..
Мы знали, что это может когда-либо случиться, но гнали прочь подобные
мысли, как мысли о смерти. Так же вероятно и так же невероятно, как
смерть в любую минуту. И не были готовы к этому, как люди всегда не го-
товы к смерти. Эрл наивно попробовал отпираться:
- Ничего не понимаю, Шеф. Какие у вас основания?
- Основания? - У этого человека была моя улыбка! Я знала, что Эрл
сейчас подумал об этом. Отец извлек из кармана уже знакомое мне яйцо, о
существовании которого Эрл знал.
- Как дела, Рита? Как дела, Рита? Как дела, Рита? Меня не оставляло
ощущение, что я всего лишь марионетка в жутком хаосе. Яйцо открылось. Я
ожидала услышать какой-либо из монологов Риты, а вместо этого:
- Если ты думаешь, что меня подослала ВП... Давай рассуждать логичес-
ки. Я больна и не совсем нормальна, значит, вопервых, не являюсь полно-
ценным агентом... Зачем было им отправлять меня одну прямо тебе в руки?
- Как мы и полагали, это прозвучало достаточно убедительно, - проком-
ментировал Шеф. Мой голос! Эрл отвечает. Опять я.
- Просто я их убедила, что здорова. Обманула ВП, чтобы встретиться с
тобой и выяснить...
- Когда я понял, что к чему, первой мыслью, естественно, было сооб-
щить куда следует. Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало...
Наш тогдашний разговор. Каким образом? Откуда? Что-то должно произой-
ти, сейчас же, немедленно. Со мной, с Эрлом, с этой комнатой, с миром.
Но ничего не происходит. Мы стоим и слушаем самих себя, то, что говори-
лось только друг для друга, самое сокровенное, самое интимное. В тайни-
ке, в моей комнате, похожей на дно колодца, во время наших конспиратив-
ных прогулок. Нет, не может быть, мы же тогда были совсем одни! И "толь-
ко человек" мог проникнуть... Как ни странно, техническая невероятность,
неосуществимость этого спектакля помогла мне выдержать, убедить себя в
нереальности происходящего. Абсурд, это не имеет ко мне никакого отноше-
ния. Нелепый сон.
- Прекратите!
Кажется, это крикнул Эрл, но я не узнала его голоса. А лицо! И напря-
женное тело, будто спрессованное, скрученное, готовое к прыжку. "Он его
убьет", - вяло подумала я. Не как участница, а как зрительница.
Шеф отключает магнитофон, "яйца" в его руках как не бывало, на губах
по-прежнему отштампована улыбка Риты.
- Я так и полагал, что этого окажется достаточно. Вы арестованы, Эрл
Стоун. Мы бы хотели обыскать помещение.
- Вам нужно мое разрешение?
- Нет, помощь. Ведь мы не люди.
Ирония? Вряд ли. Просто констатация факта. Эрл тоже спокойно, как
настоящий бетянин, распахивает дверь кабинета.
- Прошу.
Отец проходит, за ним "мальчики", неизвестно откуда веявшиеся. Эрл
пропускает их, входит сам, не глядя на меня. Дверь захлопывается.
Я по-прежнему зрительница. Оба они вывели меня из игры. С кем я, кто
я? Я лишена индивидуальности. Безвольное, одеревеневшее тело без чувств
и без мыслей. Шок. Инстинкт самосохранения.
Рука на моем плече, там, где только что была рука Эрла. Красивый
блондин с моим лицом. Поль, брат Риты, мой брат. Он чтото спросил, я от-
ветила. Мягкое сиденье аэрокара. Телевизор, футбольный матч. Поль остав-
ляет меня в покое. Я зрительница, я смотрю футбол.
* * *
Прячусь, бегу от самой себя куда угодно - в небытие, в безумие. Я об-
лако, трава на лугу. Что-нибудь поэтичное. Легко и просто. Или я Рита?
Настоящая Рита, бетянка, дочь Шефа ВП.
Нельзя, не смей. Надо вернуться в реальность, потому что там Эрл. Ты
Ингрид Кейн. Все кончено, они увели Эрла. Слышишь, ты Ингрид Кейн? Ты в
здании ВП, куда тебя привез Поль. В комнате Риты, на ее тахте. Я Ингрид
Кейн. Я, я...
- Все во мне сопротивляется, потому что Ингрид Кейн - это боль. Нес-
лыханная, нечеловеческая, гораздо страшнее физической. Эрл - они убьют
его, может быть, уже... Я никогда его не увижу. Эрл!
Я молча кричу от этой боли. Отчаянно, исступленно. Я катаюсь по тах-
те, но я... неподвижна. Со стороны похоже, что я сплю.
Тысячи глаз, тысячи ушей. Возможно, они следят за каждым моим жестом.
В спальне темно и тихо, но мне кажется, что это тишина сцены, перед ко-
торой зрительный зал. Невидимые наблюдатели, от которых невозможно
скрыться.
Мне плевать, что сделают со мной. Только Эрл. Эрл, который неотделим
от меня.
Так вот что они называли Страданием, вот от чего бежали на Землю-бе-
та. Зло, несправедливость, жестокость окружающего мира. И бессилие
что-либо изменить. Не могли? Не умели? Не знали?
Туда, где ты сам по себе и не страдаешь от зла. На планету одиноких и
спокойных.
А мне некуда бежать, разве что от себя самой. Потому что Эрл - это я.
Боль. Молча кричу, неподвижно бьюсь на тахте, плачу без слез, притво-
ряясь спящей, притворяясь бетянкой для тысячи невидимых глаз.
Эрл считает меня шпионкой, предательницей. Объективно так и есть. Не-
ужели ничего нельзя исправить? Неужели? Я взываю к чуду, к богу. Госпо-
ди, если ты есть...
Встаю, заказываю кофе и сандвичи. Пусть смотрят. Мне нужны силы.
Что, собственно, они знают? Эрлу предъявлено, обвинение в сокрытии
тайника. Но ни слова об альфазине, о лаборатории, о намерении уничтожить
"рай" бетян. Почему? Маневр или просто не знали? Если знали, то почему
не арестовали Эрла прежде? О "критической массе" альфазина был осведом-
лен только сам Эрл, и тянуть было крайне рискованно. Выжидали, когда он
полностью откроется? Это произошло сегодня, но ведь Эрл ничего мне тол-
ком не сказал, лишь общие слова.
Мы шли осматривать его лабораторию - наиболее ценная информация нако-
нец-то плыла ВП прямо в руки. Казалось бы, самый подходящий момент, что-
бы на месте все выяснить, захватить нас и обезвредить.
Но они непостижимым образом отказываются от добычи, которую так долго
караулили. Сами себе перебегают дорогу. Зачем? Нелепо.
Не знали? Маловероятно. Нас подслушивали даже в постели. И что они
знают обо мне? Теперь, когда я наконец-то обрела способность мыслить и
попыталась вспомнить сцену ареста, мне и в ней открылось нечто страшное.
Они как будто опасались чего-то, связанного со мной. Сразу же взяли
под крылышко, изолировали, увели... Я чувствовала, что еще нужна им. За-
чем? Почему отец лично пришел арестовывать Эрла Стоуна - ведь обычно он
поручает это кому-либо из помощников? Почему никто из агентов до поры до
времени не присутствовал в холле? Мы могли бы вести себя не совсем спо-
койно, кстати, так и было. Я вспомнила, какое было у Эрла лицо. Шеф
предпочел рискнуть, не допустить посторонних. Он явно боялся. Чего?
Я бессильна что-либо придумать, предпринять, и это хуже всего. Оста-
ется только ждать. Я даже не знаю, жив ли Эрл. Эрл, считающий меня пре-
дательницей.
Боль, отчаяние, бессильная злоба - всю ночь я с ними наедине. Даже
плакать я не имею права, и притворяюсь бетянкой, которую караулят тысячи
глаз...
Утром меня вызвали к Шефу. К одиннадцати. Заставляю себя позавтра-
кать. Причесываюсь, замечаю, что волосы надо лбом будто обсыпаны пудрой.
Я поседела. Что ж, у них тоже так было. Немного косметики, и мне снова
двадцать. Теперь и у Риты крашеные волосы.
Хорошо, что Ингрид все еще сохраняет чувство юмора. Но я знаю, что
стала другой. Эта ночь изменила Ингрид Кейн едва ли не больше, чем
счастливые месяцы с Эрлом.
* * *
Я вошла по форме. Шеф кивнул и указал на стул. Эрл... На секунду пе-
рехватило дыхание. Только бы знать, что он жив! Пауза кажется бесконеч-
ной.
- Так-то, девочка. А ты думала, всех провела, да? Впрочем, их ты и
вправду провела, целую комиссию. До сих пор ни о чем не догадываются.
Только я знаю, что ты...
Он помедлил. Если бы он сказал, "что ты Ингрид Кейн", я вряд ли уди-
вилась бы.
- Что твоя болезнь неизлечима. Знал, что отправишься к Гуру, как
только мы тебя отпустим. Предвидел, что он клюнет. Мы опасались, что он
связан с Землей-альфа, и не хотели раньше времени спугнуть. Правда, шут-
ка с зубом тоже была рискованная, но уж очень заманчива. Моя идея.
- С зубом? - У меня пересохло во рту,
- Как, ты не знала? - Шеф усмехнулся. - А я был уверен, что вы обна-
ружили. Передачи вдруг прекратились, да, собственно говоря, я уже выяс-
нил все, что хотел. Поэтому и решил - пора кончать. А то мало ли...
Меня даже замутило от отвращения к себе: примитивно, как дважды два -
обычная пломба в зубе. Разоткровенничалась! Пломба, которой не было у
Николь и которая вдруг выпала у Риты. А я, погрузившись во всякие мисти-
ческие измышления, не сумела сообразить... Наркоз, когда я спала, кро-
шечный передатчик в просверленном зубе. Я даже не искала толком эту
пломбу - выпала и выпала. Тьфу!
Это я виновата, Эрл. Я действительно была шпионкой. Они поспешили нас
арестовать! Счастливая случайность. Они ничего не знают о троде и лабо-
ратории. Впрочем, какое это имеет значение, когда за одну только книгу с
Земли-альфа Эрлу грозит смерть?
А может, они его спровоцировали рассказать о лаборатории? Вряд ли.
Шеф бы сейчас не был здесь.
- Что вы с ним сделали? - будто кто-то другой это спросил. Я пригото-
вилась к крику, знала, что не смогу сдержаться, что от этой боли закри-
чу, упаду на пол, признаюсь, что я Ингрид Кейн, стану травой на лугу,
умру...
- Он здесь, в четвертом блоке. Тебе нехорошо? Мотаю головой. Пара
глубоких вздохов, и я в порядке. Я даже могу говорить.
- Отец, он же не причинит никакого вреда. Уничтожьте тайник, Эрл сно-
ва займется химией, или любая профессия... Я вылечу его. Отец!
Ловлю себя на том, что пытаюсь воздействовать на его чувства. Чувс-
тва, которых нет. Я разучилась разговаривать с бетянами. Шеф слушает ме-
ня терпеливо и снисходительно, как больную.
- Дочь Шефа ВП просит отца нарушить закон - лучше молчи, Рита. Ты
больна и не понимаешь, что несешь. Это будет показательный процесс - на-
роду не мешает напомнить, к чему приводит любопытство. Кто знает, может
быть, подобные тайники... Эрл Стоун должен умереть.
- Когда?
- Об этом я и хотел с тобой посоветоваться. Как тебе известно, право
лишить преступника жизни принадлежит разоблачившему его агенту.
- Так вы хотите, чтобы я...
Это уж слишком. Они предоставляют мне право убить Эрла. Меня душит
смех, не могу остановить. Что-то вроде истерики. Плохо, сдают нервы...
Шеф терпеливо ждет, когда я успокоюсь.
- Ты должна, девочка. Они думают, что ты здорова. Я их убедил, будто
ты действовала по моей инструкции. Если бы они знали... Тебя бы постави-
ли с преступником на одну доску. Забота обо мне? Отцовский инстинкт? Лю-
бопытно.
- Я их убедил, но кое-кто сомневается. Ты играла слишком правдоподоб-
но. Я опасался: ты что-либо выкинешь, когда мы будем брать этого парня,
и предпочел обойтись без свидетелей. Но ты держалась молодцом. А те-
перь... Если ты откажешься, они все поймут. Тебя будут судить. Или отп-
равят в сумасшедший дом.
- Мне все равно.
- Но наша семья будет дискредитирована, мне придется подать в отстав-
ку. Наша династия...
Так вот откуда этот мягкий просящий тон, вот зачем я ему нужна. Ди-
настия. Смешно.
- Значит, ты законник только в том, что не касается тебя лично?
- Глупости. Разве ты виновна в своей болезни. Это было нужно для де-
ла. Сразу же после смерти Эрла Стоуна ты получишь полную свободу. Можешь
спуститься вниз, отдыхать, выбрать любую профессию. Единственное условие
- никогда не упоминать о Земле-альфа. Если не хочешь, чтобы сами бетяне
донесли на тебя. Надеюсь, ты достаточно благоразумна. Когда Эрла Стоуна
не станет, твое безумие постепенно пройдет, я уверен. Ты должна выпол-
нить свой долг для собственного же блага.
- А если нет?
- Тогда... я уберу тебя незаметно-воздушная катастрофа, несчастный
случай, мало ли... У меня нет другого выхода. А Эрлу Стоуну уже не помо-
жешь ничем.
Молчу. Все бесполезно; Шеф рассуждает вполне логично. Ничего, кроме
логики. Мы говорим на разных языках, и мы в их власти.
- Когда я должна дать ответ?
- Сейчас. С Эрлом Стоуном все ясно - любая отстрочка с исполнением
приговора покажется подозрительной. Завтра в полдень преступник должен
быть мертв,
- Можно мне с ним увидеться?
- Нет.
Даже на боль уже нет сил, только мозг, отказываясь сдаваться, лихора-
дочно ищет выхода. Будто бесполезные удары в глухую, непробиваемую сте-
ну. Эрл, Эрл, Эрл...
И вдруг свет. Даже не мысль, а внезапное озарение, еще не успевшее
сформироваться в слова. Спокойнее, Ингрид. Шеф ничего не должен заме-
тить.
- Я согласна.
* * *
Двухместный аэрокар мчит меня в Столицу. Знаю, что за мной нет слеж-
ки, - Шеф афиширует ко мне полное доверие. Более того, я выхлопотала для
Эрла право последнего желания, право умереть не в мрачной камере 4-го
блока, а на мягкой кушетке одного из придуманных мной заведений. Среди
пальм, цветов, павлинов и сладкой, дурманящей музыки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16