Я не знаю.
Не знаю!
Его рука бессильно повисла, и она встряхнула ее.
– Там, на месте, тебе виднее было, какое решение принять. Ты сделал все, что мог…
– Не все, – сказал он. – Мы ведь еще летели.
– Вот так! – Призрак в зеркале улыбнулся и пригладил усы. – Ты бросил машину и сиганул с парашютом, оставив меня. Некрасиво, Джерри! И ты не сказал леди, как меня звали еще. Ребята ведь не звали меня. Кевином, правда? И не Смит-Вильямсом. У меня была другая кличка – та, что дал мне ты. Ты ведь завидовал моим успехам тогда, не правда ли, Джерри? Так какую кличку ты мне прилепил, а, старина?
– Мы называли тебя Убийцей Женщин, Ледикиллером, – прошептал Джерри.
– А короче?
– Киллером.
Призрак довольно кивнул.
– Ну что ж, на пока достаточно, верно? Разве что хорошо тебе известные мои последние слова?
– Нет! – вскричал Джерри, в ужасе глядя на зеркало. Изображение хохотнуло и начало таять, но голос продолжал звучать – слабее, как бы искаженный переговорным устройством, сквозь треск помех; «Джерри! Не бросай меня, Джерри! Ты еще здесь? Меня зажало, старина!.. Ради Бога, Джерри!..»
Эти ужасные мольбы продолжались, казалось, бесконечно, а потом в зеркале осталось только ее отражение. Джерри упал на колени, съежившись и рыдая как дитя. Она хотела наклониться, но решила, что лучше не напоминать ему о своем присутствии. В жестокие, однако, игры играет этот Оракул, подумала она. Интересно, с какой целью?
– Встань, сопляк! – презрительно фыркнуло ее отражение, и он медленно встал, дрожа и сердито вытирая лицо.
– Ладно! – произнесло отражение. – Задание, с которым ты был послан, – зачем ты отправил Ахиллеса с жезлом обратно?
Джерри сглотнул и пошевелил губами.
– Мне казалось, что я могу спасти Киллера, и что я обойдусь…
– Значит, ты надеялся искупить вину? Перед тем, первым Киллером, которого ты бросил?
– Да. Да. Да!
Отражение покачало головой.
– Ты сказал, что надеялся на это. Но истинная причина ведь не в этом, правда?
Нет, это было слишком жестоко. Джерри каким-то образом ухитрился сделаться еще бледнее. Он снова не нашел слов для ответа.
– Ну, давай же! – сердито сказало отражение, голос которого доносился почему-то слабее, как у исчезнувшего призрака. – Тебе было сказано взять одежду на одного: детей в Мере нет. Совершенно ясно, что тебе полагалось захватить женщину и никого больше. Так почему ты отослал Киллера, а сам с ним не вернулся?
Джерри давился и заикался; ему потребовалось довольно много времени, чтобы найти правильный ответ:
– Она бы не согласилась. А я не хотел ее оставлять.
– Продолжай, – настаивало отражение.
– Мне было жаль ее.
– А еще?
Джерри покраснел аж до плеч.
– Секс! Я хотел затащить ее в постель. Я совсем сошел с ума – я хотел ее до безумия, как ни одну женщину раньше.
Отражение это, судя по всему, позабавило.
– И хочешь до сих пор! Что ж, это правда, но не вся правда.
Джерри казался удивленным. Он открыл рот, чтобы говорить, поколебался, потом выпалил:
– Она восхищает меня как личность. Я люблю ее. – Он вздохнул и быстро, застенчиво улыбнулся Ариадне. – Спасибо, – сказал он зеркалу.
– Не за что, – буркнуло отражение. – Так ты считал, что Киллер настоит на том, чтобы тебя вернули. Ты пытался шантажировать меня через Киллера!
Джерри снова поперхнулся и признался:
– Да, пытался.
Отражение сердито кивнуло.
– А почему ты так измордовал Карло? За то, что он сделал с Киллером?
Джерри поколебался.
– Месть! Он чуть не отдал меня демонам.
Отражение снова кивнуло, на этот раз с удовлетворенным видом.
– Ты был когда-нибудь близок с мужчиной?
– Нет! Меня воспитали… я привык… я не могу… – Он выдохся и смолк, снова уставившись в стол.
– Но ты дал слово Киллеру. Ты намерен сдержать его? И как ты себя чувствуешь в этой связи?
Джерри скривился.
– Сдержу. Надеюсь, меня не стошнит.
Отражение засмеялось – смехом Ариадны.
– Не зарекайся. Лучше позволь мне уладить это. Тем более что, как тебе известно, это не в первый раз. Завтра на закате, так ты ему обещал?
Джерри снова вспыхнул, уставившись на ноги.
– Но…
– Твоя верность слову делает тебе честь, – заявил Оракул, откровенно наслаждаясь. – Но поверь, я смогу ублажить Киллера куда лучше, чем ты.
Джерри вдруг рассмеялся.
– Спасибо, – повторил он с явным облегчением.
На этом шутки кончились. Оракул повернулся к Ариадне, и та съежилась в ожидании чего-то страшного.
– Почему ты похитила Лейси у Грэма и Мейзи? – с невинным видом спросило отражение.
Ну, на этот вопрос ответить легко – потому что она любила дочь. Она открыла рот – и не смогла произнести ни звука.
Совсем ничего? Но это же правда, разве нет? Лейси – ее дочь. Она любит Лейси, но даже этого не может сказать. Молчание затягивалось, и Джерри, наверное, ждал, но она не могла взглянуть даже на зеркало, не то что на него. И не могла выдавить из себя ни звука. Должно быть, это искусство – говорить с Оракулом, знать, где она – истина, ибо что бы она ни хотела произнести, у нее не выходило ничего.
Отражение вздохнуло.
– Ладно, к этому мы можем вернуться и позже. Ты была алкоголичкой?
– Да.
– И сейчас?
Нет.
– Да.
Почему она ответила так?
– Ты хорошая мать?
– Когда я не пьяна, – ей не стоило говорить этого…
– Смотри на меня! – приказало отражение и начало меняться. Теперь на нем было голубое платье. Она помнила это платье – два года назад. И отражение росло, увеличивалось, становясь больше Минотавра – целых десять футов. И оно гневно смотрело на нее сверху вниз.
– СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА НЕ МЕШАТЬ МАТЕРИ, КОГДА ОНА РЕПЕТИРУЕТ!
Господи! Это такой ее видела Лейси?
И тут же изображение снова сделалось маленьким и обнаженным – и она нашла в себе силы спорить:
– Многие родители строги со своими детьми. Я не думаю, что это честно.
– Так честно или нет?
– Да.
– Ну? – произнесло отражение. – Немного усилий, и мы докапываемся до истины. А теперь скажи Джерри, что ты увидела, когда Минотавр ворвался в коттедж.
Боже! И все же она смогла относительно внятно, изложить историю про Грэма в том, другом домике – Грэма пьяного, рогатого и в ковбойской шляпе.
Джерри сочувственно взял ее за руку, но она даже не посмотрела на него.
– Значит, Минотавр напомнил тебе твоего бывшего мужа? – ехидно спросило отражение. – Почему ты стреляла в его гениталии?
– Это самое уязвимое место у мужчины, у самца, – ответила она. – Даже если серебряные пули и не пробили бы шкуру, они бы причинили ему боль. И это сработало, черт подери!
Отражение улыбнулось.
– Ты была хорошей женой адвоката. Ты дала правдивые ответы, но не до конца ответила на поставленный вопрос. Ладно, ответь на другой: опиши Мейзи Гиллис.
Она попробовала, и это оказалось не так трудно. Дни, проведенные с ней в темнице, помогли ей узнать Мейзи как славную девочку, не слишком далекую, но, несомненно, добрую.
– Она любит детей? – продолжало допытываться изображение.
– Да! – быстро ответила Ариадна. – И Лейси любит ее, я должна признать.
– Здесь тебе бы пришлось признать это, хочешь ты этого или нет. Так кто из вас двоих лучшая мать – добрая девочка, которую любят и которой помогает муж, или одинокая алкоголичка?
Выбор был невелик – всего два имени, и свое она произнести не смогла.
– Мейзи. Но…
– Что?
– Но я сомневаюсь в том, что Грэм – хороший отец!
– Ага! – торжествующе произнесло отражение. – Вот как раз вернемся к первому вопросу. Так почему ты украла у него Лейси?
Она разозлилась, заметив, что плачет так же, как только что плакал Джерри. Она вытерла глаза и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.
– Чтобы она не досталась ему.
Теперь она и сама поняла это.
– А почему ты нападала на Минотавра именно таким образом?
– Потому, что он напомнил мне Грэма! – выкрикнула она. – Из-за той ночи, когда он изнасиловал меня! Потому, что мне хотелось сделать ему больно! Я его ненавижу! – Она могла продолжать и дальше, но вот она была – истина. Она не раскаивалась.
Джерри обнял ее за плечи.
– Ариадна, – произнесло ее отражение, – ты можешь остаться в Мере, если хочешь. Здесь ты никогда не состаришься, не умрешь и не заболеешь. Как ты могла бы уже заметить, нездоровая тяга к спиртному тебе здесь не угрожает.
Если ты не захочешь остаться здесь, ты будешь возвращена в свою машину в то мгновение, когда сворачивала в Надежду, Северная Дакота, словно ничего и не происходило.
Значит, вот оно.
– Но я сказала правду: я все еще алкоголичка; – грустно сказала она. – Что со мной будет?
Отражение молчало, и Джерри пробормотал:
– На такие вопросы он не отвечает.
– А что Грэм и остальные?
Отражение, казалось, колебалось.
– Твое решение влияет на твой поток реальности. Их решения – не влияют.
А твое решение не влияет на их потоки.
Ариадна попыталась сказать, что хочет вернуться домой, и промолчала.
Она попыталась сказать, что хочет остаться – тоже безуспешно. Выходит, она сама не знает, чего хочет… Она в отчаянии покосилась на Джерри.
– Сколько времени у меня на размышление? – спросила она.
– Сколько хочешь, но ты не можешь покинуть Меру, пока не примешь решение. Я помню случаи, когда люди оставались здесь на пару дней.
– А я могу остаться и передумать потом?
– Да, – отозвалось зеркало ее голосом. – Но после этого тебе никогда уже не удастся вернуться в Меру, а пожив в Мере, ты нигде уже не будешь счастлива – и демоны наверняка одолеют тебя.
Она откинула голову и в упор посмотрела на зеркало.
– Это что, намек? – спросила она – и не получила ответа. Она попыталась поэкспериментировать с предположениями – то, что, судя по всему, делал Джерри. – Моим демоном было фортепиано. – Верно! – Я надеялась… – Нет, если честно, она не надеялась всерьез возобновить концертную карьеру. – Мне уже слишком поздно было рассчитывать на успешную карьеру музыканта. – Снова верно! Так кто же она, алкоголичка, не имеющая никаких шансов на успех, на долгие овации, на гастроли по кругу: Париж – Москва – Лондон?
Она снова рыдала. Слишком поздно! Демон фортепиано лишил ее материнства, и она сдалась демону алкоголизма – и это разрушило все.
Но Лейси… у Лейси же талант, правда?
Нет. Слова не выходили.
– У Лейси всего лишь способности к музыке.
Она только обманывала себя в надежде на то, что Лейси удастся сделать карьеру, какую не удалось сделать ей самой. О Боже! Как же она мучила Лейси, заставляя заниматься музыкой?
Стоявший рядом Джерри кусал в тишине губы.
– Я сказал правду: я люблю тебя, Ариадна. Ты любишь меня?
– Я… я не знаю. Я не могу сказать так быстро. Я очень привязалась к тебе. Я… я восхищаюсь тобой. Это верное выражение?
Это прозвучало так вяло в сравнении с его словами! Она ободряюще улыбнулась ему, вдруг осознав, насколько зависят люди от лжи, как горька может быть эта неразбавленная правда.
– Джерри, – произнесла она, – это не из-за того Смит-Вильямса.
– Правда?
– Ты не трус, Джерри.
– Я… не… – Он был поражен.
– Глупый! – сказала она. – Ты не приказал бы остальным прыгать над вражеской территорией, если бы надеялся довести самолет домой. Сколько ты летел еще после этого?
– Часа два… больше…
– Ты не трус, – повторила она. – Ты просчитал шансы. Ведь ты пришел бы сегодня на помощь Киллеру, если бы Тиглат не помешал, правда?
– Да! – ответил он – и был удивлен и одновременно счастлив оттого, что смог произнести это здесь, в обители Оракула.
– Значит, ты не трус, вот и все.
На лице его вспыхнула радость… вспыхнула и тут же погасла.
– Ты любишь Киллера?
Она отвернулась.
– Я…
– Ну?
– Я не знаю, как я отношусь к Киллеру, – ну, по крайней мере это не надо больше таить.
– Он может предложить гораздо больше, чем я, – произнес Джерри с убитым видом.
Этого она уже не вынесла.
– Если я поняла тебя правильно, ты… это гадко! – крикнула она. – Это не производит на меня впечатления, скорее наоборот! Он будет хуже Грэма. И мускулы его меня тоже не привлекают! В физическом плане я привязана к нему не больше, чем ты, Джерри Говард!
Наступила тишина – они с Джерри поражение смотрели друг на друга, а отражение ехидно смотрело на них из зеркала.
Правда?
– О! – произнес Джерри, так и не понимая.
– Но… – Она и сама еще толком не разобралась. – И все же он словно гипнотизирует меня. – Он обладает той же харизмой, тем же обаянием, что и Грэм. Если он позовет меня к себе в постель, я пойду… – Правда! Ох, черт! Что она сказала?
Джерри взял ее за руку и ласково улыбнулся.
– Я знаю. Может, когда он разберется с нами обоими, мы сможем наконец заняться друг другом?
– Возможно! – Опять Киллер! Вечно этот Киллер! Она так и не знала еще, хочет ли остаться.
Она хотела остаться.
Но ее материнский долг…
– Пилоты, бросающие свой экипаж… – сказала она. – А что насчет женщин, бросающих своих детей?
Джерри начал заикаться, но в конце концов выдавил из себя:
– Если ты вернешься, Карло убьет тебя.
Правда?
– Что? – переспросила она.
Джерри почему-то торжествовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Не знаю!
Его рука бессильно повисла, и она встряхнула ее.
– Там, на месте, тебе виднее было, какое решение принять. Ты сделал все, что мог…
– Не все, – сказал он. – Мы ведь еще летели.
– Вот так! – Призрак в зеркале улыбнулся и пригладил усы. – Ты бросил машину и сиганул с парашютом, оставив меня. Некрасиво, Джерри! И ты не сказал леди, как меня звали еще. Ребята ведь не звали меня. Кевином, правда? И не Смит-Вильямсом. У меня была другая кличка – та, что дал мне ты. Ты ведь завидовал моим успехам тогда, не правда ли, Джерри? Так какую кличку ты мне прилепил, а, старина?
– Мы называли тебя Убийцей Женщин, Ледикиллером, – прошептал Джерри.
– А короче?
– Киллером.
Призрак довольно кивнул.
– Ну что ж, на пока достаточно, верно? Разве что хорошо тебе известные мои последние слова?
– Нет! – вскричал Джерри, в ужасе глядя на зеркало. Изображение хохотнуло и начало таять, но голос продолжал звучать – слабее, как бы искаженный переговорным устройством, сквозь треск помех; «Джерри! Не бросай меня, Джерри! Ты еще здесь? Меня зажало, старина!.. Ради Бога, Джерри!..»
Эти ужасные мольбы продолжались, казалось, бесконечно, а потом в зеркале осталось только ее отражение. Джерри упал на колени, съежившись и рыдая как дитя. Она хотела наклониться, но решила, что лучше не напоминать ему о своем присутствии. В жестокие, однако, игры играет этот Оракул, подумала она. Интересно, с какой целью?
– Встань, сопляк! – презрительно фыркнуло ее отражение, и он медленно встал, дрожа и сердито вытирая лицо.
– Ладно! – произнесло отражение. – Задание, с которым ты был послан, – зачем ты отправил Ахиллеса с жезлом обратно?
Джерри сглотнул и пошевелил губами.
– Мне казалось, что я могу спасти Киллера, и что я обойдусь…
– Значит, ты надеялся искупить вину? Перед тем, первым Киллером, которого ты бросил?
– Да. Да. Да!
Отражение покачало головой.
– Ты сказал, что надеялся на это. Но истинная причина ведь не в этом, правда?
Нет, это было слишком жестоко. Джерри каким-то образом ухитрился сделаться еще бледнее. Он снова не нашел слов для ответа.
– Ну, давай же! – сердито сказало отражение, голос которого доносился почему-то слабее, как у исчезнувшего призрака. – Тебе было сказано взять одежду на одного: детей в Мере нет. Совершенно ясно, что тебе полагалось захватить женщину и никого больше. Так почему ты отослал Киллера, а сам с ним не вернулся?
Джерри давился и заикался; ему потребовалось довольно много времени, чтобы найти правильный ответ:
– Она бы не согласилась. А я не хотел ее оставлять.
– Продолжай, – настаивало отражение.
– Мне было жаль ее.
– А еще?
Джерри покраснел аж до плеч.
– Секс! Я хотел затащить ее в постель. Я совсем сошел с ума – я хотел ее до безумия, как ни одну женщину раньше.
Отражение это, судя по всему, позабавило.
– И хочешь до сих пор! Что ж, это правда, но не вся правда.
Джерри казался удивленным. Он открыл рот, чтобы говорить, поколебался, потом выпалил:
– Она восхищает меня как личность. Я люблю ее. – Он вздохнул и быстро, застенчиво улыбнулся Ариадне. – Спасибо, – сказал он зеркалу.
– Не за что, – буркнуло отражение. – Так ты считал, что Киллер настоит на том, чтобы тебя вернули. Ты пытался шантажировать меня через Киллера!
Джерри снова поперхнулся и признался:
– Да, пытался.
Отражение сердито кивнуло.
– А почему ты так измордовал Карло? За то, что он сделал с Киллером?
Джерри поколебался.
– Месть! Он чуть не отдал меня демонам.
Отражение снова кивнуло, на этот раз с удовлетворенным видом.
– Ты был когда-нибудь близок с мужчиной?
– Нет! Меня воспитали… я привык… я не могу… – Он выдохся и смолк, снова уставившись в стол.
– Но ты дал слово Киллеру. Ты намерен сдержать его? И как ты себя чувствуешь в этой связи?
Джерри скривился.
– Сдержу. Надеюсь, меня не стошнит.
Отражение засмеялось – смехом Ариадны.
– Не зарекайся. Лучше позволь мне уладить это. Тем более что, как тебе известно, это не в первый раз. Завтра на закате, так ты ему обещал?
Джерри снова вспыхнул, уставившись на ноги.
– Но…
– Твоя верность слову делает тебе честь, – заявил Оракул, откровенно наслаждаясь. – Но поверь, я смогу ублажить Киллера куда лучше, чем ты.
Джерри вдруг рассмеялся.
– Спасибо, – повторил он с явным облегчением.
На этом шутки кончились. Оракул повернулся к Ариадне, и та съежилась в ожидании чего-то страшного.
– Почему ты похитила Лейси у Грэма и Мейзи? – с невинным видом спросило отражение.
Ну, на этот вопрос ответить легко – потому что она любила дочь. Она открыла рот – и не смогла произнести ни звука.
Совсем ничего? Но это же правда, разве нет? Лейси – ее дочь. Она любит Лейси, но даже этого не может сказать. Молчание затягивалось, и Джерри, наверное, ждал, но она не могла взглянуть даже на зеркало, не то что на него. И не могла выдавить из себя ни звука. Должно быть, это искусство – говорить с Оракулом, знать, где она – истина, ибо что бы она ни хотела произнести, у нее не выходило ничего.
Отражение вздохнуло.
– Ладно, к этому мы можем вернуться и позже. Ты была алкоголичкой?
– Да.
– И сейчас?
Нет.
– Да.
Почему она ответила так?
– Ты хорошая мать?
– Когда я не пьяна, – ей не стоило говорить этого…
– Смотри на меня! – приказало отражение и начало меняться. Теперь на нем было голубое платье. Она помнила это платье – два года назад. И отражение росло, увеличивалось, становясь больше Минотавра – целых десять футов. И оно гневно смотрело на нее сверху вниз.
– СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА НЕ МЕШАТЬ МАТЕРИ, КОГДА ОНА РЕПЕТИРУЕТ!
Господи! Это такой ее видела Лейси?
И тут же изображение снова сделалось маленьким и обнаженным – и она нашла в себе силы спорить:
– Многие родители строги со своими детьми. Я не думаю, что это честно.
– Так честно или нет?
– Да.
– Ну? – произнесло отражение. – Немного усилий, и мы докапываемся до истины. А теперь скажи Джерри, что ты увидела, когда Минотавр ворвался в коттедж.
Боже! И все же она смогла относительно внятно, изложить историю про Грэма в том, другом домике – Грэма пьяного, рогатого и в ковбойской шляпе.
Джерри сочувственно взял ее за руку, но она даже не посмотрела на него.
– Значит, Минотавр напомнил тебе твоего бывшего мужа? – ехидно спросило отражение. – Почему ты стреляла в его гениталии?
– Это самое уязвимое место у мужчины, у самца, – ответила она. – Даже если серебряные пули и не пробили бы шкуру, они бы причинили ему боль. И это сработало, черт подери!
Отражение улыбнулось.
– Ты была хорошей женой адвоката. Ты дала правдивые ответы, но не до конца ответила на поставленный вопрос. Ладно, ответь на другой: опиши Мейзи Гиллис.
Она попробовала, и это оказалось не так трудно. Дни, проведенные с ней в темнице, помогли ей узнать Мейзи как славную девочку, не слишком далекую, но, несомненно, добрую.
– Она любит детей? – продолжало допытываться изображение.
– Да! – быстро ответила Ариадна. – И Лейси любит ее, я должна признать.
– Здесь тебе бы пришлось признать это, хочешь ты этого или нет. Так кто из вас двоих лучшая мать – добрая девочка, которую любят и которой помогает муж, или одинокая алкоголичка?
Выбор был невелик – всего два имени, и свое она произнести не смогла.
– Мейзи. Но…
– Что?
– Но я сомневаюсь в том, что Грэм – хороший отец!
– Ага! – торжествующе произнесло отражение. – Вот как раз вернемся к первому вопросу. Так почему ты украла у него Лейси?
Она разозлилась, заметив, что плачет так же, как только что плакал Джерри. Она вытерла глаза и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.
– Чтобы она не досталась ему.
Теперь она и сама поняла это.
– А почему ты нападала на Минотавра именно таким образом?
– Потому, что он напомнил мне Грэма! – выкрикнула она. – Из-за той ночи, когда он изнасиловал меня! Потому, что мне хотелось сделать ему больно! Я его ненавижу! – Она могла продолжать и дальше, но вот она была – истина. Она не раскаивалась.
Джерри обнял ее за плечи.
– Ариадна, – произнесло ее отражение, – ты можешь остаться в Мере, если хочешь. Здесь ты никогда не состаришься, не умрешь и не заболеешь. Как ты могла бы уже заметить, нездоровая тяга к спиртному тебе здесь не угрожает.
Если ты не захочешь остаться здесь, ты будешь возвращена в свою машину в то мгновение, когда сворачивала в Надежду, Северная Дакота, словно ничего и не происходило.
Значит, вот оно.
– Но я сказала правду: я все еще алкоголичка; – грустно сказала она. – Что со мной будет?
Отражение молчало, и Джерри пробормотал:
– На такие вопросы он не отвечает.
– А что Грэм и остальные?
Отражение, казалось, колебалось.
– Твое решение влияет на твой поток реальности. Их решения – не влияют.
А твое решение не влияет на их потоки.
Ариадна попыталась сказать, что хочет вернуться домой, и промолчала.
Она попыталась сказать, что хочет остаться – тоже безуспешно. Выходит, она сама не знает, чего хочет… Она в отчаянии покосилась на Джерри.
– Сколько времени у меня на размышление? – спросила она.
– Сколько хочешь, но ты не можешь покинуть Меру, пока не примешь решение. Я помню случаи, когда люди оставались здесь на пару дней.
– А я могу остаться и передумать потом?
– Да, – отозвалось зеркало ее голосом. – Но после этого тебе никогда уже не удастся вернуться в Меру, а пожив в Мере, ты нигде уже не будешь счастлива – и демоны наверняка одолеют тебя.
Она откинула голову и в упор посмотрела на зеркало.
– Это что, намек? – спросила она – и не получила ответа. Она попыталась поэкспериментировать с предположениями – то, что, судя по всему, делал Джерри. – Моим демоном было фортепиано. – Верно! – Я надеялась… – Нет, если честно, она не надеялась всерьез возобновить концертную карьеру. – Мне уже слишком поздно было рассчитывать на успешную карьеру музыканта. – Снова верно! Так кто же она, алкоголичка, не имеющая никаких шансов на успех, на долгие овации, на гастроли по кругу: Париж – Москва – Лондон?
Она снова рыдала. Слишком поздно! Демон фортепиано лишил ее материнства, и она сдалась демону алкоголизма – и это разрушило все.
Но Лейси… у Лейси же талант, правда?
Нет. Слова не выходили.
– У Лейси всего лишь способности к музыке.
Она только обманывала себя в надежде на то, что Лейси удастся сделать карьеру, какую не удалось сделать ей самой. О Боже! Как же она мучила Лейси, заставляя заниматься музыкой?
Стоявший рядом Джерри кусал в тишине губы.
– Я сказал правду: я люблю тебя, Ариадна. Ты любишь меня?
– Я… я не знаю. Я не могу сказать так быстро. Я очень привязалась к тебе. Я… я восхищаюсь тобой. Это верное выражение?
Это прозвучало так вяло в сравнении с его словами! Она ободряюще улыбнулась ему, вдруг осознав, насколько зависят люди от лжи, как горька может быть эта неразбавленная правда.
– Джерри, – произнесла она, – это не из-за того Смит-Вильямса.
– Правда?
– Ты не трус, Джерри.
– Я… не… – Он был поражен.
– Глупый! – сказала она. – Ты не приказал бы остальным прыгать над вражеской территорией, если бы надеялся довести самолет домой. Сколько ты летел еще после этого?
– Часа два… больше…
– Ты не трус, – повторила она. – Ты просчитал шансы. Ведь ты пришел бы сегодня на помощь Киллеру, если бы Тиглат не помешал, правда?
– Да! – ответил он – и был удивлен и одновременно счастлив оттого, что смог произнести это здесь, в обители Оракула.
– Значит, ты не трус, вот и все.
На лице его вспыхнула радость… вспыхнула и тут же погасла.
– Ты любишь Киллера?
Она отвернулась.
– Я…
– Ну?
– Я не знаю, как я отношусь к Киллеру, – ну, по крайней мере это не надо больше таить.
– Он может предложить гораздо больше, чем я, – произнес Джерри с убитым видом.
Этого она уже не вынесла.
– Если я поняла тебя правильно, ты… это гадко! – крикнула она. – Это не производит на меня впечатления, скорее наоборот! Он будет хуже Грэма. И мускулы его меня тоже не привлекают! В физическом плане я привязана к нему не больше, чем ты, Джерри Говард!
Наступила тишина – они с Джерри поражение смотрели друг на друга, а отражение ехидно смотрело на них из зеркала.
Правда?
– О! – произнес Джерри, так и не понимая.
– Но… – Она и сама еще толком не разобралась. – И все же он словно гипнотизирует меня. – Он обладает той же харизмой, тем же обаянием, что и Грэм. Если он позовет меня к себе в постель, я пойду… – Правда! Ох, черт! Что она сказала?
Джерри взял ее за руку и ласково улыбнулся.
– Я знаю. Может, когда он разберется с нами обоими, мы сможем наконец заняться друг другом?
– Возможно! – Опять Киллер! Вечно этот Киллер! Она так и не знала еще, хочет ли остаться.
Она хотела остаться.
Но ее материнский долг…
– Пилоты, бросающие свой экипаж… – сказала она. – А что насчет женщин, бросающих своих детей?
Джерри начал заикаться, но в конце концов выдавил из себя:
– Если ты вернешься, Карло убьет тебя.
Правда?
– Что? – переспросила она.
Джерри почему-то торжествовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33