Число их жертв, как мы подсчитали, не уменьшалось. И выследить их мы не могли, потому что они вылезают из городских катакомб.
– А как насчет Девятого и Тринадцатого? – спросила Бекки.
– В конце концов мы выследили одну тварь в Тринадцатом округе. Дом девятнадцать по рю де Гобелен, если быть точным. Единственный экземпляр в Париже, который обитает над землей. Остальные... помилуй Бог, жуткое место эти катакомбы! – Он умолк на мгновение. – На этой операции потери личного состава составляют около семидесяти процентов.
Пол промолчал. Из семи человек, с которыми он начинал, погибли четверо.
Зазвонил телефон. Полковник Бокаж снял трубку и, проговорив какое-то время по-французски, швырнул ее на рычаг. Уорд понял, что случилось, даже не спрашивая.
– Еще один доклад о потерях. Вся команда, вошедшая в дом девятнадцать по рю де Гобелен, погибла. Шесть человек.
– Черт! – не удержался Чарли.
– И хорошая новость. Найдены кости одного из дикарей. Их собрали, чтобы сжечь.
– А что со вторым?
– От Мари Толман остался только пепел.
– Тогда нам делать здесь нечего, – Бекки пожала плечами. – Скорее домой, чтобы выяснить, помнит ли еще мой жених, как меня зовут.
– Мы собираемся предпринять попытку стерилизации катакомб, – сообщил Бокаж с тщательно отрепетированным спокойствием. – Нас стало меньше на шесть профессионалов. На то, чтобы найти и подготовить им замену, уйдут месяцы. – Он вопросительно приподнял брови. – Мне кажется, у наших стран есть кое-какие общие тайны.
Лэнгли расшумится не хуже старой незамужней тетки накануне затеянной племянником попойки. Чиновники, в свою очередь, начнут составлять протоколы, тщательно продумывать процедуру сотрудничества, с тем чтобы соблюсти секретность с обеих сторон. С другой стороны, он может послать все эти дурацкие процедуры подальше и провернуть операцию, никуда не сообщая.
– Можно считать вас в команде? – спросил полковник.
Уорд даже не удосужился взглянуть на Бекки и Чарли, нисколько не сомневаясь в их ответе.
– На все сто.
8
Огненная вспышка
Если она немедленно не глотнет крови, самой свежей крови, то умрет. Но там, где она сейчас пряталась, беспомощная, зажатая со всех сторон, не могло быть никакой крови. Боль пронизывала все тело, словно по нему промаршировала целая армия, Мириам поняла, что приближается к финалу своей жизни.
Вот куда привел ее безумный безостановочный бег через полмира после трагедии в Чиангмае!
Люди замуровали потайной ход, для прочности сначала перекрыв его железной решеткой. Мириам ринулась на лестницу и побежала наверх, в тайные покои. Золотистая парча, которой были когда-то затянуты стены, превратилась в ветхие тряпки. Но та самая кровать, что служила местом для наслаждений, сладостного насыщения и Сна, оказалась неподвластна времени. Огонь настиг ее здесь, и Мириам бросилась на крышу. Сверху ей было видно, как улицы заполнили десятки полицейских; со всех сторон к дому устремились, тревожно сигналя, пожарные машины. Теперь не удастся спуститься по стене, во всяком случае до наступления темноты. И до следующего здания ей тоже не допрыгнуть. Впрочем, Мириам нашла выход – разве для нее могли существовать безнадежные ситуации? Она сползла по дымоходу и оказалась под камином, ниже уровня огня. У задней стенки очага находилось небольшое пространство, куда сметалась зола. Повинуясь интуиции, Мириам вынула несколько кирпичей и освободила для себя проход в кирпичную трубу, очевидно канализационную, шириной не больше восемнадцати дюймов, куда втиснулась с превеликим трудом, даже кости захрустели.
Теперь она закрыла глаза, приказывая себе не плакать от боли. До нее доносились непрерывные вопли Мартина. Она помогла ему насытиться, оказав тем самым дурную услугу: теперь у него были силы, чтобы умирать медленно.
Мириам услышала еще один звук, очень ясный и совершенно непохожий на шум воды или треск лопавшихся от жара костей Мартина. Это было чье-то дыхание – быстрое и легкое, как щелчки. По трубе шла крыса, привлеченная, несомненно, запахом кровоточившей плоти. А может, зверек был любителем прожаренной пищи. Отчего бы не ожидать от французского грызуна утонченности?
Крыса давала Мириам шанс – пусть ничтожный, но все равно это лучше, чем ничего.
Иди сюда, малышка, иди сюда, сладкая моя. «Крыс, обезьян, коров – всех можно поглощать с пользой для себя», – так говорил Тутомон, ее наставник.
Крыса остановилась в нерешительности. Мириам ее не видела, но ясно слышала цоканье коготков и дыхание. Животное находилось слева от нее, где-то у ноги. Чтобы приманить его ближе к руке, Мириам начала шевелить пальцами.
Ей следовало открыть глаза, и она постаралась подготовить себя к этому. Кирпичи оказались так близко, что выглядели размытым пятном. У Мириам невольно вырвался сдавленный крик. Она прижалась затылком к трубе, затем, бросив взгляд налево вниз, разглядела любопытную мордочку. Вытянув руку, Мириам раскрыла ладонь, позволяя крысе подойти поближе.
Отдельные струйки воды, стекавшие по телу, превратились в мощные потоки. Если труба засорится, наверху заметят и, проверяя трубу, во что бы то ни стало выволокут Мириам отсюда, пусть даже по частям. Пощады не будет.
Тем временем крыса совсем близко подошла к пальцам. Благодаря своему тончайшему восприятию Мириам поняла, что крыса обнюхивает ее ладонь. Наконец животное решилось укусить холодную неподвижную плоть, привлекшую ее любопытство. Через мгновение грызун оказался в руке у Мириам, крыса извивалась, тоненько вереща. Набрав в легкие воздуха, Мириам поднесла руку вместе с крысой ко рту и, мгновение помедлив, откусила визжащую голову.
Крысиная кровь на вкус оказалась удивительно хороша. Мириам почувствовала, что оживает. Но хватит ли ей сил выбраться отсюда?
Мириам подняла руки над головой; через какое-то время ее кости – гораздо более гибкие, чем у человека, можно сказать гуттаперчевые, уплотнятся еще немного, и она сможет проползти вперед на несколько дюймов. Однако, если проход хоть немного сузится, она попадет в ловушку.
Сердце забилось быстрее. Она напряглась – даже язык за рядом хрящей распух от усилий, – проталкивая свое тело вперед по узкой щели. Безрезультатно. А затем... громкие голоса. Да, люди спустились под пол, обсуждают застой воды в трубе. Еще немного, и они обнаружат внутри странное искореженное существо, которое на их глазах медленно обретет прежнюю форму.
Как они станут ее убивать? Сожгут дотла, вобьют кол в сердце и оставят умирать в гробу в течение многих лет, а может, даже веков? Или разнесут ей голову в пыль, а затем растворят в кислоте?
Позвоночник пронзила острая боль, а в следующую секунду Мириам успешно продвинулась вперед. Она чуть не завыла от радости, освободившись из давящего плена.
Вода, которую она сдерживала, побежала шумным потоком и смыла ее измученное тело прямо в широкий канал. Здесь было гораздо светлее: свет проникал из щелей в потолке, прорезанных, как ей показалось, через равные интервалы.
Сил не было, даже чтобы сесть. Крыса оказалась для нее малопитательной, вскоре придется снова выйти на охоту. На этот раз ей нужно одолеть человеческое существо.
Мириам подтянулась на руках, чувствуя невыносимую боль во всем искореженном теле. Несколько минут спустя она сумела кое-как сесть. Чтобы посмотреть в щель, нужно было выпрямиться, но она не могла это сделать, пока кости не примут прежнюю форму. Мириам заставляла себя двигаться, чтобы ускорить процесс, мучительная боль пронзала позвоночник. Она кривила губы, шипела, подавляя крик боли, готовый вырваться из горла.
Тем временем поток, доходивший до колен, превратился в тихий ручеек. К удивлению Мириам, едкий запах воды исчез, сменившись ароматом пресного источника, бившего прямо под улицами Парижа. Повернувшись в ту сторону, откуда шел запах, она начала медленно идти, осторожно ставя одну ногу перед другой. Постепенно сводчатый тоннель расширился; слева и справа тянулись грязные берега, в воде плавали стайки крошечных рыбок, похожие на маленькие бледные звездочки, они кидались врассыпную при ее приближении.
Это чудесное место не могло быть ничем иным, как древней рекой Бьевр, что текла под улицами огромного города по своему древнему каменному руслу. Когда наконец Мириам сумела прильнуть к щели, то разглядела мелькавшие автомобильные шины.
Ноздри Мириам дрогнули, улавливая запах чудесной свежести. Десять шагов, двадцать, и вот он, родник, весело булькающий прямо из-под земли. Кто-то в далеком прошлом соорудил над ним маленький грот и установил крест, сплошь покрытый теперь ржавчиной.
Она погрузилась прямо в воду. Боль немного утихла, и прохлада залечивала ожоги, чистая вода помогала ее крови бороться с инфекцией. Однако, чтобы ускорить этот процесс, ей следует подкрепиться. А сейчас Мириам лежала в журчащем потоке, изредка медленно переворачиваясь, позволяя воде очищать каждый дюйм ее тела, унося с собой обугленные частички кожи и обгоревшей плоти, а также скопившуюся в ранах грязь, оставляя только запах воды и чистого тела.
* * *
Высоко в стене прямо над ее головой находилась железная дверь, к которой вела узкая железная лестница. Дверь была в половину обычной высоты, с рычагом вместо ручки. Вскарабкавшись по лестнице, Мириам нажала на рычаг, который с шумом опустился. За дверью оказалось темное помещение, забитое гудящим оборудованием Мириам сделала несколько шагов и замерла на месте, оглядываясь по сторонам. В отличие от сырости и холода, окружавших ее в последние часы, здесь было тепло и сухо. Ей даже стало жарко, хотя она понимала, что это всего лишь следствие резкой перемены температур. В помещении явственно ощущались запахи машинного масла, гари и множества электрических приборов. Судя по всему, это была котельная. Мириам хорошо разбиралась в котлах, и особенно в топках. А данная система горячего водоснабжения напоминала ей ту, что была установлена у нее дома, – такая же надежная, с вместительной топкой.
За печью находилась дверь. Приложив к ней ухо Мириам услышала по ту сторону шаги: кто-то неторопливо расхаживал, останавливаясь то здесь, то там. Затем зазвучала речь: мужской голос по-английски рассказывал о производстве гобеленов.
Когда она была в Париже последний раз, гобелены еще пользовались спросом. Как раз через улицу, напротив Замка Белой Королевы, находилась гобеленовая мастерская. Значит, она все еще действует, и теперь сюда пускают посетителей, даже проводят экскурсии.
Мириам повернула ручку двери. Заперта. Не важно. Люди так и не научились создавать замки. Подергав несколько раз, она сдвинула защелку. Мириам точно знала, кого ей нужно искать: женщину примерно ее роста, желательно без компании.
В плохо освещенном цехе среди огромных станков с натянутыми на них гобеленами бродили туристы, человек двадцать. Неслышно ступая, Мириам проскользнула за ближайший станок. По другую его сторону работала ткачиха.
Под рабочим халатом на девушке было надето что-то темное, Мириам не сумела разглядеть, что именно, скорее всего повседневное платье. Туристы подходили все ближе, еще минута – и они увидят эту работницу и остановятся, чтобы понаблюдать, как она управляется со своим станком.
Мириам подошла ближе, но девушка, сосредоточившись на работе, не обратила на нее внимания.
Затем, почувствовав чье-то присутствие, она бросила взгляд в ее сторону, присмотрелась внимательнее, и рот у нее открылся от удивления. На лице ткачихи появилось выражение жалости, смешанное с ужасом, когда она поняла, что женщина, которую она видит перед собой, сильно обгорела.
Мириам сделала еще один шаг и покачнулась, словно собираясь упасть. Это заставило девушку невольно броситься к ней, чтобы помочь. Крепко обхватив жертву, Мириам утащила ее за станок, там она припала ртом к шее и в два глотка легко покончила с ткачихой.
Казалось, вся ее плоть взыграла от удовольствия, тело от макушки до кончиков пальцев покалывало, словно от электрического тока, пока обновленная кровь циркулировала по сосудам, залечивая раны. Ее охватил такой пьянящий восторг, что Мириам как подкошенная упала на колени и, встав на четвереньки, задыхалась, сотрясаемая ощущением сродни оргазму. Одна волна накатывала за другой снова и снова – а голоса и топот тем временем становились все ближе.
Вытаскивая чахлое подобие тела из вороха одежды и протягивая руку к сумочке девушки, стоявшей на тумбочке рядом со станком, она услышала взрыв хохота. Видимо, гид рассказал нечто, позабавившее публику. Другие станки продолжали работать. Быстро-быстро Мириам натянула на себя одежду: черные джинсы, черный свитер, туфли, которые, к сожалению, совершенно ей не подошли, а сверху – синий халат. Шляпы не оказалось, а жаль, ведь пройдет еще какое-то время, пока у нее отрастут волосы.
– Ноэлль?
Экскурсовода разобрало любопытство, почему ткачиха покинула станок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– А как насчет Девятого и Тринадцатого? – спросила Бекки.
– В конце концов мы выследили одну тварь в Тринадцатом округе. Дом девятнадцать по рю де Гобелен, если быть точным. Единственный экземпляр в Париже, который обитает над землей. Остальные... помилуй Бог, жуткое место эти катакомбы! – Он умолк на мгновение. – На этой операции потери личного состава составляют около семидесяти процентов.
Пол промолчал. Из семи человек, с которыми он начинал, погибли четверо.
Зазвонил телефон. Полковник Бокаж снял трубку и, проговорив какое-то время по-французски, швырнул ее на рычаг. Уорд понял, что случилось, даже не спрашивая.
– Еще один доклад о потерях. Вся команда, вошедшая в дом девятнадцать по рю де Гобелен, погибла. Шесть человек.
– Черт! – не удержался Чарли.
– И хорошая новость. Найдены кости одного из дикарей. Их собрали, чтобы сжечь.
– А что со вторым?
– От Мари Толман остался только пепел.
– Тогда нам делать здесь нечего, – Бекки пожала плечами. – Скорее домой, чтобы выяснить, помнит ли еще мой жених, как меня зовут.
– Мы собираемся предпринять попытку стерилизации катакомб, – сообщил Бокаж с тщательно отрепетированным спокойствием. – Нас стало меньше на шесть профессионалов. На то, чтобы найти и подготовить им замену, уйдут месяцы. – Он вопросительно приподнял брови. – Мне кажется, у наших стран есть кое-какие общие тайны.
Лэнгли расшумится не хуже старой незамужней тетки накануне затеянной племянником попойки. Чиновники, в свою очередь, начнут составлять протоколы, тщательно продумывать процедуру сотрудничества, с тем чтобы соблюсти секретность с обеих сторон. С другой стороны, он может послать все эти дурацкие процедуры подальше и провернуть операцию, никуда не сообщая.
– Можно считать вас в команде? – спросил полковник.
Уорд даже не удосужился взглянуть на Бекки и Чарли, нисколько не сомневаясь в их ответе.
– На все сто.
8
Огненная вспышка
Если она немедленно не глотнет крови, самой свежей крови, то умрет. Но там, где она сейчас пряталась, беспомощная, зажатая со всех сторон, не могло быть никакой крови. Боль пронизывала все тело, словно по нему промаршировала целая армия, Мириам поняла, что приближается к финалу своей жизни.
Вот куда привел ее безумный безостановочный бег через полмира после трагедии в Чиангмае!
Люди замуровали потайной ход, для прочности сначала перекрыв его железной решеткой. Мириам ринулась на лестницу и побежала наверх, в тайные покои. Золотистая парча, которой были когда-то затянуты стены, превратилась в ветхие тряпки. Но та самая кровать, что служила местом для наслаждений, сладостного насыщения и Сна, оказалась неподвластна времени. Огонь настиг ее здесь, и Мириам бросилась на крышу. Сверху ей было видно, как улицы заполнили десятки полицейских; со всех сторон к дому устремились, тревожно сигналя, пожарные машины. Теперь не удастся спуститься по стене, во всяком случае до наступления темноты. И до следующего здания ей тоже не допрыгнуть. Впрочем, Мириам нашла выход – разве для нее могли существовать безнадежные ситуации? Она сползла по дымоходу и оказалась под камином, ниже уровня огня. У задней стенки очага находилось небольшое пространство, куда сметалась зола. Повинуясь интуиции, Мириам вынула несколько кирпичей и освободила для себя проход в кирпичную трубу, очевидно канализационную, шириной не больше восемнадцати дюймов, куда втиснулась с превеликим трудом, даже кости захрустели.
Теперь она закрыла глаза, приказывая себе не плакать от боли. До нее доносились непрерывные вопли Мартина. Она помогла ему насытиться, оказав тем самым дурную услугу: теперь у него были силы, чтобы умирать медленно.
Мириам услышала еще один звук, очень ясный и совершенно непохожий на шум воды или треск лопавшихся от жара костей Мартина. Это было чье-то дыхание – быстрое и легкое, как щелчки. По трубе шла крыса, привлеченная, несомненно, запахом кровоточившей плоти. А может, зверек был любителем прожаренной пищи. Отчего бы не ожидать от французского грызуна утонченности?
Крыса давала Мириам шанс – пусть ничтожный, но все равно это лучше, чем ничего.
Иди сюда, малышка, иди сюда, сладкая моя. «Крыс, обезьян, коров – всех можно поглощать с пользой для себя», – так говорил Тутомон, ее наставник.
Крыса остановилась в нерешительности. Мириам ее не видела, но ясно слышала цоканье коготков и дыхание. Животное находилось слева от нее, где-то у ноги. Чтобы приманить его ближе к руке, Мириам начала шевелить пальцами.
Ей следовало открыть глаза, и она постаралась подготовить себя к этому. Кирпичи оказались так близко, что выглядели размытым пятном. У Мириам невольно вырвался сдавленный крик. Она прижалась затылком к трубе, затем, бросив взгляд налево вниз, разглядела любопытную мордочку. Вытянув руку, Мириам раскрыла ладонь, позволяя крысе подойти поближе.
Отдельные струйки воды, стекавшие по телу, превратились в мощные потоки. Если труба засорится, наверху заметят и, проверяя трубу, во что бы то ни стало выволокут Мириам отсюда, пусть даже по частям. Пощады не будет.
Тем временем крыса совсем близко подошла к пальцам. Благодаря своему тончайшему восприятию Мириам поняла, что крыса обнюхивает ее ладонь. Наконец животное решилось укусить холодную неподвижную плоть, привлекшую ее любопытство. Через мгновение грызун оказался в руке у Мириам, крыса извивалась, тоненько вереща. Набрав в легкие воздуха, Мириам поднесла руку вместе с крысой ко рту и, мгновение помедлив, откусила визжащую голову.
Крысиная кровь на вкус оказалась удивительно хороша. Мириам почувствовала, что оживает. Но хватит ли ей сил выбраться отсюда?
Мириам подняла руки над головой; через какое-то время ее кости – гораздо более гибкие, чем у человека, можно сказать гуттаперчевые, уплотнятся еще немного, и она сможет проползти вперед на несколько дюймов. Однако, если проход хоть немного сузится, она попадет в ловушку.
Сердце забилось быстрее. Она напряглась – даже язык за рядом хрящей распух от усилий, – проталкивая свое тело вперед по узкой щели. Безрезультатно. А затем... громкие голоса. Да, люди спустились под пол, обсуждают застой воды в трубе. Еще немного, и они обнаружат внутри странное искореженное существо, которое на их глазах медленно обретет прежнюю форму.
Как они станут ее убивать? Сожгут дотла, вобьют кол в сердце и оставят умирать в гробу в течение многих лет, а может, даже веков? Или разнесут ей голову в пыль, а затем растворят в кислоте?
Позвоночник пронзила острая боль, а в следующую секунду Мириам успешно продвинулась вперед. Она чуть не завыла от радости, освободившись из давящего плена.
Вода, которую она сдерживала, побежала шумным потоком и смыла ее измученное тело прямо в широкий канал. Здесь было гораздо светлее: свет проникал из щелей в потолке, прорезанных, как ей показалось, через равные интервалы.
Сил не было, даже чтобы сесть. Крыса оказалась для нее малопитательной, вскоре придется снова выйти на охоту. На этот раз ей нужно одолеть человеческое существо.
Мириам подтянулась на руках, чувствуя невыносимую боль во всем искореженном теле. Несколько минут спустя она сумела кое-как сесть. Чтобы посмотреть в щель, нужно было выпрямиться, но она не могла это сделать, пока кости не примут прежнюю форму. Мириам заставляла себя двигаться, чтобы ускорить процесс, мучительная боль пронзала позвоночник. Она кривила губы, шипела, подавляя крик боли, готовый вырваться из горла.
Тем временем поток, доходивший до колен, превратился в тихий ручеек. К удивлению Мириам, едкий запах воды исчез, сменившись ароматом пресного источника, бившего прямо под улицами Парижа. Повернувшись в ту сторону, откуда шел запах, она начала медленно идти, осторожно ставя одну ногу перед другой. Постепенно сводчатый тоннель расширился; слева и справа тянулись грязные берега, в воде плавали стайки крошечных рыбок, похожие на маленькие бледные звездочки, они кидались врассыпную при ее приближении.
Это чудесное место не могло быть ничем иным, как древней рекой Бьевр, что текла под улицами огромного города по своему древнему каменному руслу. Когда наконец Мириам сумела прильнуть к щели, то разглядела мелькавшие автомобильные шины.
Ноздри Мириам дрогнули, улавливая запах чудесной свежести. Десять шагов, двадцать, и вот он, родник, весело булькающий прямо из-под земли. Кто-то в далеком прошлом соорудил над ним маленький грот и установил крест, сплошь покрытый теперь ржавчиной.
Она погрузилась прямо в воду. Боль немного утихла, и прохлада залечивала ожоги, чистая вода помогала ее крови бороться с инфекцией. Однако, чтобы ускорить этот процесс, ей следует подкрепиться. А сейчас Мириам лежала в журчащем потоке, изредка медленно переворачиваясь, позволяя воде очищать каждый дюйм ее тела, унося с собой обугленные частички кожи и обгоревшей плоти, а также скопившуюся в ранах грязь, оставляя только запах воды и чистого тела.
* * *
Высоко в стене прямо над ее головой находилась железная дверь, к которой вела узкая железная лестница. Дверь была в половину обычной высоты, с рычагом вместо ручки. Вскарабкавшись по лестнице, Мириам нажала на рычаг, который с шумом опустился. За дверью оказалось темное помещение, забитое гудящим оборудованием Мириам сделала несколько шагов и замерла на месте, оглядываясь по сторонам. В отличие от сырости и холода, окружавших ее в последние часы, здесь было тепло и сухо. Ей даже стало жарко, хотя она понимала, что это всего лишь следствие резкой перемены температур. В помещении явственно ощущались запахи машинного масла, гари и множества электрических приборов. Судя по всему, это была котельная. Мириам хорошо разбиралась в котлах, и особенно в топках. А данная система горячего водоснабжения напоминала ей ту, что была установлена у нее дома, – такая же надежная, с вместительной топкой.
За печью находилась дверь. Приложив к ней ухо Мириам услышала по ту сторону шаги: кто-то неторопливо расхаживал, останавливаясь то здесь, то там. Затем зазвучала речь: мужской голос по-английски рассказывал о производстве гобеленов.
Когда она была в Париже последний раз, гобелены еще пользовались спросом. Как раз через улицу, напротив Замка Белой Королевы, находилась гобеленовая мастерская. Значит, она все еще действует, и теперь сюда пускают посетителей, даже проводят экскурсии.
Мириам повернула ручку двери. Заперта. Не важно. Люди так и не научились создавать замки. Подергав несколько раз, она сдвинула защелку. Мириам точно знала, кого ей нужно искать: женщину примерно ее роста, желательно без компании.
В плохо освещенном цехе среди огромных станков с натянутыми на них гобеленами бродили туристы, человек двадцать. Неслышно ступая, Мириам проскользнула за ближайший станок. По другую его сторону работала ткачиха.
Под рабочим халатом на девушке было надето что-то темное, Мириам не сумела разглядеть, что именно, скорее всего повседневное платье. Туристы подходили все ближе, еще минута – и они увидят эту работницу и остановятся, чтобы понаблюдать, как она управляется со своим станком.
Мириам подошла ближе, но девушка, сосредоточившись на работе, не обратила на нее внимания.
Затем, почувствовав чье-то присутствие, она бросила взгляд в ее сторону, присмотрелась внимательнее, и рот у нее открылся от удивления. На лице ткачихи появилось выражение жалости, смешанное с ужасом, когда она поняла, что женщина, которую она видит перед собой, сильно обгорела.
Мириам сделала еще один шаг и покачнулась, словно собираясь упасть. Это заставило девушку невольно броситься к ней, чтобы помочь. Крепко обхватив жертву, Мириам утащила ее за станок, там она припала ртом к шее и в два глотка легко покончила с ткачихой.
Казалось, вся ее плоть взыграла от удовольствия, тело от макушки до кончиков пальцев покалывало, словно от электрического тока, пока обновленная кровь циркулировала по сосудам, залечивая раны. Ее охватил такой пьянящий восторг, что Мириам как подкошенная упала на колени и, встав на четвереньки, задыхалась, сотрясаемая ощущением сродни оргазму. Одна волна накатывала за другой снова и снова – а голоса и топот тем временем становились все ближе.
Вытаскивая чахлое подобие тела из вороха одежды и протягивая руку к сумочке девушки, стоявшей на тумбочке рядом со станком, она услышала взрыв хохота. Видимо, гид рассказал нечто, позабавившее публику. Другие станки продолжали работать. Быстро-быстро Мириам натянула на себя одежду: черные джинсы, черный свитер, туфли, которые, к сожалению, совершенно ей не подошли, а сверху – синий халат. Шляпы не оказалось, а жаль, ведь пройдет еще какое-то время, пока у нее отрастут волосы.
– Ноэлль?
Экскурсовода разобрало любопытство, почему ткачиха покинула станок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42