Но сегодня я пошел на очень рискованный шаг, поскольку другого выхода у меня не было. Выпив сок пурпурного дедайма, который способен погрузить в глубочайший транс, я отправил свое эго в его охраняемую стихиями комнату. Стихии обнаружили мое присутствие и окружили призрачной стеной огня и тени, угрожая. Они боролись со мной и выгнали прочь, но я видел вполне достаточно.
Учитель прервался, приказав мне заткнуть за пояс священный магический меч, схожий с его собственным, но не столь древний. Он никогда прежде не разрешал мне его надевать. К этому моменту я уже собрал провизию и воду, положив ее в прочную сетку, которую без труда мог нести на плече. Этой сеткой мы пользовались, чтобы ловить некоторых морских гадов, из которых Миор Люмивикс добывал яд, обладающий исключительной силой.
И лишь когда мы заперли все ворота и очутились на темной улице, по которой гулял ветер, учитель возобновил прерванный рассказ:
— Когда я входил в покои Сарканда, оттуда как раз вышел какой-то человек. Я видел его очень недолго, прежде чем шпалеры разошлись и задернулись вновь, но я узнал бы его, если бы увидел снова. Он был молодым и довольно полным, но его полнота скрывала могучие мышцы, а его желтое, почти девичье лицо с раскосыми глазами выдавало жителя южных островов. На нем были короткие штаны и башмаки до щиколоток, как у матроса, и больше никакой одежды. Сарканд сидел, повернувшись спиной ко мне, и держал в руках скатанный свиток папируса, желтый, как лицо моряка. Он поднес свиток к своей ужасной четырехрогой лампе, в которую заливает жир кобр. Лампа вспыхнула зловещим огнем, точно глаз вурдалака. Но я успел заглянуть через его плечо... и смотрел достаточно долго, прежде чем его демоны прогнали меня прочь из комнаты. Папирус действительно был картой Омвора, Он сморщился от времени и был попорчен пятнами крови и морской воды. Но ее заглавие, обозначения и то, что на ней нарисовано, все еще можно различить, хотя они и написаны старинными письменами, которые в наши дни мало кто может прочесть. Там было западное побережье Зотика и омывающие его моря. Островок, лежащий к западу от Мируана, помечен как место, где зарыт клад. На карте он назывался островом Крабов, но, очевидно, это не может быть какой-то другой остров, кроме того, что сейчас носит имя Ирибос. Его редко посещают, но, тем не менее, он находится всего лишь в двух днях пути отсюда. Кроме него на расстоянии сотен лиг нет никакого другого острова ни на севере, ни на юге, за исключением нескольких пустынных утесов и маленьких атоллов.
Подгоняя, чтобы я шел быстрее, Миор Люмивикс продолжил:
— Я слишком долго был в обмороке, вызванном дедаймом. Кто-нибудь менее опытный совсем бы не проснулся. Мои духи-хранители предупредили, что Сарканд вышел из дома час назад. Он приготовился к путешествию и шел к пристани. Но мы перегоним его. Я думаю, что он никого не возьмет с собой на Ирибос, желая сохранить тайну клада. Он действительно могущественный и грозный соперник, но его демоны не могут перебраться через воду, поскольку по природе своей способны жить только на суше. Он оставил их здесь вместе с частью своей силы. Тебе не стоит беспокоиться об исходе нашего предприятия.
Пристань была тиха и почти пустынна, за исключением нескольких спящих мертвым сном матросов, павших жертвой дрянного вина и арака, которые подавали в портовых тавернах. В свете поздней луны, кривой и острой, точно тонкий серп, мы сели в нашу лодку и отчалили. Учитель держал румпель, а я взялся за весла. Мы пробрались сквозь беспорядочное столпотворение кораблей, галер и шебек, речных барж, шаланд и фелук, жавшихся друг к другу в старой бухте. Спертый воздух, чуть шевеливший наш высокий треугольный парус, был полон морских ароматов, зловония груженных рыбой лодок, пряных запахов экзотических грузов. Никто не окликнул нас, и с темных палуб доносились лишь голоса вахтенных, объявляющих время на заморских языках.
Наша лодка, хотя маленькая и открытая, была очень прочной и сделанной из казуарового дерева. Остроносая, с глубоким килем и высокими фальшбортами, она ни разу не подводила нас даже в таких бурях, которых никак нельзя было ожидать на море в это время года.
Ветер, дующий над Мируаном с полей, садов и пустынь, стал свежее, как только мы покинули бухту. Он все крепчал, пока парус не надулся, как крыло дракона. Острый нос нашей лодки разрезал пенившиеся волны, и мы неслись к западу, ведомые созвездием Козерога.
Далеко впереди нас в неверном свете луны что-то непонятное, казалось, двигалось, танцевало и колыхалось, точно призрак. Возможно, это была лодка Сарканда... А может быть, чья-то еще. Несомненно, учитель тоже заметил лодку. Но он лишь промолвил:
— Теперь ты можешь вздремнуть.
Поэтому я, скромный подмастерье Мантар, ученик Миора Люмивикса, погрузился в сон, пока учитель правил лодкой, а звездные копыта и рога Козерога погружались в море.
Когда я проснулся, солнце уже высоко стояло над нашей кормой. Ветер, такой же сильный и благоприятный, все еще дул, с немыслимой скоростью унося нас к западу. Мы проплыли мимо берегов Зотика, не приближаясь к ним. Небо было безоблачным, и морская гладь, на которой не виделось ни единого корабля, расстилалась перед нами, точно необъятный свиток темной лазури с мелькавшими там и сям барашками пены.
День клонился к закату, исчезая за пустынным горизонтом, и ночь накрыла нас своим гигантским пурпурным парусом, расшитым созвездиями и планетами. Но и она, в свою очередь, прошла точно так же, как и последовавший за ней рассвет, уже второй с начала нашего путешествия.
Все это время учитель вел лодку — без сна, с глазами, без устали смотрящими на восток, точно глаза морского сокола, и я лишь изумлялся его выносливости. Теперь он немного поспал, все так же сидя у руля, но казалось, что глаза под закрытыми веками все еще бодрствуют. Его руки держали штурвал, не ослабляя своей хватки.
Вскоре учитель открыл глаза, но едва ли пошевелился, оставшись в той же самой позе. Во время нашего путешествия он почти не говорил, а я и не спрашивал, зная, что в свое время он скажет мне все, что нужно. Но меня терзало любопытство, перемешанное со страхами и сомнениями. Хваленое колдовское искусство Сарканда напугало бы не только новичка, вроде меня. Я не мог понять, о чем думает учитель, за исключением того, что его мысли касались темных и сверхъестественных материй.
Заснув в третий раз с тех пор, как мы покинули берега Мируана, я был разбужен громким криком учителя. В тусклом свете третьего рассвета перед нами возвышался остров, ощерившийся зубчатыми скалами и утесами, расстилающийся на несколько лиг к северу и югу. Его форма напоминала какое-то угрожающее чудище, обращенное лицом к северу. Головой чудовища был мыс с высоким пиком, углубляющийся, точно клюв грифона, далеко в океан.
— Это Ирибос, — сказал мне учитель. — Море у его берегов очень опасно, тут вздымаются странные волны и господствуют грозные течения. С этой стороны негде пристать, и нам нельзя подходить слишком близко к берегу. Надо обогнуть северный мыс. В западных скалах есть небольшая бухточка, в которую можно войти только через морскую пещеру. Именно там и спрятаны сокровища.
Мы медленно изменили курс против ветра, к северу, на расстоянии полета трех или четырех стрел от острова. Нам понадобилось все наше мастерство, ибо ветер чудовищно усилился, точно ему помогали дьяволы. Но рокот прибоя, набегающего на чудовищные голые и пустынные скалы, заглушал завывания ветра.
— Остров необитаем, — сказал Миор Люмивикс. — Мореходы и даже морские птицы предпочитают держаться от него подальше. Говорят, что на остров в давние времена пало проклятие морских богов, поэтому никто не может здесь жить, кроме тварей из морских глубин. В его бухтах и пещерах водятся лишь крабы да осьминоги... И еще, возможно, более странные создания.
Мы вели лодку по утомительному извилистому курсу; время от времени нас то относило назад, то бросало к берегу порывами переменчивого ветра, борющегося с нами, точно толпа злобных демонов. На востоке показалось солнце, освещавшее своими лучами скалистую пустыню, которой был Ирибос. Мы все еще лавировали, постоянно меняя курс, и я, казалось, начал ощущать странное беспокойство учителя. Но его поведение ничем не выдавало этого беспокойства, если оно мне не померещилось.
Был уже почти полдень, когда мы, наконец, обогнули длинный клюв северного мыса. Затем, едва мы повернули к югу, ветер необъяснимо утих, а море как по волшебству успокоилось, точно политое магическим маслом. Наш парус безвольно и бесполезно повис над зеркальной гладью вод, в которой, казалось, отражение лодки и наши собственные отражения, ничем не нарушаемые, недвижные, могли вечно плыть рядом с отражением чудовищного острова. Мы оба налегли на весла, но несмотря на все наши усилия, лодка ползла странно медленно.
Пока мы проплывали вдоль берегов, я внимательно рассматривал остров, приметив несколько небольших заливов, в которых, по всей видимости, могло пристать судно.
— Здесь очень опасно, — произнес Миор Люмивикс, никак не разъяснив свое утверждение.
Мы поплыли дальше, и утесы вновь превратились в сплошную стену, прерываемую лишь расселинами и ущельями. Местами они были покрыты скудной, мрачной растительностью, которая вряд ли смогла бы смягчить пугающее впечатление. Высоко в изрезанных ущельями скалах, куда, казалось бы, их не могла забросить ни одна волна или буря, я увидел расколотые рангоуты и шпангоуты древних кораблей.
— Подгребай ближе, — велел учитель. — Мы приближаемся к пещере, ведущей в скрытую бухту.
Как только мы повернули к берегу, гладкая, как хрусталь, вода вокруг нас внезапно забурлила и заволновалась, точно в глубине поднялось на дыбы какое-то гигантское чудище. Лодка понеслась на утесы с немыслимой скоростью, море вспенилось и забушевало, будто огромный спрут тащил нас в свое подводное логово. Точно листик, увлекаемый водопадом, наша лодка неуклонно приближалась к острову, несмотря на то, что мы изо всех сил налегали на трещавшие от напряжения весла, пытаясь побороть неумолимое течение.
С каждым мигом становясь все выше, утесы, казалось, рассекают небеса над нашими головами, неприступные, без единого уступа или даже малюсенькой опоры для ноги. Затем в отвесной стене появилась низкая и широкая арка входа в пещеру, которую мы не заметили раньше. Лодку несло туда с ужасающей стремительностью.
— А вот и вход, — прокричал учитель. — Но какая-то колдовская волна затопила его.
Мы бросили бесполезные весла и скорчились за скамьями, приблизившись к отверстию, ибо, похоже, небольшая высота арки с большим трудом позволяла пройти внутрь высокому носу нашей лодки. Не было времени снять мачту, и она сломалась, точно тростинка, когда нас стремительно увлекло в темноту.
Полуоглушенный, стараясь выпутаться из упавшего тяжелого паруса, я ощутил вокруг себя брызги холодной воды и понял, что лодка дала течь и идет ко дну. Еще через миг вода залила мои глаза, уши и ноздри, но даже когда я начал тонуть, меня не покинуло ощущение стремительного движения вперед. Затем смутно показалось, что в непроницаемой темноте вокруг меня обвились какие-то руки, и я внезапно очутился, задыхаясь, отплевываясь и отчаянно хватая ртом воздух, на ярком солнечном свету. Когда я, наконец, откашлялся и более или менее пришел в чувство, то обнаружил, что мы с Миором Люмивиксом плывем по маленькой бухте, имевшей форму полумесяца. Нас окружали утесы и пики мрачной скалы. В прямой отвесной стене зияло внутреннее отверстие пещеры, сквозь которую нас пронесло таинственное течение. От краев отверстия расходилась легкая зыбь, медленно затихающая в воде, гладкой и зеленой, точно нефритовое блюдо. Напротив, на дальней стороне бухты, изогнутый пляж, усеянный галькой и прибитым к берегу деревом, плавно шел под уклон. У берега стояла лодка, напоминающая нашу, со снятой мачтой и свернутым парусом цвета свежей крови. Рядом с ней из неглубокой воды торчала сломанная мачта другого суденышка, чьи скрытые водой очертания были неотчетливыми. Два предмета, которые мы приняли за человеческие фигуры, лежали на отмели чуть дальше вдоль берега, наполовину погруженные в воду. С такого расстояния мы не смогли бы определить, были ли то живые люди или мертвые тела. Их контуры были скрыты какой-то странной коричнево-желтой занавесью, тянувшейся к скалам, которая, казалось, беспрестанно шевелится и колышется.
— Здесь какая-то тайна, — сказал Миор Люмивикс тихим голосом. — Мы должны быть очень внимательны и осторожны.
Мы доплыли до ближнего конца пляжа, где он сужался, подобно острию серпа месяца, смыкаясь со стеной утесов. Вытащив кинжал из ножен, учитель насухо вытер его полой своего плаща, приказав мне сделать то же самое со своим оружием, пока морская вода не разъела его. Затем, спрятав волшебные клинки под одеждой, мы пошли по расширяющемуся пляжу к причаленной лодке и двум лежащим фигурам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Учитель прервался, приказав мне заткнуть за пояс священный магический меч, схожий с его собственным, но не столь древний. Он никогда прежде не разрешал мне его надевать. К этому моменту я уже собрал провизию и воду, положив ее в прочную сетку, которую без труда мог нести на плече. Этой сеткой мы пользовались, чтобы ловить некоторых морских гадов, из которых Миор Люмивикс добывал яд, обладающий исключительной силой.
И лишь когда мы заперли все ворота и очутились на темной улице, по которой гулял ветер, учитель возобновил прерванный рассказ:
— Когда я входил в покои Сарканда, оттуда как раз вышел какой-то человек. Я видел его очень недолго, прежде чем шпалеры разошлись и задернулись вновь, но я узнал бы его, если бы увидел снова. Он был молодым и довольно полным, но его полнота скрывала могучие мышцы, а его желтое, почти девичье лицо с раскосыми глазами выдавало жителя южных островов. На нем были короткие штаны и башмаки до щиколоток, как у матроса, и больше никакой одежды. Сарканд сидел, повернувшись спиной ко мне, и держал в руках скатанный свиток папируса, желтый, как лицо моряка. Он поднес свиток к своей ужасной четырехрогой лампе, в которую заливает жир кобр. Лампа вспыхнула зловещим огнем, точно глаз вурдалака. Но я успел заглянуть через его плечо... и смотрел достаточно долго, прежде чем его демоны прогнали меня прочь из комнаты. Папирус действительно был картой Омвора, Он сморщился от времени и был попорчен пятнами крови и морской воды. Но ее заглавие, обозначения и то, что на ней нарисовано, все еще можно различить, хотя они и написаны старинными письменами, которые в наши дни мало кто может прочесть. Там было западное побережье Зотика и омывающие его моря. Островок, лежащий к западу от Мируана, помечен как место, где зарыт клад. На карте он назывался островом Крабов, но, очевидно, это не может быть какой-то другой остров, кроме того, что сейчас носит имя Ирибос. Его редко посещают, но, тем не менее, он находится всего лишь в двух днях пути отсюда. Кроме него на расстоянии сотен лиг нет никакого другого острова ни на севере, ни на юге, за исключением нескольких пустынных утесов и маленьких атоллов.
Подгоняя, чтобы я шел быстрее, Миор Люмивикс продолжил:
— Я слишком долго был в обмороке, вызванном дедаймом. Кто-нибудь менее опытный совсем бы не проснулся. Мои духи-хранители предупредили, что Сарканд вышел из дома час назад. Он приготовился к путешествию и шел к пристани. Но мы перегоним его. Я думаю, что он никого не возьмет с собой на Ирибос, желая сохранить тайну клада. Он действительно могущественный и грозный соперник, но его демоны не могут перебраться через воду, поскольку по природе своей способны жить только на суше. Он оставил их здесь вместе с частью своей силы. Тебе не стоит беспокоиться об исходе нашего предприятия.
Пристань была тиха и почти пустынна, за исключением нескольких спящих мертвым сном матросов, павших жертвой дрянного вина и арака, которые подавали в портовых тавернах. В свете поздней луны, кривой и острой, точно тонкий серп, мы сели в нашу лодку и отчалили. Учитель держал румпель, а я взялся за весла. Мы пробрались сквозь беспорядочное столпотворение кораблей, галер и шебек, речных барж, шаланд и фелук, жавшихся друг к другу в старой бухте. Спертый воздух, чуть шевеливший наш высокий треугольный парус, был полон морских ароматов, зловония груженных рыбой лодок, пряных запахов экзотических грузов. Никто не окликнул нас, и с темных палуб доносились лишь голоса вахтенных, объявляющих время на заморских языках.
Наша лодка, хотя маленькая и открытая, была очень прочной и сделанной из казуарового дерева. Остроносая, с глубоким килем и высокими фальшбортами, она ни разу не подводила нас даже в таких бурях, которых никак нельзя было ожидать на море в это время года.
Ветер, дующий над Мируаном с полей, садов и пустынь, стал свежее, как только мы покинули бухту. Он все крепчал, пока парус не надулся, как крыло дракона. Острый нос нашей лодки разрезал пенившиеся волны, и мы неслись к западу, ведомые созвездием Козерога.
Далеко впереди нас в неверном свете луны что-то непонятное, казалось, двигалось, танцевало и колыхалось, точно призрак. Возможно, это была лодка Сарканда... А может быть, чья-то еще. Несомненно, учитель тоже заметил лодку. Но он лишь промолвил:
— Теперь ты можешь вздремнуть.
Поэтому я, скромный подмастерье Мантар, ученик Миора Люмивикса, погрузился в сон, пока учитель правил лодкой, а звездные копыта и рога Козерога погружались в море.
Когда я проснулся, солнце уже высоко стояло над нашей кормой. Ветер, такой же сильный и благоприятный, все еще дул, с немыслимой скоростью унося нас к западу. Мы проплыли мимо берегов Зотика, не приближаясь к ним. Небо было безоблачным, и морская гладь, на которой не виделось ни единого корабля, расстилалась перед нами, точно необъятный свиток темной лазури с мелькавшими там и сям барашками пены.
День клонился к закату, исчезая за пустынным горизонтом, и ночь накрыла нас своим гигантским пурпурным парусом, расшитым созвездиями и планетами. Но и она, в свою очередь, прошла точно так же, как и последовавший за ней рассвет, уже второй с начала нашего путешествия.
Все это время учитель вел лодку — без сна, с глазами, без устали смотрящими на восток, точно глаза морского сокола, и я лишь изумлялся его выносливости. Теперь он немного поспал, все так же сидя у руля, но казалось, что глаза под закрытыми веками все еще бодрствуют. Его руки держали штурвал, не ослабляя своей хватки.
Вскоре учитель открыл глаза, но едва ли пошевелился, оставшись в той же самой позе. Во время нашего путешествия он почти не говорил, а я и не спрашивал, зная, что в свое время он скажет мне все, что нужно. Но меня терзало любопытство, перемешанное со страхами и сомнениями. Хваленое колдовское искусство Сарканда напугало бы не только новичка, вроде меня. Я не мог понять, о чем думает учитель, за исключением того, что его мысли касались темных и сверхъестественных материй.
Заснув в третий раз с тех пор, как мы покинули берега Мируана, я был разбужен громким криком учителя. В тусклом свете третьего рассвета перед нами возвышался остров, ощерившийся зубчатыми скалами и утесами, расстилающийся на несколько лиг к северу и югу. Его форма напоминала какое-то угрожающее чудище, обращенное лицом к северу. Головой чудовища был мыс с высоким пиком, углубляющийся, точно клюв грифона, далеко в океан.
— Это Ирибос, — сказал мне учитель. — Море у его берегов очень опасно, тут вздымаются странные волны и господствуют грозные течения. С этой стороны негде пристать, и нам нельзя подходить слишком близко к берегу. Надо обогнуть северный мыс. В западных скалах есть небольшая бухточка, в которую можно войти только через морскую пещеру. Именно там и спрятаны сокровища.
Мы медленно изменили курс против ветра, к северу, на расстоянии полета трех или четырех стрел от острова. Нам понадобилось все наше мастерство, ибо ветер чудовищно усилился, точно ему помогали дьяволы. Но рокот прибоя, набегающего на чудовищные голые и пустынные скалы, заглушал завывания ветра.
— Остров необитаем, — сказал Миор Люмивикс. — Мореходы и даже морские птицы предпочитают держаться от него подальше. Говорят, что на остров в давние времена пало проклятие морских богов, поэтому никто не может здесь жить, кроме тварей из морских глубин. В его бухтах и пещерах водятся лишь крабы да осьминоги... И еще, возможно, более странные создания.
Мы вели лодку по утомительному извилистому курсу; время от времени нас то относило назад, то бросало к берегу порывами переменчивого ветра, борющегося с нами, точно толпа злобных демонов. На востоке показалось солнце, освещавшее своими лучами скалистую пустыню, которой был Ирибос. Мы все еще лавировали, постоянно меняя курс, и я, казалось, начал ощущать странное беспокойство учителя. Но его поведение ничем не выдавало этого беспокойства, если оно мне не померещилось.
Был уже почти полдень, когда мы, наконец, обогнули длинный клюв северного мыса. Затем, едва мы повернули к югу, ветер необъяснимо утих, а море как по волшебству успокоилось, точно политое магическим маслом. Наш парус безвольно и бесполезно повис над зеркальной гладью вод, в которой, казалось, отражение лодки и наши собственные отражения, ничем не нарушаемые, недвижные, могли вечно плыть рядом с отражением чудовищного острова. Мы оба налегли на весла, но несмотря на все наши усилия, лодка ползла странно медленно.
Пока мы проплывали вдоль берегов, я внимательно рассматривал остров, приметив несколько небольших заливов, в которых, по всей видимости, могло пристать судно.
— Здесь очень опасно, — произнес Миор Люмивикс, никак не разъяснив свое утверждение.
Мы поплыли дальше, и утесы вновь превратились в сплошную стену, прерываемую лишь расселинами и ущельями. Местами они были покрыты скудной, мрачной растительностью, которая вряд ли смогла бы смягчить пугающее впечатление. Высоко в изрезанных ущельями скалах, куда, казалось бы, их не могла забросить ни одна волна или буря, я увидел расколотые рангоуты и шпангоуты древних кораблей.
— Подгребай ближе, — велел учитель. — Мы приближаемся к пещере, ведущей в скрытую бухту.
Как только мы повернули к берегу, гладкая, как хрусталь, вода вокруг нас внезапно забурлила и заволновалась, точно в глубине поднялось на дыбы какое-то гигантское чудище. Лодка понеслась на утесы с немыслимой скоростью, море вспенилось и забушевало, будто огромный спрут тащил нас в свое подводное логово. Точно листик, увлекаемый водопадом, наша лодка неуклонно приближалась к острову, несмотря на то, что мы изо всех сил налегали на трещавшие от напряжения весла, пытаясь побороть неумолимое течение.
С каждым мигом становясь все выше, утесы, казалось, рассекают небеса над нашими головами, неприступные, без единого уступа или даже малюсенькой опоры для ноги. Затем в отвесной стене появилась низкая и широкая арка входа в пещеру, которую мы не заметили раньше. Лодку несло туда с ужасающей стремительностью.
— А вот и вход, — прокричал учитель. — Но какая-то колдовская волна затопила его.
Мы бросили бесполезные весла и скорчились за скамьями, приблизившись к отверстию, ибо, похоже, небольшая высота арки с большим трудом позволяла пройти внутрь высокому носу нашей лодки. Не было времени снять мачту, и она сломалась, точно тростинка, когда нас стремительно увлекло в темноту.
Полуоглушенный, стараясь выпутаться из упавшего тяжелого паруса, я ощутил вокруг себя брызги холодной воды и понял, что лодка дала течь и идет ко дну. Еще через миг вода залила мои глаза, уши и ноздри, но даже когда я начал тонуть, меня не покинуло ощущение стремительного движения вперед. Затем смутно показалось, что в непроницаемой темноте вокруг меня обвились какие-то руки, и я внезапно очутился, задыхаясь, отплевываясь и отчаянно хватая ртом воздух, на ярком солнечном свету. Когда я, наконец, откашлялся и более или менее пришел в чувство, то обнаружил, что мы с Миором Люмивиксом плывем по маленькой бухте, имевшей форму полумесяца. Нас окружали утесы и пики мрачной скалы. В прямой отвесной стене зияло внутреннее отверстие пещеры, сквозь которую нас пронесло таинственное течение. От краев отверстия расходилась легкая зыбь, медленно затихающая в воде, гладкой и зеленой, точно нефритовое блюдо. Напротив, на дальней стороне бухты, изогнутый пляж, усеянный галькой и прибитым к берегу деревом, плавно шел под уклон. У берега стояла лодка, напоминающая нашу, со снятой мачтой и свернутым парусом цвета свежей крови. Рядом с ней из неглубокой воды торчала сломанная мачта другого суденышка, чьи скрытые водой очертания были неотчетливыми. Два предмета, которые мы приняли за человеческие фигуры, лежали на отмели чуть дальше вдоль берега, наполовину погруженные в воду. С такого расстояния мы не смогли бы определить, были ли то живые люди или мертвые тела. Их контуры были скрыты какой-то странной коричнево-желтой занавесью, тянувшейся к скалам, которая, казалось, беспрестанно шевелится и колышется.
— Здесь какая-то тайна, — сказал Миор Люмивикс тихим голосом. — Мы должны быть очень внимательны и осторожны.
Мы доплыли до ближнего конца пляжа, где он сужался, подобно острию серпа месяца, смыкаясь со стеной утесов. Вытащив кинжал из ножен, учитель насухо вытер его полой своего плаща, приказав мне сделать то же самое со своим оружием, пока морская вода не разъела его. Затем, спрятав волшебные клинки под одеждой, мы пошли по расширяющемуся пляжу к причаленной лодке и двум лежащим фигурам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36