Кто у вас штатный палач, не ты ли?
Сестрицу я знал как облупленную и понял, что неосторожные слова проводника были ею услышаны. Но я решил ей не мешать, меня тоже покоробило такое отношение к человеческой жизни. Одно дело — честный бой, а другое — хладнокровное убийство, пусть и отъявленной сволочи. Да и вообще, мне сегодня лучше не отсвечивать — кинжал простят мне еще не скоро. А что делать, если в карты мне не везет с самого детства. Мои мысли были прерваны криком и руганью — Хруст с Нике громко выясняли отношения. Зевнув, я подъехал к Марку. Общение с сестрицей повлияло на него благотворно, и на хмурой ранее физиономии гуляла слабая улыбка. Ничего, парнишка, если она за тебя возьмется как следует, научишься не только улыбаться, но и ругаться матом. А если некоторые думают, что эльфы этого не умеют и в их языке нет никаких ругательных слов, то вот что я вам скажу. Недавно я сам был свидетелем, как один эльф из самой верхушки нашей базы так матерился на гоблинском языке, что некоторые обороты из его лексикона я потом даже записал в блокнотик, специально заведенный для мудрых мыслей. И, судя по всему, его до такого непотребного состояния довела именно моя сестрица. О, кажется, я вспомнил, где раньше видел каму! Нет, не может быть… Я явно что-то путаю…
Крики слегка поутихли, оказалось, что мы прибыли на место. Отсюда город был виден как на ладони, точнее, восточные ворота. Тут меня снова одолели сомнения по поводу нашей авантюры. Весь мой опыт кричал о том, что в город возвращаться нельзя, и все-таки я туда шел. Ради чего? Ради прекрасных глаз таинственной незнакомки или чтобы спасти пару-тройку эльфов, совершенно мне не знакомых? Проще было вернуться на место, где мы встретили Араха, и попытаться обыскать там лес. Я думаю, найти логово, где держали Марка, не составило бы большого труда, вполне возможно, что именно там мы отыскали бы ответы на множество вопросов, которых с каждым часом становилось все больше и больше.
Мои размышления о смысле жизни прервал Хруст, заставивший нас спешиться. Местное светило, оранжево сверкающее над головой, клонилось к закату, а в сумерках в город проникнуть было намного легче — капитан новой смены караула, со слов Хруста, был мужем троюродной сестры одного из ребят Сандровой группировки. И это позволяло нам пронести разные колюще-режущие предметы, запрещенные к ввозу, без всяких нареканий со стороны властей. Да и изменение внешности требовало времени. Из меня получился отличный бродяга: симпатичный мерзавец, готовый в любой момент дать сдачи, но не настолько опасный, чтобы его можно было сразу кинуть в тюрьму. Нике превратилась в жгучую брюнетку — на это ей понадобилась целая пригоршня чего-то очень грязного, так как веснушки замазываться никак не желали. Папаня нас ни за что бы не узнал, если б увидел. А из Марка получился вполне приличный слепец с черной повязкой на глазах. В руку мы ему сунули палку, закутали в серый порванный плащ с капюшоном и сказали сильно не высовываться. От возмущения его передернуло, но усилием воли он сдержался и промолчал. Хрусту менять ничего не надо было. Ирония судьбы — мы, никому не причинившие вреда, пробирались в город замаскированные с головы до пят, а один из местных бандитов готов был войти туда при свете дня с высоко поднятой головой.
Тут Нике достала из сумки карту города.
— И нечего на меня так смотреть, — огрызнулась она, глядя на меня, хотя, видит бог, вид у меня был самый невинный. — Взяла во временное пользование.
— Это же карта Бороды! — воскликнул Хруст. — Она у него в кабинете висела! Нике сердито фыркнула:
— Хруст, перестань меня напрягать, верну я ему карту, позже.
Я придвинулся ближе. С первого взгляда домик наместника был совершенно неприступен: высокая стена высотой метра в три окружала его по периметру, там и сям торчали башенки, слева дом огибала река, а главный вход хорошо простреливался со всех сторон.
— А может, бомбочкой долбануть? — пробурчала Нике, оценив неприступность замка. — Снести все к едрене фене — и вся недолга.
Я наморщил лоб и почесал в затылке для ускорения мыслительного процесса. То, что она захватила с базы запрещенное оружие, меня не удивляло, у меня самого в карманах было припрятано кое-что про запас, но все это выдавало нас с головой и сделало бы дома персонами нон грата. Если сейчас мы еще могли надеяться, что отделаемся хорошей поркой, то после фейерверка сразу могли бы менять пункт приписки.
— Там должны быть потайные ходы. Один из них, скорее всего, здесь. — Я ткнул в карту пальцем. Это было, удобное место — с одной стороны вплотную примыкала река, и в случае необходимости можно было уйти по воде. — Наверно, там и лодка спрятана. И, кроме всего, есть же канализация.
— Я через отстойники не полезу, — рявкнула сестрица.
Не успел я ей ответить, как Хруст шикнул на нас и мотнул головой в сторону дороги. По ней двигалась небольшая, хорошо организованная армия, человек этак пятьсот. Впереди скакали закованные в броню всадники, числом пятьдесят, не меньше. В середине повозки с припасами, и завершали процессию колонны пехоты, бодро шагающей в ногу.
— …!! — выругался Хруст. — Они вызвали подкрепление из столицы! Плохо дело… Может, вернемся? — В голосе бравого проводника звучали просительные нотки. — Это же профи. Они сейчас такой шмон наведут в городе — ни чихнуть ни пернуть.
Рядом тихо ойкнула сестрица.
— Яша! Скажи, ты это тоже видишь?
Во главе отряда, рядом со знаменосцем и мужиком при командирских регалиях (плюмаж на железном колпаке у него был самый большой) ехал — кто бы вы думали? — наш родной папаша. Это был не просто шок, из головы моментально вылетели все сколько-нибудь связные мысли. Такое состояние у меня иногда бывает во время похмелья — хочешь подумать о чем-нибудь, а в голове полная пустота. Дальше сюрпризы посыпались как из рога изобилия: справа от него на коренастом пони ехал Мишель собственной персоной. Маленькая лошадка отличалась недюжинной выносливостью: кроме гоблина, ей еще пришлось тащить на себе целую кучу разных мешков и свертков. Инстинктивно я пригнулся, хоть и понимал, что отсюда нас увидеть невозможно.
— Это ваш родственник? — шепотом поинтересовался Марк.
— П-п-почему ты так думаешь? — Нике от волнения слегка потряхивало.
Эльф положил ей одну руку на затылок, а другой стал водить вдоль позвоночника.
— Расслабься… Вот так, дыши глубже… Скорее всего — это ваш отец. Я прав?
— М-м-мур… — Сестрица от удовольствия зажмурилась. — У меня с утра голова побаливала… Марк, ты просто волшебник.
— Кто? Отец? Так вы все сочинили? — Хруст был зол не на шутку. — Вас приняли как родных, а у вас, оказывается, отец в регулярных имперских войсках!
Без предупреждения я схватил его за шиворот и тряханул со всей силы.
— Не дури, парнишка! Он последний, кого мы здесь ожидали увидеть. И он тоже не местный, как и мы. Посмотри, кто у него в оруженосцах? Что-то у вас здесь гоблины не сильно тусуются среди людей. — И я повернул его голову в сторону шествовавшей своим путем колонны.
Мишка как раз показался во всей своей красе — здоровенный, с зеленоватой кожей и асимметричным лицом.
— Вы про этого друга рассказывали? Очень интересно. — Марк с интересом уставился на дорогу.
Мне становилось с каждой минутой все яснее, что произошло что-то неординарное. Командору не так просто было оставить свое место, как может показаться. Обладая фактически огромной властью, он был рабом МЕССИИ в большей степени, чем все мы, простые смертные. И то, что он сейчас находился здесь, означало только одно — Триш из зачуханной третьесортной планетки внезапно превратился в важный объект. Настолько важный, что удостоился внимания самого Командора.
— Интересно, а он знает, что в городе уже построены виселицы? Если нет, то его ждет неприятный сюрприз, — заметила Нике, быстро уничтожая все следы привала. — И ты знаешь, Марк, ты мне так и не сказал, кто зовет тебя в город и зачем, но сейчас я не пропущу затевающееся там шоу ни за что на свете.
Мысленно я с ней согласился. Вечеринка грозила приятными неожиданностями.
ГЛАВА 14
Феб. Ночь третьего дня
Закончился еще один день, но даже темнота не смогла остудить страсти, бурлившие в портовом городе. Рассказывают, что название города — Феб — пошло от имени его основателя — Фебюссона Живодера, который вошел в историю империи ан как человек, познавший смысл жизни в полной мере. Он сумел построить город, повесить всех своих врагов и родить сына, ставшего родоначальником длинной цепи поколений, оборвавшейся два года назад убийством малолетнего наследника. Впрочем, действующий наместник, приходящийся старине Живодеру восемь раз правнуком, был мужчиной в самом соку и не терял надежду на пополнение генеалогического древа.
В третьем часу после захода солнца Его превосходительство губернатор Приречья, — князь северных земель, императорский наместник и просто троюродный дядя юного императора Аргус Сентровер сидел за шикарно накрытым столом в доме Его Святейшества Нерия третьего. Доблестный вельможа занимался тем, что пускал слюни, поедая глазами сидевшую напротив девушку, но это занятие отнюдь не мешало ему отдавать должное дивному жареному поросенку, беззащитно лежавшему перед ним на золотом блюде. Да и вино у священника к столу подавали недурственное… Девушка была стройна, темноволоса и довольно мила, если бы не одно но… Огромные мерцающие глаза кошачьего разреза производили странное гипнотическое действие на лиц противоположного пола.
Своей матери Ирелия не помнила, но зато всегда рядом был заботливый отец, готовый выполнить малейший каприз ненаглядного дитяти. Ее обучали языкам, истории, танцам и пению. Образование было лучшее из возможных при сложившихся обстоятельствах. А они были таковы, что в дом пускали исключительно женщин. Единственным мужчиной в доме был сам Нерий, все же остальные — прислуга, начиная с кухарок и уборщиц, хорошо вымуштрованная охрана и даже приходящий трубочист — были бабами. До поры до времени девчушку это устраивало, но вот пришла пора созревания, и вместе с физическими изменениями, вполне обычными и ничем не примечательными, стали происходить перемены, невидимые глазу. Сначала обострился слух. Нет, она не стала слышать ультразвук или еще что-нибудь в этом роде, но, находясь рядом с человеком, слышала стук его сердца и шум тока крови в венах. Затем что-то случилось со зрением, и теперь, скосив глаза определенным образом, она могла рассмотреть внутреннее строение любого живого существа, находившегося рядом. Поначалу ее это забавляло, но, поделившись своими открытиями с отцом, она была чрезвычайно удивлена его бурной реакцией. Нерий разразился воплями, забегал по дому как сумасшедший и приставил к дочери усиленную охрану.
В следующий раз Ирелия поступила умнее. Когда она поняла, что может каким-то образом проникать в мысли окружающих, папаша об этом не узнал, хотя и был единственным человеком, в чью голову она не смогла залезть. У девушки появился неистощимый источник информации о мире за стенами дома, и однажды, набравшись храбрости, она рискнула удрать, внушив перед этим охране, что мирно спит в своей комнате.
Внешний мир привел ее в ужас. Это оказалось грязное, вонючее место, полное волосатых назойливых существ, очень бурно на нее реагировавших. Чудом вернувшись домой здоровой и невредимой, с тех пор она и не помышляла о путешествиях, удовлетворившись существующим положением вещей. Поэтому, когда пару лет назад Нерий, бывший тогда вторым в церковной иерархии, нарушил все свои запреты и решил вывести дочь, которой только что исполнилось восемнадцать, в свет, представив ее наместнику и его семье, она разбушевалась, наотрез отказываясь куда-то идти. Ирелия топала ногами, швыряла посудой и даже разбила любимую папочкину вазу с изображением пучеглазого страшилища. Ничто не помогло — ее запаковали в корсет, соорудили из волос башню, навесили кучу лереев и в закрытой карете отволокли в большой каменный дом.
Как ни странно, все прошло совсем не плохо. Супруга наместника, очаровательное, добрейшее создание, встретила бедную сиротку с распростертыми объятиями, а Ирелия, вернувшись домой и отмывшись от грязных мыслей ее мужа, сумела быстро вернуть себе душевное равновесие. Спустя некоторое время произошли события, черной страницей вписанные в историю Феба: Аргус овдовел, а Нерий повысил свой статус до Его Святейшества.
Девчонка тем временем научилась контролировать свою способность читать мысли и почти не реагировала на Сентровера, который стал регулярно появляться в их доме после смерти жены. Но сегодня она с большим трудом сдерживала гримасу отвращения: по всем признакам, этот напыщенный индюк собирался сделать ей предложение. Пытаясь отвлечься от масляных взглядов, бросаемых на нее, она вспоминала недавнего вора, забравшегося в дом и улизнувшего из-под носа доблестных телохранительниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Сестрицу я знал как облупленную и понял, что неосторожные слова проводника были ею услышаны. Но я решил ей не мешать, меня тоже покоробило такое отношение к человеческой жизни. Одно дело — честный бой, а другое — хладнокровное убийство, пусть и отъявленной сволочи. Да и вообще, мне сегодня лучше не отсвечивать — кинжал простят мне еще не скоро. А что делать, если в карты мне не везет с самого детства. Мои мысли были прерваны криком и руганью — Хруст с Нике громко выясняли отношения. Зевнув, я подъехал к Марку. Общение с сестрицей повлияло на него благотворно, и на хмурой ранее физиономии гуляла слабая улыбка. Ничего, парнишка, если она за тебя возьмется как следует, научишься не только улыбаться, но и ругаться матом. А если некоторые думают, что эльфы этого не умеют и в их языке нет никаких ругательных слов, то вот что я вам скажу. Недавно я сам был свидетелем, как один эльф из самой верхушки нашей базы так матерился на гоблинском языке, что некоторые обороты из его лексикона я потом даже записал в блокнотик, специально заведенный для мудрых мыслей. И, судя по всему, его до такого непотребного состояния довела именно моя сестрица. О, кажется, я вспомнил, где раньше видел каму! Нет, не может быть… Я явно что-то путаю…
Крики слегка поутихли, оказалось, что мы прибыли на место. Отсюда город был виден как на ладони, точнее, восточные ворота. Тут меня снова одолели сомнения по поводу нашей авантюры. Весь мой опыт кричал о том, что в город возвращаться нельзя, и все-таки я туда шел. Ради чего? Ради прекрасных глаз таинственной незнакомки или чтобы спасти пару-тройку эльфов, совершенно мне не знакомых? Проще было вернуться на место, где мы встретили Араха, и попытаться обыскать там лес. Я думаю, найти логово, где держали Марка, не составило бы большого труда, вполне возможно, что именно там мы отыскали бы ответы на множество вопросов, которых с каждым часом становилось все больше и больше.
Мои размышления о смысле жизни прервал Хруст, заставивший нас спешиться. Местное светило, оранжево сверкающее над головой, клонилось к закату, а в сумерках в город проникнуть было намного легче — капитан новой смены караула, со слов Хруста, был мужем троюродной сестры одного из ребят Сандровой группировки. И это позволяло нам пронести разные колюще-режущие предметы, запрещенные к ввозу, без всяких нареканий со стороны властей. Да и изменение внешности требовало времени. Из меня получился отличный бродяга: симпатичный мерзавец, готовый в любой момент дать сдачи, но не настолько опасный, чтобы его можно было сразу кинуть в тюрьму. Нике превратилась в жгучую брюнетку — на это ей понадобилась целая пригоршня чего-то очень грязного, так как веснушки замазываться никак не желали. Папаня нас ни за что бы не узнал, если б увидел. А из Марка получился вполне приличный слепец с черной повязкой на глазах. В руку мы ему сунули палку, закутали в серый порванный плащ с капюшоном и сказали сильно не высовываться. От возмущения его передернуло, но усилием воли он сдержался и промолчал. Хрусту менять ничего не надо было. Ирония судьбы — мы, никому не причинившие вреда, пробирались в город замаскированные с головы до пят, а один из местных бандитов готов был войти туда при свете дня с высоко поднятой головой.
Тут Нике достала из сумки карту города.
— И нечего на меня так смотреть, — огрызнулась она, глядя на меня, хотя, видит бог, вид у меня был самый невинный. — Взяла во временное пользование.
— Это же карта Бороды! — воскликнул Хруст. — Она у него в кабинете висела! Нике сердито фыркнула:
— Хруст, перестань меня напрягать, верну я ему карту, позже.
Я придвинулся ближе. С первого взгляда домик наместника был совершенно неприступен: высокая стена высотой метра в три окружала его по периметру, там и сям торчали башенки, слева дом огибала река, а главный вход хорошо простреливался со всех сторон.
— А может, бомбочкой долбануть? — пробурчала Нике, оценив неприступность замка. — Снести все к едрене фене — и вся недолга.
Я наморщил лоб и почесал в затылке для ускорения мыслительного процесса. То, что она захватила с базы запрещенное оружие, меня не удивляло, у меня самого в карманах было припрятано кое-что про запас, но все это выдавало нас с головой и сделало бы дома персонами нон грата. Если сейчас мы еще могли надеяться, что отделаемся хорошей поркой, то после фейерверка сразу могли бы менять пункт приписки.
— Там должны быть потайные ходы. Один из них, скорее всего, здесь. — Я ткнул в карту пальцем. Это было, удобное место — с одной стороны вплотную примыкала река, и в случае необходимости можно было уйти по воде. — Наверно, там и лодка спрятана. И, кроме всего, есть же канализация.
— Я через отстойники не полезу, — рявкнула сестрица.
Не успел я ей ответить, как Хруст шикнул на нас и мотнул головой в сторону дороги. По ней двигалась небольшая, хорошо организованная армия, человек этак пятьсот. Впереди скакали закованные в броню всадники, числом пятьдесят, не меньше. В середине повозки с припасами, и завершали процессию колонны пехоты, бодро шагающей в ногу.
— …!! — выругался Хруст. — Они вызвали подкрепление из столицы! Плохо дело… Может, вернемся? — В голосе бравого проводника звучали просительные нотки. — Это же профи. Они сейчас такой шмон наведут в городе — ни чихнуть ни пернуть.
Рядом тихо ойкнула сестрица.
— Яша! Скажи, ты это тоже видишь?
Во главе отряда, рядом со знаменосцем и мужиком при командирских регалиях (плюмаж на железном колпаке у него был самый большой) ехал — кто бы вы думали? — наш родной папаша. Это был не просто шок, из головы моментально вылетели все сколько-нибудь связные мысли. Такое состояние у меня иногда бывает во время похмелья — хочешь подумать о чем-нибудь, а в голове полная пустота. Дальше сюрпризы посыпались как из рога изобилия: справа от него на коренастом пони ехал Мишель собственной персоной. Маленькая лошадка отличалась недюжинной выносливостью: кроме гоблина, ей еще пришлось тащить на себе целую кучу разных мешков и свертков. Инстинктивно я пригнулся, хоть и понимал, что отсюда нас увидеть невозможно.
— Это ваш родственник? — шепотом поинтересовался Марк.
— П-п-почему ты так думаешь? — Нике от волнения слегка потряхивало.
Эльф положил ей одну руку на затылок, а другой стал водить вдоль позвоночника.
— Расслабься… Вот так, дыши глубже… Скорее всего — это ваш отец. Я прав?
— М-м-мур… — Сестрица от удовольствия зажмурилась. — У меня с утра голова побаливала… Марк, ты просто волшебник.
— Кто? Отец? Так вы все сочинили? — Хруст был зол не на шутку. — Вас приняли как родных, а у вас, оказывается, отец в регулярных имперских войсках!
Без предупреждения я схватил его за шиворот и тряханул со всей силы.
— Не дури, парнишка! Он последний, кого мы здесь ожидали увидеть. И он тоже не местный, как и мы. Посмотри, кто у него в оруженосцах? Что-то у вас здесь гоблины не сильно тусуются среди людей. — И я повернул его голову в сторону шествовавшей своим путем колонны.
Мишка как раз показался во всей своей красе — здоровенный, с зеленоватой кожей и асимметричным лицом.
— Вы про этого друга рассказывали? Очень интересно. — Марк с интересом уставился на дорогу.
Мне становилось с каждой минутой все яснее, что произошло что-то неординарное. Командору не так просто было оставить свое место, как может показаться. Обладая фактически огромной властью, он был рабом МЕССИИ в большей степени, чем все мы, простые смертные. И то, что он сейчас находился здесь, означало только одно — Триш из зачуханной третьесортной планетки внезапно превратился в важный объект. Настолько важный, что удостоился внимания самого Командора.
— Интересно, а он знает, что в городе уже построены виселицы? Если нет, то его ждет неприятный сюрприз, — заметила Нике, быстро уничтожая все следы привала. — И ты знаешь, Марк, ты мне так и не сказал, кто зовет тебя в город и зачем, но сейчас я не пропущу затевающееся там шоу ни за что на свете.
Мысленно я с ней согласился. Вечеринка грозила приятными неожиданностями.
ГЛАВА 14
Феб. Ночь третьего дня
Закончился еще один день, но даже темнота не смогла остудить страсти, бурлившие в портовом городе. Рассказывают, что название города — Феб — пошло от имени его основателя — Фебюссона Живодера, который вошел в историю империи ан как человек, познавший смысл жизни в полной мере. Он сумел построить город, повесить всех своих врагов и родить сына, ставшего родоначальником длинной цепи поколений, оборвавшейся два года назад убийством малолетнего наследника. Впрочем, действующий наместник, приходящийся старине Живодеру восемь раз правнуком, был мужчиной в самом соку и не терял надежду на пополнение генеалогического древа.
В третьем часу после захода солнца Его превосходительство губернатор Приречья, — князь северных земель, императорский наместник и просто троюродный дядя юного императора Аргус Сентровер сидел за шикарно накрытым столом в доме Его Святейшества Нерия третьего. Доблестный вельможа занимался тем, что пускал слюни, поедая глазами сидевшую напротив девушку, но это занятие отнюдь не мешало ему отдавать должное дивному жареному поросенку, беззащитно лежавшему перед ним на золотом блюде. Да и вино у священника к столу подавали недурственное… Девушка была стройна, темноволоса и довольно мила, если бы не одно но… Огромные мерцающие глаза кошачьего разреза производили странное гипнотическое действие на лиц противоположного пола.
Своей матери Ирелия не помнила, но зато всегда рядом был заботливый отец, готовый выполнить малейший каприз ненаглядного дитяти. Ее обучали языкам, истории, танцам и пению. Образование было лучшее из возможных при сложившихся обстоятельствах. А они были таковы, что в дом пускали исключительно женщин. Единственным мужчиной в доме был сам Нерий, все же остальные — прислуга, начиная с кухарок и уборщиц, хорошо вымуштрованная охрана и даже приходящий трубочист — были бабами. До поры до времени девчушку это устраивало, но вот пришла пора созревания, и вместе с физическими изменениями, вполне обычными и ничем не примечательными, стали происходить перемены, невидимые глазу. Сначала обострился слух. Нет, она не стала слышать ультразвук или еще что-нибудь в этом роде, но, находясь рядом с человеком, слышала стук его сердца и шум тока крови в венах. Затем что-то случилось со зрением, и теперь, скосив глаза определенным образом, она могла рассмотреть внутреннее строение любого живого существа, находившегося рядом. Поначалу ее это забавляло, но, поделившись своими открытиями с отцом, она была чрезвычайно удивлена его бурной реакцией. Нерий разразился воплями, забегал по дому как сумасшедший и приставил к дочери усиленную охрану.
В следующий раз Ирелия поступила умнее. Когда она поняла, что может каким-то образом проникать в мысли окружающих, папаша об этом не узнал, хотя и был единственным человеком, в чью голову она не смогла залезть. У девушки появился неистощимый источник информации о мире за стенами дома, и однажды, набравшись храбрости, она рискнула удрать, внушив перед этим охране, что мирно спит в своей комнате.
Внешний мир привел ее в ужас. Это оказалось грязное, вонючее место, полное волосатых назойливых существ, очень бурно на нее реагировавших. Чудом вернувшись домой здоровой и невредимой, с тех пор она и не помышляла о путешествиях, удовлетворившись существующим положением вещей. Поэтому, когда пару лет назад Нерий, бывший тогда вторым в церковной иерархии, нарушил все свои запреты и решил вывести дочь, которой только что исполнилось восемнадцать, в свет, представив ее наместнику и его семье, она разбушевалась, наотрез отказываясь куда-то идти. Ирелия топала ногами, швыряла посудой и даже разбила любимую папочкину вазу с изображением пучеглазого страшилища. Ничто не помогло — ее запаковали в корсет, соорудили из волос башню, навесили кучу лереев и в закрытой карете отволокли в большой каменный дом.
Как ни странно, все прошло совсем не плохо. Супруга наместника, очаровательное, добрейшее создание, встретила бедную сиротку с распростертыми объятиями, а Ирелия, вернувшись домой и отмывшись от грязных мыслей ее мужа, сумела быстро вернуть себе душевное равновесие. Спустя некоторое время произошли события, черной страницей вписанные в историю Феба: Аргус овдовел, а Нерий повысил свой статус до Его Святейшества.
Девчонка тем временем научилась контролировать свою способность читать мысли и почти не реагировала на Сентровера, который стал регулярно появляться в их доме после смерти жены. Но сегодня она с большим трудом сдерживала гримасу отвращения: по всем признакам, этот напыщенный индюк собирался сделать ей предложение. Пытаясь отвлечься от масляных взглядов, бросаемых на нее, она вспоминала недавнего вора, забравшегося в дом и улизнувшего из-под носа доблестных телохранительниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45