Знаешь, мне бабка в детстве говорила, что звезды – это шляпки гвоздей, в небесную сферу вколоченных для красоты. А сейчас мне кажется, что это глаза… подглядывают за нами.
– Эко вас, боярышня, на поэзию потянуло, – съязвил я и тут же сам разозлился на себя. Какого хрена? В кои-то веки девчонка ведет себя по-человечески, не пальцует… И внутри у меня сейчас же расплескался холод, смешанный с жаром. Они, холод и жар, проникали друг в друга, но не уничтожали. Словно льда наглотался и горячим чаем запил – тут же выплыло пошлое сравнение.
– Ну, зачем? Что я тебе сделала? Зачем ты так со мной?
– Как? – смутился я. – Ну ладно, ну извини… Честное слово, не хотел обидеть.
Я понятия не имел, как себя держать. С одной стороны, девчонка, молодая, красивая, по всем статьям превосходящая Иришку. С другой – боярышня, по сути – моя хозяйка, а я – имущество, которое она со временем унаследует от папеньки. Как дом, как лошадей, как серебряные гривны в сундуках…
И все-таки я решился. Протянул руку и осторожно – точно одичавшую собаку – погладил ее по волосам. Небось сейчас крику будет…
Крику не было. Помедлив… долгую, бесконечную секунду, Аглая отстранилась, и ладонь моя повисла в подсвеченном луной воздухе.
– Нельзя это, Андрюша, – голос ее сделался скучен и сух, точно она отвечала параграф на уроке истории. – Линия искривится, беда стукнет. Я все понимаю… Думаешь, я не понимаю? Думаешь, мне все так просто? А что делать, надо держаться… Нельзя нам…
– Социальное неравенство, боярыня да холоп? – опять против воли вылетела из меня насмешка.
– Слова у тебя странные… Да разве ж в этом дело? Просто… линии каждому блюсти надо. Я ведь… я даже к ученым ходила, насчет этого советовалась. Нельзя, говорят… Нельзя нам. Столько линий, сказали, погнете… большая беда может случиться. И не в том дело, что холоп… Я вот смеху ради про Митяя тоже спросила… Так они посчитали и говорят: «Линию он тебе не попортит»… Только на кой мне этот Митяй, скучный он, как веник… А ты…
Она замолчала, потом резко развернулась и быстро пошла, чуть ли не побежала к крыльцу. А я как дурак остался посреди двора – глядеть на небо, где издевательски подмигивали звезды.
…Я переменил позу – затекла нога. Дождь все барабанил, безмолвный, безнадежный. Скоро, наверное, начнет темнеть. Жаль, часов нет. До механических часов в этом мире, слава богу, додумались, но они – большая редкость. У боярина в горнице висит на стенке здоровенный, диаметром чуть ли не в метр, круг, по которому ползет выполненная в виде указующего пальца часовая стрелка. Как-то обходятся без минутной. А уж наручных часов нет ни у кого, кроме тех счастливчиков, которым удалось купить это чудо у лазняков. Дорогая, наверное, штукенция.
Кстати, а ведь как-то же их находят, лазняков. Кому-то же они свою контрабанду продают, не все же достается сыщикам из Уголовного Приказа. Должны быть какие-то каналы сбыта, а значит, каким-то образом заинтересованный покупатель может на них выйти. Вот я – очень заинтересованный покупатель. Грошей, правда, нет, но это уже детали.
…Однако долго они что-то возятся в деревне. Грабители так и не пришли, что-то их спугнуло? Или, наоборот, явились огромной толпой и завалили наших? Верится в такое с трудом, наших хрен завалишь, профи… но ведь всякое бывает.
От нечего делать я проверил оба арбалета. В идеальном порядке. Взведены, болты наложены, стоит лишь нажать на спусковую скобу… И запас болтов в сумке у пояса, и метательные ножи в специально нашитых кармашках… правда, от ножей вряд ли будет польза, я так и не научился как следует их кидать. К тому же и сумерки приближаются. Не выйдет у меня, как у тех, о ком Корсава говорил, в полной темноте. Для меня эти железки – просто железки, а никакое не продолжение руки.
Впереди послышалось какое-то шевеление, и я сейчас же нырнул за ствол, оперев на него ложе арбалета. Показалось? Нет, точно, шуршит сухая трава, все ближе. Кто-то бежит. Сюда? Левее? О, кажется, прямо на меня. Зверь на ловца. Интересно, а что я буду делать, если их толпа? И почему Уголовный Приказ не обзавелся пулеметами? Разве нельзя хоть разок по-хорошему договориться с лазняками?
Оказалось, не толпа. Оказалось, всего один. Запыхавшийся, дыхание шагов за тридцать слышно. Приглядевшись, я повеселел – оружия у разбойника не было, да и габариты совсем не медвежьи. Кажется, у меня нехилый шанс получить медаль «За мужество». Или как она здесь называется… Если здесь вообще выдают медали…
– Стоять! – Я встал из-за ствола в полный рост и направил на беглеца арбалет. – Пошел сюда, медленно. Дернешься – сделаю в тебе дырку. Усек?
Страха я никакого не чувствовал. Наоборот, приятное щекотание адреналина. Азарт преследования, ну прямо как в каком-нибудь контр-страйке или в четвертой кваке. Вспомнились к тому же и отморозки, лупившие меня в Вороньем тупике. Что те, что эти – такая же сволочь. Ну вот и поговорим достойно.
Беглец застыл – мое появление, похоже, оказалось для него неожиданностью. И вряд ли приятной. Нацеленный арбалет не заметить трудно, а на такой дистанции прострелить человека – как два пальца… облизнуть.
– Мне два раза повторять? Руки поднял, медленным шагом сюда. И не дури, до дырки в башке додуришься.
Бандит внял моим словам. Задрал руки в падающую с мрачного неба морось, осторожными шажками приблизился ко мне. Метров с пяти я уже смог его неплохо разглядеть.
Молодой парнишка, не старше меня… а пожалуй, и помоложе. Кургузая какая-то накидка, рваные в коленях штаны, весь промокший, измызганный глиной… ну, понятное дело, полз на брюхе. Бледный весь, волосы встрепанные, левая ладонь кровит, а лицо…
Блин! Такого не может быть! Это же Колян, один в один! Точно та же мордочка. С одной лишь поправкой – не такая, как сейчас, а года три назад, когда школу кончали. Ну не бывает таких совпадений, бред! Или… В голове за долю секунды промелькнули версии, одна фантастичнее другой. Вот например, если человек сюда, в этот мир, попадает… то попадает не он сам, а его стопроцентная копия. Кто-то из фантастов про такое писал, точно. И если три года назад Коляна зацапали лазняки… оставляем за скобками вопросы: во-первых, на фиг им Колян, а во-вторых, как это он за три года ничуть не изменился. Или, может, лазняки умеют клонировать людей… Три года назад взяли у Коляна генетический материал, или как там оно называется… Допустим, он плюнул мимо урны, а они тщательно соскребли с асфальта плевок и в своих тайных лабораториях вырастили клона, зачем-то притащили его сюда… Бред? Конечно, бред. А такое вот полнейшее сходство – не бред?
– Колян? – само собой слетело с моих губ.
– Не, меня Толькой кличут, – недоуменно ответил парень. – А что?
– А ничего, – вздохнул я. – Ну как, Толя, удачно пограбил?
– Какое там, – махнул он рукой. – Мы же четыре дня не жрамши, ослабели… а ваших там толпища… Едва утек… да вот не утек. Ну давай, сыскун, вяжи меня, – вытянул он вперед руки. Левой определенно досталось.
– Чем это? – кивнул я на окровавленную ладонь.
– Саблей зацепили. Еле вывернулся… Давай, чего там, вяжи…
– Да погоди, с этим всегда успеется, – я по-прежнему держал палец на спуске, но уже понимал, что никакой угрозы этот пацан не представляет. – Скажи лучше, чего с разбойниками связался?
– Воспитывать хочешь? – скривился парень. – Про линию втирать, все такое, да? Благодарствую, вот так наслушался, – он чуть было не сделал характерный жест, но не решился изменить положение рук. – А что мор у нас в деревне три года как случился, это, значит, ничего, это все по Равновесию… У меня всех синяя лихоманка унесла, всю семью… один остался… со всей деревни пятеро нас уцелело. А зачем мы боярину нашему Аристарху Никифоровичу? Два пацана, девчонка малая, трех лет не исполнилось, дед Погуда, слепой, да бабка Анисья, ей девяносто… Что, мы деревню подымем? Ну и на торг нас…
Он говорил и говорил, не замечая дождя, слова сыпались из парня, как соль из дырявого пакета. Видно, давно не с кем было поделиться. А может, истерика такая.
– Что, не хотелось продаваться? – понимающе кивнул я.
– А то… Тут же как линия прогнется, кто ж знает. Может, повезет с хозяином, а может, зверюга попадется: миска пустой похлебки в день и чуть что – плетьми на конюшне. Слыхал я про таких господ… Ну и дернул по пути, как везли нас в Рязань. Андрюху, он на год моложе, уговаривал, давай, мол, со мной, да струсил Андрюха. За линию свою испугался… Ну я и один… А там так и получилось… подобрали меня люди Аркашки Пузыря…
– И начал ты грабить, убивать, гроши у населения отнимать, – в тон ему хмыкнул я. – Не жалко людей-то?
– А кто меня жалел? – парировал бледный Толик. – И никого мы не убивали, и не мучили никого, а что брали, так на прокорм. Пузырь – он же не просто так, он же за справедливость…
Ню-ню, Робин Гуд Рязанского уезда. Понятная сказочка. И вместе с тем я ощущал, что парень ничего мне специально не втирает, не хитрит. Просто ему уже все равно, жизнь он считает конченой, вот и пробило на откровенность.
– Ну так сколь веревочка ни вейся, – строго заметил я. – Сейчас вот повяжу, приведу к нашим. И за все дела отвечать придется.
– Угу, – безразлично протянул Толик. – Знамо дело. Пузыря на корм крысам, Звягу по пояс в землю, они главные… а нас вроде как по-мягкому… на баржу и восточным варварам в рабство. А там такое рабство, что уж лучше в крысиный поруб… И почему у меня линия такая гнилая? – риторически вопросил он.
– Типа как в прежних шарах тебе слишком везло, – ухмыльнулся я. – По науке аринакской вроде так выходит.
– Ага, сто раз слышал, – вздохнул парень. – А все равно, несправедливо это… мало ли где кому везло… я ж про то не помню, а отдуваться мне…
Тоскливо мне сделалось, внутренняя погода – под стать внешней… Ну повяжу я ему сейчас руки, моток веревки в сумке лежит, петлю сделаю, на шею накину, поведу к нашим… Точь-в-точь как меня летом на аркане вели к телеге. И поедет этот Толян с лицом Коляна к каким-нибудь местным чучмекам. Вкалывать будет по восемнадцать часов в сутки, жрать баланду, чуть что не так, получать плети… А то ведь может и извращенцу какому-нибудь достаться, по закону подлости… по благородным аринакским истинам. Короче, от чего парень сбежал – к тому и прибежал. Только вот бежал он от воображаемых ужасов, а влип в реальные. И я вроде как винтик в этом механизме. Колесико государственного аппарата.
– Слышь, Анатолий, а лет-то тебе сколько?
– К зиме шестнадцать будет, – после недолгой заминки ответил он. – А что?
А ничего… Даже по земным законам неполная уголовная ответственность. А вот по ихним, аринакским, никакой разницы. Тут же не по гуманизму судят, а по этой долбаной линейной алгебре…
– А вот если б не было меня тут, – философически спросил я, – добежал бы ты до лесу. Дальше-то куда?
– Дальше… – парень криво усмехнулся. – Дальше-то болотными тропами… уж нашел бы где схорониться… А потом… всяко уж хуже не было бы. Приткнулся бы куда…
– Ну, в таком случае считай, что не было тут меня, – мрачно сказал я. – Давай, беги. – Я опустил арбалет.
– Смеешься, да? – Парень по-прежнему держал руки поднятыми. – Измываешься? Я побегу, а ты мне в спину стрельнешь. Знаю я вас, сыскунов…
– Плохо знаешь. На вот, кстати, возьми. – Я вынул из сумки тряпицу с недоеденным хлебом. Положил краюху на мокрый еловый ствол. – Бери – и смывайся по-тихому. Сейчас наш старший может подойти с поста меня снимать.
Решившись, парень каким-то кошачьим движением метнулся к стволу, здоровой рукой сцапал хлеб и, не оборачиваясь, нырнул в высокие лохматые кусты, которыми заросла опушка. Еще с полминуты слышался треск и топот, а потом вновь на мир опустилась тишина. Если, конечно, вынести за скобки монотонный ритм дождя.
Уже почти совсем стемнело, когда за мной явился Корсава. Повезло, что сумерки и туман, – иначе бы зоркий десятник обязательно разглядел примятую траву.
– Что, тихо? – буркнул он, раздвигая сухие стебли бурьяна.
– Да вот, не пришлось повоевать, – я следил за своим голосом, чтобы звучал натурально. – Не было никого.
– Ну, не было так не было, – согласился Корсава. – Завтра сдадим душегубов в Приказ, там уж их расспросят как следует, выяснится, всех ли повязали. Ежели выйдет, что упустили мы кого, всем нам наказание будет. Для выпрямления линий. Пойдем, что ли, Андрей. Вечерять пора.
Кто о чем, а этому главное – питание…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Где раки зимуют
1
– Андрюха-а-а, давай-ка сюда!
Голос Корсавы мне не понравился. Таким голосом не зовут отведать сала.
Я виновато кивнул чернявому верзиле Диомиду, с которым мы тренировались на саблях. Не дело это – бой прерывать, но коли уж старший зовет…
Интересно, что ему нужно? Всплыла правда о малолетнем преступнике Толике? Мне казалось – все уже, проехали. Две недели прошло, как доставили разбойников в темницу Уголовного Приказа, боярин выдал каждому премию в десять грошей – и пошло-поехало по-старому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Эко вас, боярышня, на поэзию потянуло, – съязвил я и тут же сам разозлился на себя. Какого хрена? В кои-то веки девчонка ведет себя по-человечески, не пальцует… И внутри у меня сейчас же расплескался холод, смешанный с жаром. Они, холод и жар, проникали друг в друга, но не уничтожали. Словно льда наглотался и горячим чаем запил – тут же выплыло пошлое сравнение.
– Ну, зачем? Что я тебе сделала? Зачем ты так со мной?
– Как? – смутился я. – Ну ладно, ну извини… Честное слово, не хотел обидеть.
Я понятия не имел, как себя держать. С одной стороны, девчонка, молодая, красивая, по всем статьям превосходящая Иришку. С другой – боярышня, по сути – моя хозяйка, а я – имущество, которое она со временем унаследует от папеньки. Как дом, как лошадей, как серебряные гривны в сундуках…
И все-таки я решился. Протянул руку и осторожно – точно одичавшую собаку – погладил ее по волосам. Небось сейчас крику будет…
Крику не было. Помедлив… долгую, бесконечную секунду, Аглая отстранилась, и ладонь моя повисла в подсвеченном луной воздухе.
– Нельзя это, Андрюша, – голос ее сделался скучен и сух, точно она отвечала параграф на уроке истории. – Линия искривится, беда стукнет. Я все понимаю… Думаешь, я не понимаю? Думаешь, мне все так просто? А что делать, надо держаться… Нельзя нам…
– Социальное неравенство, боярыня да холоп? – опять против воли вылетела из меня насмешка.
– Слова у тебя странные… Да разве ж в этом дело? Просто… линии каждому блюсти надо. Я ведь… я даже к ученым ходила, насчет этого советовалась. Нельзя, говорят… Нельзя нам. Столько линий, сказали, погнете… большая беда может случиться. И не в том дело, что холоп… Я вот смеху ради про Митяя тоже спросила… Так они посчитали и говорят: «Линию он тебе не попортит»… Только на кой мне этот Митяй, скучный он, как веник… А ты…
Она замолчала, потом резко развернулась и быстро пошла, чуть ли не побежала к крыльцу. А я как дурак остался посреди двора – глядеть на небо, где издевательски подмигивали звезды.
…Я переменил позу – затекла нога. Дождь все барабанил, безмолвный, безнадежный. Скоро, наверное, начнет темнеть. Жаль, часов нет. До механических часов в этом мире, слава богу, додумались, но они – большая редкость. У боярина в горнице висит на стенке здоровенный, диаметром чуть ли не в метр, круг, по которому ползет выполненная в виде указующего пальца часовая стрелка. Как-то обходятся без минутной. А уж наручных часов нет ни у кого, кроме тех счастливчиков, которым удалось купить это чудо у лазняков. Дорогая, наверное, штукенция.
Кстати, а ведь как-то же их находят, лазняков. Кому-то же они свою контрабанду продают, не все же достается сыщикам из Уголовного Приказа. Должны быть какие-то каналы сбыта, а значит, каким-то образом заинтересованный покупатель может на них выйти. Вот я – очень заинтересованный покупатель. Грошей, правда, нет, но это уже детали.
…Однако долго они что-то возятся в деревне. Грабители так и не пришли, что-то их спугнуло? Или, наоборот, явились огромной толпой и завалили наших? Верится в такое с трудом, наших хрен завалишь, профи… но ведь всякое бывает.
От нечего делать я проверил оба арбалета. В идеальном порядке. Взведены, болты наложены, стоит лишь нажать на спусковую скобу… И запас болтов в сумке у пояса, и метательные ножи в специально нашитых кармашках… правда, от ножей вряд ли будет польза, я так и не научился как следует их кидать. К тому же и сумерки приближаются. Не выйдет у меня, как у тех, о ком Корсава говорил, в полной темноте. Для меня эти железки – просто железки, а никакое не продолжение руки.
Впереди послышалось какое-то шевеление, и я сейчас же нырнул за ствол, оперев на него ложе арбалета. Показалось? Нет, точно, шуршит сухая трава, все ближе. Кто-то бежит. Сюда? Левее? О, кажется, прямо на меня. Зверь на ловца. Интересно, а что я буду делать, если их толпа? И почему Уголовный Приказ не обзавелся пулеметами? Разве нельзя хоть разок по-хорошему договориться с лазняками?
Оказалось, не толпа. Оказалось, всего один. Запыхавшийся, дыхание шагов за тридцать слышно. Приглядевшись, я повеселел – оружия у разбойника не было, да и габариты совсем не медвежьи. Кажется, у меня нехилый шанс получить медаль «За мужество». Или как она здесь называется… Если здесь вообще выдают медали…
– Стоять! – Я встал из-за ствола в полный рост и направил на беглеца арбалет. – Пошел сюда, медленно. Дернешься – сделаю в тебе дырку. Усек?
Страха я никакого не чувствовал. Наоборот, приятное щекотание адреналина. Азарт преследования, ну прямо как в каком-нибудь контр-страйке или в четвертой кваке. Вспомнились к тому же и отморозки, лупившие меня в Вороньем тупике. Что те, что эти – такая же сволочь. Ну вот и поговорим достойно.
Беглец застыл – мое появление, похоже, оказалось для него неожиданностью. И вряд ли приятной. Нацеленный арбалет не заметить трудно, а на такой дистанции прострелить человека – как два пальца… облизнуть.
– Мне два раза повторять? Руки поднял, медленным шагом сюда. И не дури, до дырки в башке додуришься.
Бандит внял моим словам. Задрал руки в падающую с мрачного неба морось, осторожными шажками приблизился ко мне. Метров с пяти я уже смог его неплохо разглядеть.
Молодой парнишка, не старше меня… а пожалуй, и помоложе. Кургузая какая-то накидка, рваные в коленях штаны, весь промокший, измызганный глиной… ну, понятное дело, полз на брюхе. Бледный весь, волосы встрепанные, левая ладонь кровит, а лицо…
Блин! Такого не может быть! Это же Колян, один в один! Точно та же мордочка. С одной лишь поправкой – не такая, как сейчас, а года три назад, когда школу кончали. Ну не бывает таких совпадений, бред! Или… В голове за долю секунды промелькнули версии, одна фантастичнее другой. Вот например, если человек сюда, в этот мир, попадает… то попадает не он сам, а его стопроцентная копия. Кто-то из фантастов про такое писал, точно. И если три года назад Коляна зацапали лазняки… оставляем за скобками вопросы: во-первых, на фиг им Колян, а во-вторых, как это он за три года ничуть не изменился. Или, может, лазняки умеют клонировать людей… Три года назад взяли у Коляна генетический материал, или как там оно называется… Допустим, он плюнул мимо урны, а они тщательно соскребли с асфальта плевок и в своих тайных лабораториях вырастили клона, зачем-то притащили его сюда… Бред? Конечно, бред. А такое вот полнейшее сходство – не бред?
– Колян? – само собой слетело с моих губ.
– Не, меня Толькой кличут, – недоуменно ответил парень. – А что?
– А ничего, – вздохнул я. – Ну как, Толя, удачно пограбил?
– Какое там, – махнул он рукой. – Мы же четыре дня не жрамши, ослабели… а ваших там толпища… Едва утек… да вот не утек. Ну давай, сыскун, вяжи меня, – вытянул он вперед руки. Левой определенно досталось.
– Чем это? – кивнул я на окровавленную ладонь.
– Саблей зацепили. Еле вывернулся… Давай, чего там, вяжи…
– Да погоди, с этим всегда успеется, – я по-прежнему держал палец на спуске, но уже понимал, что никакой угрозы этот пацан не представляет. – Скажи лучше, чего с разбойниками связался?
– Воспитывать хочешь? – скривился парень. – Про линию втирать, все такое, да? Благодарствую, вот так наслушался, – он чуть было не сделал характерный жест, но не решился изменить положение рук. – А что мор у нас в деревне три года как случился, это, значит, ничего, это все по Равновесию… У меня всех синяя лихоманка унесла, всю семью… один остался… со всей деревни пятеро нас уцелело. А зачем мы боярину нашему Аристарху Никифоровичу? Два пацана, девчонка малая, трех лет не исполнилось, дед Погуда, слепой, да бабка Анисья, ей девяносто… Что, мы деревню подымем? Ну и на торг нас…
Он говорил и говорил, не замечая дождя, слова сыпались из парня, как соль из дырявого пакета. Видно, давно не с кем было поделиться. А может, истерика такая.
– Что, не хотелось продаваться? – понимающе кивнул я.
– А то… Тут же как линия прогнется, кто ж знает. Может, повезет с хозяином, а может, зверюга попадется: миска пустой похлебки в день и чуть что – плетьми на конюшне. Слыхал я про таких господ… Ну и дернул по пути, как везли нас в Рязань. Андрюху, он на год моложе, уговаривал, давай, мол, со мной, да струсил Андрюха. За линию свою испугался… Ну я и один… А там так и получилось… подобрали меня люди Аркашки Пузыря…
– И начал ты грабить, убивать, гроши у населения отнимать, – в тон ему хмыкнул я. – Не жалко людей-то?
– А кто меня жалел? – парировал бледный Толик. – И никого мы не убивали, и не мучили никого, а что брали, так на прокорм. Пузырь – он же не просто так, он же за справедливость…
Ню-ню, Робин Гуд Рязанского уезда. Понятная сказочка. И вместе с тем я ощущал, что парень ничего мне специально не втирает, не хитрит. Просто ему уже все равно, жизнь он считает конченой, вот и пробило на откровенность.
– Ну так сколь веревочка ни вейся, – строго заметил я. – Сейчас вот повяжу, приведу к нашим. И за все дела отвечать придется.
– Угу, – безразлично протянул Толик. – Знамо дело. Пузыря на корм крысам, Звягу по пояс в землю, они главные… а нас вроде как по-мягкому… на баржу и восточным варварам в рабство. А там такое рабство, что уж лучше в крысиный поруб… И почему у меня линия такая гнилая? – риторически вопросил он.
– Типа как в прежних шарах тебе слишком везло, – ухмыльнулся я. – По науке аринакской вроде так выходит.
– Ага, сто раз слышал, – вздохнул парень. – А все равно, несправедливо это… мало ли где кому везло… я ж про то не помню, а отдуваться мне…
Тоскливо мне сделалось, внутренняя погода – под стать внешней… Ну повяжу я ему сейчас руки, моток веревки в сумке лежит, петлю сделаю, на шею накину, поведу к нашим… Точь-в-точь как меня летом на аркане вели к телеге. И поедет этот Толян с лицом Коляна к каким-нибудь местным чучмекам. Вкалывать будет по восемнадцать часов в сутки, жрать баланду, чуть что не так, получать плети… А то ведь может и извращенцу какому-нибудь достаться, по закону подлости… по благородным аринакским истинам. Короче, от чего парень сбежал – к тому и прибежал. Только вот бежал он от воображаемых ужасов, а влип в реальные. И я вроде как винтик в этом механизме. Колесико государственного аппарата.
– Слышь, Анатолий, а лет-то тебе сколько?
– К зиме шестнадцать будет, – после недолгой заминки ответил он. – А что?
А ничего… Даже по земным законам неполная уголовная ответственность. А вот по ихним, аринакским, никакой разницы. Тут же не по гуманизму судят, а по этой долбаной линейной алгебре…
– А вот если б не было меня тут, – философически спросил я, – добежал бы ты до лесу. Дальше-то куда?
– Дальше… – парень криво усмехнулся. – Дальше-то болотными тропами… уж нашел бы где схорониться… А потом… всяко уж хуже не было бы. Приткнулся бы куда…
– Ну, в таком случае считай, что не было тут меня, – мрачно сказал я. – Давай, беги. – Я опустил арбалет.
– Смеешься, да? – Парень по-прежнему держал руки поднятыми. – Измываешься? Я побегу, а ты мне в спину стрельнешь. Знаю я вас, сыскунов…
– Плохо знаешь. На вот, кстати, возьми. – Я вынул из сумки тряпицу с недоеденным хлебом. Положил краюху на мокрый еловый ствол. – Бери – и смывайся по-тихому. Сейчас наш старший может подойти с поста меня снимать.
Решившись, парень каким-то кошачьим движением метнулся к стволу, здоровой рукой сцапал хлеб и, не оборачиваясь, нырнул в высокие лохматые кусты, которыми заросла опушка. Еще с полминуты слышался треск и топот, а потом вновь на мир опустилась тишина. Если, конечно, вынести за скобки монотонный ритм дождя.
Уже почти совсем стемнело, когда за мной явился Корсава. Повезло, что сумерки и туман, – иначе бы зоркий десятник обязательно разглядел примятую траву.
– Что, тихо? – буркнул он, раздвигая сухие стебли бурьяна.
– Да вот, не пришлось повоевать, – я следил за своим голосом, чтобы звучал натурально. – Не было никого.
– Ну, не было так не было, – согласился Корсава. – Завтра сдадим душегубов в Приказ, там уж их расспросят как следует, выяснится, всех ли повязали. Ежели выйдет, что упустили мы кого, всем нам наказание будет. Для выпрямления линий. Пойдем, что ли, Андрей. Вечерять пора.
Кто о чем, а этому главное – питание…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Где раки зимуют
1
– Андрюха-а-а, давай-ка сюда!
Голос Корсавы мне не понравился. Таким голосом не зовут отведать сала.
Я виновато кивнул чернявому верзиле Диомиду, с которым мы тренировались на саблях. Не дело это – бой прерывать, но коли уж старший зовет…
Интересно, что ему нужно? Всплыла правда о малолетнем преступнике Толике? Мне казалось – все уже, проехали. Две недели прошло, как доставили разбойников в темницу Уголовного Приказа, боярин выдал каждому премию в десять грошей – и пошло-поехало по-старому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53