Но
наверняка существовали, не могли не существовать, другие возможности так
повлиять на ход событий, чтобы без значимых флюктуаций вывести за скобки
пять отнятых судьбой жизней.
- Гном, - позвал Григ. - Давай решать. Я, видимо, могу выключить
Хвоста, пока он не добрался до дома Старика. Ну, например, сделать ему
укол снотворною - там, где он ночует...
- Нет, Григ, - отозвался Гном. - Этот вариант я просчитал самым
первым. К сожалению, Хвост неуязвим. Дело в том, что на Пожаре он
встречался с Бирюком. Ты ведь знаешь, кто такой Бирюк. Именно от Хвоста
Бирюк узнал об отъезде княжны Болховской в Ярославль. Сенька, дурак,
сболтнул об этом, не думая. Но через четыре дня ватага Бирюка нападет на
поезд княжны. Сам Бирюк при этом будет убит, а княжна от нервного
потрясения тронется умом. Это обязательно должно произойти, чтобы не было
хроноклазма. Так что до Пожара Сеньку выключить невозможно. Но хуже всего
то, что его маршрут нельзя изменить и после Пожара. С этой минуты он уже
отслежен теми, на кого направлена коррекция. Ты же помнишь, Старик на
дороге просматривал весь его маршрут от площади до забора. Если он
выпадет, будет двойная флюктуация. Я на это добро дать не могу.
- Понятно, - Григ закусил губу. - А если отправить кого-нибудь за
спецотрядом еще вечером? Например, того же Лонча. За два рубля воротники
выпустили бы его...
- Конечно. Но кто это теперь может сделать? Ведь, кроме тебя, некому.
И ты что, хочешь после того, как ты же уйдешь от них, снова как бы
вернуться и уговорить Лонча ехать. Ты думаешь, они ничего не расскажут
твоему двойнику, когда он утром поинтересуется, где Лонч?
- Судя по твоей интонации, ты считаешь, что сделать для Группы ничего
нельзя?!
- В тех пределах, которые ты предлагаешь, нет.
- Как это "в тех пределах"?
- Ты хочешь при этом сохранить Контакт. А ситуацию нельзя изменить
локально. Любое вмешательство поставит твой Контакт под угрозу. Даже в том
случае, если оно не коснется базовых реалий и не сфлюктуирует на крупные
события. Ты должен знать это не хуже меня.
- Но ты ведь видишь какие-то варианты спасти Группу?
- Да. Но они сильно ухудшают твои шансы на Контакт.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что тебе не удастся задержать стрельцов, и единственным выходом
останется поднять артель и уходить вместе с ней.
- Поднять артель?!
- Да. На это нельзя было пойти, не зная, привязан Контакт к месту и
времени или нет. Теперь ты знаешь, что не привязан.
- Но без следящих за Провом камер я могу ведь вообще не узнать о
перстне!
- В принципе, да, но многим ли ты рискуешь? Ведь до сих пор ты не
получил ничего, кроме бессмысленного поворота головы.
- Но я уверен, что будет продолжение! Надо только вернуться в избу.
И, кроме того, у меня теперь есть перстень. Я могу и дальше работать со
столбом.
- Ну, смотри. Тебе решать.
Григ сжал голову ладонями, потом помассировал пальцами виски.
- Хорошо, - сказал он. - Давай свои варианты.
- Я отобрал три с самой высокой вероятностью выхода на Контакт.
- А именно?
- Вариант первый. Ты можешь изначально заставить Группу отвергнуть
твою просьбу. Для этого достаточно повесить за окном оба контактера.
Вместе они смогут создать достаточный инфразвуковой фон, чтобы
беспокойство и тревога охватили всех членов Группы. В этом состоянии
Наблюдатели откажут тебе.
- Дальше.
- Ты можешь перехватить Хвоста после того, как он побывал в доме
Старика. Обратно он бежит по другой стороне улицы, а там есть мертвая
зона, рядом с крестцом, напротив дома протопопа Иоакима. Камеры там не
берут.
- Зачем мне это после всего?
- Никто из Группы не следил, куда он свернул. Ты можешь направить его
не в полк, а прямо в Стрелецкий приказ. В это время, кроме Леонтьева, там
как раз будет Шереметев. Получив команду от такого начальства, Попов сразу
выставит не два десятка, а полсотни. Если вместо двадцати человек в погоню
пошлют сорок-пятьдесят, бессмысленность сопротивления будет очевидна.
Группе тогда останется только торопиться к темпоратору, а тебе - уводить
артельщиков.
- Полсотни? Да, пожалуй. А третий вариант?
- Еще до признания Антипа тебе надо намекнуть приставу, что сторож не
так надежен, как кажется. Пристав обязательно поговорит после этого со
сторожем. Реальной информации у него не будет, но страху он наведет. После
этого сторож просто не пустит твоего двойника к сидельцу.
- И я останусь без его записки?! Но мне же тогда к ним вообще не
пробиться!
- Зато Группа будет спасена. Впрочем, это, конечно, самый плохой
вариант. Те два лучше.
- Ну хорошо! - Григ отчаянно рубанул воздух рукой. - А Чаку хотя бы
можно сохранить без угрозы для Контакта? Я подумал, я ведь справлюсь с
этими четырьмя стрельцами в лесу?
- Ты хочешь перехватить их по дороге к селу? - осведомился Гном.
- Конечно! Они просто не доедут до села, и мне, который в избе,
останется только гадать, что случилось. Здесь ведь нет хроноклазма?
- Нет. Но ты опять же можешь лишиться всего, чего достиг.
- Почему?
- Потому что относительно хронополей эта ситуация не дискретна. Ты не
можешь уничтожить стрельцов, не разрушив всей ситуации. Они уже были
здесь. Они уже спугнули артель. И они убили Чаку.
- Но ведь они были здесь уже после Контакта. Контакт состоялся! Те,
кого мы ищем, приняли сообщение. До этого все останется, как было. Даже
если представить себе, что случится возмущение хронополей, все равно это
будет уже после Контакта! Я встречу их прямо у села.
- Григ, Григ, - сказал Гном укоризненно. - Разве ты не понимаешь, что
здесь все связано? Нельзя спасти Чаку и сохранить Контакт. Стоит ситуации
кардинально измениться, а это наступит в какое-то мгновение боя, как сам
ты, нынешний, тут же исчезнешь, а спущенный тобой камешек вызовет лавину.
Вспомни теорию. Твое вмешательство слишком близко к основному событию.
Может получиться даже хуже, чем было.
Несколько минут Григ сидел молча, потрясенно осмысливая услышанное.
- Хорошо, допустим, я подниму артельщиков и уйду с ними. Какова,
по-твоему, вероятность того, что мне потом удастся выйти на Контакт? -
наконец спросил он.
- От ноль десяти до ноль пятнадцати.
- Но ведь это очень мало!
- Томпсон тоже давал прогноз Группе, что вероятность их гибели ноль
пятнадцать. Однако видишь, они мертвы.
Григ тяжело помотал головой, устало закрыл глаза. События прошедшего
дня вдруг разом навалились на него, и он почувствовал, что не может
сосредоточиться. Такое было с ним впервые. Окружающее сдвинулось с места,
поплыло, сливаясь в жутком, фантасмагорическом бреду, полном причудливых
видений. Ягодка, мирно стоявшая неподалеку, вдруг стала увеличиваться в
размерах, нависая над ним устрашающей тушей гигантского левиафана. И Чака,
мертвая Чака, казалось, приподнялась на локте и тянется к нему, тщетно
пытаясь вернуться в отнятый у нее мир. Отчаяние захлестнуло его, и, теряя
над собой контроль, Григ нашел в темноте ее холодную руку и застонал.
Надо было уходить. В любом случае, как бы он ни решил, следовало
вернуться в избу и там дожидаться рассвета. Вот только Чака... Он не мог
оставить ее здесь, на берегу. Даже представить было страшно, как
какой-нибудь стервятник опустится ей на голову!
Тихо стуча копытами, подошла Ягодка, ткнулась, склонив голову,
теплыми губами в щеку. Переломив стрелу у основания, Григ поднял на руки
начавшее костенеть тело, неловко взвалил на лошадь.
В голове мутилось. Нервное потрясение было таким сильным, что Григ до
сих пор пребывал в состоянии легкого шока, из которого его никак не мог
вывести Гном. От этого язык его слегка заплетался, а движения были
неуверенны, словно он действовал наощупь.
- Я все сделаю, девочка, - бормотал он. - Все будет, как надо. Дай
только дотянуть до утра. Утро ведь вечера мудренее. Вот сейчас мы поедем.
И я доберусь. Ты мне верь, я обязательно доберусь. Я обещаю тебе, хоть ты
и не слышишь. Никто не слышит... Не сметь! - последнее относилось к Гному,
стимулирующему слезные железы.
- Поплачь, легче станет, - пытался убедить Гном.
- Мне, - сказал Григ, пытаясь взобраться на Ягодку позади Чаки, - мне
легче не будет.
Он пока еще плохо представлял, что будет делать с Чакой. Он вообще
плохо уже осознавал происходящее. Пьяно раскачиваясь в седле, он загнал
Ягодку в воду и поскакал вдоль берега, словно сбивая Кого-то со следа, а
потом, соскользнув вниз, пошел рядом, держа ее под уздцы.
- В Москву, - говорил он, обращаясь к бьющейся о лошадиный бок
голове. - Мне в Москву надо, Чака. Темпоратор мой там. И костюм там. Да и
ближе Москва-то, чем ваш лес. А тебя ведь туда везти нельзя. Что подумают?
Спятил, скажут, Гаврюшка. А похороню я тебя под обрывом. Не над обрывом,
милая, а под. Сил у меня нет, вот что. Были да вышли все. Вытекли по
капельке, как твоя кровушка.
Он вышел на берег далеко вниз по течению, совсем рядом с местом
впадения Рожаи в Пахру, и стал снимать с Ягодки тело Чаки. Теперь он был
уверен, что все решил правильно. Как это получилось, он не понимал, но
знал, что задуманное им единственно верно. Воды не вымоют труп за то
недолгое время, что понадобится ему для принятия решения. Главное, чтоб до
тех пор ее не изгрызли звери. А для этого надо завалить тело землей.
Он подтащил ее под нависающий над берегом, заметно подмытый по весне
край высокого обрыва. Решившись, вылез наверх. Не доходя до края два шага,
стал рыть ножом канавку, перерубая тонкие, длинные корни, рассекая вязкую
мокрую глину.
Потом он отчаянно вскочил на ноги, подпрыгнул на краю раз, другой и
вместе - обрушившимся карнизом полетел вниз. Только благодаря выработанным
многолетними тренировками навыкам он не поломал себе ноги. С трудом
удержав равновесие, он съехал на гребне земляной лавины к глянцевито
блестящему под луной берегу реки. И продолжая сидеть, оглянулся. Чаки не
было. Сзади громоздился холм в метр высотой, состоящий из огромных черных
глыб земли.
- Ну вот и ладненько, - подумал Григ, внутренне ужасаясь тому, что
выдавливает на поверхность его мозг. - Добротная могилка вышла, а? Гном!
Что же это я говорю?!
- Это защитная реакция, - ответил Гном. - Уезжай скорее. Ты можешь
отключиться. Я держу тебя, но дальше возбуждать гиппокамп опасно. Это не
кончится добром. Уезжай.
Григ с трудом забрался на Ягодку.
- Плохо мне, - прошептал он, ложась лицом на ее шею.
- Держись, - просил Гном. - Сейчас поднимемся наверх. А там скоро
лес. Еще немного. Пять минут...
Но до леса Григ не доехал. На расстоянии пятидесяти метров от опушки
он слабо охнул, глаза его закатились, и он, нырнув головой вниз, скатился,
теряя сознание и цепляясь рукой за переднюю луку, с седла. Последнее, что
он увидел, прежде чем провалиться в беспамятство, было странное, не
колеблясь, скользящее к нему по траве пламя.

...В себя он пришел уже на рассвете. Небо было лазурным, пахло
свежестью, и громко пели птицы. Лежа на спине, он внимательно разглядывал
плывущее в высоте одинокое облако. Лицо и одежда были мокрыми от росы, но
холода он не чувствовал. Пережитое вчера наполняло мышцы глухой болью.
Тело ломило.
Чтобы удостовериться, что перстень никуда не исчез, он поднял руку к
лицу, поразившись, с каким трудом далось ему это движение. И только после
этого начал вставать. Он с усилием приподнялся на локте, а потом сел,
мотая гудящей головой. Вокруг расстилался небольшой, серебристо
переливающийся под ветром луг. Трава под Григом была короткая и жесткая,
словно неизвестный садовник выстриг зачем-то посреди луга маленькую
лужайку. Во рту чувствовался соленый привкус то ли крови, то ли тошноты.
Тяжело поворачивая негнущуюся шею, Григ оглянулся, ища Ягодку. И
замер. Совсем рядом, в двух шагах, на невысоком холмике, сидело небольшое,
жутковатого вида, черно-зеленое существо и, не мигая, рассматривало его в
упор.
- Долгонько ж ты почиваешь, - сказало существо, неприятно оскаливаясь
и обнажая в ухмылке острые клыки. - Я уж тут совсем истомился...

За два дня до этого на Серпуховскую дорогу, там, где возле реки
Чертановки лес подходит к ней особенно близко, из кустов выбрался человек.
Одет он был просто, но не бедно - в кафтан зеленого сукна, полосатые порты
и зеленые же сапоги. Всякий, даже и не очень наблюдательный прохожий сразу
мог угадать в нем представителя служивого сословия, а проще сказать
приказного крючка, о чем свидетельствовали плохо отмытые от чернил пальцы
да особая манера носить колпак, сдвинув его на левое ухо, чтоб не мешал
обычно торчащему за правым перу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21