— Почему вы так решили?
— Хорошо, скажите тогда, где же он?
— Грейфел в Висконсине, около Чикаго.
— А разве это не Чикаго?
— Что вы, конечно, нет. Это Вулфтон, Канзас. Как же так: вы здесь несколько недель и даже не знаете названия города.
— Мои контакты были ограничены. Она смотрела на меня, и я почти мог слышать, как она размышляет обо все этих несуразицах.
— Где же вы будете спать сегодня?
— У меня настроение погулять, — сказал я. — Ночь размышлений под звездами.
— Пойдемте ко мне домой. У меня есть комната для вас.
— Благодарю, мисс Реджис. Вы милая девушка
— слишком милая, чтобы втягивать вас в мою личную войну со Вселенной.
— Что вы на самом деле намерены делать? — прошептала она. Я качнул головой в сторону склада.
— Суну свой нос туда.
Она выглядела честной и деловитой.
— Да, конечно, мы должны сделать это.
— Не мы — я.
— Мы оба. В конце концов… — она подарила мне проблеск улыбки, легкий, как вздох ангела, — это и мой сон тоже.
— Я как-то забыл об этом, — сказал я. — Пошли,
XXVII
Двери были заперты, но я нашел расшатанную доску, оторвал ее, и мы проскользнули в темноту, полную паутины и хлопанья крыльев летучих мышей или чего-то другого, что хлопало.
— Здесь ничего нет, — сказала мисс Реджис. — Это просто старое заброшенное здание.
— Поправка: это место, которое выглядит как старое заброшенное здание. Возможно, это отделка витрины, и если вы сотрете пыль, то обнаружите под ней свежую краску.
Она провела пальцем черту на стене. Под пылью было еще больше пыли.
— Ничего не доказывает, — сказал я. — В этом деле ничто не может служить доказательством. Если воображаешь вещь, то воображаешь, что она существует.
— Вы думаете, что сейчас спите?
— Это вопрос, не правда ли, мисс Реджис?
— Сновидения не такие; они смутные и расплывчатые по краям. Они существуют в двух измерениях.
— Я помню, как однажды размышлял о сновидениях, когда прогуливался по холму осенью недалеко от студенческого городка. Я ощущал, как хрустят сухие листья под туфлями, как притягивает тяготение мои ноги; я вдыхал запах горящих листьев, чувствовал укусы морозного осеннего воздуха и думал: «Сны не похожи на реальность. Реальность реальна. Все чувства работают, все существует в цвете я в трех измерениях». — Я сделал паузу для пущего эффекта. — Затем я проснулся. Она поежилась.
— В таком случае, ни в чем нельзя быть уверенным. Сон внутри сна, который тоже снится. Я выдумала вас — или вы выдумали меня. Мы не способны разобраться.
— Может быть, в этом какое-то послание для нас. Может быть, нам следует искать истину, которая истинна и во сне, и наяву.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, например, ответственность, — сказал я. — Смелость. Как у вас.
— Не глупите, — но по ее голосу чувствовалось, что она довольна. Я с трудом различал ее лицо в темноте. — Что мы будем делать? Вернемся? — спросила она.
— Давайте сначала оглядимся. Кто знает, может, мы играем в жмурки и находимся лишь в дюйме от выигрыша? — я нащупывал дорогу вперед по усыпанному мусором полу, через обломки досок и обрывки бумаги и картона, спутанные мотки проволоки. Покосившаяся дверь оказалась в дальней стене. Она открылась в темный проход, не более чистый, чем большая комната.
— Нам следовало взять фонарик, — сказала мисс Реджис.
— Или патрульную машину, набитую полицейскими, — сказал я. — Вам лучше не смотреть. — Но она была около меня и взглянула туда, куда уставился я. Сенатор лежал на спине, его голова была размазана, как яйцо. Я почувствовал, как окаменела девушка, затем она вдруг расслабилась и засмеялась — нервный смех, но все-таки смех.
— Вы напугали меня, — сказала она и подошла к распростертому на спине телу в пыльном смокинге. — Это всего лишь манекен.
Я вгляделся, с деревянного лица осыпалась краска.
— Он похож… — мисс Реджис взволнованно посмотрела на меня. — Он очень похож на вас, мистер Флорин.
— Не на меня — на Сенатора, — сказал я. — Может быть, они пытаются сообщить мне что-то.
— Кто такой Сенатор?
— Человек, которого меня наняли охранять.
— Был ли он… частью эксперимента?
— Или эксперимент часть его. — Я перешагнул через поддельный труп и пошел дальше по проходу. Он казался слишком длинным, чтобы поместиться внутри здания. На протяжении сотни ярдов не было ни дверей, ни пересекающихся коридоров, но в конце обнаружилась дверь с полоской света под ней.
— Как всегда, еще одна дверь, — сказал я. Ручка повернулась, дверь открылась в знакомую комнату. Позади меня мисс Реджис онемела от изумления. Тусклый лунный свет через высокие окна освещал стены, покрытые узорчатой шелковой тканью, восточные ковры. Я прошел по мягкому ворсу к длинному столу из красного дерева и выдвинул стул, почувствовав его солидную важную тяжесть. Люстра задержала на себе мой взгляд. Почему-то на нее было трудно смотреть. Линии граненых хрустальных фасеток взбирались вверх и вверх по спирали вокруг рисунка, который переплетался и повторялся до бесконечности.
— Мистер Флорин, как такая комната оказалась в этом дремучем здании?
— Она не здесь.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не помните свой последний визит?
— Это действительно та же самая комната? Неужели все это действительно сон?
— Это было не совсем сном тогда, и сейчас это не сон. Я не знаю, как назвать, но на определенном уровне это действительно происходит.
Мисс Реджис выдержала паузу, ее голова настороженно наклонилась.
— Кто-то совсем рядом, — прошептала она. —Я слышу разговор.
Я встал и, мягко подойдя к двери, приложил ухо. Раздавались два голоса, оба знакомые, один очень высокий, другой с хорошим резонансом, как реклама похоронной конторы.
— …выхожу сейчас, — говорил последний. — Я не хочу нести ответственность за это. Вы утратили всякие остатки здравого смысла.
— Вы не можете, — слышался убедительный голос Трейта. — Мы вылечим его, не бойтесь. Дело времени.
— А если он умрет?
— Он не умрет. А если умрет — мы прикрыты. Вы получили гарантии на этот счет.
— Я не верю вам.
— Вы никуда не пойдете, Барделл.
— Уйди с дороги. Лен.
— Поставь сумку, Барделл.
— Я предупреждал тебя…,
Кто-то ударил по железному очагу шаром-молотом. Кто-то издал звук, как будто прополаскивал горло. Кто-то уронил стофунтовый мешок с картофелем на пол. Я распахнул дверь и ворвался через нее в мой первый номер в отеле, где почти столкнулся с Сенатором, стоящим над телом Трейта с дымящимся пистолетом в руке.
XXVIII
Он посмотрел на меня, рот у него открылся, но слов слышно не было. Я взял пистолет из его руки и понюхал, чтобы хоть что-то сделать.
— Мне он тоже никогда не нравился, — сказал я. — Куда вы отправляетесь?
— Я не хотел его убивать, — сказал он. — Это произошло случайно.
— Не переживайте. Сенатор. Возможно, это не считается.
Я присел на корточки около Трейта и проверил его карманы. Мне это совсем не нравилось, но, тем не менее, я это сделал. Хотя мог бы не беспокоиться. Карманы оказались пусты. Я посмотрел в его лицо, ставшее серовато-зеленым и несимпатичным.
— Расскажите, что произошло, — сказал я Сенатору — экс-Сенатору, Барделлу — кем бы он ни был.
— Я думал, у него пистолет. Он ведь ненормальный!
— Пропустим разговор о том, кто вы, кто Трейт, и что вы здесь делали, и где мы находимся. Но как это отзовется на мне?
Он бросил на меня проницательный взгляд, в котором было что-то вроде надежды.
— А вы не помните?
— В моей памяти есть пробелы. Начинайте их заполнять.
— Не знаю, с чего начать. Что вы помните?
— Расскажите о «Ластриан Конкорд». Он покачал головой и нахмурился.
— Послушайте, я клянусь вам…
— Дальше. Как насчет Иридани?
— О! — он облизнул губы и несколько разочаровался. — Очень хорошо. Вы знаете, против чего я выступал там. Хотя большого выбора у меня не было…
— Начинайте сначала.
— Ну… Иридани пришел ко мне семнадцатого. Его разговор сводился к тому, что он нуждается в моих услугах. Если честно, мне нужна была работа. А как только я ознакомился с ситуацией, они уже не могли позволить мне уйти — по крайней мере, они так заявили.
Я повернулся к мисс Реджис.
— Сказал он хоть что-нибудь? Она покачала головой.
— Мне кажется, он тянет время. Кто это?
— Актер по имени Барделл.
— Боже мой, — сказал Барделл. — Если вы знаете это, то вы знаете… — он осекся. — Откуда вы узнали?
— Вы сказали мне.
— Никогда.
— В парке, — сказал я, — на Грейфеле. Его лицо стало похожим на пирог, который уронили.
— Но вы не можете… — сказал он сдавленным голосом, повернулся и ринулся к окну. Я выстрелил вслед ему, но это его не остановило; он вылетел в окно, как грузовик с автострады, и исчез в фонтане осколков стекла.
Мисс Реджис испуганно вскрикнула. Я ощупал металлическую раму, что-то задел и услышал щелчок. Окно, осыпав пол осколками стекла, развернулось в комнату, как ворота. За ним была обыкновенная серая стена.
— Если фальшивый человек выпрыгивает из фальшивого окна, ^сказал я,-это самоубийство или безобидная шутка?
— Это ночной кошмар, — сказала девушка. —Но я никак не могу проснуться. — В ее широко открытых глазах стоял страх. Я облизнул губы, напомнившие вкус промокательной бумаги, подумал о двух-трех остроумных репликах и сказал: — У меня ощущение, что это не входило в их планы. Я не знаю, каковы эти планы, кто их составлял и для чего, но обстоятельства складываются не так, как предполагалось. А это значит, что они не такие умные, как самим себе кажутся — или мы не глупее их.
— Мы ходим по кругу, — сказала она. — Мы как слепцы в лабиринте. Мы спотыкаемся, мы заходим все дальше и дальше…
— Может, если мы достаточно далеко зайдем, то увидим выход.
— Куда?
— Смешно, но я бы сказал — откуда. — Я сунул голову в проем серой стены, около восемнадцати дюймов в ширину. Это, наверное, был тот самый проем, который Сенатор и я использовали для побега из фальшивого сенаторского особняка, или его двойник.
— Решайте, мисс Реджис, — сказал я, — вперед или назад?
— Назад — куда?
— Вы еще верите, что мы в Вулфтоне, Канзас, не так ли?
— Неужели я действительно когда-то здесь жила? — прошептала она. — Робкая маленькая женщина в сером маленьком городке, работающая в страховом агентстве, где двери покрыты лаком, а половицы устало скрипят, и я печатала отчеты на старенькой печатной машинке, приходила домой поздно вечером, в мрачную маленькую комнатку, чтобы, заснув, увидеть невероятное.
— И просыпались, и жили этими снами. Мне хотелось бы найти ответ на все эти вопросы, мисс Реджис. Может быть, ответ там. — Я кивнул в сторону темного узкого тоннеля за фальшивым окном.
— Мы исследуем темные коридоры в фантастическом замке? — спросила она. — Или это темные лабиринты в нашем сознании?
— Может быть, наш разум — это бесконечные кротовые ходы. А, может быть, мы — мысли, приходящие в голову Бога и прокладывающие свой путь в бесконечной тверди Вселенной… Или всего лишь две вороны, каркающие в темноте, чтобы подбодрить друг друга. Если верно последнее, то мы плохо с этим справляемся. Вперед, девочка. Давай пойдем и разведаем. Мы можем увидеть розовый солнечный свет, пляж из белого сахара и море из жареных кукурузных зерен, и это совсем не плохо.
Я шагнул вперед и обернулся, чтобы подать ей руку, но что-то было между нами, нечто невидимое и тяжелое, словно стекло. Она о чем-то говорила, но ни одного звука не было слышно. Я ударил невидимый барьер плечом, что-то разбилось, может быть, мое плечо, но я пробился через складки темноты и вылетел в шум и яркий свет.
XIX
Я очутился в огромном холле с высоким потолком, который терялся в вышине. С одной стороны был английский сад за высокой стеклянной стеной, с другой — гигантские панели, похожие на табло вылета самолетов, покрытые светящимися строчками, которые непрерывно мигали и сменяли друг друга. В центре зала, в ряд, были расположены белые пластмассовые столы, и за каждым сидел человек — или почти человек — в белой униформе и шляпе, похожей на почтовый ящик с тесьмой под подбородком. Мужчины и женщины в гармонирующих по стилю и цвету одеждах стояли перед столами в очередях, и я был в одной из них.
Клиент передо мной — ослепительная дама в изысканном украшенном бриллиантами саронге и с ровным золотистым загаром — взяла свои документы и исчезла за белым экраном. Я оказался первым.
— Флорин? Все правильно, есть, прошу, — сказал гориллообразный клерк отрывистым тоном студента Оксфордского университета и одарил меня взглядом блестящих глаз и смутным блеском больших квадратных желтых зубов. — Добро пожаловать домой. Как прошло путешествие?
— Как в сумасшедшем доме накануне дня всех святых, — сказал я. — Не надо утруждать себя байками, кто вы и что вы. Я не поверю ни одному вашему слову. Просто скажите мне, что это за место, хотя и в это я тоже не поверю.
— Ноль-ноль-девять-ноль-два, — сказал он, надавил кнопку, и белые стены огородили нас с четырех сторон, образовав уютный кубик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19