Сьюзан Фроли Фокс, обнимая пятилетнюю Триш за плечи, вела ее к
школьному автобусу, который должен был отвезти ее в детский сад. Триш
упиралась. По ее несчастному личику было видно, что она вот-вот
расплачется. Малыш, которого Сьюзан крепко прижимала к себе другой рукой,
наклонился и дернул Триш за волосы. Это и оказалось последней каплей. Триш
завопила.
Сьюзан прикусила губу, испытывая одновременно и раздражение и
жалость.
- Он ведь не сделал тебе больно, а дома ты не останешься.
Водитель автобуса, почтенная женщина с ласковой улыбкой, сказала
примиряюще:
- Ну же, давай, Триш. Сядешь рядом со мной? На переднем сиденье.
Сьюзан энергично помахала рукой и, когда автобус отошел, с
облегчением вздохнула. Пересадив малыша на другую руку, она поспешила
домой. Штукатурка со стен их кирпичного дома кое-где осыпалась. На газонах
все еще лежал неубранный снег. Деревья безжизненно чернели на фоне серого
неба. Через несколько месяцев буйно зацветет живая изгородь, и голые ветви
ив свесятся каскадом листвы. Еще в детстве Сьюзан всегда наблюдала за
ивами, ожидая первых признаков весны.
Она толкнула боковую дверь, подогрела бутылку малышу, отнесла его в
комнату, поменяла пеленки и уложила спать. Наступило время, когда она была
предоставлена самой себе - полтора часа до того, как он проснется. Она
знала, что нужно много чего успеть сделать. Были не застелены кровати. На
кухне царил беспорядок. Сегодня утром Триш захотела испечь печенье в
формочках, и стол был все еще измазан маслом.
Сьюзан взглянула на противень и улыбнулась. Печенье выглядело
восхитительно. Если бы только Триш не капризничала так из-за садика. Скоро
март. Сьюзан беспокоилась: "Что же будет, когда она пойдет в первый класс
и ей придется проводить в школе весь день?"
Дуг считал, что это Сьюзан виновата, что Триш не хочет ходить в сад.
"Если бы ты сама почаще выходила из дома, скажем, пообедать в клубе или
поработать в каком-нибудь комитете, Триш привыкла бы, что за ней
присматривают другие".
Сьюзан поставила чайник, вытерла стол и приготовила себе тост с сыром
и ветчиной. "Все-таки Бог есть", - подумала она с благодарностью,
погрузившись в благословенную тишину.
За второй чашкой чая она наконец-то решилась задуматься о той обиде,
которая так жгла ее. Вчера вечером Дуг опять не пришел домой. Когда он
задерживался допоздна на совещаниях, то пользовался номером люкс, который
снимала его компания в отеле "Гейтуэй" рядом с офисом в Центре Внешней
Торговли. Он был вне себя, когда она звонила туда. "Какого черта, Сьюзан!
Если не случилось ничего из ряда вон выходящего, не смей мне сюда звонить.
Я не могу выходить с совещаний, а заканчиваются они обычно далеко за
полночь".
Сьюзан встала и с чашкой чая в руках прошла по длинному коридору в
спальню. В правом углу напротив шкафов стояло старинное большое зеркало.
Она остановилась перед ним, чтобы внимательно рассмотреть себя.
Ее короткие вьющиеся каштановые волосы были, как всегда, растрепаны
не знающими покоя ручонками малыша. Она редко красилась днем, да это было
ей и не нужно. Ее кожа была чистой и без морщин, цвет лица свежий. При
росте 162 сантиметра ей не мешало бы сбросить килограммов семь. Когда
четырнадцать лет назад они с Дугом поженились, она весила сорок восемь
килограммов. Футболки и тапочки стали теперь ее повседневной одеждой,
особенно после рождения Триш и Коннера.
"Мне тридцать пять лет, - сказала себе Сьюзен. - Можно, конечно,
немного похудеть, но я не толстая, как утверждает мой муж. Я не бог весть
какая хозяйка, но я хорошая мать. И хорошо готовлю. И я не хочу проводить
время вне дома, пока дети маленькие, и я им нужна. Тем более, что отец не
уделяет им времени".
Она допила остатки чая. Теперь она убедилась, что обида ее не была
напрасной. Во вторник вечером после баскетбольного матча Донни вбежал в
дом, захлебываясь от восторга и отчаяния. Он забил решающий мяч.
- Все встали и хлопали мне, мам. - Потом он добавил: - У всех отцы
пришли, только моего не было.
Сердце Сьюзан разрывалось при виде боли в глазах сына. Нянька в
последнюю минуту отказалась посидеть с малышом, поэтому она тоже не смогла
прийти на игру.
- Это - из ряда вон выходящее событие, - твердо сказала она. - Давай
попробуем дозвониться папе и все ему рассказать.
Имя Дугласа Фокса в отеле не значилось. Ни один из конференц-залов
снят не был. Люкс, забронированный для работников компании "Кэлдон Акция",
был свободен.
- Она ничего не знает, новенькая, наверное, - сказала Сьюзан Донни,
стараясь не выдать себя голосом.
- Конечно, мам. - Но Донни все понял. На рассвете Сьюзан проснулась,
услышав сдавленные рыдания. Она стояла за дверью комнаты Донни, зная, что
он не захочет, чтобы она видела, как он плачет.
- Мой муж не любит ни меня, ни своих детей, - сказала Сьюзан своему
отражению в зеркале. - Он нам врет. Два раза в неделю он не возвращается
из Нью-Йорка домой. Он довел меня до того, что я боюсь ему звонить. Он
хочет, чтобы я чувствовала себя толстой, неряшливой, тупой, бесполезной
дурой. Мне все это надоело.
Она отвернулась от зеркала и осмотрела неприбранную спальню. "Надо
бы, конечно, быть более организованной, - призналась она себе. - Я ведь и
была такой раньше. Когда же я сдалась? Когда я поняла, что бесполезно ему
угождать?"
Ответить было не так уж трудно. Примерно два года назад, когда она
ожидала рождения малыша. В то время по дому ей помогала молодая девушка,
приехавшая из Швейцарии подзаработать во время летних каникул. Сьюзан не
сомневалась, что у Дуга с ней был роман.
"Почему же я тогда ничего не предприняла, - размышляла она, начав
застилать постель. - Потому что все еще любила его? Потому что не хотела
себе признаться, что отец был прав?"
Они с Дугом поженились неделю спустя после того, как она закончила
Брин Мор. Отец предложил отправить ее в кругосветное путешествие, если
только она передумает выходить за него замуж. "Под маской этого
пай-мальчика скрывается настоящий проходимец", - предупреждал он ее. Я
пошла на это с открытыми глазами, думала Сьюзан, возвращаясь на кухню.
Если бы отец знал хотя бы половину всего, его бы хватил удар.
На кухонной тумбочке лежала пачка журналов. Она пролистывала их, пока
не нашла тот, который искала. Номер "Пипл" со статьей о женщине, частном
детективе с Манхэттена. Деловые женщины нанимают ее, чтобы узнать всю
подноготную о мужчинах, за которых собираются выходить замуж. Она также
ведет дела о разводах.
Сьюзан узнала номер телефона по справочнику и набрала его. Она смогла
договориться с детективом о встрече на следующий понедельник, 25 февраля.
- Мне кажется, что мой муж встречается с другими женщинами, -
спокойно объяснила она, - я подумываю о разводе и хочу все знать о его
похождениях.
Повесив трубку, она поборола в себе соблазн посидеть и еще обо всем
подумать. Вместо этого она рьяно принялась за кухню. Пора привести дом в
порядок. К лету, если повезет, он будет продан.
Не очень-то легко будет воспитывать одной четырех детей. Сьюзан
понимала, что после развода Дуг вряд ли будет уделять внимание детям. Он
любил пускать пыль в глаза, но в повседневной жизни был мелочным.
Наверное, не придется рассчитывать на его материальную поддержку. И
все-таки, лучше жить скромно, чем продолжать этот фарс.
Зазвонил телефон. Это был Дуг, он снова жаловался на эти проклятые
поздние совещания.
- Я просто вымотался за эти два дня, а мы так ничего и не решили.
Сегодня я приду домой, но поздно. Очень поздно.
- Не беспокойся, дорогой, - сказала Сьюзен ласково, - я все прекрасно
понимаю.

Проселочная дорога была узкой и извилистой, было темно. Чарли не
встретил ни одной машины. Подъезд к дому был скрыт кустарником и почти не
виден с дороги. Тихое уединенное местечко, в стороне от любопытных глаз.
Он купил его шесть лет назад. Продавался загородный дом, точнее, отдавался
почти даром. Прежде он принадлежал чудаковатому холостяку, который сам
переделал его по своему вкусу.
Дом, построенный в 1902 году, имел довольно скромный вид. Внутри в
результате перестройки весь первый этаж был превращен в большой холл, с
камином и кухонной плитой в другом конце. Широкие дубовые доски пола были
натерты до блеска. Добротная деревенская мебель была подобрана со вкусом.
Чарли поставил еще длинный диван, покрытый вышитым темно-красным
покрывалом, и стул с такой же обивкой. Между камином и диваном положил
ковер.
Второй этаж он оставил без изменений. Две маленькие комнатушки,
соединенные в одну довольно просторную спальню. Строгая обстановка -
деревянная кровать с высокой резной спинкой в изголовье и высокий комод, и
то и другое из сосны. В современной ванной комнате на гнутых чугунных
ножках стояла старинная ванна.
А вот в подвале он все переделал. Там был огромный морозильник, где
больше не хранилась провизия, морозильник, где, когда возникала
необходимость, он оставлял тела девушек. Здесь эти ледяные девы ожидали,
пока не будут выкопаны могилы под теплыми лучами весеннего солнца. В
подвале стоял еще рабочий стол, на котором были сложены в ряд картонные
обувные коробки. Оставалось разрисовать только одну из них.
Очаровательный домик, скрытый в лесу. Он никогда никого не приглашал
сюда до тех пор, пока, два года назад, не начал грезить о Нэн. До этого
ему достаточно было просто владеть этим домом. Когда ему хотелось побыть
одному, он знал - у него есть убежище. Никто не мешает. Можно сколько
угодно представлять себе, что танцуешь с красивыми девушками. Ставишь
видеокассеты со старыми фильмами и воображаешь себя Фредом Астером,
танцуешь с Джинджер Роджерс или Ритой Хэйуорт или Лесли Кэрон. Он следил
за грациозными движениями Астера, пока не научился танцевать с ним нога в
ногу, в точности повторяя все его движения. Он всегда чувствовал, как
обнимает Джинджер, Риту, Лесли или других партнерш Фреда, из глаза
излучают обожание, любовь к музыке и танцам.
Но однажды, два года назад, все кончилось. Во время танца Джинджер
исчезла, и в объятиях Чарли снова оказалась Нэн. Совсем как тогда, когда,
убив ее, он вальсировал с ней на узкой беговой дорожке, ее послушное тело
было совсем легким, а ее голова слегка покачивалась у него на плече.
Когда на него нахлынуло это воспоминание, он бросился в подвал и
выхватил из обувной коробки танцевальную туфельку и кроссовку, пару той
туфельке в блестках и кроссовке, которые оставались на ней. Он прижимал их
к себе, раскачиваясь в такт музыке, звучавшей из стерео. Он как будто
снова был с Нэн, и он знал, что ему надо сделать.
Прежде всего он установил скрытую видеокамеру так, чтобы потом он мог
пережить каждый момент того, что должно было произойти. Затем он начал
приглашать сюда девушек, одну за другой. Эрин была восьмой, которой
суждено было умереть здесь. Но Эрин не будет лежать с другими в редком
лесочке, окружавшем дом. Сегодня ночью он увезет тело Эрин. Он точно
решил, где оставит его.
Комби беззвучно продвигался по боковой дорожке вокруг дома. Он
остановился у железных дверей, ведущих в подвал.
Дыхание Чарли стало прерывистым. Он протянул руку, чтобы открыть
заднюю дверь автомобиля, но остановился в нерешительности. Инстинкт
подсказывал ему, что надо поторопиться. Нужно достать тело Эрин из
морозильника, отнести его к машине, отвезти в город, положить на пустынном
пирсе на Пятьдесят шестой улице у Западного шоссе. Но он понял, что не
может совладать с желанием посмотреть фильм с Эрин и потанцевать с ней еще
раз.
Чарли быстро обогнул дом и вошел через главный вход. Он зажег свет и,
не снимая плаща, подбежал к видеомагнитофону. Пленка с Эрин лежала на
полке поверх других кассет. Он вставил кассету и, предвкушая удовольствие,
уселся на диване.
Появились первые кадры.
Эрин, такая красивая, улыбаясь, входит в дом, с восторгом
оглядывается вокруг. "Можно позавидовать такому райскому уголку". Он
наполняет бокалы. Она сидит на диване, поджав ноги. Он сидит напротив нее
на стуле, встает, подносит спичку к поленьям в камине.
"Не стоит затапливать камин, - говорит она ему, - мне действительно
пора".
"Даже на полчаса стоит", - возражает он. Он поворачивается, включает
стерео, чуть убавляет звук. Сентиментальные, ласковые, приятные песенки
сороковых. "Следующий раз мы пойдем с тобой в зал "Рейнбоу", - говорит он
ей, - ты ведь так же любишь танцевать, как и я".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36