Я терпеть не мог вранья, однако в данном случае у меня не было иного способа выяснить правду и потому пришлось представиться другом — соседом, который только что вернулся из-за границы. Якобы я заволновался, когда мои настойчивые попытки застать Мелани дома не увенчались успехом, и, обратившись к соседям, узнал, что с ней случилось какое-то несчастье. Женщина потребовала, чтобы я представился, и мне пришлось снова соврать, воспользовавшись при этом именем нынешнего хозяина Спанки, Уильяма Бомона. Затем я поинтересовался, не могу ли быть им полезным.
— Мистер Бомон, в последнее время моя дочь неважно себя чувствовала, а затем вовсе ослепла, что явилось причиной сильнейшего нервного потрясения. — Слова эти женщина произнесла ровным, обыденным тоном, словно стараясь убедить себя в непоправимости случившегося. Я спросил, что именно произошло с ее дочерью, и услышал в ответ слабый вздох, а потом следующее:
— В тот день Мелани очень нервничала, ей в глаза что-то попало — какая-то жидкость для мытья духовки, которая затем воспламенилась. Она все горела и горела. Не понимаю, как...
Миссис Палмер готова была разрыдаться, поскольку отлично знала, что все это ее дочь сделала умышленно. И все же обвинение так и осталось невысказанным. “Не понимаю, как она могла совершить подобное”.
— Мелани пребывала в состоянии сильнейшего нервного напряжения. Она не привыкла к одиночеству, ей это очень не нравилось. В наше время браки так недолговечны! Возможно, если бы муж находился рядом, ничего подобного не случилось бы.
Я снова спросил, не могу ли им чем-нибудь помочь.
— Пожалуй, лучше всего предоставить ей самой, залечивать раны, хотя я и признательна вам за проявленное участие. Говорят, что время — лучший целитель, хотя даже оно не способно вернуть ей зрение. Не так ли, мистер Бомон? Ей ведь всего лишь двадцать лет.
Перед моим мысленным взором возник образ девушки с забинтованным лицом, устремившей незрячий взор в сторону моря, и я понял, что не в силах больше оставаться в своей квартире. Спанки непременно придет за мной. Я накинул плащ и на автобусе вернулся в магазин.
За пеленой дождя виднелись сияющие огни витрины. Так и не дождавшись моего звонка. Макс в растрепанных чувствах уехал домой. В течение часа мы сидели вдвоем с Лотти, которая, закусив ноготь, вносила в компьютер обновленный перечень товаров, время от времени сетуя по поводу возросшего объема работы.
Когда я отвлекся на минуту от дел и взглянул вокруг, в демонстрационном зале было уже совершенно темно, свет горел лишь в служебных кабинетах — Макс чертовски не любил попусту тратить электроэнергию. Откуда-то из глубины зала, где были выставлены новые гостиные гарнитуры, донесся слабый звук, вернее, даже шорох, словно поднялся из-за стола сидевший там за книгой человек. Я сразу понял: он здесь. Сквозь запахи коврового покрытия и. кожаной обивки кресел отчетливо проступал постепенно усиливающийся даэмонический аромат.
Оставив Лотти наедине с компьютером, я вышел из полосы света, чувствуя, как отчаянно колотится мое сердце. Я осторожно ступил в полумрак. На одном из диванов смутно виднелась фигура человека. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — это он, Спанки. Он поджидает меня, решил я и, не раздумывая включил свет.
Темная фигура немедленно исчезла, однако на подушках остались характерные вмятины от человеческого тела. Привычный запах мебели сменился едкой вонью. подобно тому как если бы кому-нибудь пришло в голову спрыснуть дорогими духами разложившийся труп. В мертвой тишине зала послышался едва уловимый шелест шагов, в котором мне почудилось собственное имя:
— ...Мартин...
Глава 20
Заявление
Минуло уже двадцать семь с половиной часов после того, как Спанки выдвинул свое требование, а я все еще ждал, когда же он снова появится в моей квартире.
Не желая встречаться с ним в офисе в присутствии Лотти, я поспешно вернулся домой. Осторожно войдя в квартиру, я принялся бродить из комнаты в комнату. мучимый неизвестностью и совершенно неспособный заниматься чем бы то ни было, что требовало концентрации внимания. Попробовал было смотреть телевизор. однако передачи показались мне донельзя пустыми и совершенно оторванными от жизни. Я был уверен, что он появится, и в то же время молил Бога, чтобы этого не случилось. Однако Спанки всегда был верен своему слову. Он провел со мной довольно продолжительное время, и я нисколько не сомневался в том, что он твердо вознамерился добиться возмещения своих расходов.
Тем не менее, вечер постепенно близился к концу, а моего даэмонического гостя по-прежнему не было. К тому моменту, когда часы показывали четверть двенадцатого, я почти уже убедил себя в том, что он так и не объявится.
Когда же это произошло, я оказался застигнутым врасплох. Я выходил из кухни со стаканом молока в руке и как раз огибал стойку, когда он вдруг оказался передо мной. При виде его я прямо-таки подскочил на месте, отчего стакан выскользнул из руки и разбился об пол.
— Добрый вечер, Мартин. У тебя такой вид, словно ты увидел привидение.
— Что ты сделал с Мелани Палмер? — спросил я, направившись прямо по осколкам стекла к высоким окнам: таким образом я надеялся остаться на виду по крайней мере у случайных прохожих.
— Я предполагал, что ты постараешься выяснить и это, — проговорил он с улыбкой на лице, словно радуясь тому, что смог предвидеть подобный вариант. — Муж Мелани бросил ее. Я пытался помочь ей свыкнуться с положением отвергнутой женщины, однако она была слишком возбуждена, чтобы внять моему совету.
— Поэтому она и лишила себя зрения.
— О, да ты и в самом деле исправно потрудился над своим домашним заданием. Видишь ли, Мартин, дело в том, что я всегда позволяю людям взглянуть на себя в зеркало. Я показываю им самих себя, а этой Мелани, судя по всему, явно не понравилось то, что она там увидела.
— Да она же едва вышла из подросткового возраста! Что же она могла увидеть там такого, черт побери, что заставило ее отважиться на подобный шаг?
Спанки устремил на меня злобный взгляд.
— Эта особа оказалась чрезмерно увлекающейся натурой, она слишком рано вышла замуж и стала постепенно утрачивать связь с реальностью. Я сделал ей свое предложение, однако она проявила упрямство и не пожелала его принять. Большего я не мог для нее сделать. Кажется, я уже рассказывал тебе об этом.
— То есть если верить твоим словам, то она не...
— Мартин, я пришел сюда для того, чтобы поговорить не о ней, а о тебе, — мягко прервал меня Спанки. — Итак, мы заключаем сделку или нет?
— Если тебя интересует, готов ли я уступить контроль над собственным телом тебе, — гневно произнес я, — то ответ может быть только один: нет!
Сокрушенно покачивая головой, Спанки принялся шагать по комнате с видом человека, никак не желающего поверить, что кто-то способен отвергнуть столь щедрое предложение.
— Ну что ж, Мартин, похоже, нам с тобой не избежать некоторых сложностей. Ты прекрасно понимаешь, что я не могу оставить счет неоплаченным, равно как и оттянуть срок, который, кстати, истекает сегодня в полночь. Так как же ты все-таки намерен расплатиться со мной?
— Я не знаю.
— Ну хорошо, представь себе такую ситуацию; ты приходишь в автомагазин, выбираешь машину, просишь позволить тебе недельку покататься на ней, как говорится, для пробы, а потом отказываешься вернуть ее либо заплатить. Ты считаешь, что именно так поступают порядочные люди?
— Ты обманул меня.
— Ну да, я обманул, а продавец автомагазина ни за что не стал бы расхваливать тебе свой товар, чтобы повыгоднее сбыть его с рук, да?
— Но ведь речь идет вовсе не о какой-то поганой машине, и тебе это прекрасно известно. Ты устраиваешь всякие игры, ставкой в которых оказывается человеческая жизнь. Боже правый, ты умышленно ослепил Дэррила, чтобы добиться моего повышения по службе.
— Что-то тебя не особенно угнетало это обстоятельство, когда ситуация развивалась в твою пользу.
— Но я же не понимал... даже подумать не мог о таких последствиях.
— Зато сейчас твое весьма либеральное чувство вины вдруг решило взбрыкнуть. Надеюсь, Мартин, ты простишь мое бесчувственное сердце за то, что оно отнюдь не обливается кровью по поводу твоей горькой судьбы. Похоже, ты напрочь забыл, что ценой минимальных усилий добился едва ли не всего, чего хотел? Тебе никогда не доводилось слышать поговорку: “Будь осторожен, загадывая желания, ибо они могут и в самом деле исполниться”? Ну вот, твои желания исполнились, тогда как я за это ничего не получил.
— Можешь забрать все, что ты мне дал.
— Но знания-то я у тебя отнять не могу. Ты ведь теперь уже совсем не тот человек, каким был раньше.
— У тебя с самого начала даже в мыслях не было искренне помочь мне, — гневно произнес я. — Все, что ты сделал, все достигнутые тобой усовершенствования служили лишь одной цели — обеспечить последующее вселение в меня, не так ли? Ты хотел все подготовить заранее.
Спанки закатил глаза.
— Ну почему люди всегда такие неблагодарные? — произнес он. — Мартин, да я же мог захватить тебя уже в тот вечер, когда мы были на холме, когда я слился с твоими чувствами. Но в те минуты какая-то часть твоего существа все еще продолжала сопротивляться, а мне хотелось, чтобы ты абсолютно добровольно и безоговорочно принял мое предложение. И вот сейчас ты отвергаешь шанс вступить в абсолютно потрясающее будущее. Ты только представь себе, какую бы мы с тобой могли прожить жизнь, существуя как единое целое!
— Без свободы воли это будет уже не жизнь. Он перевел взгляд в сторону окон, его лицо приняло суровое выражение.
— Я все равно не спишу с тебя этот долг.
— А я все равно не смогу его оплатить, — решительно заявил я, чувствуя, однако, как у меня дрожат ноги. Он на минуту задумался.
— Помнишь нашу первую встречу? Когда я сложил твои ладони и предложил тебе заглянуть внутрь?
— Да.
— Сделай сейчас то же самое.
Мне очень не хотелось делать это, однако неожиданно верхний свет начал постепенно гаснуть, отчего комната погрузилась в темноту. С явной неохотой я поднял руки и свел ладони вместе.
— А теперь открой их.
Не знаю, то ли он приказал мне сделать это, то ли я поступил так по собственному желанию, но я действительно медленно раскрыл ладони.
В тот же миг на меня посыпались сотни жирных, лоснящихся пауков, стремительно облепивших мне живот и грудь.
Охваченный ужасом, я с пронзительным воплем невольно отпрянул назад и принялся стрясать их с себя, между тем как мерзкие твари разбегались во все стороны по полу. В считанные секунды пауки скрылись из виду, а когда мои истошные крики наконец смолкли, от них не осталось и следа, после чего всюду зажегся в лампах свет, разгоравшийся все более и более ярко.
— Мартин, ты ведь знаешь, что рано или поздно все равно сдашься, — проговорил Спанки, как бы механически осматривая донышко керамической вазы, которую я купил для кофейного столика. — Надо же и с реальностью считаться. Например, скажи, что, по-твоему, это такое — ваза или гнездо ядовитых кобр?
— Просто я всегда буду знать, что кобры ненастоящие. Ты же сам мне говорил, что это всего лишь иллюзия.
— Но когда ты хотя бы на мгновение утратишь бдительность, мне все равно удастся подловить тебя. — Он поставил вазу на место и направился в мою сторону, нацелив палец мне в грудь. — Например, я могу сделать так, что ты будешь думать, будто у тебя в сердце засел скорпион — крохотный прозрачный скорпиончик, который уютно устроился в твоей аорте и больно жалит всякий раз при малейшем движении. Делаешь вдох — укус, сокращается мышца — укус, укус, укус. Ведь не станешь же ты постоянно отрицать существование всего того, чего ты не можешь видеть.
— Зря только тратишь время. Все равно не добьешься от меня желаемого.
— Добьюсь, Мартин, добьюсь. Ты заблуждаешься, полагая, что можешь оказать мне сколь-нибудь серьезное сопротивление. Помни, что я знаю тебя, как себя самого, в то время как тебе обо мне неизвестно ровным счетом ничего.
— Я хочу, чтобы ты немедленно убрался отсюда. С этими словами я направился к входной двери, намереваясь ее распахнуть, однако так и не смог окончательно избавиться от мысли о ползающих по полу пауках.
— Прискорбно, что нам предстоит сделаться врагами. Казалось, он полностью смирился с данным фактом, словно давно уже считал его единственным выходом из сложившейся ситуации.
— Так оно и будет, если ты станешь настаивать именно на таком способе погашения моего долга, — сказал я.
— Для тебя существует только один способ расплатиться со мной — кровью, причем раз и навсегда. — Он стоял в дверях холла — угрюмая черная тень. — Мартин, даю слово, что ты все равно оплатишь мои услуги, но твоя наивность будет стоить тебе жизни.
— Ну, это мы еще посмотрим. Теперь я уже далеко не такой доверчивый, как раньше.
— В самом деле? — спросил он с улыбкой, и я увидел, как блеснули его чересчур белые зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45