдерживать проявления ненормального. Он просидел до рассвета с мечом в руках, застыв в каком-то странном нереальном состоянии, когда в голове нет совсем никаких мыслей и все существо твое настроено только на восприятие. Слух обостряется до чрезвычайности, ощущаешь окружающее всем телом. Да и видишь как будто не только глазами.
Никто не решился тронуть его или что-то сказать. Елена тихо, опасливо разогнала всех спать, но Игоря обошла по большой дуге и не сказала ему ни слова.
А Игорь ощущал дрожание росинок на кончиках травы, тихий ход весенних, еще не проснувшихся до конца муравьев, слышал, как сочится сквозь землю вода, чтобы потом соединиться с ручьем в овраге. Он слышал этот ручей, ощущал его сонный холод. Он чувствовал затаенную напряженность клинка у себя на коленях, и усыпавшая его под утро роса казалась живой испариной.
– Он прекрасен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66