Рэмзи прекрасно осознавал, что на нем лежит ответственность за жизни трех тысяч людей. Хаулэнд молил Бога, чтобы нервы не подвели Рэмзи, если он вдруг вспомнит о своей Стелле.
Оторвавшись на секунду от радиоаппаратуры, Ларсен посмотрел на всех и радостно сказал:
– Порядок! К нам приближается корабль. Молодец Терри – правильно рассчитал время. Его корабль, должно быть, сейчас находится в одном детекторном радиусе действия с «Посейдоном». Терри никогда не подводит!
Ларсен увеличил громкость радиоприемника.
Попав на принимающую волну «Посейдона», голос извне начал громко и авторитетно говорить:
– Хорошо управляете! Мы скоро будем рядом с вами. Повернитесь к нам главным стыковочным узлом. Оружие у нас наготове, на всякий случай, Марко.
Мы сейчас не должны допустить ни единой ошибки.
Глава 11
Марко! Это имя прогремело в рубке «Посейдона», как гром с ясного неба. Хаулэнд посмотрел на Рэндолфа. Маленький профессор медленно поднял руку, крепко сжав пальцы в кулак. А потом резко опустил ее вниз.
– Опять они, эти бандиты, – отключив связь, сказал Ларсен и взглянул на Рэндолфа. – Что им говорить, проф?
Хаффнер неожиданно засмеялся:
– Пусть идут к нам на борт. Как только они появятся, мы снова дунем в Стеллин свисток!
– Не вижу ничего хорошего, Вилли... – начал возражать Хаулэнд с раздражением.
Рэндолф энергично поддержал Хаулэнда:
– Ты сам не знаешь, что говоришь, Вилли. Если эти борцы за свободу увидят здесь повсюду замерших людей – что они тогда подумают? И потом они не смогут войти через стыковочный тамбур все вместе, а будут идти по одному. И, наконец, они оставят часть людей на борту своего корабля.
Улыбка с лица Хаффнера тут же исчезла:
– Что же нам тогда делать? Позволить им свободно здесь разгуливать? И забрать все? Увидеть...
Профессор Рэндолф направился к Сэмми Ларсену и, подойдя к нему, решительно сказал:
– Дай мне микрофон. Соедини меня с кораблем их Фронта свободы.
Ларсен выполнил то, что ему приказали. Все в рубке затихли в напряженном ожидании.
Вскоре снова загремел тот же самый густой, уверенный, ненавистный голос:
– Поторапливайтесь, Марко. Мы уже почти рядом с вами. Включи видеокамеру и дай взглянуть на нашу победу.
Рэндолф быстро замахал рукой, чтобы Ларсен этого не делал, но Сэмми и не думал включать экраны. Профессор взял ручной микрофон и, как будто он выступал на послеобеденном семинаре у себя на факультете, спокойно сказал:
– Говорит звездолет «Посейдон». Эй, вы там, бандиты, слушайте сюда.
Вам лучше всего поскорее убраться. Всякая попытка вооруженного наскока с вашей стороны бессмысленна. Быстрее уносите ноги! Сюда приближается космический военный крейсер. Да, и еще – вашего человека Марко мы убаюкали, и он теперь крепко спит.
Хаулэнд не мог сдержать восхищения от старого профа. Его маленькая речь содержала такое количество вульгарных слов, что нельзя было даже заподозрить в говорившем известного профессора. Теперь надо ждать реакции с пиратского корабля.
Такой наглый поначалу, а теперь унылый голос снаружи сказал еще что-то, но совершенно невнятно и неуверенно, а потом исчез совсем. Питер представил себе, как тот незнакомый человек, получив от Марко радостное сообщение, мчался сюда через космические пространства на крыльях ликования – а здесь его встретило известие о несчастье. Неудача Фронта свободы не вызвала в Хаулэнде большой радости. Когда одни люди выигрывают, другие в это же время что-то теряют.
Рэндолф держался великолепно и, как всегда, все руководство взял в свои руки. Ни единого колебания, ни единого проявления слабости или неуверенности не было в его действиях и распоряжениях.
Когда разбойничий корабль удалился и, делая полные обороты, скрылся в просторах Вселенной, на «Посейдоне» все вздохнули с облегчением – все, кроме Рэндолфа.
– Постарайся срочно связаться с Теренсом, – быстро говорил он Ларсену. – Это дьявольское отродье в образе грабителя думает, что он способен справиться с военным крейсером. Он, наверное, полон решимости сражаться и готов умереть, но не сдаваться. Я не могу допустить, чтобы его дурацкая напускная храбрость помешала нашим планам.
– Слушаюсь, проф, – сказал Ларсен.
Маленькая фигура профессора Рэндолфа излучала уверенность, как никогда раньше. Он быстро и доходчиво отдавал точные, взвешенные приказания, заражая своим энтузиазмом всех остальных партнеров, или сообщников, как называл в душе всю их компанию Хаулэнд.
Но даже в Хаулэнда проникали живые искорки надежды из большого костра оптимизма, который ни на минуту не затухал в Рэндолфе.
– У меня никогда не было склонности лгать, – решил оправдаться профессор. – Но я считаю, что метод преувеличения, используемый в науке, применим и в нашем деле. Другими словами...
– Другими словами, профессор, – прервал его Вилли Хаффнер, улыбаясь, – когда вы лжете, то лжете по-крупному!
– Так, надеюсь, все пойдет дальше гладко, в конце концов, – Рэндолф посмотрел вокруг. – Кому-то надо пойти к Стелле и посмотреть, как она там...
– Я пойду, – сейчас же отозвался Хаулэнд. Ему необходимо было двигаться.
На пути к Стелле Питеру все время попадались фигуры притихших, похожих на призраков людей – картина была не из приятных. Стелла сидела на сцене. Одетая в самый лучший свой наряд, она в одной руке держала свисток, а в другой – желтый листок. Молодая женщина сидела и горько плакала.
– Это был великий момент в моей жизни, – говорила Стелла в перерывах между всхлипываниями. – Все жадно следили за каждым моим жестом, ловили каждое мое слово. Я была в центре всеобщего внимания. А потом я дунула в этот противный свисток – и они... они все потеряли интерес ко мне!
И Хаулэнд от души рассмеялся. Он пересек сцену и, подойдя к Стелле, забрал у нее свисток и билет. Положив оба предмета в свой карман, Питер сказал:
– Все благодаря еще одному выдающемуся открытию в микробиологии, Стелла. Не унывай! Пассажиры вдохнули в себя вирусы, над которыми мы все поработали. Когда ты дунула в сверхзвуковой свисток, вирусы активировались и парализовали людей. Они пробудут в таком состоянии двадцать четыре часа, а потом очнутся, даже не заметив, что с ними что-то происходило. Я сделал тебе прививку против этого эффекта, у тебя ведь не осталось шрама, помнишь, ты волновалась?
– Помню, – всхлипнула Стелла. – И не смейся надо мной. Я носилась, как сумасшедшая, стараясь все сделать так, как хотел проф – попробовал бы ты справиться с этим.
Они вместе пошли по рядам безмолвных людей в зале, устраняя все неполадки, которые могли привести к несчастному случаю.
– Не переживай, Стелла, – успокаивал ее Хаулэнд, вдруг почувствовав, что у него уже нет антипатии к этой женщине. – У тебя еще будет великий момент в жизни, как только они все придут в себя.
Когда, наконец, прибыл Мэллоу в небольшом космическом корабле, взятом напрокат на последние сбережения профессора Рэндолфа, на борту «Посейдона», возле двери кладовой с ценностями, собрались те люди, которые были в полном сознании и рассудке.
В их руках был большой набор режущих инструментов, принадлежавших пиратам, но, так же, как корабль Мэллоу, позаимствованных Рэндолфом во временное пользование, причем бесплатно. Эти люди пытались определить объем и степень трудности предстоявшей работы.
Рэмзи и Ларсен перевели управление и связь звездолета на автоматический режим и пошли к месту стыковки двух кораблей. Появились Мэллоу, Бригс, Кейн и Кванг. Рэндолф предупреждал их, чтобы они не тащили свои собственные орудия для взлома, но Мэллоу все же взял с собой то, что считал нужным. Полковник Тройсдорф шагал с гордым видом – на глазу у него, как всегда, поблескивал монокль. Когда полковник услыхал имя Тима Варнера, он преувеличенно громко засмеялся:
– Мне рассказывали о Варнере. Его считают компетентным работником.
Так, давайте приступим к делу.
У всех было одно и то же нетерпеливое, страстное, бьющее через край желание – вскрыть кладовую и вынести ее содержимое. Хаулэнд отошел в сторону и уныло наблюдал за действиями бывших космических военнослужащих.
Мэллоу был весел и многословен.
– Не стоит сильно нервничать, – говорил он своим людям. – Ведь в конце концов, все это сделали грабители, с оружием напавшие на звездолет, не так ли? А нас не было на борту, так же? Как мы могли здесь оказаться в самый разгар большой лотереи!
И он самодовольно рассмеялся. Его противный смех покоробил Хаулэнда.
Глядя на красивое, но чрезвычайно глупое и самонадеянное лицо Мэллоу, Питер вспомнил о Киркупе-Пальцах. Будет видно!
Бывшие военные космического флота были прекрасно знакомы с режущим пиратским снаряжением. Вскоре пришла очередь включиться в дело полковнику Тройсдорфу. Он знал все о комнатах-сейфах на борту космических кораблей во время службы на флоте в обязанности Тройсдорфа входила охрана кладовых с ценностями. Он с выражением превосходства на лице начал давать указания, и работа продолжалась. Мэллоу с удовлетворением улыбался.
Принеся никого не интересовавшие извинения, Хаулэнд оставил поле деятельности технических исполнителей операции и быстро пошел прочь. Он прошел через рубку лайнера, бросив жалостливый взгляд на Элен, преодолел многочисленные лестницы и эскалаторы и снова очутился в парадном зале.
Гробовая тишина смущала его. Он ходил между рядами столов и стульев и, видя окостеневших, молчавших людей, думал о том, что такая же неподвижность и безмолвность ждет всех после смерти. Состояние покоя каждого из окружавших Хаулэнда людей служило ему напоминанием, что в конечном итоге есть только одна-единственная вещь в мире, которую можно назвать истинной, несомненной и... неизбежной. Но женщины и мужчины, замершие на двадцать четыре часа, снова оживут и никогда не узнают, что великие конспираторы забрали целые сутки из их жизней. А он, Питер Хаулэнд, знал об этом.
Он приподнял руку женщины, которую она держала в неуклюжем, изогнутом положении на спинке стула, и положил ее удобно на столе. Потом подвинул полного джентльмена поглубже в сиденье. Поднял упавшую сумку. Стелла и ее помощники, прибывшие вместе с Мэллоу, ходили по всему залу и заменяли затухшие сигареты в руках у мужчин на новые. Позаботились они и о курильщиках трубок. «Посейдон» продолжал свой путь с тремя тысячами пассажиров на борту. А команда Рэндолфа располагала двадцатью четырьмя часами, в которые она должна была обязательно уложиться и завершить всю операцию, не оставив ни единого следа.
Хаулэнд снова подумал об Элен Чейз. И о Теренсе Мэллоу. Он точно знал, что ему, Питеру Хаулэнду, предстоит сделать.
Вернувшись к кладовой, он увидел, что работа по вскрытию двери в самом разгаре. Вся бригада взломщиков дружно и самозабвенно трудилась, и это самозабвение напоминало молитвенный экстаз язычников перед их богом огня. Мэллоу курил и чертыхался. Как только появился Хаулэнд, Теренс вызывающе заговорил:
– Между прочим, тот дурак Пальцы все-таки донес на нас. Очень жаль, что мы не нагрянули к нему до того.
– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать, Теренс? – Рэндолф смотрел на племянника с нарастающей тревогой.
Хаулэнд почувствовал, что в воздухе опять запахло грозой, – почти осязаемая опасность исходила из прищуренных, улыбавшихся глаз Мэллоу и от грубых, свирепых лиц Даффи Бригса и Барни Кейна.
– Я спрашиваю, Теренс, черт тебя возьми, что ты имеешь в виду.
– Тебя это не касается, дядя. И вообще не мешайте моим парням работать. Все!
– Но я требую ответа! – Рэндолф подошел ближе к Теренсу и смотрел на него снизу вверх выпяченными от гнева глазами. – Говорит ли твое откровение о том, что ты таки приложил руку к убийству Киркупа?
Полковник Эрвин Тройсдорф, припавший к электронному стальному, с голубоватым блеском замку в серой бронированной двери кладовой и упорно, с испариной на лице пытавшийся найти нужный вариант, чтобы открыть сверхсекретное устройство, недовольно обернулся и сказал:
– Люди, не могли бы вы дать мне возможность спокойно работать? Ваши взломщики ничего не добьются с помощью инструментов тех бандитов. Если вы уйдете и будете ругаться где-нибудь в другом месте, я смогу, быть может, найти секрет этого замка. Уходите! Живее!
Мэллоу взбесил тон, с которым говорил Тройсдорф. Рэндолф, более терпимый к людям, чем его племянник, поспешил сгладить острые углы:
– Вы правы, полковник. Я извиняюсь за поведение Теренса. Терри, идем со мной. Давай оставим полковника, пусть он спокойно работает.
Все отошли подальше от Тройсдорфа, предоставив ему полную свободу действий. Но напряженность не стала меньше. Рэндолф снова настаивал:
– Теперь, Теренс, ты, может быть, все же любезно объяснишь...
– С удовольствием, дядя, – Мэллоу не только вновь обрел самообладание, но стал дерзким и грубым. – Как только ценности выплывут наружу, мы погрузим их на наш маленький корабль и улетим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Оторвавшись на секунду от радиоаппаратуры, Ларсен посмотрел на всех и радостно сказал:
– Порядок! К нам приближается корабль. Молодец Терри – правильно рассчитал время. Его корабль, должно быть, сейчас находится в одном детекторном радиусе действия с «Посейдоном». Терри никогда не подводит!
Ларсен увеличил громкость радиоприемника.
Попав на принимающую волну «Посейдона», голос извне начал громко и авторитетно говорить:
– Хорошо управляете! Мы скоро будем рядом с вами. Повернитесь к нам главным стыковочным узлом. Оружие у нас наготове, на всякий случай, Марко.
Мы сейчас не должны допустить ни единой ошибки.
Глава 11
Марко! Это имя прогремело в рубке «Посейдона», как гром с ясного неба. Хаулэнд посмотрел на Рэндолфа. Маленький профессор медленно поднял руку, крепко сжав пальцы в кулак. А потом резко опустил ее вниз.
– Опять они, эти бандиты, – отключив связь, сказал Ларсен и взглянул на Рэндолфа. – Что им говорить, проф?
Хаффнер неожиданно засмеялся:
– Пусть идут к нам на борт. Как только они появятся, мы снова дунем в Стеллин свисток!
– Не вижу ничего хорошего, Вилли... – начал возражать Хаулэнд с раздражением.
Рэндолф энергично поддержал Хаулэнда:
– Ты сам не знаешь, что говоришь, Вилли. Если эти борцы за свободу увидят здесь повсюду замерших людей – что они тогда подумают? И потом они не смогут войти через стыковочный тамбур все вместе, а будут идти по одному. И, наконец, они оставят часть людей на борту своего корабля.
Улыбка с лица Хаффнера тут же исчезла:
– Что же нам тогда делать? Позволить им свободно здесь разгуливать? И забрать все? Увидеть...
Профессор Рэндолф направился к Сэмми Ларсену и, подойдя к нему, решительно сказал:
– Дай мне микрофон. Соедини меня с кораблем их Фронта свободы.
Ларсен выполнил то, что ему приказали. Все в рубке затихли в напряженном ожидании.
Вскоре снова загремел тот же самый густой, уверенный, ненавистный голос:
– Поторапливайтесь, Марко. Мы уже почти рядом с вами. Включи видеокамеру и дай взглянуть на нашу победу.
Рэндолф быстро замахал рукой, чтобы Ларсен этого не делал, но Сэмми и не думал включать экраны. Профессор взял ручной микрофон и, как будто он выступал на послеобеденном семинаре у себя на факультете, спокойно сказал:
– Говорит звездолет «Посейдон». Эй, вы там, бандиты, слушайте сюда.
Вам лучше всего поскорее убраться. Всякая попытка вооруженного наскока с вашей стороны бессмысленна. Быстрее уносите ноги! Сюда приближается космический военный крейсер. Да, и еще – вашего человека Марко мы убаюкали, и он теперь крепко спит.
Хаулэнд не мог сдержать восхищения от старого профа. Его маленькая речь содержала такое количество вульгарных слов, что нельзя было даже заподозрить в говорившем известного профессора. Теперь надо ждать реакции с пиратского корабля.
Такой наглый поначалу, а теперь унылый голос снаружи сказал еще что-то, но совершенно невнятно и неуверенно, а потом исчез совсем. Питер представил себе, как тот незнакомый человек, получив от Марко радостное сообщение, мчался сюда через космические пространства на крыльях ликования – а здесь его встретило известие о несчастье. Неудача Фронта свободы не вызвала в Хаулэнде большой радости. Когда одни люди выигрывают, другие в это же время что-то теряют.
Рэндолф держался великолепно и, как всегда, все руководство взял в свои руки. Ни единого колебания, ни единого проявления слабости или неуверенности не было в его действиях и распоряжениях.
Когда разбойничий корабль удалился и, делая полные обороты, скрылся в просторах Вселенной, на «Посейдоне» все вздохнули с облегчением – все, кроме Рэндолфа.
– Постарайся срочно связаться с Теренсом, – быстро говорил он Ларсену. – Это дьявольское отродье в образе грабителя думает, что он способен справиться с военным крейсером. Он, наверное, полон решимости сражаться и готов умереть, но не сдаваться. Я не могу допустить, чтобы его дурацкая напускная храбрость помешала нашим планам.
– Слушаюсь, проф, – сказал Ларсен.
Маленькая фигура профессора Рэндолфа излучала уверенность, как никогда раньше. Он быстро и доходчиво отдавал точные, взвешенные приказания, заражая своим энтузиазмом всех остальных партнеров, или сообщников, как называл в душе всю их компанию Хаулэнд.
Но даже в Хаулэнда проникали живые искорки надежды из большого костра оптимизма, который ни на минуту не затухал в Рэндолфе.
– У меня никогда не было склонности лгать, – решил оправдаться профессор. – Но я считаю, что метод преувеличения, используемый в науке, применим и в нашем деле. Другими словами...
– Другими словами, профессор, – прервал его Вилли Хаффнер, улыбаясь, – когда вы лжете, то лжете по-крупному!
– Так, надеюсь, все пойдет дальше гладко, в конце концов, – Рэндолф посмотрел вокруг. – Кому-то надо пойти к Стелле и посмотреть, как она там...
– Я пойду, – сейчас же отозвался Хаулэнд. Ему необходимо было двигаться.
На пути к Стелле Питеру все время попадались фигуры притихших, похожих на призраков людей – картина была не из приятных. Стелла сидела на сцене. Одетая в самый лучший свой наряд, она в одной руке держала свисток, а в другой – желтый листок. Молодая женщина сидела и горько плакала.
– Это был великий момент в моей жизни, – говорила Стелла в перерывах между всхлипываниями. – Все жадно следили за каждым моим жестом, ловили каждое мое слово. Я была в центре всеобщего внимания. А потом я дунула в этот противный свисток – и они... они все потеряли интерес ко мне!
И Хаулэнд от души рассмеялся. Он пересек сцену и, подойдя к Стелле, забрал у нее свисток и билет. Положив оба предмета в свой карман, Питер сказал:
– Все благодаря еще одному выдающемуся открытию в микробиологии, Стелла. Не унывай! Пассажиры вдохнули в себя вирусы, над которыми мы все поработали. Когда ты дунула в сверхзвуковой свисток, вирусы активировались и парализовали людей. Они пробудут в таком состоянии двадцать четыре часа, а потом очнутся, даже не заметив, что с ними что-то происходило. Я сделал тебе прививку против этого эффекта, у тебя ведь не осталось шрама, помнишь, ты волновалась?
– Помню, – всхлипнула Стелла. – И не смейся надо мной. Я носилась, как сумасшедшая, стараясь все сделать так, как хотел проф – попробовал бы ты справиться с этим.
Они вместе пошли по рядам безмолвных людей в зале, устраняя все неполадки, которые могли привести к несчастному случаю.
– Не переживай, Стелла, – успокаивал ее Хаулэнд, вдруг почувствовав, что у него уже нет антипатии к этой женщине. – У тебя еще будет великий момент в жизни, как только они все придут в себя.
Когда, наконец, прибыл Мэллоу в небольшом космическом корабле, взятом напрокат на последние сбережения профессора Рэндолфа, на борту «Посейдона», возле двери кладовой с ценностями, собрались те люди, которые были в полном сознании и рассудке.
В их руках был большой набор режущих инструментов, принадлежавших пиратам, но, так же, как корабль Мэллоу, позаимствованных Рэндолфом во временное пользование, причем бесплатно. Эти люди пытались определить объем и степень трудности предстоявшей работы.
Рэмзи и Ларсен перевели управление и связь звездолета на автоматический режим и пошли к месту стыковки двух кораблей. Появились Мэллоу, Бригс, Кейн и Кванг. Рэндолф предупреждал их, чтобы они не тащили свои собственные орудия для взлома, но Мэллоу все же взял с собой то, что считал нужным. Полковник Тройсдорф шагал с гордым видом – на глазу у него, как всегда, поблескивал монокль. Когда полковник услыхал имя Тима Варнера, он преувеличенно громко засмеялся:
– Мне рассказывали о Варнере. Его считают компетентным работником.
Так, давайте приступим к делу.
У всех было одно и то же нетерпеливое, страстное, бьющее через край желание – вскрыть кладовую и вынести ее содержимое. Хаулэнд отошел в сторону и уныло наблюдал за действиями бывших космических военнослужащих.
Мэллоу был весел и многословен.
– Не стоит сильно нервничать, – говорил он своим людям. – Ведь в конце концов, все это сделали грабители, с оружием напавшие на звездолет, не так ли? А нас не было на борту, так же? Как мы могли здесь оказаться в самый разгар большой лотереи!
И он самодовольно рассмеялся. Его противный смех покоробил Хаулэнда.
Глядя на красивое, но чрезвычайно глупое и самонадеянное лицо Мэллоу, Питер вспомнил о Киркупе-Пальцах. Будет видно!
Бывшие военные космического флота были прекрасно знакомы с режущим пиратским снаряжением. Вскоре пришла очередь включиться в дело полковнику Тройсдорфу. Он знал все о комнатах-сейфах на борту космических кораблей во время службы на флоте в обязанности Тройсдорфа входила охрана кладовых с ценностями. Он с выражением превосходства на лице начал давать указания, и работа продолжалась. Мэллоу с удовлетворением улыбался.
Принеся никого не интересовавшие извинения, Хаулэнд оставил поле деятельности технических исполнителей операции и быстро пошел прочь. Он прошел через рубку лайнера, бросив жалостливый взгляд на Элен, преодолел многочисленные лестницы и эскалаторы и снова очутился в парадном зале.
Гробовая тишина смущала его. Он ходил между рядами столов и стульев и, видя окостеневших, молчавших людей, думал о том, что такая же неподвижность и безмолвность ждет всех после смерти. Состояние покоя каждого из окружавших Хаулэнда людей служило ему напоминанием, что в конечном итоге есть только одна-единственная вещь в мире, которую можно назвать истинной, несомненной и... неизбежной. Но женщины и мужчины, замершие на двадцать четыре часа, снова оживут и никогда не узнают, что великие конспираторы забрали целые сутки из их жизней. А он, Питер Хаулэнд, знал об этом.
Он приподнял руку женщины, которую она держала в неуклюжем, изогнутом положении на спинке стула, и положил ее удобно на столе. Потом подвинул полного джентльмена поглубже в сиденье. Поднял упавшую сумку. Стелла и ее помощники, прибывшие вместе с Мэллоу, ходили по всему залу и заменяли затухшие сигареты в руках у мужчин на новые. Позаботились они и о курильщиках трубок. «Посейдон» продолжал свой путь с тремя тысячами пассажиров на борту. А команда Рэндолфа располагала двадцатью четырьмя часами, в которые она должна была обязательно уложиться и завершить всю операцию, не оставив ни единого следа.
Хаулэнд снова подумал об Элен Чейз. И о Теренсе Мэллоу. Он точно знал, что ему, Питеру Хаулэнду, предстоит сделать.
Вернувшись к кладовой, он увидел, что работа по вскрытию двери в самом разгаре. Вся бригада взломщиков дружно и самозабвенно трудилась, и это самозабвение напоминало молитвенный экстаз язычников перед их богом огня. Мэллоу курил и чертыхался. Как только появился Хаулэнд, Теренс вызывающе заговорил:
– Между прочим, тот дурак Пальцы все-таки донес на нас. Очень жаль, что мы не нагрянули к нему до того.
– Что, черт побери, ты хочешь этим сказать, Теренс? – Рэндолф смотрел на племянника с нарастающей тревогой.
Хаулэнд почувствовал, что в воздухе опять запахло грозой, – почти осязаемая опасность исходила из прищуренных, улыбавшихся глаз Мэллоу и от грубых, свирепых лиц Даффи Бригса и Барни Кейна.
– Я спрашиваю, Теренс, черт тебя возьми, что ты имеешь в виду.
– Тебя это не касается, дядя. И вообще не мешайте моим парням работать. Все!
– Но я требую ответа! – Рэндолф подошел ближе к Теренсу и смотрел на него снизу вверх выпяченными от гнева глазами. – Говорит ли твое откровение о том, что ты таки приложил руку к убийству Киркупа?
Полковник Эрвин Тройсдорф, припавший к электронному стальному, с голубоватым блеском замку в серой бронированной двери кладовой и упорно, с испариной на лице пытавшийся найти нужный вариант, чтобы открыть сверхсекретное устройство, недовольно обернулся и сказал:
– Люди, не могли бы вы дать мне возможность спокойно работать? Ваши взломщики ничего не добьются с помощью инструментов тех бандитов. Если вы уйдете и будете ругаться где-нибудь в другом месте, я смогу, быть может, найти секрет этого замка. Уходите! Живее!
Мэллоу взбесил тон, с которым говорил Тройсдорф. Рэндолф, более терпимый к людям, чем его племянник, поспешил сгладить острые углы:
– Вы правы, полковник. Я извиняюсь за поведение Теренса. Терри, идем со мной. Давай оставим полковника, пусть он спокойно работает.
Все отошли подальше от Тройсдорфа, предоставив ему полную свободу действий. Но напряженность не стала меньше. Рэндолф снова настаивал:
– Теперь, Теренс, ты, может быть, все же любезно объяснишь...
– С удовольствием, дядя, – Мэллоу не только вновь обрел самообладание, но стал дерзким и грубым. – Как только ценности выплывут наружу, мы погрузим их на наш маленький корабль и улетим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21