я понял, что с меня довольно, и поймал их в поле захвата, что, конечно же, должен был сделать с самого начала. Нападавшие замерли.
Меллия, естественно, тоже попала в зону действия поля. Я осторожно взял ее на руки: при таких обстоятельствах легко переломать все кости.
Спуск с холма напоминал прогулку под водой. Оказавшись на грязной дороге у подножья, я поставил ее на ноги и снял поле. Она пошатнулась и испуганно посмотрела на меня. В ее взгляде не было и тени признательности.
— Как… ты это сделал? — выдохнула она.
— У меня много скрытых талантов, дорогая. Что здесь происходит? Ты что, наслала порчу на их коров?
Я тронул пальцем запекшуюся на ее щеке кровь; она отстранилась.
— Я… нарушила их обычаи. Они просто принимали участие в ритуале наказания виноватой. В нем нет ничего смертельного. А ты все уничтожил, все, чего я достигла!
— А как тебе понравится сообщение о том, что ты работаешь на карга по имени доктор Джейви?
Она вздрогнула, возмутилась:
— Что?
— Да-да, подтвердил я. — Он выудил тебя из небытия и втравил в это дело.
— Ты не в своем уме! Я вырвалась из стазиса сама, и это моя программа…
— Хм, леди… Значит, он вживил в тебя эти мысли. Ты работаешь на карга, и не на простого, а на карга-проходимца. Он переделал себя, добавил парочку талантов, которые не понравились бы его создателям. Он не дурак. А может, все это сделал для него кто-то другой. Впрочем, это не имеет особого значения.
— Ты несешь чепуху! Полагаю, о на тоже не имела значения, — выпалила Меллия с очаровательным, чисто женским отсутствием логики.
— Пожилая агент Гейл? Ты права. Она знала, что…
— Ты убил ее, потому что хотел спастись сам! Трус! Жалкий трус!
— Конечно, детка. Но я спас только одну из своих шкур. А ты, кажется всеми силами стремишься сохранить всю коллекцию.
— Что?
— Не прикидывайся. Когда ты оплакиваешь старую леди, то горюешь исключительно о себе. Она — это ты пятьдесят лет спустя. Мы оба это знаем. Может быть, знала и она. И была слишком доброй, чтобы говорить об этом. Она была умницей, эта старая Меллия. Сообразила, что пришло время исчезнуть.
— А ты позволил ей это сделать.
— Я не мог ее остановить. Да и не стал бы. Забавно. Ты ревнуешь к себе в образе Лайзы, но ужасно дорожишь другим воплощением своей бесконечной изменчивости. Той Меллией, которая прожила долгую бесполезную жизнь в ожидании случая сделать что-то нужное. И это ей, в конце концов, удалось. Психиатры усмотрели бы в этом особый смысл.
Меллия чуть не вцепилась ногтями в мое лицо; я удержал ее и кивнул в сторону толпы, бежавшей вниз по склону.
— Публика требует вернуть деньги или продолжить представление. Выбирай. Если хочешь проехаться голой на таком ветру, то я принесу им извинения и отправлюсь восвояси.
— Ты ужасен! Ты циник, нахал! В тебе нет ни капли жалости! Я ошиблась в тебе, я думала…
— Прибереги раздумья на потом. Ты идешь со мной?
Она оглянулась и вздрогнула.
— Иду.
Это был голос побежденного.
Я включил свой интерферирующий экран, который сделал нас невидимыми.
— Держись рядом. В какой стороне соседний город?
Она показала, и мы отправились в путь быстрым шагом, удаляясь от толпы, вопившей от изумления и разочарования.
28
Деревня была мрачной, убогой, враждебной и уродливой, впрочем, как и все маленькие городишки, неважно и где существовавшие.
— Ты забыла сообщить о нашем месторасположении, — сказал я.
— Уэльс, близ Лландудно, тысяча семьсот двадцать третий год.
— Да-а… Воля ваша, мадам, но по собственному желанию я бы сюда не рвался, — съязвил я.
Тут в поле нашего зрения попала таверна под вывеской с грубо намалеванной фигурой беременной женщины в слезах и буквами, которые складывались в нечто похожее на «Плачущая невеста».
— Ну, точно под настроение, — заметил я и отключил интерферирующее поле.
Помещение оказалось темным и маленьким. Свет исходил только от огня в очаге и фонаря, висевшего на конце толстой балки. От неровного каменного пола тянуло сыростью.
Других посетителей не было. Горбатый низкорослый старик молча смотрел, как мы взяли стулья и сели за длинный стол под единственным окном, устроенным прямо под самыми стропилами, размером не более квадратного фута и практически непрозрачным от пыли. Наконец, шаркая ногами, горбун подошел, оглядел нас с головы до ног с выражением, в котором не было и намека на доброжелательность, и что-то пробормотал.
— Ну, в чем дело? — рявкнул я.
— Кажется, вы англичане, — проворчал тот.
— Значит, ты еще глупее, чем требуется. Принеси-ка эля, крепкого эля, хлеба и мяса. Горячего мяса и свежего белого хлеба, быстро!
— Он опять забормотал. Я бросил на него угрожающий взгляд и потянулся за воображаемым кинжалом.
— Если ты сейчас же не уберешься, я вырежу тебе сердце и откуплюсь потом от бейлифа!
— Ты что, сошел с ума? — возмутилась было мисс Гейл на английском двадцатого столетия, которым мы пользовались для общения между собой, но я оборвал ее:
— Заткнитесь, мисс!
Она попыталась вознегодовать, но я не дал ей открыть рта, тогда она заплакала. Слезы подействовали, но я не подал виду.
Старик вернулся с кружками, полными жидкого коричневого пойла, которое сходило в этих краях за эль. Ноги у меня замерзли. Из задней комнаты слышались голоса и стук посуды, доносился запах жареного мяса. Меллия чихнула, и я с трудом удержался, чтобы не обнять ее. Высокая старуха, уродливая, как чахлое болотное деревце, выползла из своей дыры и бухнула нам большие оловянные тарелки, хрящевые куски тухлой баранины плавали в застывшем жиру. Я приложил тыльную сторону ладони к своей тарелке — в середине она была холодной, как камень, и только по краям — чуть теплой. Меллия взялась уже за нож — единственный предмет сервировки, украшавший стол, но я сгреб оба блюда и швырнул их через комнату. Старуха завопила и накрыла голову фартуком. Старик появился как раз в тот момент, когда мой рев достиг максимальной силы.
— Мерзавец! Кто, ты думаешь, оказал честь твоему хлеву посещением? Принеси еду, достойную дворянина, негодяй, или я пущу твои кишки на подвязки!
— Это анахронизм, — прошептала Меллия и потерла глаза.
Однако наш радушный хозяин и его карга уже умчались.
— Верно, сказал я. — Но кто знает, может, это я только что придумал это выражение?
Она пристально посмотрела на меня большими, мокрыми от слез глазами.
— Ну как тебе лучше? — спросил я.
Поколебавшись, она чуть заметно кивнула.
— Ну и отлично. Теперь, пожалуй, я могу немного расслабиться и сказать тебе, как я рад тебя видеть.
Она в растерянности пыталась собрать мысли.
— Я тебя не понимаю, Рэвел. Ты все время меняешься. Сегодня — один, завтра — другой, чужой и незнакомый. Каков же ты на самом деле? Что ты из себя представляешь?
— Я уже говорил тебе. Я один из тех, кто занят в Программе Чистки Времени, как и ты.
— Да, но… Ты обладаешь возможностями, о которых я никогда не слышала. Экран, который сделал нас невидимыми, и та штука, которая всех парализовала, и…
— Пусть тебя не волнует такая ерунда. Это для пользы дела, мэм. У меня есть устройства, о которых я и сам не знаю до тех пор, пока они не проявят себя. Это порой сбивает с толку, но укрепляет уверенность в себе, другими словами — воспитывает твердость, которая заставляет нас пробивать себе путь, преодолевая любые препятствия, как из-под земли вырастающие на нашем пути.
Она едва сдержала улыбку.
— Но сначала ты казался таким беспомощным… И позже, на А-П станции…
— И все-таки эта штука сработала. Она-то и доставила нас сюда. Обоих.
Она смотрела на меня так, словно я убедил ее, что все эти чудеса — дело рук какого-то волшебника.
— Ты хочешь сказать, — медленно разлепила она губы, — что мы — часть какой-то тщательно разработанной системы.
— Я рассчитываю, что это именно так, — произнес я.
— Объясни.
Я отправил свои мысли в прошлое, ища слова, чтобы суметь объяснить ей, как это было со мной; чтобы она поняла достаточно, но не слишком много…
— Там, в Буффало, — начал я, — я был просто Джимом Келли. У меня была работа, квартира в меблированных комнатах. Я проводил свободное время, слоняясь по городу, точно так же, как и остальные парни, — смотрел кино, ходил в бары, оглядывался на проходящих мимо девушек. Но иногда еще кое за чем наблюдал. Я никогда по-настоящему не задумывался, почему однажды в три часа ночи оказался у пустого склада и начал расхаживать по улице туда-сюда. Я сделал вывод, что мне просто не спится. Но это не мешало мне фиксировать все увиденное. А спустя некоторое время куски сложились в орнамент, и словно полыхнул свет, и я получил приказ: «Переходите к фазе Б». Не помню точно, когда именно я вспомнил, что являюсь агентом Чистки Времени. Просто однажды это знание оказалось во мне. Я знал, что нужно делать, — и сделал.
— Именно тогда ты оставил свою Лайзу?
Я кивнул.
— Уничтожив карга, я записал информацию и вернулся на базу. Когда началась атака, действовал автоматически. Одно событие вело к другому. И вот результат.
— Но что будет дальше?
— Не знаю. Существует множество вопросов, ответов на которые нет. Например, почему ты здесь?
— Ты сам сказал, что меня сюда направил карг.
Я снова кивнул.
— Не знаю, какой была его цель, но она наверняка не совпадает ни с твоими, ни с моими ожиданиями.
— Я… понимаю, — прошептала Меллия.
— Над чем ты работала здесь?
— Пыталась основать школу.
— Преподавая что?
— Фрейда, Дарвина, Канта, гигиену, контроль над рождаемостью, политическую философию, биологию…
— Плюс свободную любовь и атеизм или католицизм? — с упреком покачал я головой. — Ничего удивительного, что ты кончила вечеринкой с дегтем и перьями. Или то был позорный столб?
— Всего-навсего публичная порка. Я думала…
— Ну, конечно! Карг внушил тебе мысль, что ты выполняешь благородную миссию, вознаграждая неимущих, неся просвещение язычникам, истину пребывающим во мраке.
— Разве это плохо? Если бы этих людей можно было научить правильно мыслить о вещах, которые оказывают влияние на их жизнь…
— Трудно было бы разработать лучшую программу для того, чтобы отправить на виселицу…
И тут я уловил звук шагов; шагов, которые мне уже доводилось слышать.
— Возможно, я смогу прояснить эту тайну, мистер Рэвел, — донесся из-за двери кухни знакомый вкрадчивый голос.
В проеме стоял карг.
Он был одет в грязно-коричневого цвета шерстяную одежду местного производства. Глаза его бесстрастно изучали нашу реакцию на его появление. Затем он подошел к столу и сел напротив меня, как это уже было однажды.
— У тебя дурная привычка появляться без приглашения, — заметил я.
— А почему бы и нет, мистер Рэвел? В конце концов, все это устроил я.
Он мило улыбнулся Меллии. Она ответила ему холодным взглядом.
— Так это действительно вы послали меня сюда?
— Все было именно так, как предложил только что агент Рэвел. Я поставил вас в затруднительное положение, чтобы он устремился к вам на помощь.
— Зачем?
Он взмахнул своими полненькими ручками.
— Все не так просто, мисс Гейл. Но мистер Рэвел, возможно, понял. Он ведь мнит себя большим специалистом в таких делах.
— Все наши действия были рассчитаны, — объяснил я с отвращением. — Когда переделываешь временной ствол, в действие вступают силы, которые надо учитывать с самого начала. Любой поступок должен иметь в основе своей цепь вызываемых им событий, чтобы придать ему энтропическую стабильность. Забросить нас обоих сюда с помощью нашего милого собеседника — просто забросить — было бы недостаточно.
— Почему же он не появился в тот момент, когда мы оказались вместе на Береге Динозавров в тот вечер?
— Очень просто, — ответил я. — Он не знал, где мы.
— Я искал, — сказал карг. — Более десяти лет искал, однако вы ускользали от меня. Но во времени у меня недостатка не было.
— Ты почти настиг нас на заброшенной станции, той самой, где мы нашли старую леди, — произнес я.
Карг кивнул.
— Да. Я ждал более пятидесяти лет — и опоздал на какое-то мгновение. Впрочем, это неважно. Все мы здесь, как я и планировал.
— Как вы планировали? — начала было Меллия.
Кажется, ее слова его позабавили, хотя, возможно, так оно и было. Эти карги — тонкие машины.
— Разумеется. Случайность играет несущественную роль в моей деятельности, мисс Гейл. Конечно, временами я вынужден полагаться на статистические методы — разбрасывать тысячу семян, чтобы в конце концов проросло только одно. Но в конечном счете разыскать вас. И последовал за ним.
— Ну и что тебе нужно? — спросил я.
— Чтобы вы выполнили для меня одно задание. Вдвоем.
— Опять ты за свое.
— Мне нужны два агента, двое людей, чтобы они выполнили одно деликатное поручение, связанное с калибровкой некоего агрегата. И не любые два человека, а люди, которые испытывают друг к другу симпатию, необходимую для данного задания. Вы и мисс Гейл отвечаете этому требованию как нельзя лучше.
— Ты ошибаешься, — выпалила Меллия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21